«Костя Бесков — джентльмен футбола, Бобби Чарльтон с нашего двора...»
Странно устроена жизнь. Я знал жену Бескова — Валерию Николаевну, дочь — Любовь Константиновну, зятя — Владимира Федотова и даже внука — Григория. А вот с самим Бесковым познакомиться не довелось. В его квартиру на третьем этаже в доме по Садовой-Триумфальной попал уже после смерти Константина Ивановича.
Но сколько же историй слышал о нем за эти годы! Грустных, смешных, трогательных, поучительных... Кажется, ни один «Разговор по пятницам» с кем-то из мира футбола не обходится без упоминания Бескова.
Снимают художественные фильмы о Харламове, Яшине, Стрельцове. Наверняка однажды появится и о Бескове. Удивительно, что до сих пор этого никто не сделал.
Зато ему посвящали стихи. Вот, например, как поздравил Константина Ивановича с 70-летием Валентин Гафт, знаменитый актер и спартаковский болельщик:
«Два «Спартака» — один в Большом,
Другой в Большом футболе,
Но я б в театр не пошел,
Когда «Спартак» на поле.
Тогда мой театр — стадион,
Скажу, быть может, резко:
Хоть Григорович и силен,
Сильнее Костя Бесков».
Бесков у каждого свой. Но даже в неотлакированных воспоминаниях, с собственными слабостями, причудами, недостатками, менее дороже всем нам он не становится. Вот что в разные годы говорили о Константине Ивановиче его родные, люди из мира футбола и искусства.
Валерия Бескова, жена
— О вашем романе с Бесковым поначалу мало кто знал?
— Только жена Васи Трофимова — Оксана, моя мама и двоюродная сестра с ней дружили. Как-то Оксанка обронила, мол, наши едут с англичанами играть. Я рассмеялась: «Вот и познакомила бы меня с кем-то, кто в Англию едет». Она ответила, что в «Динамо» лишь один холостой — Костя Бесков. Ну и забыли о том разговоре.
— А дальше?
— Честно скажу, я атеист, но тогда за нас с Костей все решил Бог. Второго ноября 1945-го, за два дня до отлета команды в Англию, отправилась с подружкой гулять, хоть погода была жуткая. Снег с дождем в лицо. Вдруг из «Коктейль-холла» вышел Бесков с товарищем. Костя и прежде меня видел в саду «Эрмитаж», говорил: «Вот на этой девочке я бы женился!»
— Прямо «женился»?
— Да! Узнал меня, нагнал и кокетливо высунулся из-за плеча товарища: «Ой, как не хочется в Англию ехать...» Я заинтересовалась, разговорились. Так и дошли до метро. Наутро звонок от жены Трофимова: «Лерка, ты с Бесковым познакомилась?! Василек сказал, Костя не давал ему спать всю ночь — только о тебе и расспрашивал».
— Фотографию вашу Бесков в Англию брал?
— Да, попросил, когда прощались у эскалатора. А мне за ней даже домой не пришлось идти — с собой носила.
— Как с родителями его знакомились, помните?
— В тот день, когда «Динамо» вернулось из Англии, поехала к Косте на Рогожскую заставу. Его мама пирогов напекла. Сидели до ночи. Потом смотрю на часы — пора домой. Конец 1945 года — тогда свирепствовала «Черная кошка», вся Москва дрожала от ужаса.
— Страшно ходить ночами?
— Очень. Но с Костей я ничего не боялась. Далеко за полночь, выскакиваем с ним — на улице ни души, трамвай давно не ходит. Стужа, а я в капроновых чулочках. Пальтишко коротенькое. Чтобы не замерзнуть, бежали до Колхозной площади и озирались — нет ли «Кошки»?
— Домой к вам заглянул?
— Да. Мама очень волновалась — ночь, а меня нет. Сразу достала кастрюлю с борщом, селедочку. Бесков усмехнулся: «Что я первый раз в жизни делаю, так это ем борщ в четыре утра». Уложили его спать на диван. А у команды отпуск начался, и вскоре он предложил мне в Сочи поехать.
— Отказались?
— Конечно. «Кто я тебе, чтобы вместе в Сочи? Дочка? Езжай сам, я буду ждать». — «Тогда я тоже не поеду. И вообще, давай поженимся».- «Костя, это несерьезно. Два дня знаем друг друга...» Но расписались мы все равно быстро.
— О характере Бескова ходили легенды. На себе испытали, что он жесткий человек?
— Вообще-то большие тренеры другими не бывают. Хотя Володя Федотов гораздо мягче. Такой пластилиновый, что ли... А Костя запросто мог голос повысить, резковат был. Ссорились порой из-за пустяков.
— Например?
— Выйдем прогуляться по Москве. Он начинает что-то рассказывать, я перебиваю: «Костя, а мне кажется, надо было сделать иначе...» Все! Разворачивается и идет в другую сторону. Так и возвращались домой разными дорогами. Но мирились быстро. Обычно я первая делала шаг навстречу. Начинала тормошить, и Костя оттаивал. На самом деле он был очень добрый. Это еще Федотов подметил. Я как-то послала его на рынок за продуктами. Володя вернулся с полной сумкой и сказал: «Дед бы вам точно все подороже купил — он добрый».
— Федотов называл его Дедом?
— Не сразу, конечно. Сначала обращался по имени-отчеству.
— В театр с Константином Ивановичем выбирались раз в месяц?
— Это вы загнули! Но мы старались быть в курсе культурной жизни Москвы. Не пропускали интересные премьеры в театре, концерты ансамбля Моисеева, вечера в Доме актера или ЦДЛ.
— Футболисты «Спартака» вспоминали — в самолетах Бескова часто можно было увидеть с журналом «Театральная жизнь».
— Его интересовал не только театр. Книгу великой балерины Вагановой «Основы классического танца» зачитал до дыр. Постоянно карандашиком делал какие-то пометки на полях. Находил много общего в профессии педагога и тренера. У меня были подруги, которые танцевали в ансамбле Моисеева. Так Костя замучил их расспросами, дескать, как же Моисеев управляется с такой огромной бандой?
— Что отвечали?
— «У нас две репетиции — утром и вечером. Тут не загуляешь». Именно после того разговора Костя стал проводить двухразовые тренировки — первым в нашем футболе.
— Бесков курил?
— Только сигары. Дома я не разрешала, так он на балконе сидел. Однажды сказал: «Лерунчик, знаешь, почему сигары курю? Это напоминает мне запах зарубежных стадионов».
