«Этери Георгиевна смешно шутит — от ее подколов иногда становилось обидно». Рассказ Дарьи Паненковой

Дарья Паненкова
Родилась 8 декабря 2002 года в Москве.
Российская фигуристка, одиночница. Основную часть карьеры провела в «Хрустальном».
Участница финала юниорского Гран-при (2017), призер финала Кубка России (2018).
2 сентября 2020 года объявила о завершении карьеры, но последний раз участвовала в соревнованиях гораздо раньше — в декабре 2018 года.

Российское женское одиночное катание потеряло не одну даровитую фигуристку только за последние полтора года. Полина Цурская, еще недавно выигрывавшая этапы юниорского Гран-при, уже тренирует в младшей группе Этери Тутберидзе, чемпионка Сочи-2014 Аделина Сотникова на днях официально открывает свою школу. Немного печальнее история у Марии Сотсковой, которой предстоит допинговое разбирательство.

Одной из последних из официально завершивших карьеру российских фигуристок стала 17-летняя Дарья Паненкова. 2 сентября она выложила пост в Instagram, в котором объявила об уходе из спорта и переходе в тренерскую деятельность. В свое время Дарья считалась одной из самых талантливых наших одиночниц и надеждой сборной, но их реализации помешали затянувшийся пубертат, проблемы с весом и недопонимание с Тутберидзе, закончившееся досрочным отъездом с предсезонных сборов после одной из тренировок. Звезда вспыхнула и потухла фактически еще до 16-го дня рождения.

Корреспондент «СЭ» встретился с Дарьей и узнал, как она себя чувствует сейчас и каково было заниматься в лучшей группе мира с вместе Алиной Загитовой и Евгенией Медведевой.

Морально мне стало легче. Фигурное катание зажимало даже в общении

— Дарья, про вас последние полтора сезона ничего не было слышно. Вы тренировались, хотели продолжать карьеру?

— Последний мой выход на лед в качестве спортсмена — произвольная программа чемпионата России в декабре 2018 года. После этого я не соревновалась и не тренировалась. Да, бывало, что я каталась, вспоминала что-то из техники, но готовиться к стартам — такого не было. После того проката в Саранске все тренеры говорили — всё понятно, не надо ее трогать. Они видели, что я морально и физически устала. Я в тот сезон приходила домой с тренировки и ревела, думала: «Господи, когда от меня отстанут?» Была на грани.

Так что мы приехали с чемпионата, и ни я не писала тренерам, ни они мне. И уже в мае я пошла подарила цветы Анне Владимировне Царёвой. У меня тогда еще и случился тяжелый перелом ноги в двух местах, после которого я поняла, что дальше не продолжу уже никак. Дома прыгала «дупель», блин.

— Вам стало легче после завершения карьеры?

— Морально — намного. Физически я точно так же устаю на тренировках, просто теперь тренирую я. Но освобождение точно чувствую. В последний период карьеры мне просто хотелось, чтобы меня не трогал никто посторонний. Я понимаю, тренер выполняет работу и иногда покрикивает, заставляет. Но теперь мне комфортно во всем. В разговорах, выборе дела. Захочу — могу пойти рисовать, да что угодно. А фигурное катание зажимало, даже в общении.

— Это именно из-за жесткого тренерского стиля, который присущ нашим специалистам и Этери Тутберидзе в частности? Или я сейчас мыслю стереотипами?

— Я бы сказала, он присущ не всем. 50 на 50, и у Этери Георгиевны то же самое, она и спокойно с человеком разговаривает. И вообще, она мудрый тренер. Просто я выгорела из-за усталости. Травмы, все навалилось... Еще я поправлялась, у меня были большие проблемы с весом. И когда я ушла от тренировок, и у меня открылся холодильник... (смеется) Меня еще мама контролировала очень жестко. Каждый день на весы, плюс сто граммов — крики, ор. Курица вареная каждый день, макароны нельзя, ничего сладкого. Увидит шоколадку — час бега на дорожке, еще и в какой-нибудь пленке, а это нагрузка на сердце! Мне кажется, это все-таки было неправильно.

— Сейчас вы все можете себе позволить?

