«Чего стоила победа? Обезболивающих и уколов». Ягудин — о триумфе на турнире шоу-программ
Все мысли были о тройном тулупе
— Алексей, как вам сон с кубком? Что снилось?
— Да ничего, наконец-то впервые за две недели я нормально выспался — без ранних будильников, недосыпа, обилия мыслей в голове. Некоторые тренировки по ночам проходили, до 12 ночи. Мне нужен был тройной тулуп, все мысли были о нем. И поскольку колена у меня действительно, по сути, нет, то мне было реально страшно его прыгать. Ты прыгаешь — и не знаешь, что из этого получится. И после того как я его прыгнул, думаю, было видно, что я преобразился.
— Вы правда собираетесь новое колено себе сделать за 5 миллионов? И чего стоило вернуть тройной тулуп при таких проблемах?
— Это шутка была, конечно. Справиться с этой проблемой очень просто — перестать заниматься фигурным катанием. Врачи говорят, что оперировать не нужно, я разным специалистам присылал снимки. Не буду же я с ними спорить. Просто если я закончу, то оно сразу придет в себя. В обычной жизни оно меня не беспокоит. Но я не хочу заканчивать.
Чего стоило? Множества обезболивающих таблеток и уколов перед выходом на лед.
С Авербухом у нас шли батлы из-за тройного тулупа
— Сколько вообще процентов спорта было в этом турнире, желания победить? И сколько — необходимости развлечь публику, даже отпраздновать день рождения, может быть?
— У меня на повестке стоял только тулуп, как вы уже поняли. Мне было все равно, выиграл бы я этот турнир или занял 24-е место, важно было показать себя достойно. Если бы у человека из спорта не получилось, сказали бы — бывает. А если бы плохо получилось у меня, сказали бы: «Куда ты полез? Раз ты плохо катаешься, сиди комментируй». Мы постарались, чтобы это было хорошо сделано и запомнилось. Чтобы не сказали потом — куда ты выперся?
Поэтому у меня на первом месте стоял тройной тулуп, у Авербуха — идея самого номера. Из-за этого у нас шли постоянные батлы. Он говорил — я хочу от тебя программу, отстань со своим тулупом, а я говорил — дай мне прыгнуть тройной тулуп, это взаимосвязанные вещи. Он меня спрашивает: «Тебе что, действительно сложно сделать программу?» А я говорю, что да, сложно. Мы ставим программу, заход на прыжок, и я понимаю, что не могу после него ничего сделать. После тулупа можно было катать в более спокойном режиме. Потому что я знал, что будет страшно, под этим страхом ватные, абсолютно невменяемые ноги. На таких ногах очень сложно будет прыгать.
Еще один важный момент — чтобы прыгнуть тройной тулуп, мне нужно было раскататься, а раскатки в этом шоу-турнире не было. Вышел — и сразу поехал. Поэтому мы искали хитрости, придумали такую штучку, чтобы постоять на льду подольше. План был такой: вторую половину я на адреналине и эмоциях выдам, если будет тулуп, а до него нужно доехать. Чтобы до него доехать, нужно делать простые вещи. И здесь уже слово за Авербухом. За правильным креативом.
— Удивительно слышать про ватные ноги на турнире «Русский вызов» от олимпийского чемпиона с таким опытом.
— В этом и сюр ситуации. Все, кто слышит от меня это, либо не понимает, либо не верит. Теперь представляешь, что со мной происходило 18-го? И на всех шоу то же самое происходит, только в меньшей степени. Я волнуюсь, потому что хочу, чтобы получилось хорошо. Особенно тяжело выступать в Москве и Питере из-за масштабов. Силы есть, а неадекватный контроль в голове и прочие мелочи могли бы испортить впечатление.
Я понимаю, что истории про мой тулуп смешно звучат по сравнению с ребятами, которые прыгают четверные. Мне Таня [Тотьмянина] на утреннем прогоне сказала: «Леш, у тебя жизнь изменится от того, двойной ты сделаешь или тройной? Нет? Тогда почему ты мне нервы изводишь две недели?» И она права. И все мне говорили так — не занимайся ерундой. Но мне нужно было сделать этот прыжок! И после него, думаю, стало видно, что на льду другой Алексей Ягудин.
— Про вашу программу многие сказали — мол, грустный клоун. Вы согласны?
— Нет, это не клоун. Это просто человек, застенчивый, мечтающий, у которого есть внутренние барьеры, комплексы. Но глобально — это любой житель планеты Земля, который ищет этот луч надежды или любви, добра. Жизнь нам дана, чтобы развиваться, учиться, идти. Ее суть — в движении. За этим лучом мы идем, иногда догоняем, и тогда он давал силу моему персонажу, а был момент в программе, когда луч рассыпался, и человек теряется, остается без мотивации. Это про жизнь. Нужно что-то сделать, чтобы у тебя что-то было. Вся жизнь в этом беге, стремлении коснуться луча.
— Вы в какой-то момент увидели, что катаете себя?
— Это про определенный образ человека, который применим и для старой бабушки, и для юного пацана, и на себя его тоже можно примерить, конечно. Так же и я бегу, да, в театр, на пробы, ты постоянно ищешь новое в жизни. Но если ты встанешь, то никогда этот луч не догонишь.