Любовь Федотова, дочь
— Что Бесков, что Федотов одевались элегантно. Вкус от природы?
— Константина Ивановича так воспитала мама, моя баба Нюра. Работала портнихой, с детства шила ему вещи. Не секрет, многие футболисты копировали его прическу и манеру одеваться. А за Володей я следила. По линии министерства культуры частенько моталась за границу, что-то привозила.
— Вратарь Андрей Сметанин смеялся, вспоминая: Бесков подкатывал к стадиону «Динамо», отвинчивал с капота мерседесовский значок и клал в карман.
— Это со старой машины, «Мерседеса-123». Папа его приобрел в иракском посольстве. В Москве таких было наперечет, значки отламывали сразу. И отцу специально сделали свинчивающийся.
— В конце 1988-го Бесков вернулся из Кисловодска и узнал, что снят с должности главного тренера «Спартака». Как воспринял?
— Для него это была трагедия. Но в истерике не бился, не в его характере.
— Слезы?
— Ну что вы! Папиной выдержке многие могли бы позавидовать. Помню единственный случай, когда расплакался. Была у нас овчарка, Ральф. Но маме с такой собакой справиться тяжело, я еще маленькая, а у папы тренировки, сборы. Отдали в питомник МВД. До сих пор перед глазами картина: папа смотрит в окошко, как уводят Ральфа, — и по щекам катятся слезы... Что касается отставки, то в 1987-м умер Андрей Петрович Старостин. И папина судьба в «Спартаке» была предрешена. Ведь с Николаем Петровичем отношения были прохладные. Тот давно мечтал от него избавиться.
— На любимой голубятне мужа на Рогожской заставе Валерия Николаевна была один раз. Вы чаще?
— Нет. Папа туда всегда ездил сам, мы ему были не нужны. Вот на птичий рынок с ним ходила, он голубей высматривает, я — рыбок. У родителей были говорящие попугаи, мама ими занималась. Что они творили! Стихи рассказывали, к папе на голову садились! Была бы тогда камера, записать бы эти концерты...
— Голубятню снесли?
— Да, сейчас на ее месте нелепый 17-этажный дом. Голубей папины товарищи пристроили на птичьем рынке. Для него это была настоящая драма. Говорил незадолго до смерти: «Что мне осталось? Футбол отняли, голубей отняли. Что теперь в этой жизни буду делать?» Помню, как он привез птичью пару из Германии. В нашей квартире жили в шкафу, на полочке. Если вылетают на кухню — что-то им скажет, посадит на палец и несет обратно. Я наблюдала, как вечером засыпают. Однажды купил какую-то феерическую породу, оставил голубей вдвоем — и недоумевал: почему у них никаких взаимоотношений?
— Так птенцы и не случились?
— Пришел знающий человек, тут же выяснил, в чем вопрос. Папе подсунули двух девочек. Он знал про голубей все, но такого предположить не мог. Посмотрите «Любовь и голуби» — это точно про Бескова.
Владимир Федотов, зять
— Когда ухаживали за дочкой Бескова, как реагировал Константин Иванович?
— Спокойно. Хотя Валерия Николаевна, будущая теща, сказала: «Ты уж к нам, пожалуйста, не ходи. А то Люба голову потеряла. Забросила учебу, вырезает заметки про тебя из газет, твердит: «Федотов, Федотов...» Но появляться в их доме я не перестал. Тех, кто поработал с Бесковым, всегда к нему тянуло. Футболисты постоянно собирались в его квартире.
— Любовь Константиновна рассказывала, что влюбилась в вас в 13 лет.
— Впервые в гости к Бескову попал, когда заканчивал ФШМ. К тому моменту написал заявление в «Спартак». Неожиданно звонит Бесков: «Приезжай, есть разговор». Сообщил, что принимает ЦСКА и хочет видеть меня в команде: «Сын Григория Федотова должен играть в ЦСКА». Так с подачи Бескова оказался в армейском клубе. Именно в тот вечер увидел Любу. Ей было 13, мне — 17. Но поженились спустя десять лет. Прежде финтил, познавал жизнь. Пока не понял, что единственная любовь — это Любочка.
— Она говорила, что панически боялась Бескова. Замирала, когда он приближался. А вы?
— Бесков по натуре воспитатель. Когда он приезжал на дачу, мой сын Гришка, едва завидев автомобиль, скрывался у соседей. Перелезал через забор с криком: «Я побежал. А то дед опять поучать начнет». Бесков учил всех. Меня в том числе. У него был жесткий характер, но ни разу не видел, чтобы он на кого-то орал. Только играл желваками в гневе.
— Обижались на него?
— Все было. Я помогал Бескову в сборной, потом ушел в ростовский СКА. Константин Иванович страшно обиделся. Некоторое время со мной не разговаривал.
— Валерия Николаевна рассказывала, что всю жизнь их семья прожила в долгах.
— Так и есть. Звучит, конечно, нелепо: семья Бескова — и в долгах! Но они красиво одевались, а это дорогое удовольствие. У них был хлебосольный дом, всегда полно гостей. Да и мы с Любой такие. У меня сроду не было сберкнижки.
— Последний год Константин Иванович резко сдал?
— Да. Он был очень слаб. Отказался от прогулок. Говорил: «Я настолько устал, что даже футбол смотреть не хочется». Бесков не мог без работы. Когда понял, что тренировать больше не сможет, у него просто угас интерес к жизни.
Григорий Федотов, внук
— Лет в 16 лет я учился вождению. На даче в Подрезкове на отцовской «девятке» дали порулить до ближайшего магазина. Подъезжаю обратно, притормаживаю. Вдруг нога соскальзывает с педали — и я тараню наши металлические ворота, которые разлетаются с грохотом. Немая сцена. Родители застыли в ужасе. Дед к ним обернулся, произнес невозмутимо: «Представляете, а я зачем-то каждый раз к воротам выхожу, открываю...»
— Владимир Григорьевич рассказывал нам: «Сколько бы ни выпили Бесков с Андреем Петровичем Старостиным, количество никогда не отражалось на их лицах, речи, жестах. Старая школа!»
— Дед за столом удар держал феноменально. Как-то после баньки Андрей Петрович налил ему полный стакан водки. «Ты что, краев не видишь?!» — проворчал. Но осушил залпом. Ни в одном глазу! Ни папа, ни я такие объемы не выдерживали. Нам с утра плохо, а Дед как огурец. Проборчик, пиджак, галстук.
— Умер Бесков в восемьдесят пять.
