Рафаэль Арутюнян: «Чем Загитова хуже Ханю?»
Большое интервью знаменитого тренера — о Загитовой, Трусовой, Косторной, возрастном цензе и судействе
Победа двукратного чемпиона мира Натана Чена над Юдзуру Ханю в Финале «Гран-при» получилась просто триумфальной. Две чистейших программы, в которых были исполнены семь четверных прыжков, рекордная и просто космическая сумма 335,30 балла. И вишенка на тортик — заключительная дорожка шагов в произвольной программе, не оставившая равнодушным ни одного зрителя. Как такое возможно, при продолжающемся очном обучении в Йеле, рассказал в эксклюзивном интервью «СЭ» тренер фигуриста Рафаэль Арутюнян.
Он также объяснил, почему:
желает Алине Загитовой продолжения карьеры;
переживает за Косторную, Трусову и Щербакову;
стыдно писать негатив в адрес Татьяны Тарасовой и Алексея Мишина;
продолжает настаивать на поднятии возрастного ценза;
четверные прыжки в группе Этери Тутберидзе удалось поставить на поток;
Европа и США в глобальном плане никогда не догонят Россию в фигурном катании;
существующая система оценивания не совершенна;
он не готов работать в ISU и многом другом.
Наш разговор с Арутюняном состоялся накануне женской произвольной программы в Финале «Гран-при», до неудачи там Алины Загитовой и ее последующей приостановки карьеры, а также до последовавшего за этим скандалом с участием Этери Тутберидзе, Татьяны Тарасовой и Евгения Плющенко. Специалист словно предвидел последующее развитие событий.
Легендарные учителя
— Перед Турином Чен приехал за две недели, у меня была возможность его потренировать и вот результат налицо, — начал Арутюнян. — Причем в такой срок можно было именно набрать форму, а не довести спортсмена до состояния выжатого лимона, то есть, когда он постарается для тебя, выложится раньше времени и потом на соревнованиях будет совершенно опустошенным. Именно поэтому в прошлом году, когда Натан хотел приехать ко мне за неделю до одних очень крупных стартов, я сказал: «Не надо, не приезжай». Он сначала обиделся, а потом понял, что это было правильно и даже спросил: «А откуда ты все знаешь?» Ну как откуда, не зря же я 45 лет работаю?
Да и учителя были хорошие — Татьяна Анатольевна Тарасова, Алексей Николаевич Мишин, c Галиной Змиевской работал рядом. Я был рад просто дышать с ними одним воздухом, понимаете? Если сейчас на соревнованиях мимо меня проходят Мишин или Тарасова, я останавливаюсь, если подойдут — поздороваюсь. Если нет — сам их беспокоить не буду.
— В этом сезоне очень хорошее впечатление о себе оставила еще одна ваша ученица — 23-летняя американка Мэрайя Белл, которая стала третьей на этапе «Гран-при» в Москве.
— Ну вот видите, как хорошо! Значит, я все-таки что-то умею (улыбается). Мне вообще обидно, когда я ассоциируюсь исключительно с американками и американским катанием. Ко мне на сборы в свои лучшие времена приезжала Мария Сотскова, приезжал Миша Коляда, этим летом была Ксения Синицына со своим тренером. Я как доктор, к которому любой человек может обратиться за помощью. Видимо, поэтому я часто и работаю со взрослыми спортсменами. Многие из них где-то там тренировались, валяли дурака, а потом оказались перед дилеммой: заканчивать или кататься дальше? В итоге приходят ко мне в группу. Правда настоящего результата приходится ждать довольно долго: два года — минимум, четыре года — более оптимальный срок.
Умный человек должен уметь тренироваться сам
— И они готовы ждать? Находят на все это силы и деньги?
