«Тутберидзе выжимает из правил максимум. Это не ее вина». Звезды фигурного катания — за повышение возрастного ценза
Техническая революция в женском катании и доминирование юных фигуристок Этери Тутберидзе поставили вопрос — стоит ли стимулировать зрелое женское катание, или теперь априори фаворитами будут являться несовершеннолетние спортсменки? Разные мнения есть по этому поводу в России — Татьяна Тарасова говорила о поддержке повышения возрастного ценза. Хотя сомнительно, что на конгрессе ISU Россия такую меру поддержит. «СЭ» решил выслушать мнение по этому поводу авторитетных зарубежных фигуристок. Участниками дискуссии стали трехкратная призерка чемпионата мира канадка Кейтлин Уивер, двукратная призерка чемпионата Европы грузинка Элене Гедеванишвили и трехкратная призерка чемпионата Европы финка Киира Корпи. Все они работали с российскими специалистами, а сейчас живут в Северной Америке. Их опыт и заслуги невозможно оспаривать.
Это первая часть дискуссии. Вторую часть и видеоверсию читайте и смотрите вскоре на «СЭ».
Насколько тела фигуристок готовы к давлению?
«СЭ»: — Все вы сейчас не в спорте, завершили или приостановили карьеру. Нравятся ли вам нынешние изменения в фигурном катании?
Корпи: — Столько всего произошло! Я не думаю, что фигуристы сами ожидали такую техническую революцию, особенно у женщин. Помню, когда я была в Хельсинки на чемпионате мира 2017 года, мужчины делали несколько четверных, и мы говорили: «Бог ты мой!» А теперь то же самое у женщин. Но в то же время это вызывает озабоченность, потому что мы не знаем долгосрочного эффекта освоения таких сложных элементов в юном возрасте.
Гедеванишвили: — Маленькие девочки, мы не должны это забывать! Им по 15, даже по 11 лет, они уже приземляют четверные. Это главное изменение, и оно предъявляет высокие требования к телу. Я переживаю, насколько их тела готовы к такому давлению. Не уверена в этом. Знаю, что эти девочки регулярно травмируются.
Уивер: — У меня последние соревнования были в 2019-м. Немного другой ракурс, я все-таки танцорша. Я не так много знаю о технике одиночного катания, но для меня тревожный момент — психологический, о котором мы не знаем. Мне любопытно, как эти атлеты будут выглядеть в 30-40 лет. Вернее, как они будут думать.
Все выглядит как гонка, кто успеет больше исполнить в юном возрасте
«СЭ»: — Есть конкретное решение, хорошее оно или плохое — поднять возрастной ценз. Думаете, надо это сделать?
Корпи: — Прежде всего, нам нужно больше научных исследований по поводу воздействия на тело и психику, особенно долгосрочного. Но это сложно. Насчет возрастного ценза — скорее я за повышение. Не из-за прыжков, а для того, чтобы топ-фигуристы были более зрелыми психологически и физически. Тогда бы их карьеры были длиннее. Думаю, это то, чего хотят болельщики и сами фигуристы.
Уивер: — Я поддерживаю поднятие возрастного ценза. Сейчас все выглядит как гонка, кто успеет больше исполнить в юном возрасте. Мне кажется, в нашем спорте люди привязываются к личностям. За последние годы я уже потеряла счет этим девочкам. То есть они невероятны, трудолюбивы и заслуживают уважения. Но мне тяжело видеть их быстрый подъем и выпадение из спорта. Для меня лучший пример продолжительной карьеры — Евгений Плющенко. Факт, что он так долго был наверху, дает ему почет и влияние в мире спорта.
Гедеванишвили: — Этим девочкам еще надо вырабатывать свой стиль катания, а это то, что приходит с взрослением. То, что я вижу сейчас — это просто четверные. Я смотрю программу, она прекрасна, но это превращается в трюки. Возьмем ту же Каролину (Костнер. — Прим. «СЭ»), я с обожанием бы смотрела на нее, даже если бы она делала только двойные. Как и Кииру. Умение оставаться в спорте надолго делает атлета великим. Девочки выступают два года и травмируются. Я знаю, что их вес контролируется, а им 14-15 лет, а в этом возрасте надо развиваться, мышцы, тело должны расти. Если не позволяется набирать вес, как это возможно? Спорт заканчивается, а с этим телом жить еще всю жизнь.
Надо поговорить с самой Тутберидзе
«СЭ»: — Раз все так согласны, позвольте не согласиться мне. Скажем, я — Александра Трусова или Этери Тутберидзе. Как вы мне объясните, что надо повысить возраст? Александра, кажется, совсем не против прыгать четверные.
Уивер: — Хороший вопрос. Все же работает на нее.
