«Хиддинк просился на работу за 500 тысяч в год. Я не взял». Уникальное интервью от Голышака. Часть 2

Война с Мэрдоком, фото с Роналдинью

— Владелец «Ротора» Горюнов говорил мне, что потерял на футболе 50 миллионов долларов. Хозяин «Ростова» Иван Саввиди подсчитал точнее — утратил на футболе 42 миллиона.

— Я к третьему году все вернул и начал зарабатывать. Где-то миллион-полтора в год чистой прибыли. Еще мне давали землю — собирался целый квартал построить с жилыми домами и магазином типа «Ашана». Банк открыл бы, уже лицензию получил. В центре города! Заработал бы еще 150 миллионов фунтов.

— А вы параллельно воевали со всем футбольным миром.

— Пресса все испоганит!

— Это как же, Владимир Николаевич?

— Начал с Мэрдоком (один из самых крупных в мире медиамагнатов. — Прим. «СЭ») воевать...

— Умеете вы со вкусом подобрать врагов.

— А история с обезьянами?

— Какими еще обезьянами?

— Вы не знаете?! В уголке Дурова взял обезьян, вырядил в майки с надписью Sun Sport и выложил фото в интернет. Обвал начался! Люди бананы в этих корреспондентов кидали. А старший Мэрдок — будто Маугли в царстве обезьян. Ну и стали его все обезьяной звать.

— Sun принадлежит Мэрдоку, да?

— Да вся пресса под ним. В конце концов Мэрдок произнес: «Все, больше ничего о Романове не пишем. Только рекламу ему делаем». А меня не за что было прихватить — и результаты нормальные, и молодежь играет. До меня посещаемость была 40 процентов. Стала — 100! Маленькие клубы посмотрели — начали строить стадионы. Все это называли «революция Романова».

— Было две истории. Вы лично хотели выйти в составе «Каунаса» против «Сампдории», потом за «Хартс» в товарищеском матче с «Барселоной».

— Ха-ха... Да не «Сампдории»!

— Так что было?

— Играем с «Мотеруэллом» — моим дают три красные карточки. Кажется, два или три пенальти. Говорю: «Ребята, вот это классно. Если б одну показали, я бы смолчал. Все бы прошло. Но теперь не пройдет! Сам пойду играть, пусть им будет стыдно». Заявился за «Каунас», в федерации говорю — оформляйте мой трансфер в Шотландию. Надо же официально заявиться. Знаете, что за судьи в Шотландии?

— Так?

— Ты не станешь судьей, если не фан «Селтика» или «Рейнджерс». Сами говорят: «Нас убьют. Мы рабы». Но сейчас устроили революцию, стали чуть более независимыми от федерации.

— Значит, против «Сампдории» выходить не собирались?

— Да «Сампдория»-то причем? (Вздыхает.) В «Хартс» — да, хотел. Еще и детей своих собирался выпустить. Они хотели устроить представление вместо футбола — так я бы им помог. Я бы их опозорил. Кстати, с «Сампдорией» мой «Каунас» неплохо сыграл. Что Ледесма творил! Ах, какой был игрок!

— Не пытались по-русски разобраться с такими судьями?

— Как-то наша раздевалка оказалась рядом с судейской — а они что-то шалили. Я взвинченный, ка-а-к дал по их двери — а она картонная оказалась! Вывалилась!

— А дальше?

— «Здравствуйте» — говорю. Вот сейчас-то, думаю, мне штраф тысяч на 100 фунтов выпишут. Судьи сидят оцепеневшие. Дрожат. Так молча и просидели весь перерыв. А я простоял в дверях 15 минут.

— Зачем?

— Если б их команда увидела — точно ввалила бы ******** [избила бы]. Так они даже слова на меня не написали! Все прожевали!

— Против «Барселоны»-то как сыграли?

— Такая рубка вышла! После первого тайма Коробочке звоню: «Толя, левый защитник все, наелся. Посмотри, как ему забрасывают. Сейчас или выгонят, или пенальти на нем поставят. Меняй!»

— Не послушал?

— Кто ж в «Барселоне» играл плеймейкера-то...

— Роналдинью?

— Роналдинью тоже был, но это другой. Самый крутой игрок мира, десятый номер! Неужели не помнишь? Тоже мне спортивный корреспондент...

— Месси еще не было.

— Это'О или Деку! Хотя пенальти сделал Роналдинью. Сам наскочил на этого защитника, а судья — шотландец. Я для него враг, оккупант. Будто ждал момента. О-па — пенальти! Проиграли 1:3. Я потом к Коробочке: «Толя, почему не послушал? Мы же их возили уже!» — «Так я же не тренер...» Твою же мать! Как победы — так ты тренер. Как ***** [ерунду] делаешь, сразу не тренер. Ну ничего. Зато фотография осталась с Роналдинью.

Сентябрь 2006 года. Каунас. Владелец шотландского «Хартс» Владимир Романов. Фото Reuters

Сказал Лебедеву: «У тебя скоро бой. Попей лекарство от простатита»

— Лучший друг, которого вам подарил футбол?

