«Фанаты говорили президенту клуба: «Кого угодно продавайте, только не Хадзипанагиса! А то убьем». Истории русского грека
Судьба у него удивительная. Родился в Ташкенте в семье политэмигрантов, киприота и гречанки, перебравшихся туда из Салоник в 1949 году. Играл за «Пахтакор», молодежную и олимпийскую сборную СССР. В 1975-м уехал в Грецию. Где Хадзипанагиса признали лучшим футболистом страны за последние полвека. Хотя он не провел ни одного матча за греческую сборную и не становился чемпионом страны.
В 2012-м экс-форвард «Пахтакора» и «Ираклиса» ненадолго заглянул в Москву, где его для рубрики «Разговор по пятницам» успели перехватить обозреватели «СЭ» Юрий Голышак и Александр Кружков, узнавшие уникальные подробности биографии «нашего» грека.
Ташкент
— В сборной СССР вас звали Вася?
— Нет, Василис. Или Лакис. В «Васю» я превратился в Греции. Смешно.
— Товарищи из бывшего Союза навещают в Салониках?
— Когда «Ираклис» тренировал Протасов, — с ударением на вторую «о» ответил Хадзипанагис, — мы общались. До сих пор вспоминаю, как в 1980-м на матч Кубка кубков в Грецию приезжало тбилисское «Динамо». Мой друг Кипиани, Гуцаев... С московским «Динамо» играли товарищеский матч — Валера Газзаев еще был футболистом.
— Значит, русский язык не забываете?
— Хорошо говорю?
— Прекрасно.
— Некоторые слова все-таки с трудом подбираю. Вот интересная история: я до школы знал лишь греческий. Потом за год его забыл, говорил уже только на русском. Хоть нам, грекам, в школе дважды в неделю давали родной язык, грамматику и историю Греции.
— Ваши родители перебрались в Союз в 1949-м?
— Да. Дома шла гражданская война, они входили в партизанское движение. Часть греческих политэмигрантов осела в Чехословакии, Польше, Венгрии, но большинство — в Ташкенте. Там их было пятьдесят тысяч. Мать работала уборщицей в аптеке, отец — на стройке. Клал черепицу.
— Это они вас убедили вернуться на историческую родину?
— Наоборот! Я — их! Не сказал бы, что отец очень уж туда рвался. А я мечтал о Греции. Вбил себе в голову — «земля предков». Да почти все ташкентские греки стали уезжать, когда в 1975-м позволили возвращаться политэмигрантам. Мама у меня гречанка, отец — киприот. Настоящие коммунисты, убежденные. У папы был какой-то свой диалог с коммунизмом.
— К старости взгляды изменил?
— До последнего дня оставался коммунистом! Такие старики не меняются! Ему не понравилась перестройка в СССР. Говорил — слишком быстро, нужно было потихонечку проводить реформы. Мы с ним часто спорили. Я помоложе, мозги свежие...
Сборная мира
— Вас в Греции признали лучшим игроком за 50 лет. А сами кого назвали бы?
— Хадзипанагиса. Ха!
— Так мы и думали.
— Я шучу. Но отрыв от Домазоса из «Панатинаикоса», который вторым стал, — три тысячи голосов! И это притом что я провел всего один матч за сборную Греции!
— ФИФА запретила?
— Ну да. Когда приехал, через шесть месяцев позвали в сборную. Выиграли 1:0 у поляков, и вдруг депеша из ФИФА: «Хадзипанагис не может выступать за Грецию, потому что заигран за сборную СССР».
— Вы играли за сборную мира. Это какой год?
— 1984-й. В Нью-Йорке ЮНИСЕФ организовывал матч. Сказали — из каждой страны должен приехать лучший футболист. В Америке огромная греческая диаспора, там спросили — кого пригласить? Американские греки ответили: «Если привезете Хадзипанагиса, двадцать тысяч наших будут биться за билеты». Так и произошло. А недавно англичанин, игравший когда-то за «Челси», прислал мне диск с этим матчем. Видео выложу на своем сайте. Качество великолепное.
