Арбитр CAS - о показаниях Родченкова
Австриец Михаэль Гайстлингер входил в состав панели арбитров CAS, которая рассматривала дела 39 россиян, обвиненных в манипуляциях с допинг-пробами во время Игр в Сочи. Арбитры полностью оправдали 28 наших спортсменов и еще 11 признали виновными. Этот вердикт вызвал огромный скандал. Международный олимпийский комитет и Всемирное антидопинговое агентство заявили, что суд мешает им бороться за права "чистых спортсменов", и в итоге оправданные атлеты все равно не были допущены до Олимпиады в Пхенчхане. Из четырех арбитров CAS особенно досталось профессору Зальцбургского университета Гайстлингеру, которого обвинили в политических симпатиях к России. До публикации мотивировочной части вердикта австрийский судья отказывался отвечать на критику, но после появления документа согласился озвучить свое мнение специально для "СЭ".
БАХ НАВЕРНЯКА ИЗМЕНИЛ СВОЕ МНЕНИЕ
– Мистер Гайстлингер, из первых опубликованных мотивировочных частей складывается впечатление, что решающую роль сыграло наличие или отсутствие избыточной концентрации соли в пробах. То есть те, у кого, как у Александра Зубкова, соли было много – признаны виновными, а те, кто, как Александр Легков, имели только царапины на пробирках – оправданы. Это так?
– В ситуации с солью мы выслушали мнения экспертов с обеих сторон – спортсменов и МОК. Они все сошлись во мнении, что такую концентрацию невозможно объяснить какими-то физиологическими причинами. Соответственно, нам нужно было объяснение, откуда взялось такое количество соли в пробах Зубкова. Иных версий, кроме как манипуляции, мы не услышали.
– Почему, как мы узнали из опубликованных решений, дела каждый раз рассматривали разные панели арбитров CAS?
– CAS провел долгие переговоры с представителями спортсменов и согласовывал кандидатуру каждого арбитра по каждому из 39 дел. Лично я попросил не ставить меня в панели, которые рассматривали дела биатлонистов, лыжников и конькобежцев. Дело в том, что ранее я был генеральным секретарем Международного союза биатлонистов (IBU) и мог дать повод сомневаться в своей объективности. С лыжной федерацией я активно сотрудничал в период той моей работы. В коньках я сейчас являюсь одним из юридических консультантов международной федерации. Так что я участвовал в рассмотрении дел бобслеистов, скелетонистов и хоккеисток.
– Какое решение лично для вас оказалось самым тяжелым?
– Они все были очень непростыми. Не могу сказать, что какое-то одно дело выделялось, во всех были крайне запутанные обстоятельства. Хочу поблагодарить трех остальных членов панели: во всех делах они были крайне профессиональны. Вместе мы смогли принять решения, которые считаем верными.
– Вы понимали, что оправдательный вердикт в отношении российских спортсменов будет бомбой, которая взорвет спортивный мир?
– Мы отдавали себе отчет, что, если не согласимся полностью с решениями дисциплинарной комиссии МОК – какая-то реакция последует, это очевидно. Точно так же была бы реакция противоположной стороны, если бы мы не прислушались к позиции спортсменов. В таких делах всегда важно быть предельно этичными. Ведь речь идет о человеческих судьбах. Они повернулись сейчас в ту или иную сторону не конкретно из-за нас, а из-за тех обстоятельств, которые мы рассматривали.
– Что скажете о бурной реакции на ваши решения президента МОК Томаса Баха, который призвал реформировать CAS и резко критиковал вашу работу?
– Я думаю, эти слова были сказаны мистером Бахом на эмоциях. Убежден, что в итоге, изучив мотивировочные части и наши доводы, он изменил свое мнение. И сейчас он бы отозвался о решениях совсем иначе, чем непосредственно после того, как они были озвучены.
НЕПОНЯТНО, ЗАЧЕМ ПАУНД КРИТИКУЕТ СТАТЬЮ ПРО КРЫМ
– Сразу после публикации решений член МОК Ричард Паунд критиковал лично вас, в частности, за то, что вы изначально занимаете пророссийскую позицию, поддержав присоединение Крыма к России.