— Из игроков — Янкаускас.

— Славный парень?

— Он хороший. Как Дзюба, только в три раза хитрее.

— В три?!

— Ну ладно, в два. Чувствует, когда на него сзади напрыгнут — так руку выставит, что защитник отскакивает и корчится. Головой играл как бог. Но явился ко мне скисший: «Все, тренироваться не могу. Что-то со здоровьем, с женой проблемы». А я с легендарным хирургом Бредикисом часами разговаривал о медицине. Разойтись не могли! Уникальный старик! Вот Янкаускасу говорю — сейчас заглянем на диагностику. Ручаюсь, после этого играть будешь даже лучше, чем раньше.

— Что такое?

— Я уже догадывался — дело в простате. Хирург взглянул — и точно: «Парень, у тебя с простатой проблема». А это для футбола 70 процентов! Даю ему самые простые таблеточки: «Эдгар, попей». Он не верит, неохотно взял. Через неделю звонит: «Готов подписывать контракт» — «Бегаешь?» — «Еще как!» Отыграл у меня года три в «Хартс», потом еще в американский «Космос» перешел. Вот что значит — диагноз!

— Сколько новостей за раз. Простата настолько важна футболистам?

— Это такая штука, которая пускает яд во все. Особенно в плечевые суставы и локтевые. Где находится лимфа. Если у тебя там проблема — от нездоровой простаты разрастется, станет в десять раз больше.

— Никогда бы не подумал.

— Есть у вас боец, как его... В берете ходит.

— Боксер Лебедев?

— Лебедев! В Сочи встретил его в компании. Какие-то десантники, винцо. Говорю: «У тебя скоро бой. Попей лекарство от простатита». Тот насупился: «Что, надо каждый день?» — «Да. Увидишь, как будешь тренироваться» — «Ну на фиг...» Я видел этот бой. Печальная картина. Если человек не хочет — его не вытащить.

— Жаль, с футболистами так нельзя.

— Да и с футболистами у меня было! На игрока взгляну — что-то чувствую. Вот тренировал у меня в «Хартс» Малофеев, говорю ему про футболиста: «Не ставь его». Два раза позвонил. Тот переспрашивает: «А что я скажу?» — «Придумай что-нибудь, ты же умный. Потеряем футболиста!»

— Чувствовали?

— Я же говорил — увлекаюсь медициной. Мне достаточно взглянуть на человека. Так что вы думаете? Меня на матче нет — после звонит Малофеев: «Крестообразная связка, от года до двух...» Взял и поставил! Я, говорит, не придумал, что ему сказать. Так теперь придумывай, что говорить его родителям. Схитрил бы!

— Вы сами как доктор.

— Я очень интересовался психологией и медициной. На вас могу посмотреть — и кое-что сказать о физическом состоянии. То же самое — с футболистами. Сразу вижу способности. Это как коня покупаешь. Чувствуешь, твой конь или нет. Если не можешь найти единомышленника, в футболе ловить нечего. За спиной все так крякнут, что клуб развалится. А агенты растащут.

 

«Хозяин «Ливерпуля» уговаривал купить клуб за 200 миллионов. Я размышлял». Уникальное интервью от Голышака. Часть 1

Самый лучший управленец? Я!

— Самый потрясающий управленец клубом, которого встречали?

— Я.

— Сильнее не было?

— Я как художник — вижу мозаику: «Здесь не так, надо вот так...» Это неправильно, но я так вижу! Это мое! В стихах букву не поменяешь, правильно?

— Самый бесчестный человек, с которым вас свел футбол?

— Мэрдок. Пока существуют такие Мэрдоки, ни в Шотландии, ни в Англии футбола не будет. Делает бизнес, заставляет своих корреспондентов обгаживать всех. А они, несчастные люди, исполняют. Контролирует всю систему и всех ссорит. Но после того, как я называл Мэрдока Маугли при обезьянах, люди стали в них бананами кидать. Старший Мэрдок убежал!

— Даже так?

— Да. Между прочим, «Рейнджерс» им платил. Каждую неделю орали по радио: «Романов сделал-то то-то перед завтрашним матчем!», газеты подсовывали спортсменам...

— Когда было особенно жестко?

— Утром одну газету открываю, другую — везде на первых полосах «Romanov». Что такое? Оказывается, изгнал я одного лорда из совета директоров. Вот он позирует на фоне Биг-Бена и рассказывает, какой я негодяй. А там футбольный электорат очень важен. Премьер-министром Британии не может стать человек, если не закончил в Эдинбурге университет. Многие болеют за «Хартс».

— Это понятно.

— В парламенте пятиминутка — все курят около кареты и обсуждают футбол. Так все только про Романова и говорили: «Ну что, кого он еще уволил?» Все утки запускал этот Мэрдок.

— Договориться с вами не пытались?

— Мне давали 100 тысяч фунтов штрафа за одно высказывание. Но я начал с ними сражаться — и человек убежал, на два года ввел мораторий: «Про Романова ни слова». Я отдыхал!

