5 лет без Маслаченко
В память о Маслаченко приводим отрывок из его монолога. Подводя его итог, комментатор заметил: "Все моменты своей карьеры я помню, словно они были вчера. Потому что "Спартак" в моей жизни – большая любовь, в которой не могло быть ничего проходного. Каждый день, каждый матч были главными. Да сейчас прекрасно понимаю: когда комментирую "Спартак", уши торчат все равно, куда ты их ни засовывай. Но, в конце концов, разве нужно стесняться своей любви?.."
С того момента прошло уже больше 60 лет, но я по сей день его отчетливо помню. Однажды я заснул в спортзале стадиона "Спартак" в Кривом Роге, где пропадал днями и ночами. И меня там в два часа ночи нашла мать. Искали по всему городу – а я безмятежно спал на матах.
Вот с тех очень давних пор и поселилось в моем сердце это слово – "Спартак". По натуре я однолюб. Если уж с женой мы вместе 52 года, а это – "вредное производство", тут год за два можно считать (заразительно хохочет)... Вот и с клубом – такая же история. Однажды попав в московский "Спартак", я больше никогда не болтался по командам, хотя возможностей было – не счесть.
Рядом с тем поселком в Кривом Роге, где я жил, находился стадион "Строитель", а до "Спартака" надо было ехать на трамвае. Зато там были интереснейшие для мальчишки водные пространства – одна река, вторая, а между ними какой-то затопленный рудник, глубину которого никто даже и не знал. До и после тренировок мы с дружками бесконечно прыгали в воду с крутых берегов, со скальных участков высотой метров 10 – 15. Полеты были такие – дух захватывало.
В общем, любил я это место – и полюбил название "Спартак". Тогда ведь, после войны, началась эра великих "Динамо" и ЦДКА. И когда тебя спрашивали, за кого ты болеешь, то добавляли: "За ЦДКА или за "Динамо"?" А я отвечал: "За "Спартак" – и на меня смотрели как на свалившегося откуда-то с Луны.
А я и не знал, что такое "Спартак" московский! У нас там было только радио, Вадим Синявский. Но вырос я на стадионе "Спартак" и усвоил, что болеть можно только за него. И командой моей первой, естественно, стал криворожский "Спартак".
Потом был днепропетровский "Металлург" – и я уже оттуда мог перейти прямо в "Спартак". Тогда бы моя карьера наверняка ограничилась только двумя клубами. А было так. В 54-м году "Металлург" неожиданно для всех вышел в полуфинал Кубка СССР. Я, 18-летний, отыграл в основном составе все игры с 1/128 финала. И перед полуфиналом, который проходил осенью в Москве, нас поселили не где-нибудь, а в Тарасовке! Только не там, где жил "Спартак" – в деревянной гостинице, а на другой стороне, где были финские домики.
Там было очень холодно – мы на одном матрасе спали, другим укрывались. Тренировались на том же поле, что и "Спартак", сразу после него. Хоть и шел дождь, две трети спартаковского состава оставались у поля – любопытствовали, что это за никому не известные люди из Днепропетровска, которые ворвались в четверку лучших команд Кубка. В те времена этому турниру придавалось большое значение.
И вот уже тогда, на тренировках, я летал и нырял. Не знаю, обратили ли на меня внимание в тот момент, но в конце 55-го года, на традиционном послесезонном собрании тренеров и начальников команд, Николай Старостин рассказывал близким ему людям, что собирается пригласить меня в "Спартак".
Это услышал Николай Морозов, который в 66-м году приведет сборную СССР к ее высшему достижению на чемпионатах мира – 4-му месту. А его как раз пригласили в Днепропетровск по договоренности на год, потому что у нас тренер умер. Он подошел к Николаю Петровичу и сказал, что в "Металлурге" понаблюдает за мной, поработает – а потом вернется в Москву и передаст им из рук в руки.
