ДОПИНГ

Последние месяцы показали: проблема допинга в российском спорте никуда не делась. Употреблять его продолжают не только середняки, но и элита. Исполнительный директор Российского антидопингового агентства (РУСАДА) понимает это, как никто другой.

ПРОБЛЕМА ЛЕЖИТ В СИСТЕМЕ ФИНАНСИРОВАНИЯ

– Несколько представителей одного вида спорта, за короткое время попавшихся на допинге, – это звонок для соответствующей федерации?

– Безусловно. У нас существует определенная шкала оценки риска, согласно которой мы тестируем не всех подряд, а определяем команды или группы спортсменов. Кратные случаи допинга в одной команде значительно повышают уровень риска. Если у нескольких учеников одного тренера обнаруживаются положительные допинг пробы, разумеется, это является основанием для внутреннего расследования.

– После серии допинговых скандалов, ходили разговоры о возможной дисквалификации Всероссийской федерации плавания. Теперь под угрозой окажутся штангисты и легкоатлеты?

– Лишить аккредитации национальную федерацию могут международная федерация или МОК. При этом единого стандарта не существует – каждая международная федерация имеет свой взгляд по принятию санкций к нарушителям правил и регламента. Подобные санкции, как правило, сначала имеют устный характер, затем финансовый (речь о целевом взносе, который служит для обеспечения последующей антидопинговой работы). Для справки – в истории было 11 случаев применения санкций к национальным федерациям. Не дисквалификаций, а именно санкций. Но в России был уникальный эпизод, когда в 2008 году, пусть и на короткий период, была дисквалифицирована наша федерация академической гребли. Похожая история приключилась с армрестлингом, хотя это не олимпийский вид спорта.

– Доводилось слышать, что в России дисквалификация спортсмена отражается на людях самых разных отраслей.

– Попадается на допинге спортсмен условной Дедовской области. Сразу же появляется недоумевающий чиновник: "Как же так? Под него мы построили стадион, пригласили тренеров и заключили договор с экскаваторным заводом". Основополагающая проблема российского допинга заключается в нашей системе финансирования. Ни в одной стране мира не существует центра, который был бы заинтересован в борьбе за провинившихся спортсменов. У нас финансирование происходит по двум линиям: федерального бюджета и местного. При этом цели региональных федераций зачастую отличаются от задач, которые ставит Министерство спорта.

– Есть немало тренеров, ученики которых ежегодно побеждают на всевозможных юношеских и юниорских стартах, получают за это неплохие призовые, премии от губернатора, однако ближе к взрослому спорту все спортсмены куда-то пропадают…

– Руководство федераций не всегда может управлять процессом подготовки, в том числе фармакологической, на уровне регионов. Позволю себе заметить, что в отдельных случаях влияние регионального тренера или руководителя школы, подготовившего большое количество чемпионов, превышает влияние если не президента федерации, то старшего тренера – точно. Удивительно, но так бывает нередко.

Вы только представьте, человек, у которого за последний год было пять положительных допинг-тестов, диктует свою волю федерации! Говорю об этом прямым текстом. Получается, государство тратит огромные деньги на спортсмена из средств налогоплательщиков, но не управляет ситуацией. А диктовать условия тренерам-манипуляторам позволяет тот факт, что у нас по-прежнему основным критерием работы является медальный план. Таково спортивное наследие советских времен.

– Вы лично пытались объясниться с такими тренерами?

– Один гостренер заявил мне: "Ты не уважаешь труд спортсменов". Мол государство вложило в него 10 миллионов, а он пролетает мимо Олимпиады… Но зато я дорожу имиджем нашей страны! А что касается высказываний тренеров-манипуляторов о повышенной предвзятости к ним, то мы можем документально предоставить все данные о каждой пробе его спортсменов. Какой-то тенденциозности и выборочности у нас не существует. А вот прощать годами нарушающего общепринятые правила спортсмена, на которого уходят налоговые средства, я не намерен.

Когда трехкратный призер этапов Кубка мира по лыжным гонкам, пять лет находящийся в международном пуле, вдруг заявляет нам, что не знает, как заполняется система АДАМС, у нас возникают встречные вопросы… Мы реально волнуемся за наших спортсменов и обеспокоены, что, когда проходят массовые тестирования за рубежом – как это произошло с тяжелоатлетами, – к России возникают претензии. Приходится быть бескомпромиссным, иначе мы так и останемся в пещерном веке. Если не умеете работать без допинга – уходите. Это мое твердое убеждение.

ДОПИНГ С ПОТОЛКА НЕ ПАДАЕТ

– Два года шел пересмотр кодекса WADA. Новая редакция вступит в силу с 1 января 2015 года. Зачем она вообще потребовалась?

– Локальные поправки в кодексе происходят на регулярной основе. Что касается изменений нормативной базы, то оно связано со многими причинами: совершенствуются схемы применения допинга, меняются законодательства государств. Чтобы исключить возможные риски, пересмотр кодекса происходит каждые 6 лет. Сегодня спортсмены должны соответствовать правилам, принятым в 2009 году. Согласитесь, спорт с тех пор ушел вперед.

– Всерьез обсуждался вопрос об отмене пробы В.

– У этого решения было много сторонников. Ведь проба В практически никогда не опровергает пробу А. По статистике такое случается реже чем в 0,1 % случаев, в то время как просто обработка двух емкостей для забора биоматериала несет за собой ощутимые финансовые затраты. Спортсмены на это возразили, что у них должно быть хоть какое-то право защитить себя в случае неблагоприятного результата. И настояли на своем.

– Еще одним спорным пунктом было изменение критериев отнесения некоторых субстанций к запрещенным. Среди прочего, речь шла о правильности запрета, например, марихуаны.