Фанат подскакивает, припадает на колено и целует мне ботинки

— С какого-то выезда вы возвращались в фанатском автобусе.

— Это часто бывало.

— Вот это я понимаю.

— Особенно интересно вышло, когда сборная Шотландии играла в Литве. Кажется, 2008-й. Корреспонденты подначивают: «А ты выйди к фанатам!» За «Хартс» в этой толпе десятая часть. Остальные — мои кровные враги!

— Неужели вышли?

— Так слушай. Если меня даже в окно увидят — все разнесут. Глазго разделен на две части, попробуй только на другую сторону перейти. А я враг для тех и других. А тут на центральной улице Каунаса все собрались у фонтана. Шотландские гладиаторы. А я говорю: «Ну, идем!»

— Какая смелость.

— Репортеры у меня за спиной — что сейчас? Разорвут, наверное! Подхожу, фанаты оцепенели — и загудели: «Ооо, Романов!» Только один брызнул водой из фонтана. Я здороваюсь. Думаю — вот сейчас-то на меня и набросятся, поколотят. Иду дальше, метр, десять, пятьдесят... А за мной вся эта толпа фанатов. Тишина.

— А дальше?

— Стихия работает так: один сделал — другие начинают обезьянничать. Один укусил — все кинутся кусать. Один лизнул — все лижут. Один выкрикивает: «Романов!» Все, думаю. Началось. Надо...

— Бежать?

— Бежать нельзя. Корреспонденты выстроились, только этого и ждут. Несколько метров до подъезда моего знакомого. Туда, думаю, и заверну. Краем глаза вижу — толпа бежит на меня. Один подскакивает, припадает на колено и целует мне ботинки: «Романов, спасибо, что ты есть».

— Вот это да.

— А в газетах ни слова, ни фотографии!

— Какая прекрасная история.

— Чтоб вы представили, что такое «Хартс», еще вам история. Парень с BBC рассказывает: мальчишка на тренировке любителей ударился головой о бордюр, погиб. Надо помочь!

— Чем?

— Говорит: «Приди к родителям, они всей семьей болеют за «Хартс». Да ну, думаю. Какая-то реклама. А тот смотрит в глаза серьезно: «Нет, ты не понимаешь!» — «Чего не понимаю?» — «Да точно не понимаешь. Приди...» А мне так не хотелось! Как я появлюсь в этом доме? Что скажу?

— Все ж сходили?

— Увидел отца и мать. Смотрят на меня — счастливые, улыбаются! Обнимают! Посидел в этом доме и понял: их жизнь продолжатся с «Хартс». Мне бы и в голову такое не пришло. До последнего был уверен — какой-то рекламный ход. Говорю: «Вот вам деньги на памятник» — «Не надо никаких денег!» Все-таки оставил. А вот когда положил на стол пожизненные абонементы на матчи «Хартс» — у них слезы покатились. Вся жизнь семьи — футбол! Вы можете такое представить?

— Какие-то чудеса.

— А для Эдинбурга — в порядке вещей.

— Неприятные встречи с фанатами случались?

— Был у меня бестолковый тренер. Играем на арене «Селтика», так хотели пройти к команде — и повел меня через ту сторону, где чужие фанаты. Туда даже заглядывать нельзя! Только высунулся за забор — толпа завыла! На ограду кидаются, пытаются сломать. Швыряют в меня все, что под рукой. Говорю ему: «Ну что ты за дурак?» Как был дураком — так и остался.

— Совет бизнесмену, который желает окунуться в футбол?

— Будь готов к тому, что клубом руководить сложнее, чем государством.

— Андрей Червиченко говорил — оказался не готов к тому, что начнут обманывать в футболе даже самые близкие.

— Все обманывают! Все!

Сентябрь 2006 года. Каунас. Владелец шотландского «Хартс» Владимир Романов. Фото Reuters

Работа таксистом

— Помните — работал у вас в «Каунасе» тренер Пискарев?

— Брал такого.

— Не самое лестное интервью дал про вас.

— Что рассказывал?

— Говорил, будто Романов определял состав. При этом не платил зарплату месяца три.

— «Зарплата»! Что ж, он без зарплаты работал? Значит, и нанялся работать бесплатно. Смешной человек. Его сразу прозвали «Пискаревское кладбище».

— Смешно.

— Причем, не я дал прозвище! Вот сводила жизнь с такими тренерами — Бышовец ходит и рассказывает: «Я все сделал!» Хотя не сделал ничего. Только футболиста украл. А Пискарев? Был в «Каунасе» прекрасный плеймекер. Рассорились они с Пискаревым накануне матчей с «Ливерпулем».

— Из-за чего?

— Парень послал этого Пискарева на три буквы. Потом приходит ко мне: «Я так хочу сыграть с «Ливерпулем», это мечта всей жизни» — «Так сходи к тренеру, извинись» — «Ходил. Не хочет разговаривать!» Иду к Пискареву сам: «Ты что, дурак? Против «Ливерпуля» нет опорного. Накажи его потом, но сейчас-то выпусти!» Нет, не ставит. Играем здорово — но проигрываем 1:2. Мой здоровенный боец идет на мяч головой, а Крауч, у которого вообще за два метра, тюк ногой — и гол. Потом своего футболиста спрашиваю — а он: «Растерялся...» Если б не этот дурак Пискарев — у нас был бы шанс, компетентно говорю. Много было причин проиграть, но сыграли бы вничью.