— Да, но стараюсь питаться правильно. Когда я только завершила, поправилась на пять килограммов. Наелась. И теперь слежу за своим питанием — не потому, что требуют держать вес, а просто хочется хорошо выглядеть. Сходить в пиццерию могу.

— Очень много разговоров про питание в фигурном катании, ходят легенды, как его заставляют держать. Как было у вас? Ведь действительно тема веса наверняка часто фигурировала в разговорах с тренером.

— У Этери Георгиевны держат вес очень просто: сказали похудеть — и ты худеешь. Сказали убрать килограмм — ты должен убрать. Неважно как.

— А дедлайн? Невозможно же его за час убрать.

— Она не говорит: «Завтра ты должна прийти без этого килограмма». Просто — у тебя есть проблемы с весом, столько-то лишнего, надо убрать. Весы в раздевалке стоят. У нас взвешивание было каждый день. Если она видит — минус сто, двести граммов, значит, ты уже работаешь над собой. Она не очень хорошо относилась к тому, что за день килограмм пропадает. Понимала, что это не очень хорошо для организма.

— Но получается, если заниматься серьезно фигурным катанием, нужно идти на жертвы? В приеме пищи уж точно.

— Не у всех так, у кого-то с обменом веществ лучше. У меня сейчас тоже девочка занимается, и я ей говорю: «Если тебе хочется шоколадку — съешь. Но несколько долек. Отказываться насильно ни от чего не надо, тебе только хуже станет». Не нужно ограничивать организм, особенно в подростковом возрасте. Я научилась на своем опыте.

У Алины и Жени все было нормально в плане общения

— Как вам возвращение Евгении Медведевой?

— Очень удивилась. Не знаю, к чему оно приведет, но думаю, это хорошее решение.

— Вы тренировались одновременно с Алиной Загитовой и Женей. Можете раскрыть, между ними был конфликт? А то сейчас даже поднятие флага в «Самбо-70» превращается в выяснение, кто это должен делать.

— В плане общения между ними всё было нормально, они разговаривали. Но когда выходили на лед, то боролись друг против друга, старались сделать элементы лучше, чем другая. Это нормально. Но я не замечала, чтобы у них были плохие отношения.

— Просто становится тревожно за то, как они вместе уживаются на катке, если вокруг такой фон. Если Алина, конечно, тренируется.

— Насколько я знаю, Алина тренируется. Когда успевает между съемками и занятиями.

— Даниил Глейхенгауз говорит, что меньше, чем в олимпийский сезон.

— Тогда у нее было пять-шесть часов шесть дней в неделю. Возможно, на утренний лед ходит, потом убегает. Не исключаю.

— Вы сейчас сама тренер. Нравится?

— Да, я тренирую рядом с «Хрустальным» на соседнем катке, на Островитянова. И действительно получаю кайф. Мне даже многие мамы говорят, что у меня есть что-то от Этери Георгиевны, даже во взгляде. Какие-то способности мне передались от нее. (смеется) У меня перфекционизм — нога должна быть дотянута, каждый взгляд во время проката важен. Не только прыжки решают! Хореография тоже важна. Ноги не должны быть завернуты. Или выезд, как Этери Георгиевна говорила, должен быть три секунды. Так что выезды всем ставлю и, говорят, получается хорошо.

— Вы видите свою карьеру в тренерском деле, то есть стремитесь прямо стать тренером в топ-школе?

— Я очень хочу стать большим тренером, это моя мечта с детства. Честно, мне не нужна была эта олимпийская медаль, как все говорят. «Я хочу стать олимпийской чемпионкой», вот это всё. Мне хотелось выступить на арене перед большим количеством зрителей, и этого было достаточно. Я люблю находиться на льду, поставила программу — это такое крутое ощущение!

— В карантин как выживали?

— Мы проводили ОФП на даче у девочки, такое было. И это на льду окупилось, кстати. А еще недавно я вела по видеосвязи урок на льду. Буду искать варианты. Главное — чтобы нравилось. Плюс сейчас многие родители жалуются, что это превратилось в коммерцию, тренера свои деньги не отрабатывают. Так вот, хочется достойно отрабатывать, а вырастим чемпионов или нет — уже как судьба сложится.

