«Принесла Тутберидзе не букет, а корзину фруктов». Косторная — о расставании с «Хрустальным» и планах на будущее
Мы все скучали по Алене Косторной. В субботу на шоу в Туле она вышла с двумя показательными программами в образах Харли Квинн и под исполнительницу Севару, одна из них пережила в тульском дворце премьерный показ. Также мы скучали по ее задорным интервью и острому языку. В нашем диалоге она не изменила себе и устроила шоу.
Лежала неделю с температурой 38-39
— Алена, как у тебя дела вообще? Давно тебя не слышали.
— Смотрите, идет Дмитрий Алиев! (Показывает пальцем и убегает, через несколько минут возвращается, но уже с Марком Кондратюком.) Дела нормально, тренируюсь, в шоу теперь буду участвовать до июня.
— Марк, оказавшись перед Косторной, что бы ты у нее спросил?
— Знаете, все вопросы, которые у меня были к Алене, я уже задал лично. Или еще задам.
— Тогда продолжим с Аленой. Тройной сальхов сегодня у тебя был, круто.
— Есть все прыжки, но пока я иду постепенно, буду каждое шоу увеличивать контент. Возможно, под конец выйдет что-нибудь очень интересное. (Улыбается.)
— Пока физическая форма не оптимальная все-таки?
— Не-е-ет, я вышла на лед буквально в пятницу. Я сначала то правую руку сломаю, восемь недель гипса, — потом вышла, неделю откаталась и левую руку сломала. Тоже восемь недель гипса. Вышла к Елене Германовне [Буяновой], начали что-то делать, уже каскады 3-3 восстановили. Не сказать, что это было «вау» и стабильно, но как-то раз прям получилось, и мне сказали: «Молодец, сегодня герой!» Это было буквально в одну из пятниц, потом в субботу дали отдых, мы работали над программой, постановкой. И в понедельник я понимаю, что что-то не так, и раз — тест на «корону» положительный, выбываю на две недели. Лежала, болела. В пятницу вышла, и начали вспоминать все.
— Ты именно болела или просто не могла выйти из дома из-за положительного теста?
— Я неделю лежала с температурой 38-39 градусов. Все, что могла выпить из лекарств, я пила — что разрешено и что могло как-то превратить меня в состояние человека. Но все равно ничего не помогало — слабость, вялость, сопли, горло. Меня накрыло все подряд прямо. Все, что можно было, я цепанула.
— Почему тебя это постоянно преследует, у тебя есть объяснение?
— Чем тяжелее человеческий путь, тем больше дано человеку потом. Тем больше будет вознаграждение в какой-то момент.
Мы пока привыкаем друг к другу с новым тренером
— Ты упомянула Елену Германовну, она недавно сказала, что пока тебя в группу не взяла.
— Потому что у нас с ней договор — мы пока срабатываемся, понимаем, можем мы работать вместе или нет. Прежде всего вопросы будут ко мне, наверное. Готова ли я идти, продолжать тренироваться, работать в полную силу.
(В этот момент происходит второе пришествие Марка Кондратюка, который ставит мне рожки сзади. Косторная начинает интервью с олимпийским чемпионом и спрашивает, как ему Олимпиада. Сама же за него отвечает, что он доволен.)
— То есть идет испытательный срок?
— Мы просто срабатываемся, привыкаем друг к другу. Пока так.
— Сегодня у тебя была новая программа. Расскажешь о выборе?
— Я пробовала катать сегодня первый раз Севару. Могу сказать, что это было не на 100 процентов, кажется, процентов на 50 от того, что я могу. Естественно, я буду ее улучшать, но для первого раза очень даже неплохо. Есть какие-то детали необычные, но я делаю их очень хорошо на тренировках. Здесь они не везде получились или не так, как я бы хотела видеть. Много эмоций, сильные переживания и текст, что его нельзя просто выйти и откатать. Это нужно прочувствовать, пережить, какое-то свое эмоциональное состояние передать.
— Новый показательный есть, можешь ли ты подвесить интригу, какими будут короткая и произвольная в новом сезоне?
— Я могу сказать, что музыку к короткой я ни разу не катала, это будет что-то старое... но при этом и что-то новое. Прям совсем! Вполне известная музыка, но новая. И музыка произвольной — это моя стабильная тема, моя любимая, а какая — это уже пусть догадываются.