— Еще его фраза из интервью: «Романов был таксистом, в перестройку стал миллионером». Что здесь не так?

— Я отслужил на флоте, вернулся и работал таксистом. Года четыре.

— К футболу мы еще вернемся. Каждый таксист проходит через опасные ситуации. Вы тоже?

— Очень много. У меня было не меньше десяти аварий. Вдребезги разбивал машину! Каждый раз выходил на своих ногах. Жена говорила: «В следующий раз не тащи автомобиль к дому, ставь за квартал. Соседи собираются и смотрят — он вообще живой или нет?» Ждут, когда я выйду.

— Самая драматичная?

— Это уже бизнесом занимался. Я один из первых кооператоров, еду на выставку в Клин. Там министр легкой промышленности. Указывает на меня директорам фабрик: «Вот, знакомьтесь». Все ко мне: «Сколько возьмешь?» — «Состав» — «Кооператив может состав?!» А весь трикотаж был в моих руках. Кто-то из Челябинска расплачивался медью. Тоже составами. Потом с начальником вокзала у меня дома сидели, мозговали, как эти цистерны развести по отстойникам. Куда медь, куда карбамид. Боже мой...

— Так что за авария?

— Тогда в Клину подписываю контракт, потом в Подольске забираю нити. Загружаю в машину и еду к себе в Каунас. В тот день подтаяло, лед с водой. Поднимаюсь в горочку, — и вдруг резко дорога вниз, как обрыв! Это ужас!

— Понесло?

— Я как в желобе. Не еду, а лечу. Вижу впереди мост, торчит какая-то арматура. Блин! Тормозов вообще нет, машина как торпеда! А резко тормозить нельзя, иначе унесет в пропасть. По бокам от моста бетонные блоки, тоже арматура торчком. Замечаю кучу песка. Думаю — может, в нее выруливать? Замерзну здесь, ни души...

— Так чем закончилось?

— Задеваю одним колесом, железный крюк цепляет мою «восьмерку» точно по центру — и срезает весь зад. Глаза открываю — свет горит! Оглядываюсь — багажник с барахлом где-то позади валяется. Завожу двигатель — все работает. Кое-как привязал поклажу, доплелся до ГАИ: «Аварию сделал» — «Ну и дурак. Кто ж в такую погоду ездит?»

— Слышал, вы и пластинками приторговывали.

— Было. Мать вязала кофты, я на базаре торговал. Деньги водились. Один меломан предлагает: «Деньги нужны срочно, возьми пластинки за 25 рублей». Смотрю — а это фирменный Пресли, «Битлы», Элла Фицджеральд... Каждая стоит 25! Пресли тогда вообще можно было купить только на рентгеновском снимке!

— Какая удача.

— Такого просто не бывает. Я обалдел. Взял — тем же вечером все разлетелось. Прямо у магазина «Мелодия».

«Сатурн», церкви, археологи

— Самая большая сумма наличными, которую держали в руках?

— Как-то договаривался с Громовым и его министром имущества Батенковым — хотел купить 1100 гектаров в Мытищинском районе. Но оплачивать надо было наличкой. Представляете, сколько это?

— Самосвал денег.

— Комната. Сотка стоила 25 тысяч долларов. До 30 доходило.

— Тоже неплохо. Это ж все довезти надо.

— Еду в банк к Червиченко за этой наличкой. Управляющий говорит: «Ты сошел с ума? Тебя дорогой хлопнут» — «Если вы не cдадите — все обойдется». Стали носить мешки наличности в машину, всю забили до верха. Еще я в фуфайке явился. Этот управляющий смотрит: «Ты к нам через центральный вход в таком виде не заходи, у нас все-таки клиенты, солидный банк». Уезжаю — а он все приговаривает: «С ума сошел, убьют, убьют...»

— Безо всякой охраны?

— Никакой охраны. Нельзя было светиться. В Мытищах все приняли, по ячейкам раскидали.

— Все довезли?

— Сижу же перед тобой! Тогда Батенков и говорит: «Купи «Сатурн».

— Это не слухи? Вы всерьез к нему приценивались?

— А мне в тот момент уже все равно было, сколько клубов содержать. Если все получается — почему нет? Иметь один нерационально! Взял «Каунас», все против меня, русского, боролись, а сделать ничего не могли. Пришел в «Хартс» — то же самое.

— Так что сорвалось с «Сатурном»?

— Выяснилось, что за клубом ничего не дают. Всю землю распродали. Зачем мне все это? Так и отказался. А жалко. Хороший клуб.

— Жалко?

