Куда исчезают «милые и добрые»? Спортивный психолог — об уходе учениц Тутберидзе
Среди причин ухода лучшей фигуристки мира образца прошлого сезона Алены Косторной к Евгению Плющенко ее бывший наставник Этери Тутберидзе на первый план поставила именно психологию.
— Приходят к нам милые, добрые, с открытым взглядом, желающие добиться результатов, доказать себе и другим, — написала Тутберидзе в Instagram. — Проходит время, мы продуктивно работаем и добиваемся порой колоссальных результатов.
А дальше... такое ощущение, что внешний мир влияет на наших милых и добрых. Появляются все новые и новые условия для продолжения совместной работы (как повышение платы за любовь).
Что такое «плата за любовь» и как внешний мир влияет на «милых и добрых» — мы поговорили с известным спортивным психологом, двукратным призером Олимпийских игр по фристайлу Елизаветой Кожевниковой.
Нарциссы не умеют сочувствовать
— Вопрос из поста Этери Тутберидзе: почему «милые и добрые» спустя несколько лет превращаются в неблагодарных?
- Речь идет о детях, в которых сам спорт воспитал нарциссические черты. А нарциссы по большей части не умеют сочувствовать. Поэтому недовольство Этери неблагодарностью вызывает удивление. Нарциссы не испытывают эмпатии ни к другим, ни даже к самим себе.
— Почему маленькие фигуристы обязательно превращаются в нарциссов?
— Ребенок начинает серьезно заниматься фигурным катанием очень рано, в 4-5 лет. В этом возрасте тренер и родитель вынуждены его много заставлять, давить и критиковать, так как никакая другая мотивация не работает. Ребенок просто не способен осознать, зачем ему нужно столько работать. И это повышает уровень внутренней агрессии. Послать родителей и тренера ребенок по понятным причинам не может. Тогда он мобилизуется и некоторое время выполняет работу взамен на похвалу, или даже — на любовь. В такой момент он и кажется «добрым и милым». Но на самом деле, у него формируется нарциссическая структура личности. Ребенок воспринимает себя в двух крайностях: либо я — идеальный, либо — полное ничтожество.
— Что происходит потом? Звездная болезнь?
— Когда спортсмен начинает выигрывать, его я-концепция меняется. Милых и добрых детей с этого момента больше не существует. Есть только профессионал, крайне озабоченный своей идеальностью, сверхболезненно переживающий ошибки, и испытывающий агрессию (внутреннюю или внешнюю) к любому, кто мешает ему чувствовать себя грандиозным. Такой спортсмен и правда физически неспособен делить лед с другими, потому что при ошибках на виду у всех его телесный ответ зашкаливает. Сохранять концентрацию и тонкую координацию движений при таком эмоциональном взрыве невозможно.
— Что тогда делать Этери Тутберидзе и другим тренерам, которые работают по схожей модели?
— Прежде всего: признать, что эта система не работает в том виде, как ей бы хотелось. Есть два варианта: менять способы коммуникации, то есть меньше критиковать, или при выходе девочек в чемпионскую зону выполнять весь их я-грандиозный райдер. Первое — возможно, второе — нет. При снижении критики, более уважительном и аккуратном отношении к спортсменкам, уровень агрессии в их отношениях с тренером снизится. Возможно, что громких уходов и ссор удастся избежать. Карьеры девушек будут длиться на пару лет дольше. У психологов есть такой термин — холдинг. Когда взрослый и устойчивый профессионал держит разметанного регрессировавшего ребенка. Безусловно, это потребует от Тутберидзе дополнительной эмоциональной работы. И тут вопрос, нужно ли ей это.
Насколько Плющенко может проявить заботу? Можно судить только по его отношениям с собственным сыном
— Евгений Плющенко поступает корректно, переманивая из группы Тутберидзе уже готовых спортсменов?
— Я не очень понимаю, что значит — переманивая? Мне кажется, если у людей нет обоюдной потребности друг в друге, то переход невозможен. Речь ведь идет о спортсменах уровня сборной, у которых позади большой путь, которые ясно понимают свои потребности и чего они хотят от альянса с тем или иным тренером. Понятно, что на мнение 15-летней девочки повлиять легче, чем на взрослого человека, но тем не менее, если это совсем не резонирует с потребностями самой спортсменки — то ничего не выйдет.
— Почему именно в фигурном катании так болезненно воспринимаются переходы между тренерами? Во многих других видах это обычное явление, которое не сопровождается каждый раз вытряхиванием грязного белья и публичными обидами.
— Кстати — не знаю. Когда я прочитала слова Этери Тутберидзе, была удивлена. Мне казалось, тренер такого высокого уровня должен разбираться в базовых основах взаимоотношений. Почему человек уходит от тренера? Потому что злится. Как сделать так, чтобы он не злился? Начать уважать его как личность. Если ты этого не делаешь, то тогда уход не должен удивлять. Если делаешь — тогда ты как взрослый человек должен понимать, что ни одни отношения в этой жизни не вечны. Если тренер испытывает так много эмоций по поводу ухода и выплескивает их в Интернет, тут тоже есть вопрос о зрелости самого тренера.
— А возможно, такая острая реакция связана с тем, что тренер в фигурном катании в какой-то момент становится для спортсмена «второй мамой»? И уход ученика воспринимается почти как предательство родного ребенка?
— В таком раннем спорте, как фигурное катание, это обычная история. Тренер действительно отчасти берет на себя функцию родителей, и при этом регулярно транслирует это ребенку. А потом может случиться что угодно: тренер начинает излишне критиковать, или уделять больше внимания другому ученику — и это воспринимается ребенком как поведение «плохого родителя». Возникает очень много обиды, выплескивается агрессия.
— Как Косторной и Трусовой справляться с психологическим давлением после перехода? Ведь этот конфликт будут постоянно подогревать и сталкивать их с бывшим тренером.
— Жене Медведевой в этом плане было проще. Во-первых, она переместилась в другой мир даже географически. Во-вторых, ее новый тренер (Брайан Орсер — прим. «СЭ») оказался зрелым, папо-подобным профессионалом, который понимал потребности спортсмена в таком депривированном состоянии. Он быстро включился в роль родителя, дал Жене заботу, тот самый холдинг, и постепенно включал ее самостоятельность. Если тренер так не может, то спортсмену будет трудно сохранить себя. На то, чтобы переключиться, потребуется как минимум год.
— Евгений Плющенко производит впечатление человека, который может стать вторым отцом для двух топовых фигуристок?
— Наверное, девочки и профессиональное сообщество знают об Евгении больше меня. Он великолепный профессионал как спортсмен, но как тренер — пока непонятно. Неизвестно, насколько он быстро учится, насколько может проявлять заботу. Я могу судить только по косвенным признакам: например, что происходит с его собственным сыном.
— Судя по соцсетям, примерно то же самое, что с маленькими девочками в системе Этери Тутберидзе. Семилетнему Саше Плющенко твердят, что он обязан стать олимпийским чемпионом и превзойти достижения отца. Может Евгений в отношении собственного ребенка использовать одну систему воспитания, а в отношении спортсменок — другую?
— Конечно, может. У ребенка ведь есть не только папа, но еще и мама. И вообще со своими детьми родители всегда общаются по-другому, чем с чужими. Евгений может видеть отношения со спортсменками совсем иначе, чем с собственным сыном, и строить в них совсем иную линию поведения.
