«Фернандо просил, чтобы я развеяла его прах на Карибах». Вдова Риксена — о жизни после смерти мужа

Фернандо Риксен
Родился 27 июля 1976 года в Херлене (Голландия).
Полузащитник.
Выступал за команды: «Фортуна» Ситтард (1993 — 1998, 2010 — 2013), АЗ (1998 — 2000), «Рейнджерс» Шотландия (2000 — 2006), «Зенит» Россия (2006 — 2009).
Чемпион Шотландии-2002/03, 2004/05. Обладатель Кубка Шотландии-2001/02, 2002/03. Чемпион России-2007. Обладатель Кубка УЕФА-2007/08. Обладатель Суперкубка УЕФА-2008.
За сборную Голландии провел 12 матчей.
После окончания карьеры в течение нескольких лет боролся с серьезной болезнью — боковым амиотрофическим склерозом.
Скончался 18 сентября 2019 года в Глазго.

«Корона»

— Как жизнь, Вероника?

— Если вы о здоровье — то уже лучше.

— А что случилось?

— В конце ноября слегла с коронавирусом. Первые пять дней были ужасные — все симптомы, которые только возможны при ковиде: температура под 40, кашель, проблемы с дыханием, пропало обоняние. Да еще панические атаки.

— Страх смерти?

— Да. Не хватает воздуха, кажется, еще чуть-чуть — и задохнешься. Сердце начинает бешено колотиться, пульс зашкаливает... А главное, понимаешь: если вдруг потеряешь сознание, помочь некому. Кроме восьмилетнего ребенка, рядом никого.

— Вас положили в больницу?

— Нет. Больницы в Испании переполнены. Если случай совсем тяжелый — наверное, найдут свободную койку. Остальные лечатся дома. У мамы, которая живет в Петербурге, много знакомых врачей. Общались по Zoom, они контролировали мое состояние, говорили, какие нужны лекарства.

— Кто же их вам привозил?

— Друзья. Оставляли у калитки. И лекарства, и продукты. КТ легких я не делала, но с помощью пульсоксиметра отслеживала уровень кислорода в крови. Эти показатели были в норме.

— Дочка тоже переболела?

— Нет. Сколько тестов сдавала — все отрицательные. А я до сих пор ощущаю последствия.

— В чем?

— Страшные проблемы со сном. Только мелатонин спасает. Без него глаза в три часа ночи открываются как по будильнику. Потом лежишь, ворочаешься до пяти-шести утра... А в 7.30 уже подъем. Встаешь абсолютно разбитая, но надо готовить завтрак и везти Изабеллу в школу.

— В Москве смягчают действующие из-за «короны» ограничения. А в ваших краях?

— Никаких послаблений! Наоборот! С 21 января снова закрыли все, кроме аптек, продуктовых магазинов и школ. В ресторанах даже на вынос ничего нельзя заказать. Введен комендантский час — с 10 вечера до 6 утра.

— Ну и ну.

— По количеству зараженных Испания ненамного опережает Россию. Но у вас почему-то народ спокойно разгуливает по улицам без масок, можно сходить в театр и кино, посидеть в кафе. А у нас все очень жестко. Дети в школах маски не снимают. Даже на подбородок опустить нельзя — нос и рот всегда должны быть закрыты. За этим учителя следят строго. Изабелла в школе с 9 утра до 5 вечера. Когда домой возвращается, первая фраза: «Мама, у меня болит голова». Я понимаю — из-за недостатка кислорода.

Вероника Риксен: «Фернандо верил, что станет первым человеком, кто выиграет битву у смерти»

Наследство

— Не считая победы над коронавирусом — чем еще наполнены ваши дни?

— Пытаюсь разобраться с проблемами, которым не видно конца и края. Например, недавно в доме отключили газ и горячую воду. Жить там сейчас невозможно — очень холодно, градусов 13. Да за окном теплее, чем внутри!