— Я бы его вытащил! У команды хороший бюджет, а ничего не может выиграть! Мне эти деньги и не снились. С такими вложениями я бы «Ливерпуль» вытащил, не только «Сатурн». Я видел, как Громов болеет в ложе. С таким губернатором я сделал бы команду. Впервые видел, чтоб человек такого уровня сходил с ума от спорта. Но там грабили, разворовывали!

— Как-то Шабтай Калманович водил меня по своему офису, похожему на музей. Указал на маленькую картину: «А вот это — самое дорогое. Федор Васильев, король русского пейзажа. Умер в 23 года. У Станислава Говорухина на эту картину денег не хватило, а я взял». Вы собирали такое?

— Нет. Столько подделок! Главное — включить в каталог. Вот у меня отец брал Берлин, привез шпагу и какую-то статую. Стояла в прихожей, всем мешала. Собака на нее то погадит, то почешется. Отец все говорил: «Да забери ты эту холеру!» — «На фиг она мне нужна? Куда поставлю?» А годы спустя итальянцы ко мне заглянули. Увидели — побледнели. Достали какой-то каталог, пролистали: «Таких было четыре. Три стоят в дрезденской галерее, четвертая пропала». А я если чем-то заражаюсь — влезаю с головой. Так что лучше мне в искусство не нырять. Я равнодушен к предметам. До такой степени, что даже дом не покупал. Жена все сделала за меня.

— В России?

— В Литве.

— При этом помогали церквям.

— Это было. Как-то восстанавливали церковь, там колонна с хитрым вывертом. Даже на компьютере трудно рассчитать. Мучились-мучились, мне надоело — беру первую попавшуюся плитку. Как встанет, так и будет!

— И что?

— Вошла как влитая. Сзади подходит батюшка: «Видишь? Когда не просишь чудо — оно само приходит».

— Это правда. Я убеждался.

— Как-то в день рождения прилетаю в Киев, еду мимо Лавры. А там развал. Я столько про нее читал в детстве! Говорю водителю — заверни-ка. Выходит отец Павел: «Ботиночки-то летние, а мороз. Какое у тебя дело?» Выпили по рюмочке. Хочу, говорю, помочь с восстановлением Лавры. Так он меня отвел в подвал, куда мало кого запустят. А там — кости, кости, кости...

— Потрясающе.

— Так еще случай с костями. Было у меня здание на Сретенке. Начали копать — нашли черепа, 300 штук! Бегу к батюшке в соседнюю церковь: «Что делать?» — «Свези на кладбище, я освящу да и закопаем. Что еще сделаешь?» Загрузили в самосвал, повезли мимо ЦУМа, Кремля. Возле Лобного места на брусчатке тряхнуло, борт открывается — и черепа ссыпались. На Красной площади валяются!

— Ох, история.

— Все, думаю. Конец мне. Так на меня налетела стая археологов, залезли в яму и сидят: «Давай миллион, иначе мы отсюда не уйдем». Все делалось за наличку, иначе никак.

— Дали?

— Сидели-сидели — морозы как врезали! 40 градусов! Вылезает один: «Давай полмиллиона». Нет, отвечаю. Сидите, ничего не дам. Посидели немного, плетутся: «Хоть 100 тысяч дай». Да сидите! Говорят: «Вот сволочь» — и уходят. Там приключений было много. То экскаваторщик копнул — а по соседству отделение милиции. Там стена на глазах трескается. Выбегает чудак с пистолетом, стреляет вверх: «У меня там КПЗ, арестованные разбегутся! Я крановщика посажу!»

— Весело.

— Потом какой-то кабель перерубили, а рядом офис Жириновского. Тот на связи с Черномырдиным — бюджет принимают. Вдруг все выключается! Свет, компьютеры! Вижу — солдаты кабель тянут через всю Сретенку.

— Что Жириновский?

— Говорил — политическая диверсия. Выпили по стакану коньяку, помирились.

— Жили в ту пору в самолете?

— Вот пример: надо было что-то обсудить с Дерипаской. Времени нет ни у него, ни у меня. Предлагает: «Я в Зальцбург лечу, давай ко мне в самолет. Все и решим». Только взлетели — он бах, и заснул. Я тоже. Прилетаем, выходим: «Вот это поговорили...» У меня тогда был период — спал по два часа в сутки. Да и то в машине. Ну и после обеда прикладывался на часок. Самому было интересно: сколько человек так выдержит?

— Так сколько?

— Два года!

— Без ущерба для здоровья?

— Абсолютно. Для себя открыл секрет: надо психологически переключаться. Забудь, что ты не спал — займись спортом! Все восстановится!

— Когда живешь в самолете, однажды случается тот самый перелет. После которого у тебя два дня рождения.

— У меня такой был. Я тогда по кругу облетел земной шар. В Европу, оттуда в Корею и Лос-Анджелес. Назад летел через Японию, и при посадке такой шторм начался! Люди на четырех в сторону туалета карабкались, только бы поблевать. Весь пол в рвоте. Молния со всех сторон. Это был кошмар.

— Если б сегодня начинали путь в бизнесе с нуля — в какой пошли бы?

