«Встал в три часа ночи и понял — надо что-то делать!» Сильные слова русского фигуриста о поиске мотивации
Сейчас многие российские спортсмены — да что там спортсмены, люди — борются с недостатком мотивации. «СЭ» предлагает вам почитать мысли на эту тему одного из самых ярких российских фигуристов — Матвея Ветлугина. Матвей — думающий, рефлексирующий спортсмен. Тянет сказать — редкий сорт, но просто большинство спортсменов оставляют свои мысли в голове. Победитель этапа «Гран-при России», в отличие от многих, не стесняется озвучивать их вслух. А качельные перепады отчаяния и надежды случаются у каждого из нас — если у вас такое бывает, вы не один/одна.
За год Матвей сумел стать главной звездой турнира шоу-программ, дойти до четверного риттбергера, стать участником ледовых спектаклей и одновременно героем микст-зоны на контрольных прокатах сборной, однозначно вступившись за Петра Гуменника и его программу под Rammstein. Затем была первая большая победа (и довольно чудесная) на этапе «Гран-при» в Омске.
И вот чемпионат России — и 14-е место с двумя разваленными программами на фоне больших авансов. Кто-то скажет — зазвездился, но из разговора ниже лично у меня напрашиваются совсем другие выводы.
У Мишина на Новый год оборвало провода
— Матвей, видел, вы с ребятами из группы Мишина на днях устроили фан-встречу с подписчиками Telegram-канала, который сами создали. Как появилась идея пойти во взаимодействие с публикой? Это же тоже ресурсов требует.
— Да, канал называется «Кепка Мишина», ведем его с Соней [Самодуровой], стараемся вовлечь других ребят. Услышали от молодых членов штаба, что Алексей Николаевич хотел бы придумать некую объединяющую идею для группы, символ, что-то сплачивающее. Обсуждали с ребятами и дошли до Telegram-канала. Выкладываем закулисье, розыгрыши проводим. Алексей Николаевич тоже поддерживает — и идеями, и материально. А одним из призов в последнем конкурсе была встреча Нового года у него на даче вместе с семьей.
— Ничего себе. И реально кто-то доехал?
— В том-то и дело, что нет. Обо всем договорились — и тут за день до Нового года в поселке случилось ЧП, из-за погодных условий оборвало провода, они остались без электричества. Самый близкий круг — Лиза [Туктамышева], тренеры, семья приехали, но положить спать незнакомых людей в нетопленном доме Алексей Николаевич не мог, да и со связью были проблемы. Дозвонился, извинился, передал коллекцию книг и пообещал, что весной люди смогут провести тренировочный день с нами или все же приехать на дачу.
Конечно, мы не все успеваем с ведением канала. Я же не буду на соревнованиях писать себе «Матвей, удачи!» или «Матвей, молодец!» или поздравлять других через полчаса после своего проката.
— А Галлямов бы смог.
— Это да (смеется). Но обычно спортсмену после старта надо быстро собрать вещи, доехать до отеля, иногда сразу собраться на самолет или поезд или на допинг-контроль отправиться. Я и маме с папой не сразу успеваю позвонить. Поэтому когда пишут «почему не отвечаете?» или «мало пишете в канал!», то извините, но поймите — у фигуристов много своей работы, не всегда мы успеваем взаимодействовать с публикой. Но стараемся.
— И как публика?
— Есть один весомый нюанс. В интернете в глаза всегда бросается один негативный комментарий, даже на фоне множества хороших. Мы должны быть к этому готовы, но все мы люди, и все равно неприятно. Хочется иногда лично подойти к человеку и сказать: «Повторите то же самое?». Ладно даже я, но мы, например, из канала в итоге убрали реакцию «клоуны» и другие негативные. Выкладывали отрывки из программ мальчиков и девочек младшей группы, которым от 8 до 13 лет, сложные элементы, а потом ребята подъезжают и спрашивают: «А что я не так делаю, почему мне «клоунов» ставят?» И что ты им ответишь?
— Мне казалось, у фигуристов вашей группы и тебя конкретно нет проблем с хейтом.
— По-разному бывает. В фигурном катании любят новичков, а когда с течением времени ты приедаешься, становится больше неудач, разных высказываний, то уже начинаешь многим не нравиться. Начинает собираться ком из моментов, за которые тебя можно попрекнуть.
— А зачем вам, спортсменам, в принципе положительный образ? Зачем гнаться за чьим-то мнением? Кто-то все равно поставит «клоуна».
— Это человеческая природа. Ты хочешь слушать, что ты плохой журналист, ужасно берешь интервью? Всем нравится, когда хвалят.