— Кто как. Самая большая проблема в том, что ты не можешь дать больше, чем фигурист может взять. Меня спрашивают: а почему ты не рассказываешь все сразу? Да потому что некоторые вещи спортсмен сможет понять только через три-четыре года. Мы через это проходили и с Эшли Вагнер, и с Адамом Риппоном, с той же Белл, с Мишей Бржезиной. Вот Натан ко мне пришел в 10 лет и до 14-15 лет я учил его тому, как тренироваться. Я же не могу тренировать спортсмена все время. Почему? Да потому, что никто не может себе позволить оплачивать по три часа тренировок в день. Это же около 500 долларов! Поэтому я учу учиться и тренироваться самостоятельно. Если человек умный — он должен это уметь. Благодаря этому Чен и тренируется самостоятельно.
— Этот нюанс многое проясняет с тренировками Евгении Медведевой в отсутствие Брайана Орсера и в ЦСКА, и позже в Санкт-Петербурге, да и в Торонто в его отсутствие...
— Это происходит по простой причине. В России я мог тренировать фигуриста по три часа в день. У меня был ведущий спортсмен и вся остальная группа, которая подтягивалась к нему. В США система иная — отдельные уроки. К тебе может прийти фигурист и сказать: «Сегодня у меня нет денег на получасовую тренировку, есть только на 20 минут». И что? А завтра у него и на это денег не будет. В такой ситуации выход только один — научить его тренироваться. Спортсменам, c которыми я работаю по три-четыре года, я вообще не даю уроков, просто их контролирую. Не очень умные из них обижаются: «Ты перестал меня тренировать!». А я вижу все: каждое движение, прыжок, когда пришли-ушли, весь процесс, потом подхожу и говорю о недоработках.
Если спортсмен выполняет то, что ты от него требуешь, то прогрессирует. Но бывает, что я ищу и какие-то другие методы. Например, довожу мысль через своего ассистента, и тогда у фигуриста в голове происходит настоящий взрыв: «О, мне сразу два человека одно и то же сказали!» По сути, это такой психологический трюк. Чем-то подобным пользовался наш прославленный тренер Станислав Жук. Он приглашал спортсменов на просмотр, давал им задание, а сам просил, чтобы его якобы позвали к телефону, — уходил и наблюдал, кто как занимается в его отсутствие. И тех, кто неточно выполнял задание, он попросту не брал.
Напряженка между девочками
— Сейчас Шома Уно все же решил, что будет тренироваться у Стефана Ламбьеля, а до этого к вам не просился?
— Понимаете, какая вещь. Есть спортсмены, которых я взять сейчас объективно не могу. Шома, например, даже если и хотел бы прийти ко мне, просто не смог бы вписаться в мою существующую группу, а работа должна быть комфортной для всех. Вспомните, какой ажиотаж был вокруг инцидента с участием с Эн Су Лим и Белл в прошлом году. Но правда в том, что напряжение между соперниками существует всегда. Просто некоторые спортсмены более сдержаны в своих эмоциях, а кто-то, наоборот, их выплескивает. Думаю, что русским девочкам тоже непросто тренироваться вместе.
— Как бы то ни было, а на всех официальных мероприятиях и не только они — образец дружелюбных друг к другу одногруппниц.
— Молодцы, значит, стараются! Они должны быть милыми на публике, это негласное правило нашего спорта, мы же не бокс и не ММА.
— Однако мне кажется, что вот эта подчеркнутая доброжелательность с одногруппницей-соперницей Алиной Загитовой в олимпийский сезон стоила немалых психологических сил той же Медведевой...
— Да, это всегда тяжело. Я много раз говорил, что являюсь фанатом Юдзуру: я очень люблю то, что он делает, то, как он прогрессирует после двух Олимпиад. В этом сезоне он прыгнул четверные лутц и риттбергер, которых два-три года назад вообще не было в его арсенале! Это просто феноменально, я действительно преклоняюсь перед ним! И вот наблюдая за таким потрясающим атлетом, делать комментарии о том, что кому-то пора заканчивать, к примеру той же Загитовой, по моему убеждению, просто неэтично. Я, напротив, желаю ей долголетия в спорте. Но для этого ей нужно поменять свое отношение к профессии. Не стоит поддаваться на паническую установку: не попадешь в сборную и что же дальше-то делать? Обидеться, застрелиться? Нужно найти причины проблем и начать их решать. Если она правда хочет продолжать, то должна прийти к тренеру и сказать: «Хочу!» Вопрос именно в мотивации, в желании.