— Когда последний раз его положили в больницу и сделали компьютерную томографию головного мозга, выяснилось, что перенес пять инсультов, о которых не подозревал! Шестого мая 2006-го мы с бабушкой приехали его навестить. Состояние уже было крайне тяжелое. Из палаты нас выпроводили, засуетились врачи. Через пятнадцать минут говорят: «Всё...»
— Валерия Николаевна пережила его на четыре года.
— Она буквально за месяц сгорела. Рак, четвертая стадия, все в метастазах. Умирала в хосписе в Лужниках, там хоть не очень мучилась. Разбирая семейный архив после смерти бабушки, я нашел ее дневник. Никогда его не показывала. 1944 год, вела недолго. Полистал и поразился — ей всего 16 лет, а сколько уже поклонников! Почти все записи посвящены мальчикам, которые за ней ухаживали.
— Немудрено. Валерия Николаевна — красавица.
— Когда Дед ее впервые увидел, воскликнул: «Вот на этой девушке я бы женился!» И всю жизнь носил в портмоне ее фотографию, которую она подарила в 1945-м перед поездкой «Динамо» в Великобританию.
Лев Дуров, актер
— Как-то в конце 90-х встретились с Бесковым на телевидении. Вопрос — ответ. Так он не мог назвать матч, в котором забил четыре мяча. Оторопел. Не было, говорит, такого. Пришлось напомнить ему про Кардифф, 1945 год, турне «Динамо» по Великобритании. Бесков за голову схватился: «Тогда в тумане ничего видно не было, вот и не отложилось в памяти».
Николай Маношин, полузащитник «Торпедо» в 1956-1962
— Как в 1956-м торпедовские «старики» Бескова сплавили?
— Начал резко вводить в состав молодежь — Метревели, Воронина, Медакина, Островского, меня. Ветеранам не понравилось. Подробности всплыли, когда к нам из ЦСКА пришел Валя Емышев. Рассказывал, как играл против «Торпедо» и услышал от нашего защитника Льва Тарасова: «Давай, Валь, проходи по краю, простреливай, мы Бескова сплавляем». А в конце того сезона на встрече с руководством «старики» открытым текстом поперли на Константина Ивановича.
— Что говорили?
— Алик Денисенко, вратарь, горячился: «Бесков сказал, мол, тебе что, шест нужен, чтобы вверху мяч достать? Почему он меня унижает?!» Жаловались и другие. Главное, перетянули на свою сторону Иванова и Стрельцова. Те-то уже в авторитете. Эдика жутко раздражали долгие разборы Бескова, установки. Однажды в разгар теоретического занятия вскочил: «Мне этого не надо!» Хлопнул дверью.
— Константин Иванович терпел?
— Ну а что мог сделать? Бесковым, перед которым трепетали все, стал позже. А тогда ему было тридцать пять. Только-только играть закончил, поработал ассистентом Качалина и принял «Торпедо».
Владимир Пильгуй, вратарь московского «Динамо» в 1970-1981
— Мы приложили руку к отставке Бескова из «Динамо», чего не могу простить себе до сих пор.
— Чем не устраивал?
— Ко мне-то прекрасно относился. А вот с другими футболистами держался высокомерно. По-барски. С жесткостью перегибал. Мне показалось, наступил момент, когда тренер и команда устали друг от друга. Особенно утомляли разборы игр по два-три часа. Каждый раз одно и то же! Это я и высказал председателю МГС «Динамо» Дерюгину, который по очереди вызывал игроков.
— Неужели Константин Иванович не чувствовал, что команду изматывают долгие теоретически занятия?
— В том-то и дело, что нет. Фанат! Искренне считал, что всем это интересно так же, как ему. Двигает фишки на макете туда-сюда, а они уже перед глазами плывут, на второй час голова не варит. Но попробуй отвернуться или зевнуть. Если заметит, заведется с пол-оборота: «Тебе скучно?!» Лишь Валерка Маслов вату в уши закладывал. О чем Бесков не догадывался.
Валерий Маслов, полузащитник «Динамо» 1961-1971
— Для меня Бесков — тренер номер один. От Бога. Где-то следом Якушин и Лобановский.
— Бесков выше Лобановского?
— Конечно! Бесков-то с дерьмом работал, а у Лобана какой состав? Блоха (Блохин. — Прим. «СЭ») — уникум. Вася Хмель (Хмельницкий. — Прим. «СЭ»)— под которого как под бронепоезд броситься. Буряк будто рукой мяч забрасывал куда угодно. А Коньков? Сабо и Медведь даже в сборную ездить не хотели!
— Почему?
— У Киева в воскресенье официальный матч, за него 160 платили. А на неделе дважды проедутся по колхозам. 250 рублей за каждую игру. Улавливаете?
— Нет.
— От сборной какие доходы? Товарищеская игра — 100 рублей. Но еще победить надо. За официальную — 300. К тому же в Киеве сорок человек. Медведь уехал в сборную, вернулся — а на его месте Мунька (Мунтян.—Прим. «СЭ») заиграл. Против Муньки разве попрешь? Так что у Лобановского во все времена народу на две команды было, могли в чемпионате СССР первое и второе место занять. А Бесков чем силен? Интуицией. Игроков чувствовал. Бывало, с утра вскочишь, хочется побегать, но он едва взглянет: «В лес, погуляйте». Или от мяча уже тошнит — а Бесков тренировку на час дает. В день игры! Зато после нее летаешь. Была, правда, у него слабость.
— Какая?
— Перед игрой мандраж начинался. Трясло. В «Динамо» все замены за Бескова Голодец делал. Удивительная пара, словно Боженька их друг для друга создал. А в «Спартаке» Бесков с Андреем Старостиным сидел, сам замену сделать не мог. Запаренный.
Владимир Пономарев, защитник ЦСКА 1962-1969
— В ЦСКА Константин Иванович интересные упражнения придумывал. Заканчивается тренировка. Берет стул, усаживается в центре поля, и каждый должен метров с 25 навесным ударом пробить так, чтобы мяч лег Бескову аккурат под подошву. Только после этого идешь ужинать.
— Неужели даже защитники били без промаха?
— Конечно! Кому охота остаться без ужина? Техника удара отработана. Сомневаюсь, что сегодня в чемпионате России многие справятся с этим заданием. Уровень измельчал.
Аркадий Арканов, писатель
— Вот случай, о котором рассказал динамовец Валера Короленков. Сборная при Бескове проводила товарищеский матч в Швеции. Под четвертым номером — Володя Глотов. Деревенский парень, но футболист неплохой. Дали ему задание — персоналка против Курта Хамрина. Одного из лучших форвардов Европы. Тот без голов не уходил.
