Дмитрий Соловьев: "Совершенно не хочется смотреть по сторонам"

Разговаривали мы через день после того, как Дмитрию Соловьеву была сделана операция. Несвоевременная до нелепости – Катя Боброва и Соловьев не только успели закончить постановку программ, но и прокатали их на закрытом просмотре, получив самые лестные отзывы. Но тот первый прокат так и остался единственным: неизбежность операции означала, что вся первая половина сезона у фигуристов потеряна.

– Расстроены, Дим?

– На самом деле нет, как бы странно это ни прозвучало. У нас ведь уже была ничуть не менее сложная ситуация – в марте, когда из-за моей травмы мы с Катей были вынуждены отказаться от участия в чемпионате мира, уже приехав в Японию. Тогда я сказал себе: все, что ни делается – к лучшему. Точно так же думаю и сейчас. Да и думать-то особенно не когда: весь день расписан по минутам: уколы, физиотерапия, лечебная физкультура – перед вашим звонком как раз с занятий вернулся. Ну а через недельку, надеюсь, из больничного заточения меня освободят.

– Главное не геройствуйте. Помните, надеюсь, печальную историю Максима Шабалина?

– Вы даже не представляете, сколько раз я уже слышал эту фразу! Все мои знакомые в один голос только об этом и твердят.

– А что случилось-то? Получили травму на ровном месте?

– Не совсем. Недель пять назад у меня начала болеть боковая сторона левого колена. Такое уже было, поэтому я, честно говоря, переживал не сильно. Думал, что нужно просто сделать суставной укол, как мне делали, когда колено заболело впервые, и все болевые ощущения уйдут. Но получилось совсем иначе. После укола я не мог наступать на ногу целую неделю. Тем не менее мы приняли решение продолжать делать уколы, просто перейти на другой препарат. Проблема была в том, что первое обследование – МРТ – вообще не показало, что в суставе есть какие-то повреждения. Но после того, как целый курс уколов тоже не принес никакого облегчения, меня отправили на повторное обследование – ультразвуковое. И тогда уже выяснилось, что поврежден мениск и нужна операция.

– Насколько велико повреждение?

– Я, честно говоря, в это вообще не вникал. Гораздо важнее было услышать, что операция прошла успешно. Думаю, как раз поэтому мне разрешили нагружать ногу практически на следующий день. Понятно, что эти нагрузки строго дозированы, но я совершенно не стремлюсь форсировать выход на лед.

– Когда, по мнению врачей, он возможен?

– На полную реабилитацию мне отводят примерно полтора месяца. После этого можно будет начинать кататься, но все сроки на самом деле достаточно условны – надо будет ориентироваться на то, что будут говорить врачи. Я все-таки предпочитаю ориентироваться на профессиональное мнение.

– Теоретически вы с Катей можете успеть подготовиться к чемпионату России, даже если не будете никуда спешить.

– Мы на это и настраиваемся. Программы у нас готовы, до травмы мы успели очень хорошо их накатать с учетом всех новых технических требований, так что не думаю, что восстановление на льду для нас окажется чересчур сложным.

– Главное, не отчаивайтесь!

– Отчаяния нет и близко. Раз коленка заболела, значит, дело все равно рано или поздно закончилось бы операцией. Лучше сейчас. Нога только крепче будет.

– Лечебной физкультурой вы занимаетесь индивидуально?

– Нет, в общей больничной группе. Меня пока особенно не нагружают: делаю разные сгибания-разгибания. В общем, все те упражнения, которые можно выполнять, лежа на кровати.

– В прошлом сезоне вашего тренера Александра Жулина много критиковали за его занятость в телевизионных проектах, помешавшую в итоге поставить более удачные программы. В этом сезоне Жулин занят на телевидении ничуть не меньше. Вас это не расстраивает?

– Мне кажется, что в этом наоборот есть определенные плюсы. Ни одной нашей тренировки Жулин не пропускает. Если ТВ-проект дает ему возможность отвлекаться от повседневной тренировочной рутины, я в этом вижу только плюс: Понимаю, до какой степени устают с нами тренеры, когда изо дня в день видят на льду одно и то же.

– Я задала этот вопрос лишь по одной причине: слышала версию, что после Олимпийских игр вы с Катей не исключали, что поменяете тренера. Другими словами, об этом говорили. Простите, если эта информация для вас неприятна.

– Я абсолютно спокойно отношусь к подобного рода слухам и предпочитаю, чтобы любые вопросы мне задавали напрямую, а не обсуждали за спиной. Что касается олимпийского сезона, да, он получился у нас каким-то "оборванным", что ли. Мы не участвовали в чемпионате Европы, пропустили чемпионат мира, но при этом у нас ни разу не возникала мысль поменять тренера. Дело ведь не в том, чем занимается тренер в свободное от тренировок время, а как ты сам относишься к тренировочному процессу. Мы, как мне кажется, научились относиться к нему очень правильно: постоянно анализируем собственные выступления, пытаемся понять, чего нам не хватает, куда двигаться дальше. Анализировали и олимпийский сезон, после чего внесли в подготовку определенные коррективы.

– Какие именно?

– Раньше поставили программы, раньше начали их накатывать. Добились того, что в тренировках стало получаться очень много чистых целиковых прокатов – со всеми элементами. И чувствовать себя в связи с этим стали гораздо увереннее.

– За тем, что происходит в танцах, вы следите?

– Большого желания, если честно, не испытываю. Не знаю, почему. Наверное, для меня просто намного важнее то, что происходит со мной. Голова постоянно занята тем, чтобы как можно быстрее восстановиться, что поменять в своем подходе к тренировкам, к выступлениям. Как ни крути, наш с Катей результат будет прежде всего зависеть от нас самих, а не от того, что и как происходит в мировых танцах.