– У WADA есть три принципа определения, что такое допинг. Если субстанция соответствует хотя бы двум из них, она вносится в запрещенный список. Первый принцип – противоречие духу спорта, второй – улучшение спортивных результатов и третий – вред здоровью. Исходя из этой концепции, марихуана из запрещенного списка выпадает. С противоречием духу спорта все очевидно, но к улучшению спортивных результатов она не ведет, а по поводу вреда здоровью есть разные точки зрения. Несмотря на это, правительство многих стран дало понять, что в рамках национальных интересов было бы неправильным давать спортсменам разрешение на марихуану. В некоторых государствах она запрещена категорически, в других относится к лекарственным препаратам. В итоге было принято решение сохранить марихуану в запретном списке, но с повышением порога содержания вещества в биопробе в 10 раз (с 15 до 150 нанограмм на миллилитр).

– С 2015 года в антидопинговом кодексе появится новый пункт: "Соучастие". Что имеется в виду?

– Все должны понимать, что допинг с потолка не падает и в воздухе не витает. Во многих случаях речь идет о целенаправленном снабжении. WADA убеждена, что роль окружения спортсмена в случае применения им запрещенных веществ очень высока, и нужно привлекать к ответственности тех людей, которые являются инициаторами приема. С 2015 года сокрытие факта применения допинга будет также расцениваться, как соучастие. То есть если мы приходим к тренеру и говорим, что есть информация о том, что один из его учеников применяет допинг, а он уверяет в обратном. Если в конечном итоге спортсмена уличают в применении запрещенных субстанций – тренера тоже дисквалифицируют.

"МЫ ТЕБЯ НЕ ТРОНЕМ, ТОЛЬКО ДЕРЖИ ЯЗЫК ЗА ЗУБАМИ"

– Не менее интересно новое положение "Профессиональное сотрудничество".

– Это особенно актуально в странах, где есть уголовная ответственность за допинг. Известен случай с отстранением от врачебной деятельности итальянца Микеле Феррари, работавшего, в частности, с Лэнсом Армстронгом. Если он начнет кого-либо консультировать, пусть даже через подставных лиц, то обратившийся к нему спортсмен будет дисквалифицирован. Кстати, любопытно, но если бы не местная полиция, возможно, история с Армстронгом и не получила такого продолжения.

– Что вы имеете в виду?

– По законам Италии, Франции и Испании применение допинга уголовно наказуемо. Так вот, именно в Испании в отношении Феррари и Эуфемиано Фуэнтеса была проведена "операция Пуэрто", и данные, собранные местной полицией, легли в основу расследования в отношении Армстронга. Кстати, отсюда берет начало и повышение сроков дисквалификации с нынешних двух до четырех лет в 2015 году.

– С чем это связано?

– При двухлетней дисквалификации, грубо говоря, никто никого не сдавал. И расчет WADA был на то, что спортсмен, дабы снизить себе срок, сотрудничает с антидопинговыми органами и признается: укол мне делал тот человек, а ампулы в своей сумочке провозил вон тот.

– В России это сработает?

– Порой у нас происходит следующее: спортсмена ловят на допинге, а тренеры и местное руководство в ответ на это сообщают нарушителю – мы тебя не трогаем, сохраняем зарплату, будем возить на сборы, но ты должен держать язык за зубами. Сейчас ситуация меняется. Благодаря расследованиям РУСАДА только в прошлом году произведены шесть дисквалификаций среди персонала.

НЕЗНАНИЕ ЯЗЫКА – НЕ ПРОБЛЕМА WADA

– В 2015-м начнет действовать такой пункт, как "Загрязненный продукт". Если на этикетке не был указан запрещенный препарат, который затем нашли в организме спортсмена, то последний может отделаться выговором. Сокращение дисквалификации пловчихи Юлии Ефимовой из той же серии?

– У Ефимовой своя история. Все-таки у нее на этикетке препараты были указаны, она ссылалась на недостаточное знание английского языка. Хотя с моей точки зрения, это неприемлемая ситуация. Незнание языка или плохое зрение – это не проблема WADA. Если ты спортсмен высокого уровня, то в ответе за все, что попадает в твой организм. А вот у одного известного бразильского пловца в пищевой добавке оказалась субстанция, не указанная на этикетке. Это было им доказано, и дисквалификации не последовало. Это классический пример "загрязненного продукта".

– Лично вам не кажется абсурдом продлить до 10 лет срок давности хранения допинг-проб с возможностью их перепроверки?

– Многие спортсмены недопонимают: санкции последуют только в том случае, если выяснится, что в пробах содержатся препараты, запрещенные именно в момент взятия той пробы.

Надо понимать, что методы и анализы постоянно совершенствуются. На передний план сейчас выходит метод косвенного применения – то есть обнаружение не прямых продуктов распада, а субстанций, которые говорят о наличии запрещенных препаратов. Да, методы борьбы изощренные, но они соответствуют тяжести проблемы. Вы что-нибудь слышали о микродозировании? Велогонщик Тайлер Хэмилтон в своей книге The Secret Race пишет прямо – методы анализа микродоз были изучены и поняты спустя шесть лет после начала их использования и применения. А признанные специалисты, писавшие статьи по применению EPO, об этом ничего не знали.

– До 10 лет увеличивается срок хранения только одной пробы?

– Нет, обеих. И если пробы B не существует, любой результат вскрытия пробы А будет признан недействительным. При этом сам спортсмен обязательно присутствует на новом анализе, чтобы убедиться в чистоте процедуры.

КРУПНЕЙШИЕ ДОПИНГОВЫЕ СКАНДАЛЫ В РОССИЙСКОМ СПОРТЕ В 2014 ГОДУ