— И что?
— Наши ведут 1:0. Минуты за три до конца Хамрин все же забивает. На следующий день Бесков сообщает: за невыполнение тренерских указаний Глотов отчисляется из сборной. Володя поднимается: «Константин Иванович! Я ваше указание выполнял строго! 87 минут не давал Хамрину дышать. Но какой он на *** [фиг] нападающий, если за 90 минут гол не может забить?!» Услышав эту историю, я подумал: как поэзия — состояние души, так и футбол. Абсолютное состояние души. Отдельные, уникальные люди.
Виктор Серебряников, нападающий киевского «Динамо» 1959-1971
— Есть у меня история, которая Бескова характеризует. В 1963-м в Италии сборная СССР сыграла вничью, Яшин еще пенальти взял от Маццолы. Поехали оттуда в Прагу, где не надо валютой за все платить. На ужине ребята подходят: «Константин Иванович, можно пивка выпить?» — «Пожалуйста!» А я пиво не люблю, свой бокал Вите Шустикову отдал. Бескову сказал, что в туалет надо, и рванул в соседний бар. Хлопнул сто пятьдесят сливовицы, и назад. Сразу после ужина Бесков собрание устроил: «Все оштрафованы, кроме Серебряникова. Он пива не пил». Сам же разрешил — и тут же штрафует. Вот такой человек.
Леонид Трахтенберг, журналист
— Между прочим, Бесков вообще не должен был возглавить «Спартак». В декабре 1976-го его назначили в ЦСКА, представили игрокам. Наутро кто-то из генералов сообщил: «Помощников мы вам подобрали». Константин Иванович побагровел: «Сегодня вы за меня решили, с кем я работать буду, а завтра начнете состав на игру диктовать...» Повернулся и ушел. Позже появился вариант со «Спартаком», который рухнул в первую лигу. Андрей Петрович Старостин убедил старшего брата, что только Бескову под силу поднять команду со дна. Но для Николая Петровича тот все равно оставался динамовцем. Отсюда конфликты.
— Почему Бесков, где бы ни работал, постоянно тасовал администраторов, врачей, массажистов?
— Формулировка для очередной замены у Константина Ивановича была эксклюзивная: «Он делу не помогает!» Но это еще считалось неплохой характеристикой. Была и похуже: «Он делу мешает!» А самое страшное ругательство Бескова: «Законченный негодяй». Придя в «Локомотив», сразу выгнал прежнего администратора, взял на его место из подольского «Торпедо» Яшу Цигеля, человека пожилого. Кто-то Бескову нашептал, дескать, за границей успешно используют новый метод. Как тяжелая тренировка — работают под музыку. Нагрузки переносятся легче.
— Бесков прислушался?
— Да. Вызвал Цигеля: «Яков, ты должен купить самые модные пластинки. Завтра тяжелейшая работа с ускорениями». И вот на старом стадионе «Локомотив» началась тренировка. Бесков дал задание и махнул рукой: заводи пластинку — пора! Той же секундой из репродуктора полился голос Муслима Магомаева: «Не спеши, когда глаза в глаза...» На этом работа Яши в «Локомотиве» закончилась. «Законченным негодяем» он не стал, но делу не помог.
— В 1989-м чемпионство «Спартаку» обеспечил Шмаров. Который годом ранее был у Бескове в плане на отчисление.
— Валера — форвард хороший. Но характер не подарок. Знаю, в том списке были еще Бубнов, Пасулько...
— Да полкоманды, включая Родионова с Черенковым.
— Неправда! Это Николай Петрович позже расширил список и настроил игроков против Бескова. Иных аргументов, чтобы его убрать, у Старостина не было. Я не предполагал, что их конфликт зашел настолько далеко. Наоборот, думал, чемпионский сезон 1987-го примирит. У Бескова было много покровителей — и в горкоме, и в профсоюзах. Однако никто его не поддержал. А Роганова, который в нем души не чаял, уже перевели на другую должность.
— Кто такой Роганов?
— Завотделом пропаганды Московского горкома партии. В середине 80-х был момент, когда в «Спартаке» начались волнения. Игрокам не нравилось, что теория и разборы матчей у Константина Ивановича затягивались на два часа. Роганов приехал на базу. Выстроил команду: «Ребята, я вас очень ценю. Вы — чудесные. Но любого из вас в Тарасовке хоть завтра может не быть. А этот человек здесь будет до тех пор, пока захочет» — и указал на Бескова.
— У каждого тренера свои тараканы. Какие у Константина Ивановича?
— На мелкие травмы игроков реагировал фразой: «О, у меня это было. Лечится баней». Повторялось так часто, что однажды затянул: «У меня это было...» — как раздался голос Гаврилова: «Константин Иванович, когда же вы играли, если у вас все это было?!» Народ упал, а Бесков отмахнулся: «Да ну тебя, Гаврила!» На макете по два-три часа втолковывал футболистам, кому в какой точке нужно находиться. Ребята теорию ненавидели.
— Еще бы.
— Только так Бесков мог добиться автоматизма на поле, фирменных «стеночек», передач в одно касание. Спартаковцы не поражали скоростью бега, зато мяч у них перемещался феноменально быстро. Выбивать его ногой Дасаеву запрещалось. Бросать надо рукой и своему. У игрока, который получал пас, должно быть минимум четыре предложения. Выбираешь лучший вариант, причем отдаешь под удобную ногу. Иначе от Бескова влетит. Незадолго до смерти он с грустью произнес: «Все-таки футбол пошел по пути Рыжего...» Имея в виду Лобановского. Жаль, не дожил Константин Иванович до нынешней «Барселоны», которая играет так же, как тот «Спартак».
— Лобановского он ненавидел?
— В конце жизни помирились. Бесков с женой приезжал к нему в Киев на юбилей. Делить им уже было нечего. Но пока один тренировал «Спартак», а другой киевское «Динамо», это были непримиримые враги. Что и сгубило нашу сборную в 1982-м на чемпионате мира в Испании. Отборочный турнир прошли на одном дыхании. Потом Бескову показалось, что киевляне не выкладываются на сто процентов, так как хотят видеть у руля Лобановского. Бесков предложил ему войти в штаб. Включил в него и Ахалкаци. В Испании они общались только через Нодара. Бесков с Лобановским даже не здоровались! Мне, как ни странно, удавалось сохранять добрые отношения и с тем, и с другим.
— Ловко.