— У вашего номера есть критики. Мол, мы уже все это видели — как всегда, Ягудин покривлялся, ничего нового.
— У любого творчества есть как почитатели, так и критики. Отталкиваться от мнения каких-то людей... Я отталкиваюсь от своего мнения, постановщиков и близких. Их мнение мне важно. У нас вечно все недовольны всем. И я рад, что получилось вот так: старый конь борозды не испортил.
Ветлугин был дерзким и профессиональным
— Вы правда ездили посреди дня откатать показательный на Битве московских школ? То есть утренний прогон в «Мегаспорте», затем на ЗИЛ и обратно.
— Да. Я мог отказаться, но знал, что мне нужна раскатка. Когда предложили там откатать, я ухватился обеими руками за эту возможность, никто же не запрещал, говорю — только без отмен, ребят. Повезло. Потому что на прогоне утром ты ничего не сделаешь, один раз откатался и все. А мне нужно было разогнаться. Вечером сразу на лед без разминки. Так что это был осознанный выбор. Я рад, что рискнул прыгнуть тулуп там и он получился. И это вселило в меня такую дополнительную уверенность... Пазл сложился.
— Кто вам понравился на этом турнире кроме себя?
— А я себе сам не нравлюсь, всегда кажется, что можно было по-другому сделать.
— Вы себя в тройку не поставили бы?
— Я себя не могу оценивать и в тройки ставить. Я же не смотрел все номера. Что мне понравилось? Очень дерзким и профессиональным был Ветлугин. Он сделал именно шоу-программу, что было заложено в сути турнира — импровизация, креатив. Очень понравились Туктамышева, Коляда. Многих я и не видел. Без ума от номера Тани [Тотьмяниной] и Максима [Маринина] — в их номере я увидел стать, прям жирно, профессионально, красочно, очень тонко! Я все-таки вижу разницу между теми, кто выступает на опыте в «Ледниковом периоде» и другими.
— Я от многих слышал — судейство необъяснимое. Ветлугин 21-й, а многие номера, которые как раз можно было на «Ледниковом» откатать, — в тройке или рядом с ней.
— А «Ледниковый период» и есть креатив, театр на льду. То же самое пытались сделать и здесь. Но, конечно, когда ты в начале, то сложнее, выгоднее выступать ближе к завершению.
У нас есть в фигурном катании люди, которые пеняют на судейство. Так и тут — одни говорят, как Ветлугин мог проиграть, другие — как Ягудин мог выиграть. Меня учили — если ты проиграл, не в судьях дело, ищи проблемы в себе. Что касается Матвея — с опытом все придет. Мне понравился его номер, и спасибо ему за него. Вновь повторюсь, не видел практически никого, я старался абстрагироваться и готовился к своему номеру.
— Татьяна Анатольевна участвовала в постановке?
— Она не стояла у истоков идеи, но пришла на тренировку, за что я ей безмерно благодарен, за двое суток до старта и посмотрела многие номера, которые ставил Илья. Где-то вносила коррективы — по рукам, ногам. Участвовала в процессе чистки.
Может, для начала поучатся так кривляться, чтобы выигрывать?
— У вас было бы больше мотивации в случае участия Евгения Плющенко?
— У меня был тулуп! И я безумно рад, что в итоге все получилось достойно. Потом я думал: а если бы не получился тулуп? Вышла бы просто хорошая программа. А я так понесся после него, что Евгений Миронов сказал: ты как маленький ребенок, который получил то, что очень хотел. Ты этот луч сразу догнал после выезда с тулупа.
— Я думал, вы отыгрываете.
— Отыгрывал, но был и настоящий восторг. Потому что последние две недели сводились к этой секунде — толчку, отрыву и приземлению. И после выезда в меня неведомая сила вселилась.
— Вообще я даже от родителей и друзей, которые смотрят фигурное катание только по телевизору, слышал, что это одно из самых сильных впечатлений в этом виде спорта за последние пару лет.
— Спасибо! Мнение вот этих людей, которые, может быть, не отталкиваются от знаний в фигурном катании и судили с чистого листа, важнее. Я тоже слышал от многих, кто далек от фигурного катания, что им номер очень зашел. Это возвращаясь к тем экспертам, которые говорят, что я кривлялся. Может, тогда поучатся так кривляться, чтобы выигрывать? Для начала.
Больше всех была возмущена моя дочь Лиза, которая где-то прочитала, что папа выиграл только благодаря дню рождения и кривлянью. Ее очень разозлили такие статьи.
— Как вам мои кривлянья? Насколько это было позорно?
— Слушай, да нет, не позорно. Я до конца думал, что это все шутка про твое участие. Я еще пересмотрю твой прокат. Катальщиком тебя сложно назвать, конечно. (Смеется.) Но советов особых нет — просто надо больше кататься, накатывать. Все ледниковцы через это проходят. Все равно молодец, что не побоялся. Я был крайне удивлен, сказать честно. Теперь ты можешь меня понять, что такое волнение и почему я специально забивал себе ноги перед выступлением, чтобы сместить акценты внимания в голове.