— Но очевидно же, что ей придется усложняться технически для продолжения карьеры, учить четверной прыжок или тройной аксель...
— А что ей мешает? Поздновато? Лиза Туктамышева же прыгнула в 23 года свой четверной. Вот мы сравниваем нюансы тренировок в США и России — за океаном и у спортсмена, и у тренера полная свобода выбора. Я сам решаю, кого брать тренировать, а кого нет. Никакая федерация, никакой менеджмент не может повлиять на твое решение. Это твой личный бизнес. Например, я сейчас помогаю молодому талантливому юниору из американской сборной. Инициаторами выступили родители — они же тренеры мальчика. Я с удовольствием с ним работаю, хотя очень хорошо понимаю, что он потенциальный соперник моему ученику из Канады. Когда он попросился я просто не смог ему отказать, его желание тренироваться, и его мотивация просто зашкаливают, а здоровое соперничество это то, что приносит результат. Мне нравятся мотивированные ребята, не важно какого они возраста, главное правильно их воспитывать чтобы они превратились в грамотных атлетов. А что касается Загитовой, так она ничем не хуже Юдзуру, успешного долгожителя в нашем нелегком виде спорта. Она талантливая, красивая, на нее просто приятно смотреть. Так что свою судьбу спортсмен должен решать сам. Я же помню то время, когда я работал в России. К сожалению, часто мы тренеры, да и руководство, своим авторитетом пытались задавить спортсменов, а на мой взгляд, им нужно дать возможность самим во всем разобраться.
Сберечь Загитову
— В этом сезоне Загитова и так тренировалась и выступала в менее интенсивном режиме, чем раньше, словно Этери Тутберидзе дала ей чуть больше свободы...
— А что Этери Георгиевна? Посмотрите, что она творит! Она привезла в Турин такое количество спортсменов! У Тутберидзе все в порядке с пониманием фигурного катания, и она обязательно найдет способ, как все лучше решить с Алиной. Тут ведь дело в другом. Что в Турине, что на предыдущих соревнованиях я неоднократно слышал мнение: «Ей надо было вовремя закончить!» А мне она сейчас нравится больше, я очень расстроюсь, если она уйдет из спорта. Я бы хотел, чтобы Загитова и Медведева продолжили соревноваться друг с другом. За такой интригой интересно следить! Как за дуэлью Ханю и Чена на мужском турнире в этом Финале «Гран-при».
— Вместо этого в женском катании в принципе есть и другие вариации дуэлей Трусова-Косторная — четверные против сбалансированного катания или Трусова-Щербакова — битва двух квадисток...
— А знаете почему у девушек сейчас все так? Потому что техника четверных прыжков стабилизировалась. В группе Тутберидзе нашли нужный баланс: каким должно быть тело, с какой позиции лучше прыгать. Другой вопрос, что я хочу, чтобы все эти юные девочки выросли в зрелых фигуристок с хорошей техникой. Вот тот же Ханю, вспомните как все начиналось? А теперь он — икона. Зрительский интерес к фигурному катанию практически держится на нем, Юдзуру — хит, и вот у русских девочек потенциал не меньший.
В США и Европе нет системы
— А как же мнение, что Европе и США со взрослыми фигуристками они не интересны?
— Это не может быть неинтересно. Просто надо понимать, что ни в Европе, ни в США, не может быть такого количества хорошо обученных юных дарований. Потому что при том, сколько времени отпущено девочкам до начала пубертата, при том наборе сложных элементов, которые требуется освоить, нужно начинать профессионально заниматься уже с четырехлетнего возраста. Ни в одной стране мира, кроме России, этого не происходит.
— Потому что все жалеют детей?
