«В Эдике ничего не было от блатного мира». Как Стрельцов после пяти лет тюрьмы стал лучшим футболистом СССР
«Откроешь дверь — стоит верзила небритый, перегаром дышит...»
В июле 1958 года судебная коллегия по уголовным делам Московского областного суда на закрытом судебном заседании признала Эдуарда Стрельцова виновным в изнасиловании и приговорила к 12 годам лишения свободы с запретом заниматься футбольной деятельностью. В феврале 1963 года было принято решение о его условно-досрочном освобождении из тульской колонии.
Писатель, журналист, друг Стрельцова Александр Нилин считает, что торпедовец уже и не надеялся вновь выступать на высоком уровне.
— У Эдика в тюрьме нарушился обмен веществ. В его карьере все против — плоскостопие, вес, семь лет без футбола... — заметил Нилин в разговоре с обозревателями «СЭ» Юрием Голышаком и Александром Кружковым. — Невозможно вообразить! Пока он сидел, сменились две тактические схемы. Но на зоне не было телевизора, и он об этом не подозревал. Из писем видно — он не надеялся вернуться в футбол. Все это для него позади, и сейчас надо привыкать к новому.
С одной стороны, сам Стрельцов не рассчитывал на возвращение в футбол, с другой — власти не разрешали ему играть в чемпионате страны вплоть до 1965 года.
В интернете можно найти короткое видеоинтервью Стрельцова на эту тему:
— Ну потерял я пять лет, потерял... Еще два года мне не разрешали играть. Вот только я не пойму — из-за чего.
— Официально не разрешали?
— Да, официально.
— От кого это шло?
— Ну... От кого... Сверху, наверное. У нас же низ не решает, у нас верх решает.
— Не пускали его, чего-то боялись. Очень трудно нам поначалу пришлось, — рассказывала жена Стрельцова Раиса в интервью «СЭ» в 1995 году. — Слесарем Эдик устроился на завод, в ОТК. Зарплата — 100 рублей. И главное — своей крыши над головой нет. У них с мамой была двухкомнатная квартира, но когда Эдика арестовали, к Софье Фроловне сразу же подселили какого-то пьянчужку, даже не учли, что она — инвалид второй группы. Наказали, словом, мать за сына. Это позже, в 1965-м, когда торпедовцы чемпионами страны стали, Эдик добился для мамы отдельной квартиры в Нагатино.
— С лагерным прошлым Стрельцова ничто не связывало?
— Абсолютно. Он сразу порвал все ниточки. Даже на письма сидевших вместе с ним ребят не отвечал. Понимаете, в нем от блатного мира совершенно ничего не было. Ноль. Он был там чужой, и это, наверное, усугубляло его страдания в лагере. Мне было страшно одно время, когда Эдик опять заиграл, снова стал знаменитым футболистом и к нам повадились заезжать освободившиеся зэки, причем совсем незнакомые: деньгами разжиться, одеждой. Едут домой через Москву, в адресном бюро Стрельцова вычислят — и в гости. Откроешь иногда дверь — все внутри холодеет: стоит верзила небритый, перегаром дышит. Они Эдика за своего долго еще держали, и совершенно напрасно. У него с ними разговор был короткий: кто на словах не понимал, мог по лестничному маршу кубарем слететь.
Стрельцов или Численко?
Итак, Стрельцов смог возобновить карьеру в 1965 году. «Торпедо» стало чемпионом, а он сам занял второе место в опросе еженедельника «Футбол» на звание лучшего игрока года, пропустив вперед только одноклубника Валерия Воронина. В 1966-м Стрельцов на 4-м месте в этом голосовании. И наконец, в 1967 году — личная победа. Причем с серьезным отрывом. Торпедовец набрал 155 баллов, защитник тбилисского «Динамо» Муртаз Хурцилава — 84, нападающий киевского «Динамо» Анатолий Бышовец — 31.
Если взглянуть на статистику выступлений Стрельцова в чемпионате СССР-1967, то она, надо сказать, довольно обычная, воображение на первый взгляд не поражает. 20 матчей и 6 голов. Автозаводцы заняли лишь 12-е место. На его счету также два мяча в ворота трнавского «Спартака» в ответной игре 1/8 финала Кубка Кубков.
