"Для России возможны самые нежелательные варианты"
– Со стороны России последовала первая реакция на доклад независимой антидопинговой комиссии ВАДА. В частности, ушел со своего поста директор Московской антидопинговой лаборатории Григорий Родченков. Это серьезный шаг?
– Сложно давать оценки, не будучи непосредственным участником этого процесса. Но если исходить из того, что эта мера была одной из рекомендаций ВАДА, уход Родченкова не останется незамеченным.
– В России с мнением Родченкова считаются. Какой у него авторитет на международной арене?
– Несомненно, он обладает именем. И если оценивать его исключительно с профессиональной точки зрения, сомнений в его высоком уровне быть не может. Более того, его пример выстраивания международных отношений – скорее исключение для России! Я говорю о том, что научные работы Родченкова публиковались в англоязычной литературе, притом эти публикации были достаточно высокого уровня, что лишний раз доказывает его профессиональную компетентность в области лабораторной аналитики. Однако претензии касались, прежде всего, конфликта интересов и сотрудничества с тренерами, деятельности преступающей границы, предписанные кодексом ВАДА.
– Одна из основных причин – уничтожение им 1417 проб за три дня до проверки ВАДА. При этом сам он уверяет, что сделал это только по причине того, что срок их хранения истек. Насколько обоснована эта версия?
– Она соответствует действительности. Так происходит во всех лабораториях. Но в данной ситуации я не знаю нюансов. И со стороны действительно кажется странным, что эти пробы были уничтожены за пару дней до прибытия комиссии. Ситуацию можно трактовать по-разному.
– Министр спорта Виталий Мутко не исключает, что Московскую лабораторию теперь возглавит иностранец. Есть ли в мире еще антидопинговые лаборатории, которыми руководит человек со стороны?
– Сходу сказать не возьмусь. Существует 35 лабораторий, и аналогий данной ситуации навскидку мне не приходит. Но могу отметить, что обмен сотрудниками между лабораториями – нормальная практика. Так, например, директор лаборатории в Хельсинки Тииа Кууранне более года работала в Кельне. Так что потенциально ничего странного в таком шаге для России не будет, а напротив – она продемонстрирует свою открытость миру.
– Но в мире очень немного специалистов того уровня, который позволил бы руководить столь серьезным ведомством. Все, кто есть, уже при деле.
– Естественно, высококвалифицированных кадров немного. Но рассмотрение кандидатур на должность – это рабочая процедура. И если брать в расчет весь мир, кандидатуры, уверен, найдутся.
ПРЕТЕНЗИИ К РУСАДА НЕ СТОЛЬ ОЧЕВИДНЫ
– Исполнительный директор РУСАДА Никита Камаев сказал, что вторая лаборатория в Москве, о которой упоминается в докладе ВАДА, невозможна технологически. Что имеется ввиду?
– Наверное, он говорил о том, что в Москве невозможно существование второй аккредитованной лаборатории. Ведь лаборатория, которая работает при Москомспорте, не имеет аккредитации ВАДА. Это означает, что она не может анализировать пробы, собранные под эгидой ВАДА.
– На момент, пока работа Московской лаборатории приостановлена, пробы нужно хранить в другом месте. Перевозка и хранение должны оплачиваться Россией?
– Без понятия. Это административный вопрос. Ситуация настолько неординарная, что, думаю, этот вопрос будет обсуждаться в частном порядке.
– По рекомендации независимой комиссии ВАДА на какие-то жертвы должна пойти и РУСАДА. Каково рода шаги, на ваш взгляд, должна предпринять эта организация?
– Претензии к РУСАДА, которые упомянуты в рапорте, не столь очевидны и какие-то выводы должны делаться после диалога сторон. Но до обнародования данных его не было.
– Камаев не раз приводил статистику, согласно которой в России берется огромное количество проб. Больше, чем в любой другой стране мира. Это ведь на самом деле так?
– В последние годы РУСАДА сделала огромный вклад в борьбу с допингом и мне кажется, на этот момент нужно делать особенный акцент. Только по показателям биологического паспорта было поймано достаточно много нарушителей из России, а это – результат совместной работы международных федераций и РУСАДА. Не придавать значения этим фактам было бы очень странно.
РЕАКЦИЯ РОССИИ НА СИТУАЦИЮ УДРУЧАЮЩАЯ
– Насколько велик шанс того, что Всероссийскую федерацию легкой атлетики лишат аккредитации?
– Нужно понимать, что решение будет принимать ИААФ. Но действия ВАДА, которое приостановила работу Московской антидопинговой лаборатории, означают, что намерения у международных органов самые серьезные. Я думаю, ИААФ настроена столь же решительно, как и ВАДА, так что возможны самые нежелательные варианты.
– Чем грозит лишение лицензии ВФЛА, помимо запрета на участие спортсменов в стартах под эгидой ИААФ? Сможет ли Россия проводить хотя бы внутренние соревнования?
– Думаю, такие нюансы будут решаться в ходе дальнейших разбирательств.
– Но ведь прецедентов с лишением национальной федерации аккредитации раньше не было?
– Легкоатлетических – нет. А вот Болгарскую федерацию тяжелой атлетики лишали лицензии.
– В случае запрета на участие в международных стартах представителям ВФЛА, могут ли российские легкоатлеты в частном порядке обжаловать решение в Спортивном арбитражном суде (КАС).
– Не хотел бы забегать так далеко вперед.
– Какая реакция в мире на всю эту ситуацию?
– Все это – большие имиджевые потери для страны. Реакция России и ее умение отстаивать свои права на международном уровне – достаточно слабые и даже удручающие. Все-таки отношение людей к ситуации во многом формируется, основываясь на масс-медиа. И российским чиновникам следовало бы открыто вести диалог с прессой на международном уровне, чтобы иметь возможность отстаивать свою точку зрения. На Западе явна тенденция цитирования ведущих англоязычных источников, прежде всего британских и американских. Именно они задают тон и формируют мнение о происходящем, которые на данный момент крайне неприглядны с точки зрения имиджа России. В российской прессе присутствует доля трезвых и аргументированных мнений, но они ограничены языковым пространством. Как такового отстаивания своих точек зрения в крупных зарубежных изданиях нет, и мне это кажется большим упущением. Интерес к теме велик, но отсутствуют персоны, которые бы вели этот диалог в свободной форме. Те, кто утверждают, что их не будут слушать, видимо даже не пытались говорить.