— Перед матчем с бельгийцами, которые уже потеряли шансы на выход из группы, Лобановский попросил съездить к ним на тренировку, разузнать стартовый состав. Главный тренер Ги Тис его и не думал скрывать. Спокойно написал в моем блокноте 11 фамилий, сообщил, кого планирует выпустить на замену. Не обманул. Возвращаюсь, навстречу Бесков. «Где состав?» — «Отдал Васильичу».- «Напиши мне».- «Зачем? У него возьмите». Константин Иванович усмехнулся: «Мне он не даст...»
— В 1979-м вы вместе со «Спартаком» отправились поездом в Киев на матч с «Динамо».
— О, это история! «Спартак» отставал от киевлян на очко. У Лобановского вся сборная, а у Бескова —Шавло из дубля «Даугавы», Ярцев из Костромы, Сорокин... В вагоне я переоделся в адидасовский костюм, за год до этого мне Харламов подарил. Бесков насупился: «Ну-ка, зайди ко мне в купе». Слышу: «Не надо перед игрой нашим ребятам настроение портить. Потому что у них таких костюмов нет!»
— Шутил?
— Нет. В дороге он отчитал Валерия Ивановича Воронина, работника клуба и полного тезку великого футболиста, за галстук. Тот не подходил к костюму. В гостинице «Москва» всех разместить не могли, ремонт. Бесков и там лютовал: «Или селите, или мы едем на вокзал. Игры не будет!» Расселили. Наутро придумал такое, что все обалдели.
— Что же?
— Повел команду в кино на американский фильм «Каскадеры». Затем установка, меня пустили. Обычно последним брал слово Старостин. Поднялся и здесь: «Мы посмотрели картину про людей отваги. Те каждый день рискуют жизнью. Вот и вы сегодня должны так же. Не убирая ног!» Помолчал и добавил: «Мы знаем, как сыграет киевское «Динамо». Но мы не знаем, как сыграет «Спартак»!»
— Счет?
— Выиграли 2:0, забили Гаврилов и Хидиятуллин. На обратном пути я зашел в купе к Николаю Петровичу — тот один. Индийский чай, подстаканник звякает, режет бутербродик на маленькие кусочки. Спрашиваю: «Где Бесков, Новиков?» - «В соседнем купе. Выпивают!» — «Почему в соседнем?» — «Меня стесняются». Я туда с бутылкой шампанского, которое приготовил еще до матча. Бесков увидел: «Спрячь! Это женский напиток». Но водка кончилась, на полустанках ничего не достать. Тогда Константин Иванович снисходительно поглядел на меня: «Ладно, доставай свое шампанское...» И даже за этим столиком не обошелся без наставлений. Я разлил, собрался выпить. Голос Бескова: «Молодой человек, чем отличается пьянка от выпивки?» До этого у меня рука дрожала, а тут онемела. «Когда без тостов — пьянка. Когда с тостами — выпивка. Прошу сказать тост и не превращать наши посиделки в пьянку...»
Георгий Ярцев, нападающий «Спартака» 1977-1980
— У Бескова на разборах матчей все было жестко?
— Не то слово! Часто и не ожидаешь — вроде гол забил, играл неплохо. У Константина Ивановича разборы проходили в тишине, но мало кто сидел спокойно. Иногда после поражений доставалось неигравшим- покрепче, чем вышедшим на поле. Но я любил эти разборы. Меня поражало, с какой скрупулезностью он рассматривал даже мелкий эпизод.
— Какие слова Бескова не забудете никогда?
— В Москве я квартиру получил не сразу. Выходные проводил с семьей в Костроме. Поезд прибывал на вокзал в пять утра, в шесть я уже в Тарасовке. А в восемь- подъем на зарядку. Ложиться спать не имело смысла. А Константин Иванович вставал раньше всех. И натыкаясь на меня в холле, устраивал индивидуальные тактические занятия. Вот это — уроки на всю жизнь. Хотя однажды я был в шаге от ухода из «Спартака».
— Причина?
— Проблема с жильем не решалась. А мне уже под тридцать, семья. Надоело мотаться туда-сюда. Раз не могут квартиру дать, подумал я, значит, не больно-то «Спартаку» нужен. Собрал вещи и укатил в Кострому. Казалось — насовсем.
— На электричке?
— Выскочил на Ярославское шоссе, поймал какой-то грузовик. На нем и доехал. А вечером позвонил Бесков. Он, мудрый человек, не кричал, не ругался. Был краток: «Георгий, возвращайся. Иначе футбол для тебя закончится». Я подумал — и вернулся в Москву. Пришел в квартиру Бескова на «Маяковке». Выпили с ним армянского коньяка, и инцидент был исчерпан.
Сергей Базулев, защитник «Спартака», 1983-1984
— В 1983-м мы взяли серебро. А могли бы и чемпионами стать, если бы в решающем матче не проиграли «Днепру». Нас устраивала ничья. Во втором тайме при счете 2:2 Литовченко с мячом помчался к нашим воротам. Я безуспешно пытался угнаться за ним. Со скамейки запасных «Спартака» мне кто-то закричал: «Фоли!» Литовченко еще не вошел в штрафную, я мог рубануть его сзади по ногам, но до последнего пытался отнять мяч чисто. А последовал пас Тарану, который и забил победный гол. В раздевалке в гробовой тишине Бесков сказал мне: «Все правильно, Сережа...»
Олег Романцев, защитник «Спартака» 1976-1983
— Константин Иванович никогда не повышал на меня голос. Знал — этого не переношу. Футболисты разные бывают. На Черенкова, например, наорешь, так он сразу заведется и заиграет как надо. А вот Шавло от крика мог окончательно расклеиться. Бесков не любил, когда игроки пропускали тренировки из-за травм. У парня голеностоп распух, сильнейший ушиб, а Константин Иванович махнет рукой: «Ерунда. Я и не с такой травмой играл. Марш на поле». У меня же с детства больная печень. Большие нагрузки давались нелегко. Честно рассказал об этом Бескову, и ко мне он всегда был предельно внимателен. Стоило схватиться за бок или пожаловаться на боли, сразу слышал: «Олег, передохни».
— Вы в курсе, что он до конца дней болезненно относился к вашим успехам?
— Об обидах и ревности Бескова постоянно слышал от других людей. Когда встречались с ним самим, например на дне рождения Ельцина, называл любимым учеником. Сидели за одним столом, разговаривали. Мне казалось, у нас отличные отношения. Точно знаю, общий язык с Бесковым не нашли Старостин и Шляпин (президент «Спартака» с 1987 по 1993 год. — Прим. «СЭ»). Видимо, его отношение к этим людям проецировалось и на меня.