— Вы с дочкой перебрались в гостиницу?

— Нет, к соседям. Они из Литвы, семейная пара, мы подружились четыре года назад. Спасибо, что приютили.

— Газ и воду отключили за неуплату?

— Да.

— Цена вопроса?

— Тысяча евро. А я не работаю, с финансами помогает мама. Но тут дело не в деньгах. Это единственный счет, который из-за проволочек с наследством никак не удается оформить на меня. Его присылают родственникам бывшей жены Фернандо. Отсюда и сложности с оплатой. С домом вообще ситуация непонятная. Плюс на меня повесили долги, оставшиеся от мужа.

— Большие?

— Один счет на семь тысяч евро, другой — на шесть. Неоплаченные налоги, какой-то долг за дом, еще что-то...

— Осенью 2019-го вы говорили в интервью, что половина дома принадлежит Грасиеле, бывшей жене Фернандо, судитесь с ней уже девять лет. Что-то изменилось?

— Ничего. Она старается максимально затянуть разбирательство. То подает апелляции, то под надуманными предлогами игнорирует заседания, которые переносятся на неопределенный срок.

— Грасиела живет в Испании?

— Нет, в Голландии.

— Поговорить с ней пытались?

— Она не идет на контакт. Все общение у нас через адвокатов.

— Еще Грасиела обязана вернуть 370 тысяч фунтов, которые после развода сняла со счета Фернандо?

— Да. Но и здесь никаких подвижек. В свое время ее обязали выплатить деньги — так она обжаловала судебное решение, а дальше — бесконечные апелляции. Тянется все много-много лет, я жутко устала от этой волокиты.

— Верите, что справедливость восторжествует?

— Адвокаты настроены оптимистично, но у меня уже опускаются руки. Если она Фернандо ничего выплачивать не хотела, то мне и подавно не собирается.

— Дом-то может у вас отобрать?

— До этого, надеюсь, не дойдет. По закону 50 процентов принадлежат мне и Изабелле. Вообще, когда зашла речь о наследстве Фернандо, было сказано, что все достанется нам с дочкой. Но «все» — это половина дома и долги. Смех и грех.

Урна

— Похоронили мужа в Голландии?

— Да. Он умер 18 сентября, в Глазго прошли панихида и кремация. А ровно через полгода мы с Изабеллой захоронили урну в Ситтарде. В этом городке базируется «Фортуна» — первый профессиональный клуб в карьере Фернандо, там же он и закончил карьеру.

— Сложности с захоронением были?

— Место искала долго. В Голландии есть крематории, куда просто привозишь урну и оставляешь на улице. Но мне хотелось проводить Фернандо достойно. В конце концов нашла оптимальный вариант. Правда, недешевый. Но с деньгами помог Кевин Хофланд.

— Кто это?

— Старый друг Фернандо. Когда-то оба играли за «Фортуну», потом Кевин работал там тренером. Он и заплатил две тысячи евро.

— За место на кладбище?

— Это не кладбище и не крематорий. Церковь. Внутри красивые колонны, каждая пронумерована. Когда зашли с Кевином, одна из них, с цифрой 22, смотрела прямо на нас. Я подумала — добрый знак. Фернандо всю жизнь играл под вторым номером...

— Так где хранится урна?

— Прямо в колонне. Арендовали на десять лет. А в 2030-м, когда Изабелле исполнится 18, обсудим, что делать дальше.

— То есть?

— Фернандо просил, чтобы я развеяла его прах на Карибах. Но в одиночку принимать такое решение не хочу. Обсуждать это с Изабеллой сейчас бессмысленно, она же ребенок. Вот подрастет — и определимся. Либо оставим урну в Ситтарде, либо рванем на Карибы, чтобы исполнить желание Фернандо.

— Когда он впервые об этом заговорил?