«Стыдно проигрывать так безвольно и бездарно!» Великое противостояние «Спартака» и «Ротора» в 1990-х
Современники Стрельцова отмечали, что он чувствовал себя очень неловко, узнав о признании себя лучшим футболистом страны. Когда спросили, почему это радостное известие смутило его, ответил:
— Что бы испытывал на моем месте футболист, если бы его признали лучшим в то время, когда его команда заняла в первенстве страны лишь двенадцатое место?
— Как Эдик реагировал на то, что его признали лучшим футболистом страны? С большой долей удивления. Конечно, доволен был, но вместе с тем признавался, что стать лучшим после семилетней разлуки с футболом даже не мечтал, — говорила Раиса Стрельцова в интервью «СЭ».
За сборную СССР в 1967-м Стрельцов провел 12 матчей и забил 6 мячей. Больше только у московского динамовца Игоря Численко — 10 голов в 13 играх, включая дубль на «Уэмбли» в товарищеской встрече с англичанами (2:2).
Любопытную вещь в уже упомянутом выше интервью высказал Нилин:
— Позднего Стрельцова было тяжело понять даже своим — он все делал вопреки. Численко говорил, «чего хочет Эдик — я не понимаю». Хотя в 1967-м Численко был в СССР футболист номер один.
— Вы не путаете?
— Стрельцова признали лучшим журналисты, а Численко — девятый у France Football. В мире! Но Игорь совсем уж раздолбай был.
Главный тренер сборной СССР Михаил Якушин в своей книге «Вечная тайна футбола» замечал, что в атаке Численко выглядел в то время предпочтительнее Стрельцова.
«Большинство передач Стрельцова были интересными, острыми, приятными для партнеров и неудобными для соперников. Если передачу было отдать некому, Стрельцов не задумываясь шел в обводку, которой владел в совершенстве. К сожалению, Стрельцов часто ограничивал свое участие в игре, вступал в нее периодически, выборочно, в основном в те моменты, когда чувствовал, что ему наверняка удастся сделать что-то стоящее. И поэтому он до конца так и не раскрыл свой огромный потенциал как в клубе, так и в сборной. Наибольшую пользу в атаке команды в тот момент приносил, пожалуй, Игорь Численко, игрок тоже яркой индивидуальности, с хорошим дриблингом и ударом. Он был мобильнее, а потому и заметнее Стрельцова, чаще него и острее участвовал в игре».
«А вы пробовали носиться по полю с врожденным плоскостопием?!»
Главный летописец отечественного футбола, обозреватель «СЭ» Аксель Вартанян в одном из своих материалов вступает в заочный спор с Якушиным, защищая Стрельцова:
«Главный довод оппонентов — видимая пассивность форварда, длительные производственные простои. Случалось и такое. Театроведы, говоря о достоинствах актера, выделяют его умение держать паузу. Красноречиво молчать — большое искусство. Стоять как Стрельцов не умел никто. Он ни на секунду не отключался. Стоял в позе главнокомандующего, все видящего, все знающего, владеющего ситуацией, способного вмиг на нее повлиять. Два-три эпизода (иногда и один) с непосредственным участием Стрельцова могли оказаться (и часто оказывались) решающими для судеб игры. От его пауз толку было неизмеримо больше, нежели от непрерывной беготни иных пахарей, особо почитаемых в тренерском цехе. Кроме того... А вы, уважаемые оппоненты, пробовали с врожденным плоскостопием, после каждодневных многоразовых тренировок, еще и в турнирных матчах по полю носиться, когда не то чтобы бегать, ступать больно? То-то».
Анатолий Бышовец, в свою очередь, склонен согласиться со своим бывшим наставником:
«Михаил Иосифович был довольно критичным специалистом. Богатый опыт, прошлое позволяли ему делать порой категоричные выводы. В целом, думаю, его оценки были достаточно точны. После одного матча он, в частности, сказал мне: «Ты сыграл очень зрелищно, эффектно, но неэффективно...»