— Ни в какой! Зачем это нужно? Да ну. Это себя обкрадывать. В жизни-то другие ценности, я это понял. Я бы в бокс пошел. Или футбол.

— Своего самолета сейчас нет?

— Никогда и не было. Бывало, арендовал, но это одно мучение. Надо делать заявку, проблемы с экипажем... Морока и понты. А так секретарша купила билет и полетел.

Гус Хиддинк. Фото Александр Вильф, -

Хиддинк в сборной получал 7 миллионов. В «Хартс» просился на 500 тысяч — я не взял

— Возвращаясь к футболу — самая большая странность в переговорах с «Хартс»?

— У медийной группы из Глазго осталось 10 процентов акций. Вот и начали при каждом случае: «У тебя не весь пакет» — «Так продай!» — «Нет...» Дурака валяли. Работали на прессу, клубу одни гадости. А там председатель совета директоров! Так я что сделал? Все рассказал фанатам. Они сами к нему подошли: «Не продашь акции — тебе каюк. Мы все к тебе придем».

— Испугались, надо думать?

— На следующий день звонят: «Нам подходят все условия, забирай». С огромным наслаждением вышвырнул их из клуба.

— Сколько стоил «Хартс»?

— А недорого. Миллионов пять фунтов.

— Удивили всех сразу — через «СЭ» объявили конкурс на должность главного тренера.

— Мне хотелось русскоговорящего. Взял Коробочку — но не тренером, а завхозом. Мне нужно было сохранить футболистов и клуб. Но такие интересные люди рвались ко мне на переговоры!

— Это кто же?

— Да вот у вас этот был в сборной, получал чуть ли не семь миллионов в год...

— Хиддинк?

— Да, Хиддинк. 500 тысяч в год у меня просил — и я не взял!

— Капелло не рассматривали?

— Капелло тоже был у меня на яхте. Но особенное впечатление произвел Бобби Робсон. Это феномен. Я не знаю английского языка — но нас оторвали друг от друга только через час. Безо всякого переводчика. О чем мы говорили?! Было настолько легко! Я в тот момент хотел взять быстрого левого нападающего из «Селтика». Говорю Робсону — тот отвечает: «Я его вырастил. Не надо. Посмотри — он везде невпопад! Чтоб сделать команду, надо еще десять таких дураков иметь. А где ты их возьмешь?»

— Что ж не взяли его тренером?

— Попросил миллион сразу. Я думаю: нет, на фиг ты мне нужен с такими запросами...

— Хоть один матч своего «Хартс» пересматривали в последнее время?

— Нет. Я как ушел — баскетбол еще смотрю, а футбол как отрезало. Не хочу в ту жизнь заглядывать.

— Договорные матчи в чемпионате Шотландии есть?

— «Рейнджерс» на меня выходил: «Давай объединимся».

— Против «Селтика»?

— Да. Ящик вина хозяин прислал. Зря я отказался. Не поверил — думал, они всю жизнь рядом. Какая-то засада. Мне в тот момент и с фанатскими демонстрациями пришлось столкнуться после увольнения Берли, и с атакой прессы: «Романов, ты дурак»... Главное, «Рейнджерс» с «Селтиком» устраивали шоу, я их быстро раскусил. А меня интересовал футбол.

Хитрый Грант

— Может, все-таки стоило дать Бышовцу шанс?

— Я же говорил. «Оооо», «Мммм» — больше ничего. Пустота.

— У вас же чутье на людей. Как же приблизили?

— А я его разве приблизил?

— Пусть ненадолго.

— Вообще не приближал! Где он у меня был? Выгнал сразу. Говорит: «Дай мне денег, поеду к знакомым в Лондон». Ну, дал. Потом в Шотландии одну игру вместе посмотрели, другую. Ничего сказать не в состоянии! Все закончили. Чуть морду мне не набил.

— Я думал, Анатолий Федорович к таким ходам не склонен.

— Да, да! В гостинице, при свидетелях! Так и говорит — «я тебе сейчас в морду дам». А я продолжаю: «Ты ноль! Понимаешь? Зачем ты мне нужен?» Добил меня своими «Мммм... Да-а...» Ходит сзади как кардинал. Янкаускас тоже подтвердил: «Да проходимец. Ты же видишь — пустой! Ни в «Каунасе» ничего не мог сказать, ни здесь». А потом читаю слова Бышовца: «Я в «Хартс» все сделал». Ну как так можно?

— Что ж не ответили?

— А зачем? Пусть говорит.

— Зарплату у вас не выпрашивал?

— Я ему даже должности никакой не предлагал. За что зарплату? Дал мелочь на дорогу и все. Мне надо было хозяйство поднимать, а не на понты смотреть. Я и Моуринью мог взять. Грант ко мне приезжал!

— Авраам?!

— Ну а кто же. Авраам.

— Это же интереснейший человек.

— Очень интересный! Я как раз собирался купить стадион в центре Вильнюса. А у еврейской общины еще от царя осталось кладбище. Такое классное кладбище! Американские евреи как услышали про стадион — сразу шум подняли. Английский посол ко мне прибегает: «Это правда, что ты собираешься еврейское кладбище снести?» — «Вы что?! Стадион уже стоит!»