— Кто был в вашей команде?
— Беккенбауэр, Шилтон, Футре, Магат, Кемпес... Самый хороший парень — Кевин Киган, мы с ним сразу сошлись. Меня выпустили на последние 35 минут. Слышу — объявляют: «Игрок сборной СССР и «Пахтакора», грек Хадзипанагис...» Я всегда помню, что родился в Ташкенте. Появился бы на свет в Греции — может, и не вырос бы в такого футболиста.
— Футбол там в 70-е был хилый?
— Да, в Союзе перспектив у меня было больше. Здесь я в олимпийской сборной провел весь отборочный цикл к Играм-1976. Про первую сборную начали говорить. С Блохиным на турнире в Польше, посвященном 30-летию освобождения от фашизма, мы здорово сыгрались. Если бы не уехал — точно стал бы чемпионом Европы с молодежкой, где наш Миша Ан был капитаном.
— Ан в 1979-м погиб с «Пахтакором» в авиакатастрофе.
— Когда прошлым летом прилетел в Ташкент, зашел на местное кладбище. Думал: был бы среди этих ребят, если бы остался в Союзе? Или перешел бы в московский клуб? Звали и «Спартак», и «Торпедо», и «Динамо». Но я уже настроился на отъезд в Грецию.
Кабальный контракт
— Виктор Понедельник через много лет после окончания карьеры мог в туфлях на спор пробить с линии штрафной три раза в перекладину...
— Какой молодец!
— ...а вы — забьете сегодня прямым ударом с углового, как в молодости?
— Если немножко потренируюсь — почему нет? В свое время этот удар у меня был доведен до автоматизма. В официальных матчах таким образом забил шесть голов. Греческие журналисты писали, что это рекорд Европы... Вообще какое счастье, что придумали интернет!
— Это вы к чему?
— Он помог увидеть мою игру в разных странах. Когда признали лучшим футболистом Греции за 50 лет, журналисты из Англии, Испании, Германии заинтересовались — кто такой Хадзипанагис? Отыскали в интернете подборку моих голов, потом звонили, брали интервью. Все задавались вопросом: «Как такой игрок всю карьеру провел в Греции?!»
— Вот именно — как?
— Ох, больная тема. Если бы был шанс отмотать все назад, я бы ни за что в Греции не задержался. Поехал бы в Европу. Физически готов был после чемпионата СССР так, что в любом клубе заиграл бы. С «Арсеналом» даже тренировался в 1977-м!
— Хотели перейти?
— Мечтал! И «Арсенал» меня хотел — «Ираклис» уперся. В 1980-м «Штутгарт» звал, тоже не отдали. Следом «Лацио». Опять мимо. После матча за сборную мира Джорджо Киналья, легенда «Лацио», игравший и в американском «Космосе», давал за меня 300 миллионов драхм!
— Это сколько в долларах?
— Около двух миллионов! Но в Греции были дикие законы. Подписал-то я с «Ираклисом» контракт на два года — однако по этим законам десять лет в клубе могли автоматически его продлевать без моего желания.
Я долго судился из-за этого пункта. Первый суд выиграл, затем проиграл «Ираклису» апелляцию. Но правило в итоге изменили. Так что я — греческий Босман. Свободным стал в 33 года — какой там «Арсенал», поздно было ехать.
— Великие греческие клубы выкупить вас не пытались?
— Меня то «Панатинаикос» тянул, то «Олимпиакос», который согласен был арендовать на матчи еврокубков. «Ираклис» отшивал всех. Между прочим, «Олимпиакос» первым положил на меня глаз. В Исландии, когда играл за сборную, Старостин сказал: «Пришла бумага — тебя «Олимпиакос» хочет». Предлагали 10 миллионов драхм. Можно было купить пятнадцать домов в Пирее.
— Почему же вскоре очутились в тихом «Ираклисе»?
— Один армянин устроил в этот клуб — и все. Не вырваться. Я из Советского Союза приехал, законов не знал. Дали бумагу на греческом — подписывай.