— Так этого все равно больше. В любой чат зайди — все обожают Камилу Валиеву, Женю Семененко, тебя. Почему надо обращать внимание на одну реакцию хейтера?
— Я все понимаю, конечно. На мою мотивацию это не влияет, просто ты невольно становишься более осторожным, меньше позволяешь себе говорить и делать — а мало ли что? И так у многих спортсменов происходит.
— И так должно быть?
— У каждого может быть свое мнение. Просто хочется призвать к какой-то... объективности и уважению в оценке стараний фигуристов. Если хочется оскорбить кого-то — подумайте, что пишете это себе. И по возможности сдержитесь. Такое вот обращение.
— Алексей Николаевич — настолько современный человек, что в курсе трендов в Telegram? Не спрашивает, куда тыкать в телефоне?
— Он и сам прекрасно справляется. Снимает исполнение прыжков, замедляет видео, рассматривает. И с соцсетями всеми на «ты».
— Слово «зашквар» знает?
— Слово «худи» точно. Когда приобрел китайский автомобиль, то у «Юбилейного» подъехал к нам с Глебом, поравнялся, остановился и говорит: «Привет, открой окно». Потом «Закрой окно». И молча уезжает. Похвастался новой машиной и продемонстрировал умение общаться с искусственным интеллектом (смеется).
— Так понимаю, Татьяна Прокофьева из группы ушла. Мне кажется, у фигуриста группы Мишина все-таки логично попросить сказать несколько слов об этом.
— С Татьяной Николаевной у нас сохранились теплые отношения, поздравляем друг друга с праздниками, значимыми событиями, видимся на льду. Она профессионал с большой буквы и человек с еще большей буквы. Всегда отдавалась на 100% во время тренировок и переживала за нас в жизни. Только светлые воспоминания, все ребята благодарны ей за труд и терпение. Просто настал такой момент, когда они не вместе.
С ней связано много хороших историй. Например, на сборах в Кисловодске всегда заканчиваем прогулкой по базе или лесу рядом. Татьяне Николаевне захотелось пройтись подальше — с Женей, Глебом и мной. Мы, естественно, уставшие, пытаемся обрести форму после отпуска, которую абсолютно растеряли. И она несколько раз нам говорила: «Все, почти пришли». Ну а мы ныли, но шли. И всю плешь ей проели тем, как больше не можем. Наконец дошли до единственного в горах кафе, и Татьяна Николаевна прониклась и компенсировал нам поход — угостила всех троих.
Не хочется рассуждать, что спортсмен не должен думать
— У тебя новый год как начался?
— Очень насыщенно. Два шоу Ильи Авербуха — тур по Сибири, Новосибирск, Омск, Барнаул, затем в Питере.
— Россию посмотрел.
— Поездная романтика присутствовала, да (смеется). Лапша быстрого приготовления, карты, все как надо. У нас еще был выкуплен весь вагон, можно было не спать, при этом никому не мешая.
— Проводницы как реагируют на ответ «фигуристы»?
— Просто «понятно». Мы их приглашали на шоу, они в ответ «купите лучше шоколадку у нас».
— Сезон для тебя начался с победы на «Гран-при» в Омске, казалось, переходишь на новый уровень. И на чемпионате России случился провал. Почему и не больно ли падать с такой высоты?
— Да, больно. Особенно психологически, когда настраиваешь себя на другой результат. Но я мог предположить такой исход — такой формы у меня не было года два, мне с трудом давались каскады, не говоря об ультра-си и о том, что все вышеперечисленное надо собирать в программе. Была незначительная болезнь, но почему так, я до конца и не понял. На тренировке дней за десять до чемпионата перепрыгал, потерял концентрацию, допустил травму, это тоже выбило на несколько дней. Переключались на изучение другого прыжка, но времени оставалось мало.
Я не могу назвать причины произошедшего, но это моя вина и проблема, безусловно. Будем работать, чтобы перед главным стартом такого больше не происходило. В Челябинск я приехал все равно в предвкушающем состоянии, но уже в первый день не получались элементы. На второй день уже был взволнованным — лучше не стало. На третий день короткая программа — к тому моменту я вышел уже разозленный, все равно ничего не получалось. На четвертый день я просто отпустил ситуацию и уже не волновался, в отдельных моментах удавалось получить удовлетворение. То есть я был в четырех разных психологических и эмоциональных состояниях, но не смог исправить свои проблемы физического и координационного характера.
— Когда-нибудь задумывался насчет популярного пассажа, что думающему спортсмену выступать сложнее? Мол, мешает отрешиться. Чувствуешь, что это проблема?