– Насколько я понимаю, Паунд имел в виду статью, которую я опубликовал в немецком журнале по международному праву. Там шла речь о юридических аспектах присоединения Крыма. Я провел анализ ситуации и выразил мнение, что Россия не нарушала принципов международного права и приняла абсолютно легальное, правомерное решение. Я готов повторить это и сейчас. Не совсем понимаю, почему господин Паунд берется судить о той статье. Насколько я знаю, он, в отличие от меня, на международном праве не специализируется. Поэтому я не могу рассматривать его критику как мнение специалиста в данной области.
– В любом случае, какая разница, что вы думаете о присоединении Крыма, если речь идет о допинговых делах российских спортсменов?
– Абсолютно с вами согласен. Он сравнивает две абсолютно разные сферы – спортивное право и международное право. Не вижу между ними никакой связи.
– Какие у вас лично отношения с господином Паундом?
– Мы встретились в Пхенчхане на эскалаторе, поздоровались, но такое ощущение, что он меня не знает в лицо. На мне просто была аккредитация с фамилией.
– Он также обвинял вас в том, что вы не признаете доклад Макларена. Что вы думаете по поводу того, насколько этому докладу можно верить?
– Предпочту не отвечать на этот вопрос. Могу только сказать, что мы тщательно изучили все доказательства, которые содержатся в докладе и использовались МОК для принятия решений. Также профессор Макларен участвовал в качестве свидетеля в слушаниях CAS. Он подробно объяснил свои выводы и методологию. Естественно, мы отнеслись к этой информации со всей серьезностью и использовали ее в процессе принятия решений. Но одного доклада Макларена недостаточно, чтобы установить вину конкретного спортсмена.
РОССИЙСКИЙ СПОРТ МОЖЕТ ЖИТЬ БЕЗ ДОПИНГА
– Что вы в целом думаете сейчас о ситуации вокруг российского спорта? Учитывая грядущие разоблачения на основании полученной ВАДА электронной базы данных (LIMS), у нас остаются шансы поехать на Игры-2020 в Токио?
– ВАДА располагает, как известно, копией базы данных. Чтобы использовать ее в суде, им придется объяснить, где находится оригинал и каким образом он применялся. Если против спортсмена не будет никаких других улик, кроме LIMS, доказать его вину будет крайне сложно. Если говорить о ситуации в целом, лично для меня был очень важен тот факт, что Олимпийский комитет России признал: на Играх в Сочи что-то было не так. Если уж ОКР так говорит, значит, что-то там точно было неправильно. Сейчас вам необходимо заставить мир поверить, что все ошибки прошлого исправлены и больше не повторятся. Убежден, что российский спорт может жить без допинга. У вас одна из сильнейших спортивных наций, огромные традиции. Российским спортсменам не нужна химия, чтобы побеждать.
– Как вам кажется, российские спортивные власти адекватно реагируют на происходящее? Что вам вообще известно о реформах в антидопинговой сфере, которые происходят у нас в стране?
– Я слежу за изменениями в законодательстве. Проделана большая работа, и важно, что касается она не только уровня спортсменов-олимпийцев, но и тех, кто пока еще только на подходе к таким результатам.
– Вплоть до 2008 года вы работали генеральным секретарем IBU вместе с Андерсом Бессебергом. Что думаете о последних обвинениях австрийской полиции и ВАДА в его адрес?
– Мне сложно комментировать события, уже когда я покинул организацию. Но непонятно – хотя ничего нельзя исключать – каким образом могли происходить манипуляции с пробами. В период с 2011 по 2015 годы ВАДА собирало данные спортсменов для паспортов крови. В системе все происходило автоматически и было прозрачно. Я не могу себе представить, как этими данными можно было манипулировать, если они находились под полным контролем ВАДА и системы ADAMS. Честно говоря, это какая-то загадка.