— Потому что нет системы, в которую бы пришел четырехлетний ребенок и начал бы заниматься хореографией, ОФП, проводить достаточное количество времени на льду. В моем понимании, в Америке детей зачастую не тренируют, а приводят на каток покататься. Затем вдруг на семейном совете решают заняться этим делом серьезно. Мама приводит ко мне ребенка и говорит: «У меня очень хорошая девочка, очень талантливая (с чем я в принципе согласен) — правда она еще маленькая, ей только что исполнилось десять лет, но она уже прыгает все двойные прыжки». На что я отвечаю: «Не еще десять, а уже. Вы вообще смотрите на то, что происходит в мире?» Просто родители не совсем понимают, что времени, отпущенного на изучение того количества элементов, которые позволили бы их ребенку выступать на высоком уровне, не так много. Максимум четыре года. Дальше эта девочка начинает превращаться в девушку, а там требуется совсем другой подход и другая работа. Но это уже совсем другая история.
Так что я оттачиваю свое мастерство, «реанимируя» талантливых ребят, которым нравится фигурное катание, просто нравится тренироваться. Можно сказать, это моя специализация. Пытаюсь по мере возможности выжать максимум из ситуации, в которой оказался тот или иной спортсмен.
Лью — уникум
— А Алиса Лью с четверным лутцем и тройным акселем?
— Да, бывают и уникальные случаи, исключения из правил — та же Алиса, Мишель Кван, Чен. Но Натану систему создала его мама: он с пяти лет занимался хореографией, гимнастикой, музыкой, достаточное количество времени проводил на льду. До 10-летнего возраста где-то года полтора приезжал ко мне, я ставил ему отдельные элементы. А потом в 10 лет он сказал маме: «Если мы не переедем, то я не смогу прогрессировать». Но к этому моменту он уже был физически подготовлен к последовавшей профессиональной работе.
— Однако по вашей логике у нас и в мужском катании должно быть все отлично, однако ребятам свой потенциал никак не удается реализовать...
— Никогда не сравнивайте мальчиков с девочками — у них совершенно разные графики развития. Мальчики развиваются позже. К тому же девочки по природе своей более исполнительны, в детстве они внимательнее и добросовестнее относятся к тренировкам. До 14 лет они все делают, а потом случается то, что произошло с Липницкой, Радионовой, Цурской и Погорилой. Параметры роста и веса меняются в худшую сторону: тут и всплывает технический пробел и не совсем грамотный подход к тренировкам. Мальчики же сначала валяют дурака, а затем, окрепнув, при правильной работе превращаются в профессионалов. Не говоря даже о Жене Плющенко и Юдзуру Ханю, возьмите хотя бы Сергея Воронова. Где сейчас эти девочки, с которыми он начинал тренироваться?
Девочка против женщины — нечестно
— Туктамышева держится на плаву уже восьмой взрослый сезон, постоянно технически совершенствуется, однако...
— Я скажу все то же: не нужно соревновать девочек с женщинами. Это нечестно! Я очень переживаю за всех спортсменов. И мне действительно очень обидно за повзрослевшую фигуристку, вложившую 12 лет своего труда, которая стала проигрывать 11-летней девочке с четверным прыжком. Система оценок несовершенна, и баллы, которые сейчас дают за четверной не являются объективным критерием хорошего катания — ни у девочек, ни у мальчиков. Единственным критерием является качество исполнения элементов. Система не учитывает естественное природное явление: девочка рано или поздно превратится в женщину. Это ведь факт!
И вот ребенок с легкостью прыгает четверные прыжки, а той успешной еще пару лет назад фигуристке говорят: знаешь, тебе бы стоило закончить. Но позже то и этой девочке с четверным прыжком так скажут, и следующей. Почему бы не разделить возрастные группы и не дать возможность всем честно бороться! Знаю, кто-то считает: он так говорит, потому что боится — в США же нет никого. Да ничего я не боюсь! Просто разделите: четверные прыжки и техничное катание — это сюда, женское — туда. И пусть у всех будет своя аудитория. Тогда, возможно, получилось бы избежать таких драм, как с Липницкой, Погорилой, Радионовой. А завтра что будет, вы знаете, какой прогноз?
— К числу надежд Пекина-2022 принято относить 13-летнюю Камилу Валиеву...