— Еще в Петербурге, в 2008-м. Мы только-только познакомились, он был абсолютно здоров. Вдруг произнес: «Не вздумай плакать, когда я умру. Купи билет на Карибы, развей там мой прах и устрой вечеринку. Пусть все веселятся, танцуют, пьют шампанское».

— Когда заболел, к этой теме возвращался?

— Постоянно! До последнего дня!

— Почему именно Карибы?

— Фернандо обожал там отдыхать. Но это было еще до нашего знакомства.

«Страданий больше не будет. Бой окончен». Хроника последних дней жизни Риксена

Книга

— Прошлой весной вышла ваша книга о Фернандо «Последний бой». В соавторстве с Винсентом Де Врисом?

— Да. Он же лет восемь назад помогал мужу с первой книжкой — «Дух бойца». Она о карьере Фернандо, новая — о том, как боролся с БАС. Работа закипела еще при жизни Фернандо. Однажды он произнес: «Закончи книгу, что бы ни случилось...» Эти слова стали эпиграфом.

— Раскупается?

— В Голландии — неплохо. В Шотландии — похуже. Возможно, из-за того, что там надолго закрыли книжные магазины, заказы только через интернет.

— Издана на двух языках?

— Да, на голландском и английском. Русский перевод не планируется.

— Почему?

— В издательстве мне сказали: «Фернандо — иностранец, так что спроса на книгу не будет. Был бы русский футболист — другое дело...»

— Гонорар-то вам полагается?

— Два евро с каждого проданного экземпляра. Но при небольшом тираже это крохи.

— Над каким эпизодом раздумывали, хотели включить в книжку — но не стали?

— История развода с первой женой, конфликт Фернандо с матерью — эти подробности решили опустить.

— С родней мужа общения у вас как не было, так и нет?

— К сожалению. В Глазго на кремации мать Фернандо стояла рядом, но ни ко мне, ни к Изабелле не подошла. А в Ситтарде на захоронении урны даже не появилась. Из родственников Фернандо приехал лишь Педро, младший брат.

— У вас есть ответ, почему мать Фернандо много лет назад оборвала все контакты с сыном?

— Думаю, из-за его эгоизма. Это качество в Фернандо присутствовало, чего уж скрывать. До поры вообще не любил никого, кроме себя. Абсолютно не воспринимал критику. Делил мир на черное и белое. Никаких полутонов. Если не нравилось, что говорили близкие, в том числе мать или брат, сразу прекращал общение. То же самое поначалу было и в наших отношениях.

— Вас это не смущало?

— По образованию я психолог и сумела подобрать к нему ключик. В какой-то момент он смягчился, полюбил меня, Изабеллу, трогательно заботился о нас. Правда, кое-что все равно упустил.

— Что?

— Имею в виду проблемы, которые сейчас приходится разгребать. Он ведь долго болел, понимал, к чему все идет. Должен был подумать — даже не обо мне, а о дочери. Когда касались этой темы, Фернандо всегда успокаивал: «Не волнуйся, я сделаю так, что вы ни в чем не будете нуждаться». Но... То ли не смог, то ли не успел.

— Во время работы над книгой узнали о Фернандо что-то новое?

— Да. Например, что у него есть сын.

— От Грасиелы?

— Внебрачный. В 19 лет в Голландии переспал с девушкой. Она забеременела, родила. Фернандо выплачивал алименты, но никогда мне об этом не рассказывал. Да и ребенка, как выяснилось, не видел ни разу. У мальчика желания познакомиться с отцом тоже не возникало. И вдруг после его смерти объявился. Вместе с матерью. Судя по всему, претендуют на часть наследства.

— Они так и живут в Голландии?

— Да.

— Еще одна тайна последних лет — российский футболист, помогавший Фернандо анонимно. Имя назовете?

— Нет. Просил не афишировать. Я обещала.

— Хотя бы намекните.

— Он уже закончил карьеру, но по-прежнему связан с футболом. Живет в России.