Что касается Стрельцова, то в 1967-68 годах он уже не обладал прежней скоростью, не давал нужный объем. Ведь нужно было не только атаковать, но и принимать участие в оборонительных действиях. С другой стороны, вспоминаю матч с Австрией. Эдик с моих передач забил два гола. Первый, правда, не засчитали. Но во втором случае все было по правилам. И вот в этих двух ситуациях он успевал на навесы. Мог включиться и оказаться в нужной точке. Вместе с тем вспоминаю два четвертьфинала чемпионата Европы-1968 с венграми. В Будапеште мы уступили — 0:2. Я не играл там из-за травмы, Стрельцов вышел в старте. А в ответной встрече Якушин перестроил всю игру. Мы победили — 3:0. На мой взгляд, это был, наверное, лучший матч в истории сборной страны.
— Ничего себе.
— Да. Надо смотреть на уровень соперника. Венгры... Стрельцова уже в той игре на поле не было. Думается, Якушин учитывал его скоростные качества. Нам надо было побеждать во что бы то ни стало, и тренер сделал выбор в атаке в пользу меня, Банишевского и Еврюжихина. Повторяю: Якушин рассчитывал на другие скорости. В итоге тот матч получился для нас действительно выдающимся (Бышовец забил третий гол. — Прим. «СЭ»).
«Рая, где Эдик?» — «На сбор поехал». — «Его тут нет»
Вновь обратимся к книге Якушина «Вечная тайна футбола»: «В Будапеште больше всего меня разочаровали Стрельцов и Численко. Стоят оба как вкопанные, ничего не делают. После того матча я распрощался со Стрельцовым. Месяца за два до этого он как-то ко мне подошел и то ли в шутку, то ли всерьез заявил: «Ты меня, Михаил Иосифович, уж лучше не бери в сборную, подведу я тебя...» Вот ведь тоже был игрок от Бога, и парень грамотный, и начитанный, а за собой не следил, к режиму относился спустя рукава».
Стрельцова никто никогда и не идеализировал. Будучи великим футболистом на поле, он оставался обычным человеком за его пределами. Со своими слабостями и недостатками.
— Эдик был насколько талантлив в футболе, настолько же беспомощен и беззащитен в обычной жизни, — рассказывала «СЭ» Раиса Стрельцова. — Добрый и доверчивый. Он был как большой ребенок — причем непослушный. Как-то, помню, собрала ему сумку — на сборы поехал. Сборная проводила их тогда на торпедовской базе, в Мячково. Проходит два часа, звонит Якушин: «Рая, где Эдик?» — «Как где? К вам уехал». — «Его здесь нет».
Перепугалась я, что и думать, не знаю. Подняла на ноги дружка его — Славку-таксиста, может, ты знаешь? Пожимает плечами. Едем вместе искать. И находим почти рядом с Мячковым, на Рязанском проспекте. Оказывается, заманили его в картишки перекинуться. Забираем, везем к Якушину, чтобы сдать из рук в руки. Я как мама, приведшая за руку непутевого сына, который стоит за спиной и канючит: «Михаил Иосифович, простите, пожалуйста, больше не буду». Другой бы, может, и не простил, а Якушин оставляет на сборе. А меня злость берет и смех разбирает одновременно: то ли лучший футболист страны он, то ли детсадовец — этот мой Стрельцов".
«Воронин забивал мне 5 пенальти из 10, Стрельцов — 10»
Вернемся к претензии Якушина по поводу игрового стиля Стрельцова. Бывший голкипер «Торпедо» и сборной СССР Анзор Кавазашвили уверен: лучшему футболисту страны-1967 и не требовалось все 90 минут выкладываться на 100 процентов.
— Эдик — уникум. Он уже родился талантом, — подчеркивает Кавазашвили. — Бог его наградил теми качествами, которые многим футболистам даже и не снились. Точнее, не так. Многие молодые стараются, пашут, но даже не могут к нему приблизиться хотя бы наполовину. Стрельцов — феномен. Специально создать такого нельзя! Ведь он не работал на тренировках так много, как остальные. Эдик просто спокойно выходил на поле, без напряжения, без суеты давал результат и шел отдыхать. Понимаете, Стрельцов не прикладывал сверхусилий в учебно-тренировочной работе. Вот я, например, пахал по два часа. Падал, вскакивал, опять прыгал и вставал... А потом еще и просил ведущих игроков «Торпедо» побить мне пенальти.