— Вот видите. А ведь те же Косторная, Трусова и Щербакова вложили уже в свою карьеру немало труда. Мы, взрослые люди, обязаны создавать необходимые условия, чтобы эти дети не оказались за пределами борьбы. Шесть лет назад я сказал об этом, и все подумали, что я защищаю Вагнер, а сейчас подумают, что Белл. Но я даже не пытаюсь соревноваться с юными русскими девочками (смеется), я просто делаю свое дело — тренирую.
Тренер — это воспитатель
— В интервью Владимиру Познеру Тутберидзе обозначила другой проблемный аспект работы с юными фигуристками — не все готовы после больших побед продолжать работать так словно и не было никакого триумфа до этого.
— Скорее всего, она знает, о чем говорит. Когда я сталкиваюсь с подобными моментами, то захожу со стороны. Звоню другу, маме этой фигуристки или, например, прошу заливщика катка сказать ей: «Ты — классная и у тебя все здорово». Откуда знать, что это не сработает? Задача тренера — подобрать правильные слова, если спортсмен теряет мотивацию.
Кстати, к вопросу о мотивации, о продолжении карьеры и о звездах в спорте. Приведу такую аналогию: я хочу пить из любимой дорогой чашечки, хочу передать ее своему сыну и внуку, терпеть не могу одноразовую посуду. Появится новый спортсмен — и что это изменит? Мы потребители спортсменов или тренеры? Мы в первую очередь воспитатели, и на нас лежит ответственность.
— Последняя фраза характеризует вас как типичного российского тренера, вряд ли в США и Канаде так рассуждают...
— Может быть поэтому я их и обыгрываю? (улыбается) Многие просто приходят зарабатывать деньги. У меня так вопрос ни в России, ни в США не стоял. Я просто тренер, который воспитывает фигуристов высокого класса. Мне приятно, что мои спортсмены меня обожают и продолжают хорошо относиться, после того как заканчивают карьеру. В России я был хуже.
— Жестче?
— Более мотивированный. А сейчас мотивации меньше, но зато добавилось профессионализма и уважения к труду спортсменов.
Нужны профессиональные девочки-примы
— А как вам позиция относительно юных техничных фигуристок: выиграют все за два-три года и имеют полное право закончить, начав новую жизнь.
— Это выбор каждого спортсмена, мы можем ему только советовать. Вот Натан учится в серьезном университете, в Йеле, преподаватели с него требуют точно так же, как и я. Поэтому приходится и кататься хорошо, и учиться. Кое-как никто из нас ему не позволит. За день до произвольной программы в Финале «Гран-при» он сидел в лаунж-зоне прямо на катке и четыре-пять часов делал задание по математике. Потом сдаст экзамены и дальше — чемпионат США.
Возвращаясь к возрасту — это не только проблема России, это глобальная проблема, вспомните Тару Липински, которая выиграла Олимпийские Игры в 14 лет и закончила. Я ни на чьей стороне. Откуда вообще взялась эта цифра — 15 лет? А в борьбе можете себе представить 15-летнего, а в хоккее? Поломают же. Мне бы хотелось, чтобы в нашем виде спорта были профессиональные девочки, которые как балерины умеют правильно есть, заминаться, следить за своим телом и оставаться примами. Уверен, пройдет время, и все созреют до этого.
— В противовес вашей точке зрения можно привести в пример Камилу Валиеву и Алену Косторную, которые уже сочетают в себе и сложнейшие прыжки, и красивое катание.
— На вкус и цвет товарищей нет. Насчет того, кто лучше — это все спорно. Главное, чтобы их не смели. Почему никто не думает, что я не против, а наоборот хочу защитить Трусову и Щербакову? Вы только представьте турнир, в котором бы выступали Липницкая, Радионова, Погорилая, Загитова, Медведева, Туктамышева и Цурская! На каком уровне они бы соревновались! С возрастом они могли бы отточить технику до совершенства, привести свои физические возможности в идеальное состояние — и радовали бы нас своим мастерством. Как Юдзуру, за которым буквально ездят тысячи фанатов!