— К «Зениту» имеет отношение?

— Ни малейшего. Просто узнал, что Фернандо в беде, и перевел полмиллиона рублей. На эти деньги купила для мужа специальное электронное кресло.

— Как отреагировал?

— Расплакался. Из футболистов, с которыми дружил или играл в одной команде, никто не помог. А тут совершенно посторонний человек взял и отдал такую сумму. Невероятно! Я сама была потрясена.

— От Дика Адвоката, у которого Фернандо играл в «Рейнджерс» и «Зените», помощи не было?

— Нет. Однажды Дик позвонил, сказал, что хотел бы к нам заехать. Но потом через Де Вриса передал: «Боюсь, сердце не выдержит, когда увижу Фернандо в таком состоянии».

Суицид

— Дочка вспоминает папу?

— Постоянно. Перебирает фотографии, включает матчи с его участием. Он-то, когда заболел, смотреть их не любил. Расстраивался, начинал плакать: «Я был молодым, сильным, здоровым... А теперь?» Хофланд подарил Изабелле плюшевого зайчика, оставшегося от Фернандо. С того дня дочь повсюду таскает его с собой. Спит с ним, называет папой, опрыскивает любимым парфюмом Фернандо.

— Это каким же?

— «Том Форд». Я специально флакончик сохранила.

— Вы обронили, что с финансами пока помогает мама. Чем она занимается?

— У нее своя фирма в Петербурге. Продает термостаты, электрические котлы. Бизнес не женский, но мама молодец, справляется.

— У вас с работой глухо?

— С моим испанским сложно куда-то устроиться. А кейтеринг, который в прошлом году организовали с подружкой, подкосила пандемия. Хотя дело пошло, заказов было много: то праздник у кого-то, то день рождения. Я вообще готовить люблю.

— О возвращении в Петербург задумываетесь?

— Конечно. Удерживают две вещи. Во-первых, дочке очень комфортно в Испании, здесь школа, друзья. Во-вторых, я не могу уехать в Россию, пока не решу вопрос с домом и наследством.

— С русским-то у Изабеллы как?

— Не пишет и не читает, но говорит нормально. Разве что падежи и склонения иногда путает. С испанским, естественно, проблем нет, а думает она на английском, это основной язык.

— Какой видите свою жизнь лет через пять?

— На новый брак намекаете? Так далеко не загадываю. Для начала нужно найти себя в жизни, начать зарабатывать. Чтобы не сидеть на шее у мамы, а, наоборот, ей помогать. Ну и главное — поскорее покончить с бесконечными судами. Я устала жить прошлым.

— Понимаю вас.

— С Фернандо 12 лет мы жили только его прошлым. Разборки с бывшей женой, суды... Но и после смерти Фернандо ничего не меняется. Разгребаю те же самые проблемы. А хочется простого человеческого счастья — для себя и ребенка. Будет ли? Не знаю. Я вот смотрю на маму, которая тоже рано потеряла мужа, моего отца. Затем новый брак, расстались — и с тех пор она одна.

— Ваш отец умер молодым. Болел?

— Нет, суицид. Узнал, что мама собирается подавать на развод, и не смог этого пережить. Наглотался таблеток. Первым отца нашла я, когда вернулась домой. Мне было 8 лет.

— Какой кошмар.

— Мне кажется, взрослый человек, у которого двое маленьких детей, не должен так поступать. На разводе жизнь точно не заканчивается. А самое ужасное, что потом на протяжении 20 лет мне регулярно снился один и тот же сон. Что папа зовет меня с собой. Я ходила к психологам, психотерапевтам — бесполезно.

— И?

— Помог мамин друг, врач. Ввел в состояние гипноза, мы вместе с ним прошли этот сон — и все, отпустило.

— Хлебнули вы.

— Да уж, судьба нелегкая. Но не отчаиваюсь. Надеюсь, рано или поздно счастье обрету.