Керлингистка Сидорова высказалась о насилии и травмах в фигурном катании. Она занималась им до 12 лет
Самая известная российская керлингистка в истории Анна Сидорова в интервью «СЭ» рассказала о своих занятиях фигурным катанием и о том, почему из него ушла.
— Вы же занимались фигурным катанием, почти шесть лет до 12. Тройные прыгали?
— Учила как раз, когда случилась травма. Любимые — сальхов, риттбергер и лутц.
— Предполагаю, что там подготовка отличается от керлинга. Когда прихожу на каток, постоянно слышу, как орут на детей. Тема детского насилия сейчас вообще актуальна.
— Это необязательно про фигурное катание. То, что тренер на тебя повышает голос, поднимает руку с чехлом или палкой, во всех видах спорта может быть. Зависит от тренера. Можно вспомнить нашу гандбольную легенду Трефилова, он тоже орет на девушек, и тем не менее это работало. Кто не выдерживал, не был в сборной.
— Но есть разница — в фигурном катании девушки несовершеннолетние.
— Мне повезло — не били чехлами, но у нас были тренировки с другой группой, и там да, тренер могла чехлом по попе ударить. У меня другая история была. Я хорошо прыгала, но не хватало скольжения и хореографии, просто было неинтересно. Зачем? И так выиграю. Я Саша Трусова своей группы (смеется). А после определенной ситуации ходила у хореографа в нелюбимицах.
В фигурном катании ты и так платишь за коньки, лед, занятия и плюсом за подкатки хореографа. А мы не то чтобы были супербогатой семьей, у нас только папа работал. Я и на подкатки в воскресенье не могла себе позволить ходить. В общем, мне принципиально не ставились руки, в зале игнорировали. Примерно так: «Маша, покажи движение, Петя, покажи, так, это Аня? Пропускаем». Или не здоровались. Насилие — оно же не только физическое, бывает и психологическое. Но я держалась без проблем, ушла только из-за травмы. По росту в группе была на голову выше остальных, за год вырастала на 11-13 см, и поскольку организм не успевал формироваться, а нагрузки серьезные, произошла травма. Больше не могла прыгать, ходили по врачам, делали уколы, даже к бабке ходили заговаривали, что только не пробовали.
— Настолько отчаялись?
— А ничего не помогало.
— Бабка помогла?
— Нет, никто мне не помог. Предложили делать дорогую операцию на голеностопе. Из-за нагрузок отламывались кусочки хрящей вокруг таранной кости, до нее очень сложно добраться. Мне предлагали залезть в сустав с помощью специального устройства и откачать эти кусочки. Но стоимость огромная, а главное, гарантий никаких. И мы вышли из больницы, я хорошо помню этот момент. Мама говорит: «Ну что?» Я плачу и отвечаю в слезах: «Давай тогда заканчивать». Конечно, через истерики, сложно проходило, мне нравилось кататься. Мама предложила попробовать танцы. Но я тогда насмотрелась Олимпиады, как мальчик роняет девочку и из-за этого они теряют медаль, и сказала: «Ни за что, не хочу зависеть от других». Судьба распорядилась таким образом, что мой успех теперь зависит сразу от четырех человек.
— Вам правда нравилось? Не заставляли?
— Нет, сама просилась лет с четырех, но там, где мы жили, было негде заниматься. Поэтому меня довольно поздно отдали. Лет в шесть мы переехали в Кунцево, мама отвела в школу «Крылья Советов», но там была группа «розовые щечки». Два-три раза в неделю зимой на открытом катке, остальное время в зале играли в «Море волнуется — раз». И только на следующий год мы перешли в ЦСКА, причем, насколько понимаю, моей маме пришлось... договариваться, чтобы меня взяли, потому что кому нужна такая дылда? Катается куча малышей трех-четырех лет, и Аня на две головы всех выше. Но через полгода всех нагнала. Не зря договорилась, получается (смеется).