Валерий Шмаров, нападающий «Спартака» 1987-1991
— Какие упражнения Бескова душа не принимала?
— Акробатику, которую он практиковал на сборах. Стелили маты, натягивали скакалку и кувыркались через нее. Колесо крутили. Мука! Почему-то легче всего акробатика давалась тем, кто играть не умеет.
— Объектом его гнева становились часто?
— В 1988-м «объектов» было много. Гром и молния на всех распределились поровну. Обычно — несправедливо. Как до этого Месхи-младший вышел вместо меня на замену, забил пяткой решающий гол. После матча Бесков отчитал его в раздевалке: «Опять грузинские фокусы? Всё по-своему...» Михо демонстративно, не дослушав, рванул в душ. На ходу приговаривая: «Вах, что он хочет?!»
Алексей Прудников, вратарь «Спартака» 1979-1982, 1989
— Бывало, в поезде после матча Бесков доставал макет, фишки, подзывал молодого игрока: «Смотри, у тебя мяч, вот такая позиция. Куда пас отдашь?» Парень тыкал пальцем: «Сюда». Бесков хмуро: «Завтра форму сдал — и свободен».
— На полном серьезе?
— Да! Троих при мне вот так убрал.
— У Бескова даже Черенков после первой двусторонки был на грани отчисления.
— Шел отбор в дубль, просматривали воспитанников спартаковской школы. Федя — маленький, щупленький, еще и напортачил пару раз. Бесков повернулся к Старостину: «Все ясно, вычеркиваем». А Николай Петрович регулярно ходил на матчи первенства Москвы, видел Черенкова в деле, к тому же знал, что у него недавно умер отец. Сказал: «Костя, мальчик без отца остался. Давай возьмем. Что-то в нем есть. Силенок не хватает, но ничего, подкормим. Будем платить рублей шестьдесят». Это стажерская ставка. Бесков поморщился: «Как хотите...»
Вагиз Хидиятуллин, защитник «Спартака» 1976-1980, 1986-1988
— У Бескова установки затягивались часа на два. Разборы матчей — и того дольше. Мы даже говорили новичкам: «Когда идете к Константину Ивановичу, захватите подушки, чтобы под задницу положить. Сидеть придется долго». Самая потешная установка связана с Гавриловым.
— В «Спартаке»?
— Уже в «Асмарале». Команда приехала на сбор в Грецию. На установке Бесков называет фамилию Гаврилова, шарит глазами по рядам — Юрки-то и нет. Ребята говорят: «Сейчас за ним сбегаем». Бесков: «Не надо, я сам». И шагает к Гаврилову. А тот, ни о чем не подозревая, лежит в номере — его об установке забыли предупредить. Накануне Гаврила распробовал «Метаксу», пустую бутылку за тумбочку спрятал. Константин Иванович влетает, начинает распекать: «Ты о футболе все знаешь, установка тебе ни к чему...» А сам по сторонам глазами водит.
— Нашел бутылку?
— Кто бы сомневался! У Бескова на такие вещи нюх был ого-го! Потом к зеркалу подходит и подзывает Гаврилова: «Тебе не кажется, что из нас двоих кто-то пьян?» Юрка смотрит на отражение Бескова и уточняет: «Вы кого имеете в виду?»
— Чем кончилось?
— В состав его, разумеется, не включили. Но во втором тайме пришлось выпускать — игра у «Асмарала» не шла. Гаврилов быстро все наладил — отдал, забил. И Бесков простил.
— Хоть раз Константин Иванович был близок к слезам?
— Никогда! В критические минуты лишь губы в струну сжимал, смотрел исподлобья. Вообще мы Бескова настолько хорошо изучили, что сразу чувствовали его настроение. Если появлялся в кожаном пиджаке и галстуке — берегись,будет бить тревогу.
— В смысле?
— В прямом. Построит команду, обведет тяжелым взглядом, выберет жертву и начинает: «Я не зря тревогу бил!»
Юрий Гаврилов, полузащитник «Спартака» 1977-1985
— Константин Иванович был человеком непредсказуемым. Сейчас — так, через пять минут — уже по-другому. Игрокам расслабляться не давал. После победных матчей старался не хвалить. Наоборот, мгновенно опускал с небес на землю.
— Бесков признавали свои ошибки?
— Ни-ког-да! У нас тренеры страдали, если осмеливались ему поперек сказать. Иван Варламов, Сергей Рожков, Анатолий Башашкин... Многих помощников убирал за то, что имели свое мнение. Рожков при команде что-то произнес, Бесков в ответ: «Когда станешь главным тренером, тогда и будешь голос подавать. А пока бери бумагу и пиши заявление по собственному».
— Говорят, была у Константина Ивановича маниакальная черта — обвинять игроков в сдаче матча.
— Подозрения были постоянные. Да что далеко за примером ходить: Валерка Маслов мне рассказывал, как Бесков до последних дней был уверен, что он, Аничкин и Еврюжихин продали ташкентскую переигровку за чемпионство с ЦСКА. А все почему? Потому что в перерыве, когда вели 3:1, Маслов сам вызвался играть против Федотова. Вот Бесков и начал размышлять: почему Маслов вызвался? Почему оборона затрещала? Продали! Да и я «под колпаком» у него находился.
— В какой момент?
— В Кутаиси грузины деньги нам открыто принесли. Мы отказались, но Бесков собрание устроил перед матчем. Насчет меня уверен был — продал игру. Сказал: «В сегодняшнем матче Гаврилов не участвует!»
— На установке?
— Да. Еще кого-то отцепил кроме меня. Все, заявляет, можешь идти на трибуну, играть не будешь. Но тут ребята возмутились: сначала Черенков, затем Дасаев. Если, говорят, Гаврилов не будет играть, то и мы не станем. Бесков струхнул: «Хорошо. Только за результат в матче я никакой ответственности не несу». Вышел, а мы остались сидеть. Теперь уже я слово взял: «Ребята, мы здесь одни. Нет ни Бескова, ни Старостина. Если верите мне — выйду и буду с вами играть. Как получится, так получится. Ну а если проиграем, думайте обо мне что хотите».
— Как закончили?
— Хлопнули их 4:0. Я два мяча забил.
— Почему же Бесков вас подозревал?
— Грузины хитрые, прекрасно понимали, кто вопрос с продажей мог решить. Я ж не последний человек в команде, правильно? Играл прилично, забивал по двадцать мячей за сезон. Вот деньги ко мне в номер и принесли. А Бесков об этом прознал. Я отпираться не стал — да, приносили. Но я же не взял! Ответил грузинам: «Заберите свой кейс и уходите».