Медведева и Загитова обижаются, но в глубине себя

— Когда я выступала, до последнего сезона мне очень нравились тренировки, — продолжила Дарья. — Но 2018 год... Я чувствовала, что пытаюсь быть сильной, но внутри меня ломается хрупкий человек. Ощущение, как будто все трещит по швам.

— Думаете, так у многих? Просто остальные фигуристки тоже подвергаются постоянному давлению. В том же «Хрустальном» и сейчас сильнейшая внутренняя конкуренция.

— Каждый по-разному реагирует. Когда тренер кричал, меня это сильно задевало. Я вообще обидчивая девушка, и это мой главный минус в спорте. А Этери Георгиевна хорошо шутит, смешно. Представляете, каково мне было? И мне ее шутки были обидны. Сейчас я взрослее и, пошути она так же, просто бы посмеялась. А тогда была маленькая, даже маме жаловалась.

— Но она и над Медведевой и Загитовой так же шутит.

— У них характер другой. Они тоже обижаются, но в глубине себя. И вся злость выплескивается на каток. А у меня наоборот. Я говорила маме: «Мне страшно выходить на лед». И я каталась по бортикам, чтобы она меня не видела и не подкалывала. В группе же все были тонкие, плоские — одна я довольно рано сформировавшаяся девушка. Я закрывала всё тело, чтобы ничего не было видно. И как-то после какой-то острой шутки не выдержала и заплакала. Меня Даниил Глейхенгауз даже успокаивал — мол, ладно тебе, Этери Георгиевна просто хочет, чтобы ты была лучше.

— Даниил Глейхенгауз и Сергей Дудаков — это такие добрые полицейские?

— Да, они добрые. Но если начнешь халтурить — они увидят и тоже наругать могут. (смеется) При этом я абсолютно понимаю Этери Георгиевну — у меня был вес 44-45 килограммов. Если у меня не ладилось с прыжками, она отправляла на весы. А там +500 граммов. Она и говорила — вот твоя ошибка. И я ее абсолютно понимаю.

— Вы в свое время неожиданно уходили из группы, в это межсезонье тоже произошло много трансферов, из «Хрустального» ушли Александра Трусова и Алена Косторная. Вы допускаете, что это последствия давления?

— Оно есть, конечно. Даже когда она смотрит в глаза — чувствуешь, как будто тебя съедает. С другой стороны, думаю, это всё для пользы. Но для 15-16-летних девушек, может быть, нужно что-то другое... Не знаю, так или иначе, девочки уходят. И это нормально, в переходах нет ничего криминального, я против их ограничения. В группе Плющенко девочкам комфортнее, спокойнее. Такое возможно.

— Про списки нон грата помните?

— Нет, такого не было в группе. Даже рядом. Мы все там дружили, честно говоря. Саша Трусова мне давала советы, после одной из тренировок говорила не жалеть о том, что я делала, а делать всё для себя. Я это надолго запомнила.

Могу сказать, что последний сезон меня Этери Георгиевна наказывала и отправляла кататься в младшую группу с Севой Князевым, Арсением Федотовым, говорила — восстановишь тройные, тогда возвращайся. То есть обычно старшие с младшими не катаются. И я согласна с Аленой, которая говорила, что ну неудобно — катаешься, а там маленькие под ногами мешаются.

— Но как они могли вообще пересечься?

— Могло быть так — раньше Этери Георгиевна, если ты плохо на своем льду откатал программу, посылала на младший лед перекатывать программу. Любого, в том числе и Алену, могут наказать и отправить к младшим перекатывать. Любимчиков в группе нет. Кому-то просто больше подскажут, кому-то нужно больше поддержки.

— Если вам ставили программу, вы могли сказать, что музыка не нравится и отказаться?

— У меня было два таких случая. Мне не понравилась музыка Ne me quitte pas (Произвольная программа сезона-2017/18. — Прим. «СЭ») Но потом, когда начали ставить программу, я поняла, что это мое. И то же самое про Кристину Агилеру, когда я только пришла в «Хрустальный». Мне ее поставила сама Этери Георгиевна. Сначала музыка не зашла, пробовали другую. Не пришли ни к какому мнению, а соревнования скоро, и мне говорят: «Давай катать под Агилеру, мы думаем, что она тебе пойдет». И она настолько пошла! Я до с их пор ее обожаю пересматривать. То есть Этери Георгиевна не откажет, она выслушает мнение. Просто иногда надо прислушаться к музыке. Как к человеку присмотреться.