Гедеванишвили: — Они молоды и полностью сами не понимают, какое бремя на них, что будет впереди. И когда доходят до возраста, в котором начинают понимать, многие выпадают, уходят. Если эти девочки достаточно взрослые для Олимпиад, они достаточно взрослые и для разговора об их теле.
Уивер: — Я думаю, было бы очень интересно поговорить с самой Тутберидзе и узнать ее мнение. Трудно предположить ее позицию. У нее есть результаты, которые подтверждают ее талант тренера. Но у нее дочь в танцах, которая сейчас борется со всем тем, о чем мы говорим. Она растущая женщина. Мне было бы интересно поговорить с ней как женщина с женщиной и послушать, что она думает о развитии своих девочек и том, какое влияние на них оказывает спорт.
— Вы когда-либо общались с самой Тутберидзе?
Уивер: — Нет. Я была бы счастлива хотя бы услышать «здравствуйте». Могу сказать это по-русски.
Корпи: — Я бы сказала Этери, что она невероятный тренер, она сама была танцоршей, так что у нее есть прекрасный подход к созданию историй вокруг фигуристов, подбору музыки. Она хорошо чувствует. Думаю, в техническом плане она прекрасный тренер, может быть, ее можно убедить задуматься о более позднем выводе на пик своих учениц. Да, ей придется задуматься о смене техники прыжков и том, как подводить девочек к изменению тела здоровым образом, без травм, чтобы оставались четверные. Как у Туктамышевой — она сделала его в таком возрасте, значит, это возможно! Но я понимаю точку зрения Этери — она просто использует правила. Это не ее вина, что она выжимает из правил максимум.
Гедеванишвили: — То, что она сделала — потрясающе. Но если бы у нее были фигуристы старше 18 лет... Это просто другой стиль тренировок. Я, конечно, с ней не работала, но насколько я слышала, она жесткая. У нее есть свой стиль, с которым я не могу полностью согласиться.
Корпи: — Было бы интересно спросить о затратах, так сказать. Догадываюсь, что многие спортсмены ломались, и интересно, насколько велика их доля? Сколько людей травмировались ради того, чтобы мы говорили сейчас: «О, она воспитывает этих прекрасных девочек с квадами!» И никто о них ведь не знает, мы не видим их.
В России фигурное катание — работа, в Северной Америке — игра
«СЭ»: — У нас тоже есть разные мнения на этот счет. А в Северной Америке разве не так?
Гедеванишвили: — Я выросла в ЦСКА и знаю об этом «строгом» стиле. В молодости все решают за тебя. Выходи — и делай. Но когда ты взрослеешь, то все немного по-другому. Для меня было честью работать с Татьяной Анатольевной Тарасовой, Еленой Германовной Водорезовой. В США, мне кажется, как-то либеральнее.
Уивер: — Я тренировалась в Новогорске. Видела ребят, которым по 3-4 года. Думаю, они счастливы тому, что делают, но это был бизнес, работа. Есть разница в менталитете. Это должно быть игрой, психологией изучено, как игра помогает развитию ребенка. В Северной Америке по-другому устроена сама система, ты занимаешься и театром, и дебатами, ты не должен забывать о другом, если занимаешься спортом. Плюс ты можешь выбрать тренера через агентство и имеешь вес в принятии решений, это не спонсируемая государством система. Как я понимаю, в России именно такая.
— Возвращаясь к возрасту — а нельзя ли оперировать другими механизмами вместо изменения ценза? В правилах что-то подкрутить, с компонентами поработать?
Гедеванишвили: — В компонентах надо что-то менять. Девочки делают четверные и почти автоматически получают высокие компоненты. В моих глазах они юниорки, у них нет еще женского катания.
Уивер: — Я бы сказала, что здесь зависит от того, за что мы награждаем фигуристок. Если мы просто повысим вес компонентов, результат будет тот же, просто с большим количеством очков. Вопрос в обучении судей. Раньше очень много на семинарах ISU говорилось о том, что значит каждый компонент. Не то чтобы судьи об этом забыли, но... Но сейчас получается, что им легче поставить высокую оценку за четверные, а стоит ли это того? В любом случае решать должны судьи.
Корпи: — Новая судейская система сделала фигурное катание более объективным и спортивным, но надо задуматься о философии спорта. Сейчас у меня ощущение, что соревнование — как война. А это же просто катание! Из меня по ходу карьеры хотели построить машину без эмоций. Даже в футболе и хоккее сейчас все чаще применяются подходы, рассчитанные на большую самостоятельность игрока. С детства тебе вбивают, что травма — это твоя ошибка, бейся. А молодым фигуристам надо объяснить, как к ним можно относиться, а как не стоит.
Уивер: — Вопрос в том, что все культуры разные. Разговор об этом начался в Северной Америке, но русские другие, финны, немцы, грузины — все разные. Было бы хорошо хотя бы начать об этом дискуссию и найти точки соприкосновения.