— Что за армянин?
— Председатель общества греческих политэмигрантов. Жил в Москве, фамилия — Мкртчян, его брат — футбольный арбитр. Впрочем, я сам виноват. Не стоило слушать никаких Мкртчянов.
Эх, правильно говорили умные люди: слетай сначала в Грецию с матерью, месяц отдохни, осмотрись. Я-то до этого ни разу там не был. Надо было готовить почву для отъезда. И не торопиться подписывать что-то с греками. А я молодой, глупый, горячий.
— Мкртчян умышленно подсунул вам кабальный контракт?
— Наверняка. И, думаю, получил за это хорошие деньги. Ладно, бог ему судья. А вторая моя ошибка — то, что отказался от советского паспорта. На суде с «Ираклисом» он бы мне очень пригодился.
— Как?
— Не исключено, отстоять права помогли бы люди из советского посольства. А так я и к Союзу отношения уже не имел, и греческого гражданства еще не было — лишь вид на жительство. Борьбу вел в одиночку.
Футбольный Нуреев
— Так почему «Ираклис» вас никуда не отпустил?
— Руководители опасались гнева фанатов, которые говорили: «Кого угодно продавайте, только не Хадзипанагиса! А то убьем». У президента клуба реально могли возникнуть проблемы. Сами знаете, болельщики в Греции буйные. До моего появления на «Ираклис» ходило три-четыре тысячи зрителей. После — по 20 тысяч!
Однажды произошла невероятная история. Играли мы в Афинах с «Этникосом», который матчи проводил на том же стадионе, что и «Панатинаикос». Хозяева напечатали десять тысяч билетов — казалось, с запасом, ведь на «Этникос» обычно собиралось зрителей раз в пять меньше. А тут их набился полный стадион, 35 тысяч!
— Каким образом?
— Когда в кассах закончились билеты, толпа бросилась на штурм стадиона. И полиции ничего не оставалось, как открыть ворота и бесплатно пустить всех желающих.
— Деньгами-то в «Ираклисе» вас не обижали?
— Первая зарплата — 10 тысяч драхм. Из них полторы тысячи уходило на оплату квартиры. Потом, конечно, получал больше, но все равно не сравнить с миллионом долларов, который мне предлагал «Космос».
— Вы были великим футболистом? Или просто отличным?
— Главное, меня любит вся Греция. Пойду сейчас на футбол, увидят болельщики «Олимпиакоса» — с ума сойдут. Как вчера сошли греческие журналисты, обнаружив в холле гостиницы. Это мое богатство! Хоть в Пирей приеду, хоть в Афины.
— Пройдете по Афинам — погромы остановятся?
— Вряд ли. Но меня любят. Захожу в кафе — мне самое лучшее несут: «Угощайся!» Помню, едва приехал в Грецию, мы у кого-то выиграли 6:0. Я хет-трик сделал. Когда забивал шестой, обыграл троих, следом вратаря и катнул мяч в пустые ворота. На трибуне сидел врач, так он перемахнул через ограду — и кинулся ко мне, целовать. Полиция перехватила, а он кричал: «Ты меня рассудка лишишь!»
Три сезона «Ираклис» тренировал швед Агне Симонссон. В финале чемпионата мира-1958 он забил гол Бразилии, в «Реале» играл. Авторитетный человек. Вот его слова: «Включаю Хадзипанагиса в десятку сильнейших игроков мира за всю историю футбола!» А чего только в греческих газетах обо мне не писали!
— Храните?
— Целую пачку. Запомнилась фраза: «Хадзипанагис способен обыграть нескольких соперников в телефонной будке». Кто-то написал: «Его родила не мать, а мяч». Кто-то назвал «футбольным Нуреевым».
— На балете-то бывали?
— В Греции — нет, а в Советском Союзе нас водили. Хотя балет не люблю.
— К Салоникам после тяжбы с «Ираклисом» неприязни не возникло?
— Я к городу прирос. Там родители жили и умерли. Куда я поеду?