— И Стрельцова в том числе?
— Вот послушайте. Валерка Воронин забивал мне 4-5 пенальти из 10. А Эдик из 10 — 10! Просто спокойно клал мячи по «девяткам». Ниже он ударов не наносил. То есть это были, по сути, неберущиеся мячи. Пенальти — это психология. Вот невозмутимого Эдика я переиграть никак не мог. Реагировал по удару. Но все время прыгал с небольшим опозданием. Повторяю: 10 из 10! У него так уже был отработан удар, что он все делал на автомате. Вообще без эмоций. Спокойный как удав. Бах — вынимай... Валька Иванов забивал шесть-семь. Два-три мяча я у него всегда брал. А Стрельцов... Загадка!
— Но Якушин упрекал его в том, что он иногда выключался из игры.
— Эдик действительно мог простоять на поле. Такая у него манера. Его ни в коем случае нельзя было обижать. Бить по ногам специально. Вот тогда он заводился не на шутку. Мог накрутить и четверых, и пятерых. Это было что-то! Взрывался, набирал скорость и летел вперед, всех разбрасывал. Я бы его сравнил с Голиафом. (Смеется.) Если хотел, то мог творить все что угодно. Гигант. Футбольный гигант...
Здесь, пожалуй, стоит привести отрывок из интервью самого Стрельцова еженедельнику «Футбол» в 1969 году — о грубости на поле:
«Мне нравится, как англичане идут на мяч. На мяч, а не на игрока. Нравится, как они играют головой. Их атаки умны и логичны. И мощны. Они играют по-мужски. Уважают друг друга и не «ломают», как мы говорим, друг друга. Обидно за наш футбол, но в последние годы он становится более грубым. Наши защитники — конечно, не лучшие, но ведь таких большинство! — уступая в мастерстве, не стесняются бить по ногам, охотиться за форвардами. Трудно даже найти виновного. Это сложная проблема. И неуверенность тренеров, на которых давит «начальство» и которые могут лишиться места из-за поражений, и либеральность судей, и реакция публики — победа «своих» любой ценой. Грубость вообще сейчас бич номер один мирового футбола. Но наш-то футбол не должен быть таким! Просто не представляю, как можно бить партнера, если хотите, коллегу, только потому, что он играет в майке другого цвета! Однажды так случилось, что на два матча с московским «Динамо» (кубковый и чемпионата) я выходил с травмой. Мне делали обезболивающие уколы. Динамовцы об этом знали. В первом матче против меня играл Маслов, во втором — Аничкин, и оба они не то что ударить по ногам — по правилам ни разу меня не толкнули. А я знаю, что некоторые другие защитники, наоборот, постарались бы сделать так, чтобы я ушел с поля. Теория «очки любой ценой» защитила бы их...»
«Не все его понимают на поле»
Не слишком высокую результативность Стрельцова в чемпионате СССР 1967 года специалисты связывали с тем, что игроки «Торпедо» далеко не всегда поспевали за футбольной мыслью на поле 30-летнего нападающего. На это, в частности, указывал Валентин Иванов — к тому времени уже тренировавший автозаводцев.
«Со Стрельцовым не всегда легко играть. Некоторым это оказывается не под силу. Он сам так своевременно и неожиданно освобождается от защитников, так остроумно открывается, что надо уметь вовремя отдать ему мяч. Вот, например, из матча со сборной Англии я запомнил четыре-пять случаев, когда Эдик отличным рывком выходил на выгодную позицию, но не получал мяча. Даже из нападающих сборной страны только Численко понимает Стрельцова, умеет с ним взаимодействовать». (Еженедельник «Футбол», декабрь 1967 года)
А вот ремарка трижды лучшего бомбардира чемпионата страны Никиты Симоняна в том же номере еженедельника «Футбол»:
«Я уже заканчивал играть, когда 18-летний Стрельцов был включен в сборную. Допускаю, что его техника с того времени несколько улучшилась. Но тогда рядом с ним было много форвардов, может быть, и уступавших несколько Стрельцову, но не так разительно, как уступают ему сегодня партнеры по атаке «Торпедо» и сборной. Повторяю, может быть, он немного и усовершенствовал свою технику (в чем я, однако, сомневаюсь), но уж, конечно, не настолько, чтобы образовался такой разрыв между ним и остальными. Считалось, что Стрельцов игрок прошлой тактической эпохи, не сможет найти себе место в современной схеме. А он нашел, и я глубоко убежден, что нашли бы себя в ней и Бесков, и Трофимов, и Карцев, и Демин, и Николаев, и Бобров, и многие другие».