— Любимая... В голову снова лезет Вивальди.
— Нет! Мы решили, что Вивальди — пройденный этап, пройденная музыка, я его безумно люблю, но нужно двигаться к новому, в новом русле.
Мама шутит, что попаду на Олимпиаду через 40 лет волонтером
— Ты говорила, что собираешься выступать до следующей Олимпиады.
— Да.
— События вокруг не меняют твоего желания?
— Это очень тяжело. Все вокруг тяжело. И какие-то травмы постоянные, не свои, постоянно что-то не получается... вот синяки. (Показывает на руку.) Регулярно помехи и преграды на пути. Но когда ты их проходишь, это такое непередаваемое ощущение, наверное, эйфории и гордости за саму себя. Вот, ты молодец, ты сегодня сделал! Это помогает двигаться вперед. Цель у меня как была, так и есть.
— Выступить на Олимпийских играх?
— Как моя мама говорит, попасть на Олимпийские игры. Шутя при этом, что через 40 лет волонтером я выбегу в kiss-and-cry с криком: «Мама, я тут!» (Улыбается.)
— Но одно дело — выступать в Сызрани, другое — на «Гран-при». Разве нет?
— На данный момент для меня неважно, где я буду выступать. Нет, конечно, я люблю перелеты, новую атмосферу. Сызрань не сравнится с Японией, будем откровенны. Сама атмосфера другая, вот эти девять часов перелета, три пересадки. И ты вроде устал, но это другой мир, серьезно, это так интересно все посмотреть! Но старты есть старты, я получаю удовольствие, когда катаю свои программы на публику. Даже когда не готова совсем, все равно катаю.
Было очень много соревнований, где я была не готова, либо новые программы, но все равно шла и катала. Хотя мне говорили: «Ален, ну давай снимемся». Например, финал Кубка России, где у меня короткая не получилась, а произвольная — более-менее. Яна Александровна [Рудковская] мне говорила: «Ален, ситуация со здоровьем не та, оно того не стоит, это всего лишь финал Кубка России». А я такая думаю — вот сейчас возьму, остановлюсь. Но я же дальше себя не преодолею! А если я сейчас это сделаю, то дальше будет легче.
— Ты читаешь, что про тебя пишут?
— Не читаю, я уже эту тему прошла. Мне в основном девочки, которые мониторят все это, скидывают — что, где, кто про меня сказал. Волей-неволей я краем глаза читаю. Но как-то... я отпустила эту ситуацию. Начнем с того, кто пишет плохие комментарии. Допустим, я не пойду писать их под чужим постом.
— И даже фейкового, запасного аккаунта нет?
— Есть, но он для друзей, но там скорее много всяких смешных роликов и всего 20 подписчиков. Но не суть.
(В этот момент в разговор вновь вступает Марк с пакетом подарков. Оказывается, в нем тульские пряники и белевская пастила.)
Ой, когда в детстве ездила на соревнования в Алексин, там давали вот такие пряники. Я еще тогда по двум разрядам за день выступала.
— Возвращаясь к соцсетям. Разные же реакции на твой переход последний. Кто-то говорит: «Что она бегает от тренера к тренеру!»
— Я знаю, чьи это слова! Алены Леоновой. Хочу сказать так: не зная ситуации, очень сложно судить о том, что произошло. Ситуация осталась между мной и Этери Георгиевной и тренерским штабом. Если мы расстались, значит, мы пришли к обоюдному решению. Это не так, что я кому-то насолила, а мне сказали — иди отсюда! Но при этом это и не я тренерам сказала: «Вы знаете, вы такие-сякие, я с вами работать не буду». Нет, конечно. Я считаю, что и спортсмены заслуживают уважения, и тренеры. Потому что это была командная работа, коллективная. Но мы, проанализировав всю ситуацию, решили, что мы в принципе выжали из нашего сотрудничества все, что могли, и время пришло.
— То есть вы нормально пообщались?
— Да, это не то что мы друг друга матом крыли, переругались все. Все абсолютно спокойно, хорошо.
— Букет приносила?
— Я не букет принесла, а корзину фруктов. (Улыбается.)