— Здесь мнения расходятся. Люди по-разному же оценивают себя в спорте. Некоторые рассказывают — критическое мышление всегда помогало, кто-то, наоборот, что надо меньше думать, а просто делать, что говорит тренер, и довериться телу. У меня не сформировалось однозначного мнения. С одной стороны, мне хочется понимать и анализировать свои ошибки в технике, задумываться, каким ты себя хочешь видеть на льду и каким было бы приятно видеть тебя зрителю.
— Это вообще опасная логика — что нужно тупеть, а не умнеть, и будешь успешным.
— Да, мне совершенно не хотелось бы рассуждать в такой парадигме. Но не раз слышал: «Иди на автомате, отключи голову». Хотя слышал и противоположное: «Вижу, как работает твой интеллект во время проката, и это приятно». Однозначного рецепта нет.
— Про психолога думал?
— Психолог же может только направить в нужную сторону, а действия для исправления ситуации ты предпринимаешь сам. У меня есть способность к саморефлексии, да, нет профильного образования, но я могу сам разобрать неудачи и ошибки. То есть с ключевым этапом справляюсь. Дальше нужно только предпринимать правильные усилия.
— Но в твоем понимании это не эзотерика, не инфоцыганство?
— Нет, ни в коем случае не шарлатанство, это необходимая для кого-то вещь. Просто мне хватает помощи родных, друзей.
Экватор в моей карьере давно пройден. Мне остался недолгий срок
— Появляются проблемы с мотивацией после таких результатов? Это же тоже часть рефлексии.
— Да, они есть. Я очень долго не мог уснуть после короткой программы. Встал в три ночи, Глеб тоже ворочался и тоже не мог уснуть. Я включил свет, говорю: «Глеб, надо что-то делать!» Внезапный прилив ночной мотивации (смеется). И я спросил, чего он хочет добиться в спорте. На следующий день подходил ко взрослым ребятам — Диме Алиеву, Саше Самарину, Леше Ерохову, Роме Савосину — с тем же вопросом: «Чего вы хотите добиться в спорте, зачем вы катаетесь?» Я хотел услышать их и понять, какие мысли могут ждать меня через 3-4 года. Конечно, после таких провалов возникают разные не самые неприятные мысли. И много вопросов: вообще чего я хочу добиться, к скольким годам, чем я буду заниматься после и как повлияет то, чем я занимаюсь сейчас, на будущее после спорта? Это к вопросу о рефлексии.
— И что ты услышал от ребят?
— Разное (смеется). Но пришел к тому, что преданность делу, которое ты очень любишь, оставляет тебя в нем и заставляет переживать эти неудачи, не есть себя изнутри до неадекватного состояния и двигаться дальше.
— А когда преданности ставят палки в колеса? В этом сезоне разные истории случались.
— Все равно — пока есть уникальная возможность, в том числе по здоровью, проживать жизнь на льду, хочется ее по максимуму реализовать. За то небольшое оставшееся мне время.
— У тебя осталось небольшое время?
— Думаю, оно точно в 2-3 раза короче, чем тот срок, который я уже занимаюсь фигурным катанием. То есть экватор пройден, и давно. У меня не депрессия, не отчаяние, надо просто отдавать себе в этом отчет.
— Выгорание?
— Нет, я не преодолеваю себя, когда иду на тренировку. И атмосфера в нашей группе, сам Алексей Николаевич способствуют этому.
— Еще один вариант — смена спортивного гражданства, желающие точно найдутся. Ты не хотел бы за него побороться?
— Нет, я принял решение, что останусь здесь и буду кататься под российским флагом, не прощаясь с надеждой, что все-таки успею застать возвращение на международную арену. Это сможет еще продлить карьеру, на пару лет.
— У тебя вообще были альтернативы пути в спорте? Задумывался о том, чтобы пойти в другую сферу?
— Актером — да все-таки. Точно хотел бы попробовать реализоваться в этой сфере. Другой вопрос — буду ли я востребован.
— Мощно, что ты так об этом открыто и рационально рассказал. У нас любят абсолютизировать образ в спорте — мол, как можно в 17 лет уходить! А у человека вся жизнь впереди, он не только фигурист.
— Абсолютно согласен. Иногда посещают мысли, что не менее важным для меня будет остаться в памяти и сердцах людей, чем количество завоеванных титулов. Я не истинный спортсмен, получается? Мы тут с Марком [Кондратюком] солидарны — он тоже на вопрос «память или медали?» отвечает «память». Хотя, само собой, я не оставляю цели успеть за этот недолгий срок, если условия не меняются, взять медаль чемпионата России. При нашей очень высокой конкуренции. Тогда я буду считать, что я успел за оставшийся мне период в спорте выполнить задачу.