- После отсидки отец уже рыхловатый был, — говорил сын Стрельцова Игорь в разговоре с обозревателем «СЭ» Юрием Голышаком. — Вот в молодости тело было литое. Игра у него стала совсем другой. Больше распасовывал. Как-то с Гершковичем вдвоем «Спартак» разорвали 5:2.
Валентин Иванов в интервью еженедельнику «Футбол» в декабре 1967 года также сравнил Стрельцова с Бышовцем:
— Утверждают, что техника Стрельцова не такая филигранная, как, например, у Бышовца. Что он не может на «пятачке» раскрутить двух-трех защитников. Верно, не может. И не пытается. Когда около него окажутся три защитника, он тут же пасом выведет на ударную позицию своего партнера. Зато на скорости Стрельцов может пройти и двух, и трех соперников. Плотная опека в рамках правил его не смущает.
Бышовец в разговоре с корреспондентом «СЭ» в наши дни выделил футбольное качество Стрельцова, которое его отличало от других.
— У нас тогда была очень мощная линия атаки в сборной, — говорит Бышовец. — Стрельцов, Численко, я, Толя Банишевский. Думаю, в ходе тренировочного процесса мы взаимно обогащались, росли. Конкуренция была весьма серьезной, она способствовала максимальной концентрации.
— В чем Стрельцов превосходил конкурентов конкретно в 1967 году? Или не превосходил?
— Меня в те годы включали в список «33 лучших», признавали лучшим футболистом после отдельных матчей сборных. Не совсем удобно говорить о себе и сравнивать свои качества с талантом и возможностями Стрельцова. Да, в 1967 году он уже не был настолько быстрым и атлетичным. Но своим пониманием игры, манерой Эдуард производил действительно сильное впечатление.
— Главный его козырь — нестандартность, неординарность? Этим он и отличался от остальных?
— Да, пожалуй, так. В первую очередь — это его понимание игры, игровая мудрость, если хотите. В этом смысле ему надо отдать должное.
«Какое изнасилование?! Когда Эдик выпивал, становился тюфяком!»
И все-таки: как после семи лет без футбола можно стать лучшим игроком страны?
— То, что с ним сделали... Это государственное преступление! — уверен Кавазашвили. — За семь лет человек внешне изменился абсолютно. До посадки Эдик был красавцем. Точеная фигура. Как Аполлон! Волосы шикарные... Улыбка не сходила с его лица. А после тюрьмы он уже вернулся больным человеком...
— Набрал вес?
— Обрюзгший, но жира не было! Хотя прежнюю пластику он, конечно, потерял. В то же время тело налилось мощным слоем мышц. Видимо, в лагере они вкалывали — мама не горюй... Ну и лицо. Это уже было не лицо прежнего Эдика... Грубоватые черты, облысел. До посадки его отличала скромность. А после возвращения он был каким-то отрешенным, когда речь заходила о той истории, о лагере. Никогда не говорил, не вспоминал. Сразу отходил в сторону. Бутсы чистил. Мы его и не расспрашивали, все понимали.
— В 1967 году он действительно был лучшим футболистом страны?
— Понимаете, какая штука. Эдуард Стрельцов — народный футболист. Люди, журналисты переживали за него. И уже тем фактом, что он смог вернуться из лагерей, вновь заиграть на высочайшем уровне в футбол, — одно это, безусловно, всех подкупало.
Его любили, сочувствовали — Эдика наказали ни за что! Я же вам уже сказал — государственное преступление! Хрущевская власть... Государственная машина, которая захотела сломать футболиста. Ничего же не доказали! Говорилось только в каком-то косвенном ключе... Вроде он лежал, вроде он ударил... Чушь!
— Не способен был на такое?
— Да я же знал Эдика! Если он выпивал, то становился мямлей. Тюфяком. Отключался, никому ничего плохого не делал. Уходил поспать. И все. А тут — обвинение в изнасиловании. Как это?!