— Последняя встреча с Бесковым?
— За три дня до смерти был у него в палате. На тренировке правительства Москвы в Лужниках случайно услышал, как Зураб Орджоникидзе беседует с врачом той больницы, где Бесков лежал. «Зураб Гивиевич, ситуация критическая, у Константина Ивановича давление сильно упало, 90 на 60. Организм ослаб окончательно. Приезжайте, надо что-то решать...» И я попросил Зураба провести меня в палату к Бескову. Просто так к нему не пройти было, охрана стояла.
— Провели?
— Да. Он был в тяжелом состоянии. Ни есть, ни разговаривать не мог, обложен подушками. Мы уж уходить собрались, Бесков меня подозвал. На ухо еле слышно шепнул: «Скажи нашим ребятам, пусть готовятся. Я уже — всё...»
Сергей Родионов, нападающий «Спартака» 1978-1990
— Какие фразы Бескова и сейчас с вами?
— Константин Иванович умел формулировать. Любил пройтись по вагону, когда после неудачных матчей команда на поезде возвращалась в Москву. Зайдет в купе, прищурится: «Сергей, сколько сегодня забил?» — «Ноль».- «Сколько отдал голевых?» — «Ноль».- «Значит, кто ты сегодня? Ноль целых ноль десятых!» Возразить нечего.
— Лишь Дасаеву с Черенковым все прощал?
— Если сыграли неважно, им тоже доставалось. А его знаменитые разборы по три-четыре часа? Мне кажется, Бесков мог бы проводить их без подготовки. Замечал любую мелочь. Бывало, откроешься не туда или затянешь с передачей. Думаешь: может, не обратит внимания? Как бы не так! На разборе огребаешь по полной: «Медведя в цирке за год учат на коньках кататься! А ты пятнадцать лет занимаешься футболом и не способен в элементарной ситуации отдать передачу...»
— Когда поняли, что Старостин и Бесков друг друга не переносят?
— До отставки Бескова это никак не проявлялось. Они настолько грамотно управляли командой, что мы ни о чем не догадывались. Вскрылось все в 1989-м, когда Константин Иванович покинул «Спартак».
— Лобановского в киевском «Динамо» называли Папа, Бескова в «Спартаке» — Барин. В этом, по мнению Бубнова, главная разница между ними. Разделяете мысль?
— Константина Ивановича окрестили так за манеру одеваться. Он даже на тренировку выходил в белой рубашке, галстуке. Щеголь. Но я бы не сказал, что с футболистами держался по-барски. В отличие от Бескова, Валерий Васильевич в учебно-тренировочном процессе с жесткостью перегибал палку. Зато помогал ребятам с квартирами-машинами, после ухода из футбола старался устроить на работу. Отсюда прозвище — Папа.
Петр Шубин, ассистент Бескова в «Спартаке» 1985-1988
— Константин Иванович считал, что после каждого сезона из основы нужно убирать игрока, а то и двух. Чтобы не было самоуспокоенности. Ротация — двигатель прогресса.
— Искусственно к таким мерам прибегал?
— Для меня загадка отчисление Гаврилова и Шавло. Когда Бесков стал их прессовать, попробовал вмешаться. Он остудил: «Не лезь!» Да, был спад, но зачем же выгонять ведущих игроков? Тем более Гаврилу он знал как облупленного, управлял его слабостями. Мне кажется, Бесков поторопился. Оба точно еще пригодились бы «Спартаку».
— Как Бесков относился к разговорам, что на киевское «Динамо» работали все украинские клубы?
— Философски. Это действительно было. Стандартный расклад для «Динамо» на Украине: победа дома, ничья на выезде. Если очень надо, выигрывали и в гостях. Решался вопрос через обком. Бескова другое волновало. Однажды говорит: «Уступаем Киеву в атлетизме. Нужно что-то делать». Пригласили специалиста по физподготовке. На предсезонке дал комплекс силовых упражнений.
— В тренажерном зале?
— Нет, всё на поле, с гимнастическими палками. Вскоре спартаковский турнир в Сокольниках. Начинаем играть — ребят не узнаем! Резко падают показатели ТТД. Что за чертовщина? Когда проанализировали, поняли: от нагрузок забились мышцы. Из-за этого страдает техника.
— Что Бесков?
— Убрал специалиста. За неделю все вернулось. Вечером налили по рюмке, и Константин Иванович сказал: «Да-а, школа — это наше. Атлетизм пусть Лобан кушает...»
— Самый памятный вечер дома у Бесковых на «Маяковке»?
— Как-то все разошлись, а я засиделся. Леру пришлось спасать. Константин Иванович крепко осерчал на нее, бегал вокруг стола. Так и не понял, что не поделили. На моей памяти первый и последний случай, когда Бесков был в ярости. Даже после самых тяжелых поражений сохранял спокойствие. В раздевалке голос повышал, но на крик не сорвался ни разу.
Игорь Кваша, актер
— Бесков был вашим соседом — пятнадцать минут ходьбы по Тверской. В гостях бывали?
— Нет. Мы мало общались. Вот Леру, его жену, получше знал.
— Она хорошая была актриса?
— Не думаю. Да она почти не играла, только маленькие роли. Но очень красивая женщина, с характером. До безумия любила Константина Ивановича: «Костя, Костя...» Говорю ей: «Зачем Бесков взял вот этого защитника? Он слабый!» Отвечает: «Костя из дерьма сделает игрока. Он же гений».
Александр Хаджи, администратор «Спартака» 1980-2008
— Был у Бескова китель с полковничьими погонами и орденами. Надевал исключительно в День Победы. Как-то при параде приехал на базу. Месхи-младший вскочил, потрясенный. Глаза расширились, воскликнул: «Генералиссимус!»
— Восторг Бескова видели?
— Играли в Харькове, командочка у нас не очень была. «Металлист» душил по-черному. И вот момент: удар, рикошет, Дасаев заваливается в одну сторону, но успевает перестроиться и отбивает. В перерыве заходит в раздевалку Бесков: «Да, Дос, я знал, что ты хороший вратарь. Но не думал, что гениальный».
— Увольняли Бескова из «Спартака» при вас?