Волонтерское судейство и неконтролируемая агрессия
— В этом году, что у Чена, что у Белл программы яркие — притягивающие взгляд. А что понравилось вам у других спортсменов?
— Мне очень понравились программы Загитовой, увидел изменения в программах Медведевой, там появились интересные движения. У молодых девочек тоже хорошие программы, много движений, растяжка, махи ногами. У Косторной подача более взрослая, но она и чуть постарше. Но пока это не то, от чего захватывает дух. Хотелось бы этого дождаться!
— Судьи однако с вами по поводу Алены не согласны и сходу очень высоко стали ее оценивать.
— Так они же волонтеры. Некоторые из них занимались фигурным катанием в прошлом, а некоторые имели к спорту только косвенное отношение. У многих членов ISU есть своя основная работа. Тот же вице-президент организации Александр Лакерник — профессор математики, преподает в университете. Кто-то — дантист, кто-то работает в медицинском центре. В свободное время они решают, что правильно для фигурного катания. А мы, тренеры, которые в жизни больше ничего делать не умеем, сами им предоставили такое право. Но если возмущаешься и чем-то недоволен — иди туда и делай лучше.
— Вы были с Ченом на этапе «Гран-при» во Франции и там судейство женского турнира было одним из самых жестких в серии...
— Пока судят люди, любая система будет несовершенна. Вполне возможно, что технический контролер была просто независима от всех и поставила, что увидела, а может быть и наоборот. В судействе есть и другие проблемы: всегда спортсмен, выступающий в своей стране, получит поддержку. Поэтому остается только быть наголову выше, как делает та же Этери — просто не оставляет шансов. Но вопросов очень много, по недокрутам, отталкиваниям, их качестве и длине. Последние на пересмотр не берут, смотрят только ребра на флипе и лутце. У нас половина фигуристов прыгает зубцовые прыжки с полной стопы, есть даже те, у которых длина толчка превышает размер трех коньков.
Но если Татьяна Анатольевна и Алексей Николаевич что-то скажут, сразу поднимается такой негатив! А я все время думаю: «Как вам не стыдно, друзья?». Как можно заподозрить их или Тамару Николаевну Москвину в каких-то предпочтениях? Они посвятили всю свою жизнь фигурному катанию! Они забыли своих мужей, жен, детей и развивали этот вид спорта во славу страны, в которой жили и живут. И вы пытаетесь сказать про них что-то нехорошее? Они заслуженные и уважаемые люди, я горжусь тем, что могу просто постоять рядом с ними. Сейчас началось время какой-то ненаказуемой агрессии в интернете.
Практичный подход
— Почему по ходу сезона ставили такие низкие оценки, между прочим, действующей чемпионке Европы Софье Самодуровой?
— У нее сейчас тот самый непростой период роста, к тому же у успеха всегда много отцов, а неудача — всегда сирота. В федерациях работают люди, которые отвечают за развитие конкретного вида спорта и относятся к происходящему с чисто с практической точки зрения. Как хотите это понимайте.
— Есть мнение, что для более высоких компонентов Туктамышевой не хватает вот этой самой поддержки...
— А почему же никто не кричал, когда компоненты Загитовой в олимпийском сезоне после новости о травме Медведевой изменились? Это же как-то произошло. О чем это говорит? О том, что судейство у нас не совсем прозрачное и объективное. И девочки-юниорки, вы говорите, красиво катались в Турине, но разве так же красиво, как Загитова? Нет. Но было ли это сильно заметно по оценкам — ответ тоже отрицательный.
— Но какой бы система ни была, вы продолжаете в ней работать...
— Да. Мне нравится то, чем я занимаюсь. Я бы может и в ISU поработал, попытался сделать систему прозрачнее — например, привлек бы к сотрудничеству еще нескольких практикующих тренеров. Но что я буду навязываться? Да я и так работаю по 10 часов каждый день... После хочется на велосипед и на пляж, чтобы хотя бы там часа три помолчать. Или прихожу домой и прошу жену даже не разговаривать, сажусь на мотоцикл и уезжаю.