Но вышло по-другому. Вернувшись из Днепропетровска, Морозов стал начальником команды "Локомотив". И вместе с Борисом Аркадьевым, "Локомотив" возглавившим, они быстренько меня туда затащили. Про интерес "Спартака"-то мне известно не было, зато из других городов – Киева, Донецка, Кишинева – у меня была пачка телеграмм.
А Аркадьев – глыба. Видите (показывает на тумбочку около кровати. – Прим. И.Р.): одной из двух моих настольных книг является его "Тактика игры". Он опередил время не на годы – на десятилетия. Много лет спустя автор тотального футбола тренер "Аякса" Стефан Ковач сказал мне: "Тотальный футбол на самом деле придуман вами. Просто в "Аяксе" я нашел игроков для его воплощения. А школу я прошел в Советском Союзе у Михаила Товаровского по книге Бориса Аркадьева "Тактика игры".
Пять лет я честно отработал в "Локомотиве", выиграл с ним Кубок СССР (кстати, в финале 1957 года мы обыграли как раз "Спартак" – 1:0), серебряные медали чемпионата. Попал оттуда в сборную, где был вторым вратарем после Льва Яшина на чемпионате мира 1958 года в Швеции. Это время вовсе не было для меня потерянным, и "Локомотиву" я благодарен.
Но мой любимый "Спартак" не мог никуда от меня уйти.
***
В сборной мы со спартаковцами регулярно встречались. И к тому же чемпионату мира готовились как раз в Тарасовке. Вот "спартачи", как их все называли, и стали звать меня к себе. Особенно усердствовал Толя Масленкин.
Тогда, во время подготовки к Швеции, состоялся мой первый матч в составе "Спартака". Основной состав сборной со Львом Яшиным в воротах, Стрельцовым (в тот момент еще не произошло несчастье), Ивановым, Ильиным, Нетто и другими звездами играл против "Спартака". Учитывая, что вся национальная команда тогда сплошь состояла из "спартачей", условный "Спартак" на самом деле был дублем. Его усилили несколькими игроками из других команд, в том числе мною. Самым известным из моих партнеров был Алексей Парамонов. И мы их "дернули"! После той игры Парамонов, олимпийский чемпион Мельбурна, подошел ко мне и спросил, не хочу ли я в "Спартак".
Такие вещи западали в душу. Общаясь постоянно со спартаковцами в первой и молодежной сборных, я все больше проникался мыслью: это мне нравится все больше. Хотя в "Локомотиве" мы были очень дружны, но судьбой мне было предписано другое, и я это чувствовал. "Спартак" здесь (показывает на сердце. – Прим. И.Р.) все время был.
Я не пропускал ни одной игры "Спартака" – естественно, когда они не совпадали с матчами "Локомотива". У нас всех были билеты участников чемпионата СССР, которые давали нам право проходить на любой стадион страны. Солидные такие билеты, их до сих пор храню. Так я при первой возможности посещал спартаковские матчи.
И вот в 59-м году "Спартак" решил взять меня с собой в турне по Южной Америке.
В "Локомотиве" таких поездок и близко не было, а если они и возникали, то не были мне интересны. А тут – Южная Америка! Безумно хотел сыграть против этих людей и окунуться в атмосферу этих стран и стадионов. Уже пригласили в контору "Спартака", чтобы оформить в поездку. И вдруг бац – у "Локомотива" возникает турне в Болгарию. Как назло!
Я обратился к Морозову и попросил разрешения съездить со "Спартаком". Но он, к тому времени уже сменивший Аркадьева на посту старшего тренера, не разрешил. Пришлось ехать в Болгарию. Чувства мои вы понимаете. И когда мы вернулись, я тут же подал заявление об уходе. Оно мне однажды здорово аукнется: Морозов затаил за тот демарш жуткую обиду, и в 66-м не взял меня на чемпионат мира.
Полностью первая часть монолога //
Вторая часть монолога //
Третья часть монолога