У меня был шанс на олимпийский пьедестал

— Вы сказали, что все дружили. Но Этери Георгиевна намекала же, что Медведева просила придержать Загитову в юниорах. И в том же посте про Алену о них упоминает.

— Возможно, такая фраза была, не даю 100%-ной вероятности и не могу отвечать за чужие слова. Но Алине выпал уникальный шанс — потому что Олимпиада пришлась на первый взрослый сезон, и он у нее резко пошел. И нельзя было этого шанса ее лишать, это неправильно. Вот у меня его не было. Сейчас в фигурном катании многое решает возраст. Я родилась во второй половине года, поэтому не могла выступать среди взрослых — хотя олимпийский сезон провела великолепно. У меня были шансы оказаться на пьедестале. Но... Я потом маме говорила: «Ты не могла меня пораньше родить?» (смеется)

— Вы можете назвать кого-то из группы своими подругами?

— Я и сейчас со многими из фигурного катания общаюсь. Подруги? Алена Косторная, Алина Загитова. Мы с ней пришли в один день, вдвоем начали ходить, дружили, бегали вместе. Но общались, не касаясь темы фигурного катания. Обсуждали какие-то элементы, но не могу сказать, что мы прямо помогали друг другу.

— Общее мнение — что она закрытый человек. Но я помню ее эфиры года четыре назад, там много шуток, эмоций. Это «Хрустальный» ее так изменил?

— В какой-то мере да, в какой-то нет. Она всегда была закрытой девочкой. Но да, видеоприколы ей нравились. А потом она начала расти, мировоззрение менялось, она поняла, что на нее многие смотрят. То есть она осталась такой же закрытой, но шутки остались в детстве.

— Этери Георгиевна вообще следила за соцсетями? Насколько тренера в это вовлечены?

— Как-то я выложила фотку, она говорила — ну, не очень. Такое могла сказать. Или один раз я неправильно написала предложение, допустила орфографическую ошибку, и Даниил Глейхенгауз мне ее исправлял. Этери Георгиевна тоже иногда советовала, как лучше писать. Могу сказать, что про травмы советовали много не распространяться.

— К слову об Алине — у вас же был случай, что вы в интервью говорили о ее неправильном лутце. И после этого как будто бомба взорвалась.

— Из этого разнесли такое! Мол, Алина ничего не умеет... И мы на какое-то время перестали общаться, ей обидно стало. Потом помирились, наладили отношения, сейчас всё нормально. У меня были проблемы с флипом, это нормально, заходы исправляли. В этом нет ничего особенного, это жизнь. Люди, которые льют хейт... Видимо, им не хватает внимания. Я ответила одной такой женщине, которая мне в «директ» написала. Оказывается, продавщица в булочной. Она мне всё повторяла: «Ты ничего не добилась, сидишь внизу, а Алина на троне». Я не сдержалась: «А вы-то чего добились?» Мне странно видеть эти сообщения. В школе меня потом тоже отчитали... А потом прямо там включили интервью, пересмотрели — ничего я там не сказала. Люди не смотрят на суть, а реагируют на заголовки.

— Никаких подрезанных ботинок, подножек перед разминкой за свою карьеру вы не видели?

— Нет, такого не было. Слава богу, меня все это миновало. Хотя наверняка враги тоже были. Просто я старалась всё свое носить с собой. (смеется)

— Напоследок — о предстоящем сезоне. Чего от него ждете? Много было скепсиса по поводу перешедших фигуристок, мол, они развалятся.

— Я смотрела прокаты, и мне очень понравилась короткая программа у Алены, она крутая. Хотя коротких сильных было много — и у Саши Трусовой, и Камилы. У Ани обе программы хорошие. Насчет развала... Посмотрим по сезону. Я не думаю, что они развалятся. Единственное что — возраст может помешать. Пубертат — это когда у тебя ноги в разные стороны едут, а ты пытаешься их собрать. Видно, как девчонки растут, и поскольку это наложится на переход, все будут говорить, что это последствия смены тренера. В этом есть риск.