— Он раньше вернулся из отпуска, я встречал в аэропорту. Бесков в бухгалтерии получил зарплату, оставил женщинам деньги на тортики. Ушел. Тут звонок, Старостин берет трубку, долго слушает, меняясь в лице. Дальше минут пять сидит молча. «Что стряслось?» — «Позвонил Щербаков из профсоюзов. Бесков уволен, сейчас ему едут сообщать». Но Константин Иванович года два со мной не разговаривал: думал, что я знал, а не предупредил. Люба просила: «Саша, ты хоть извинись перед отцом». Ей кое-как объяснил. Я вам больше скажу: Старостину позвонили из «Известий», попросили проконсультировать. У них уже сверстана была статья про Бескова «Диктатор в «Мерседесе». Всю грязь собрали. Так Николай Петрович не дал ей выйти, связался с помощником генерального секретаря. Сказал: «Лежачего бить не позволю».
Александр Нилин, писатель
— Вы написали книгу «Невозможный Бесков». Чем она разозлила Константина Ивановича?
— Тем, что получилась не такой, как он хотел. Но это позже выяснилось, что замысел ему виделся иначе. Нечто педагогическое, монументальное, без примеров из жизни. В 90-е Бесков такую книгу выпустил — ни одного живого слова! А на моей никогда не ставил автограф. Пытался помешать ее выходу. В итоге напечатали в другом издательстве. Обиделся Бесков и на документальный фильм с тем же названием.
— Что не устроило?
— Считал, лишнего наговорил. Всех собак повесил на меня: «Ты создал Габриловичу мой неправильный образ!» — «Как я мог это сделать, если он снимал вас живого, не по книге?» — «Нет-нет, ты виноват». Лешка Габрилович, режиссер, его очень боялся. А я к причудам Бескова привык.
— За время съемок или работы над книгой каким эпизодом он удивил?
— Попалась ему на глаза в «Литературке» статья Вениамина Каверина. Синим карандашиком что-то подчеркнул: «Ребятам зачитаю». Приезжаем на базу. Подходит Дасаев: «Константин Иванович, давайте сдвинем начало тренировки минут на двадцать? Хочется «Утреннюю почту» посмотреть».
— А Бесков?
— Улыбнулся снисходительно: «Хорошо». Габрилович поразился: «Как дети!» Бесков кивнул. Мне он говорил, что не встречал футболиста талантливее, чем Кужлев. Спрашиваю: «Почему же не играет?» — «Очень глуп! Парню 21 год, а ум — 15-летнего». Потом я увидел, с каким выражением лица тот смотрел на макет, когда Бесков что-то объяснял. Понял — Константин Иванович прав. Кужлев так и не раскрылся. Про Сурова тоже отзывался пренебрежительно: «Колхозник!» Но в чемпионском сезоне-1987 он был основным защитником. Или Капустин, которого вся страна требовала выгнать из «Спартака»!
— Это правда.
— «Ну да, толстоумный, медлительный», — соглашался Бесков. «А что ж играет?» — «Вот потому и играет, что мне так нужен!» От Капустина ему был необходим один мазок в той картине, которую он уже придумал. Константин Иванович видел что-то, чего не видел никто. Но надо разделять Бескова-тренера и Бескова-человека.
— То есть?
— Я ценю в людях не общую культуру, а то, что у нас называют словом «профессионализм». Под этим в первую очередь подразумеваю талант. Бесков — величайший тренер, беседовать с ним о футболе — наслаждение. Говорить на другие темы — уже не так увлекательно.
Александр Вайнштейн, журналист
— Почему-то Бесков нас с Трахтенбергом выделял. Мы все время были там, где вообще не бывает журналистов. Перед игрой в раздевалке, например. После игры — тоже! Не знаю, почему пускал. Даже нам с Леонидом накануне матча раздавал листочки: «Состав напишите...»
— Оказывается, не только команде — еще и корреспондентам?
— Мы с Леонидом что-то писали, отдавали ему. На поле выходил иной состав, а мы еще спрашивали: «Константин Иванович, как же так?» — «Я тоже немножко тренер». Про его отношения и пикировки с Валерией Николаевной легенды ходят. Бесков говорил: «Лерочка, ты сорок лет живешь при коммунизме. Мне бы денек так пожить...» В другой раз она воскликнула: «Костя, я хоть жена Бескова. А ты-то кто?!» Еще у Бескова собачка была. Из-за которой, как я слышал, «Спартак» упустил юного Добровольского.
— Каким образом?
— В 1985-м была договоренность, что после сезона Игорь перейдет в «Спартак». Приехал из Кишинева на поезде, с вокзала позвонил Бескову домой. Валерия Николаевна сняла трубку: «Кости нет. С собачкой гуляет. Набери через полчаса». А московскому «Динамо» согласие не требовалось — в армию, и все. Прямо с вокзала Добровольского увезли.
Евгений Евтушенко, поэт
— Я помню Бескова еще игроком. Он великолепно видел поле, был очень техничным, безупречно дисциплинированным. Не по-джентльменски повел себя только раз, но тут же признал неправоту. Вышло так. Николай Латышев свистнул — офсайд. Раздосадованный Бесков запулил мяч в аут. Судья прервал игру, властно показал ему рукой в сторону мяча. И Бесков понуро побрел за ним. Это был один из лучших прорывов — из бестактности в ее исправление. Эпизод вдохновил на стихотворение, которое я назвал «Ошибка Бескова».
Костя Бесков — джентльмен футбола,
Бобби Чарльтон с нашего двора.
Соблюдалась ниточка пробора,
Даже если жестко шла игра.
Соблюдалось рыцарство красиво,
Щедрое на пасы — не слова.
Соблюдалась невозможность срыва
В грубость — пораженье мастерства.
И среди спортивных спекулянтов,
Психов, притворял и рубаноз
Бесков был из вежливых талантов —
Соблюдался им футбол всерьез.
Но однажды стало так обидно —
Ну хоть локти в ярости кусай,
Потому что вдруг свисток арбитра
Объявил неправильный офсайд.
Костя Бесков, ты уже не юный,
Что же ты в отчаянной тоске
Запулил куда-то на трибуны
Мяч, не виноватый в том свистке?
Латышев был прав, когда сурово
Левого инсайда отчитал.
В нашу эру — Бескова, Боброва
Поле было — чести пьедестал.
Костя Бесков из крутого теста —
За мячом он сам побрел сквозь свист,
Сам его в руках принес на место —
Вот что значит рыцарь-футболист.
Все мы с вами делаем ошибки —
Вы, и президент, и я, поэт.
Почему же в драке, свалке, сшибке
Покаянья действием в нас нет?
Почему всех оправданий вместо
Не пойти в народ, туда, где мяч,
Принести, поставить мяч на место
И начать по-честному наш матч?