И тем не менее Стрельцов не сломался. Вы меня спрашиваете про 1967 год, а я сразу вспомнил товарищеский матч с Францией. После первого тайма мы уступали 1:2. Но после перерыва Эдик просто творил чудеса. Сам забил, пасы раздавал. Уходил от защитников как от стоячих. Что-то невероятное! Итог — 4:2 в нашу пользу. Его невозможно было остановить, понимаете?
Победы над Францией и Австрией
Стрельцов принял участие в трех голевых атаках нашей команды, сначала ассистируя Бышовцу и Численко, а затем и сам установив окончательный счет.
«Нас настораживало, с какой легкостью просачивались через наши оборонительные рубежи работавшие на пару Стрельцов и Численко, как синхронно они играют в «стенку». А никому доселе не известный Бышовец с его каскадом технических приемов, выполняемых на большой скорости и с виртуозным совершенством! Стрельцов то и дело, подобно дровосеку, прорубал себе широкие просеки на подступах к штрафной», — писали французские СМИ после игры.
Через восемь дней после победы на «Парк де Пренс» наша сборная провела легендарный матч с Австрией в рамках отборочного турнира чемпионата Европы-1968.
Та встреча запомнилась не только голом-шедевром Анатолия Бышовца — ударом через себя после подачи Воронина, но и гениальным пасом Стрельцова. Во втором тайме он, приняв мяч спиной к воротам недалеко от линии штрафной, мгновенно развернулся и шведкой вырезал немыслимую по исполнению передачу на Численко (на видеозаписи ниже этот эпизод случился на 8.10 минуте). Динамовец реализовал свой момент, однако арбитр, увы, усмотрел офсайд. Впрочем, именно Стрельцов принес нам победу — ударом головой после отличного флангового прохода и навеса Бышовца — 4:3. Невероятная игра!
Специалисты выставили Стрельцову самый высокий балл в нашей команде — 4,4. Бышовец немного ему уступил — 4,3. Самую низкую оценку получил Яшин. В эпизоде с третьим голом австрийцев он потерял концентрацию и не среагировал на не самый сложный удар Зибера.
«Если бы не тюрьма, звезда Пеле светила бы наравне со звездой Стрельцова»
— До какого уровня мог бы дорасти Стрельцов, если бы не тюрьма? — вопрос Кавазашвили.
— Если бы Эдик сыграл на чемпионате мира 1958 года в Швеции, то, думаю, звезда Пеле сияла бы наравне со звездой Стрельцова.
— Даже так?
— Это мое мнение. Понимаете, после тюрьмы он никому ничего не хотел доказывать. Мол, зря меня посадили... Нет! У него было просто огромное желание играть в футбол. Без этой игры он жить не мог. Вот и все... Эдик — великий мастер и скромный человек. Ему вернули звание заслуженного мастера спорта. По справедливости. А когда нашим футболистам за выход в четвертьфинал ЧМ-2018 присвоили такие же звания... Извините, я это комментировать не могу.
Я вам больше скажу, если бы Эдика не посадили, считаю, именно он получил бы «Золотой мяч» первым среди наших игроков. Стрельцов мог стать символом нашего футбола, но хрущевская клика его решила затоптать...
— Если оценивать Стрельцова, то прежде всего нужно говорить о его таланте, — считает Бышовец. — Человек вышел из труднейшей ситуации... Ему удалось не только восстановить свое имя в футболе, но и не уронить свое человеческое достоинство. Мы жили с ним почти два года в одном номере во время сборов национальной команды. Несмотря на всеобщую любовь к нему болельщиков, Эдик вел себя естественно. Никакого величия! И, конечно, стоит сказать о его беспредельной любви к футболу. Вспоминаю один эпизод. На предматчевую тренировку я вышел небритый. Эдуард спросил: «А чего ты не побрился»? — «Ну сегодня такая серьезная игра». На что он просто улыбнулся: «Да ладно тебе, игра — это прежде всего радость, удовольствие». Вот в этом и заключалась особенность Стрельцова.
Стрельцов доказал, что его личный успех в сезоне-1967 вовсе не случайность. В 1968 году его вновь признали лучшим футболистом страны.