— Грант здесь при чем?

— Грант приезжает — и тоже: «А что там с евреями?» Поехали, говорю. Я тебе сейчас покажу кое-что. Везу на то самое кладбище — идеально все сделано! Мой друг финансировал и ремонт, и охрану. Говорю: «А ты знаешь, что Гаон здесь?» — «Не может быть!» — «Пошли...» Грант осторожно крадется за мной. Вот, смотри!

— Обомлел?

— Не то слово. Я записочку написал, оставил. Уходим, Грант на полпути: «Давай вернемся. Тоже напишу». Расчувствовался, поворачивается: «Я тебе секрет открою. Это для меня такое событие! Кстати, приходить на еврейское кладбище надо одной тропинкой, а уходить другой». Потом обошли весь Каунас.

— Уникальный человек.

— Хитрый. Вроде Бышовца. Не скажет, не откроется. Я одного темненького хотел взять, Грант отговорил: «Он в Каунасе сразу распустится. Только вкладываться в него будешь». А потом парень в сборную Бразилии попал. Вот Гранта я хотел получить.

— Он же дорогой.

— Слушай, я бы и Робсона потянул! Главное, в «Хартс» была возможность проявить себя тренеру. У меня Коробочка тренером стал! А в «Челси» можешь всю жизнь педали крутить, так и останешься пятым тренером. Никто не заметит. А почему с Грантом не сложилось, даже не помню. Не подписали.

2006 год. Анатолий Коробочка (слева) и Эдуард Малофеев на матче «Хартс». Фото Александр Бобров, «СЭ»

Малофеев и Ваня

— Зато подписали Эдуарда Васильевича Малофеева.

— Ну, Малофеев — известная личность... Минус один — не говорит на английском!

— Мне-то казалось, главный минус там другой.

— Только пришел в «Хартс» — сразу начал стихи читать. Все стоят и смеются. А он на эмоциях, ночь не спит! Но там здорово Ваня напортачил.

— Что за Ваня?

— Вальдас Иванаускас! Чудак! Дурак дураком! Это вообще! Растолковываю ему: «Пришел Малофеев, он профессионал, ты ему помоги, тебе же это все потом пригодится». Да я бы сам за Малофеевым записывал. Пусть он старый, но Иванаускаса научил бы всему. С этим багажом пошел бы по миру.

— Иванаускас сам тренировал «Хартс»?

— Да он ноль как тренер. Я и состав за него определял, и замены делал. Чуть чемпионами не стали. Только судьи помешали. Беру Малофеева, Иванаускасу говорю: «Учись у старика!» А он вместо этого начал ему козлить. Команда это почувствовала — и все!

— Как «козлил»?

— А в мелочах! Ну, переведи ты это стихотворение, черт с ним. Два слова — тебе трудно, что ли? Малофеев уже в роли, не может по-другому!

— Вальдас должен был переводить за ним?

— Да. Смотрю — переводит-то со смешками, иронизирует над стариком. А команда за ним следом. Все, авторитет рухнул. Не получится ничего! Дурак ты, говорю. Чуть до драки не дошло. А Малофеев запил, сорвался. Как мне жалко было... А что сделаешь?

— Эдуард Васильевич мог накатывать с двух рук.

— Он держался. Когда приехал — все хорошо было. Но вот наткнулся на этого дурака. Все могло быть иначе. Всех тестировали перед матчами. По каждому футболисту полная картина! Одному говорю: «Сегодня не играешь, риск травмы. Ты возрастной. Придумай что-нибудь. Заболел!» — «Нет, я капитан...» Пошел — бах! Сотрясение!

— Жалко Малофеева-то.

— А мне как жалко! Такой человек. Его даже королева знала.

— Королева-то откуда?

— Так сборная СССР в 66-м в Англии играла. Все газеты напомнили — Малофеев в этой команде играл. А у меня какая встреча с королевой получилась!

— Расскажите же скорее.

— Даже фотография осталась. Приняли меня в британскую ассоциацию подводников. Отвезли ветераны на секретную базу НАТО в Глазго. С нами действующий адмирал. Как я только попал туда?! Потом вручают свой значок — череп с костями, пиратский флаг. Очень заметно на лацкане.

— Какая прелесть.

— А следом приглашают на прием у королевы. По протоколу можно только здороваться и стоять смирно. А про меня статьи каждый день — какую только ерунду ни пишут! Королева-то читает, ей интересно. Рядом принц Чарльз. Королева меня замечает: «Ой, это вы?!» Будто Майкла Джексона увидела! С Чарльзом вместе засыпали вопросами.

— Неужели?

— Фотография осталась. Стоим и базарим с ней. Вдруг замечает этот значок — и глаза ее расширяется. Склоняется, рассматривает ближе череп с костями. Понять не может: это что за ***** [ерунда]?! Потом на меня глаза поднимает... Это же анекдот!

— В самом деле. При мне как-то Малофеев божественные песни затянул прямо в кафе. Народ начал отодвигаться со столами — как в «Кавказской пленнице». Вам не исполнял?

— Мне только стихи читал. Я, говорит, завтра команде это повторю. Отвечаю: как это перевести? Сам пишу стихи — чтоб передать, надо быть поэтом. А как дурак Иван это сделает? Сразу они не сошлись.

— Иванаускас открыто посмеиваться над ним начал?

— Вот именно. За ним — все остальные. Старик сезон вытянул бы, не пил. А тут понесло, начал кричать. Вся боль его вырвалась.

— Еще с судьями дрался на бровке. Так, что выводили со стадиона.

— Да это ерунда, терпимо. Главное, весь авторитет растерял. Уже ничего не вернешь. Просто закопали в яму хорошего человека и отличного тренера.

— Не было бы Иванаускаса — все было бы нормально?

— (С горечью.) Сто процентов!

— Гинер терпеть не может пьющих. Изгоняет из клуба сразу. Вы готовы были терпеть?

— Я пьяницу Берли терпел. Тот 12 игр подряд выиграл! Я команду эту сделал — он на этом багаже поехал. Дальше бы терпел, если б тот воровать не начал. Выгнал сразу — и вся Шотландия меня убить была готова! Сначала Ваню поставил тренировать, потом завхоза. А что оставалось?

— Знали, что Эдуард Васильевич склонен к алкоголю?

— Знал!

— Но готовы были рискнуть?

— Думал, команда его удержит. Все контролировали. Но он с хитрецой исполнял. Едем на сбор — Малофеев раз, на секундочку в бар. 50 грамм хлопнет — и назад. Потом снова. И снова. Но это ерунда для меня! Очухается! Есть помощники. А кто кроме него команду подготовит на весь год? Кто умеет? Ваня, что ли?

— Что стало последней каплей — после чего Эдуарда Васильевича отправили назад?

— Напился!

— Как?

— Надо было быстро его отправить подальше от прессы. Позор будет и ему, и команде. Ну, в скотину пьяный! Сажаю в машину — а Эдуард упирается: «Дай попрощаться...»

— С кем?

— С помощниками. С тем же Ваней. Говорю: «Прощайтесь, но не здесь. Отойдите во дворик». Перевез его в другую гостиницу, подальше от команды: «Ложитесь». Чтоб никто не видел. Бухай, делай, что хочешь, только не выходи на улицу. На следующий день билеты — и в Минск.

— Уже было не остановить?

— Нереально.

Владимир Романов и подводная лодка К-19, которую он пытается восстановить. Фото Дарья Исаева, «СЭ» / Canon EOS-1D X Mark II

Стрелки

— Как расставались с «Хартс»?

— Клуб вошел в тот самый пакет при объединении активов. Как и куча старинных зданий с колоннами, которые я купил в Эдинбурге.

— Вы говорили — «Я клуб отдал болельщикам».

— Это я про «Жальгирис». Отдал в управление ветеранам баскетбола. А они сначала между собой переругались, потом их обманули. Отобрали задаром и клуб, и арену. Поставили руководить бывшего директора, а тот настолько продажный оказался...

— В самом деле?

— Ага. Интрига на интриге.

— Потеряли все-все-все?

— Полностью. «Хартс», арену, «Жальгирис», банк...

— Вы общались с очень богатыми людьми. Для вас лично — самый интересный из них?

— Дерипаска.

— Это чем же?

— Такой же трудоголик, как и я. Все-все сам. Хотя даже у меня нет такой силы, чтоб лично вести делопроизводство. Поручал людям. А Дерипаска — все сам. Как это возможно?! Я-то покупал завод и отдавал директорам: управляйте! Сам занимался рынком.

— Сколько раз знали, что на вас есть заказ?

— Дважды. Очень большие люди искали компромат на Романова. Два раза травили. Однажды очнулся дома под капельницей. Вовремя успели вынести.

— Илюмжинов мне рассказывал, как лично ездил по «стрелкам».

— А куда от этого денешься? Тоже ездил. Я литовцам объяснял: при Сталине хоть оформляли официально, если надо убрать человека. А вы убиваете — без мафии не можете, вам и лагерей не нужно. В пакет и на свалку. Вот ваша система и «право».

— Страшно бывало на этих «стрелках»?

— Всегда страшно. Но идешь! Думаешь: «Хотели бы убить — убили бы сразу».

Владимир Романов
Родился 15 июня 1947 года в деревне Ведерникове Калининской области.
Российский и литовский бизнесмен, меценат.
В 1966-1969 годах служил в ВМФ СССР старшим матросом на подводной лодке К-19.
Занимался различными видами бизнеса, включая банковский. Владел футбольными клубами «Хартс» (Шотландия) и «Каунас» (Литва), а также баскетбольным «Жальгирисом» (Литва), финансировал белорусский МТЗ-РИПО.
В 2007 году выиграл в Литве конкурс «Танцы со звездами».
В марте 2009-го собирался баллотироваться на пост президента Литвы.