«Приказал сторожу не впускать министра на базу». Скандальный выход из советского футбола, смерть в Москве перед встречей с Блаттером
В этом году исполнилось 85 лет со дня рождения лучшего футбольного тренера в истории Грузии Нодара Ахалкаци, с которым тбилисское «Динамо» выиграло Кубок кубков в 1981 году, стало чемпионом СССР и дважды выиграло Кубок СССР. Обозреватель «СЭ» записал монолог об отце его сына Нодара-младшего, ныне сотрудника ФИФА, так же как и отец, возглавлявшего федерацию футбола Грузии. Также в этом материале вы прочитаете мнения и истории об Ахалкаци от его игроков — Владимира Гуцаева, Александра Чивадзе, Отара Габелии, журналиста Тенгиза Пачкории и экс-президента Федерации футбола СССР и РФС Вячеслава Колоскова.
Сейчас в Грузии и Румынии проходит молодежный чемпионат Европы. Грузинская команда, игравшая в потрясающей атмосфере на заполненном 54-тысячном тбилисском стадионе «Динамо» имени Бориса Пайчадзе, вышла с первого места из сложнейшей группы с Португалией, Бельгией и Голландией, затем выбыла после серии пенальти в четвертьфинале с Израилем. При этом играла она без подходивших ей по возрасту лучшего игрока серии А сезона-2022/23 Хвичи Кварацхелии и лучшего снайпера французской лиги 2 Жоржа Микаутадзе из «Метца», проведших напряженный сезон на взрослом уровне. Похоже, у грузин выросло новое поколение ярких мастеров, которого в стране экс-капитанов советской сборной Муртаза Хурцилавы и Александра Чивадзе, лучших футболистов СССР по опросу еженедельника «Футбол» Давида Кипиани, Рамаза Шенгелии, того же Чивадзе очень заждались.
Пока рано говорить, что новое поколение достигнет уровня той плеяды звезд грузинского футбола, которая выиграла Кубок обладателей кубков 1981 года. Но самое время вспомнить о единственном грузинском тренере, которому удалось выиграть и еврокубок, и чемпионат СССР в 1978 году — ведь у «Динамо» (Тбилиси) было два советских чемпионских титула, и первый добыл москвич Гавриил Качалин. А второй трофей, как и Кубок кубков и два Кубка СССР, выиграл грузинский специалист Нодар Ахалкаци, также работавший в составе триумвирата тренеров с Константином Бесковым и Валерием Лобановским на ЧМ-1982, а в 1990-х на восемь лет возглавивший грузинскую футбольную федерацию. Последний пост спустя несколько лет после безвременной, всего в 60, смерти Нодара Парсадановича, унаследовал его сын, тоже Нодар. Уже много лет он работает в ФИФА, и мы познакомились некоторое время назад на футбольном мероприятии в Киргизии. А недавно я записал его монолог об отце, вклад которого в историю футбола заслуживает того, чтобы о нем знали лучше.
Он будет перебиваться цитатами об Ахалкаци его бывших звездных игроков, бывшего собкора «СЭ» по Грузии и экс-президента Федерации футбола СССР и РФС Вячеслава Колоскова.
Два чемодана подарков из Италии
— Начну с одной из моих любимых историй, — говорит Нодар Ахалкаци-младший. — В 1982-м отец был одним из трех тренеров сборной СССР в триумвирате с Константином Бесковым и Валерием Лобановским. После первого этапа, когда сборная Италии с тремя ничьими с трудом вышла из группы и никто не считал ее фаворитом, проводилась большая пресс-конференция, на которой выступали по одному представителю каждой из оставшихся команд. От советской послали отца. И, когда его спросили: «Кто для вас фаворит?», он ответил: «Для меня — Италия, потому что я усматриваю у нее элементы такого стиля, к которому соперникам будет сложно приспособиться». В итоге Италия, обыграв Бразилию, Аргентину, Польшу и ФРГ, сенсационно стала чемпионом мира.
Проходит больше десяти лет, отец — уже президент федерации футбола независимой Грузии, но страна еще не принята ни в ФИФА, ни в УЕФА. Федерация была основана в феврале 1990-го и сразу решила выйти из чемпионата СССР, хотя дебаты шли целый день. Отец появился на сцене и сказал, что надо выходить досрочно, поскольку, во-первых, это в наших национальных интересах, а во-вторых, через год-другой Советского Союза не будет, а мы не окажемся готовы что-то организовать. Все начали смеяться: как это СССР не станет? Но в итоге и второй его казавшийся невероятным прогноз сбылся.
После избрания президентом федерации он начал борьбу за вступление в ФИФА и УЕФА. Федерация футбола СССР под руководством Вячеслава Колоскова могла дать согласие на членство Грузии, которая тогда еще входила в состав Союза, но этого не случилось. После развала СССР попытки войти в международные футбольные организации продолжились. Были рабочие визиты в Цюрих, и во время одного из них отец зашел в итальянский трикотажный магазин. И вернулся оттуда в Тбилиси с двумя чемоданами одежды.
Мы в изумлении спрашиваем: «Откуда все это?!» — «В подарок получил». А это 1992 год, в Грузии война, страшный экономический кризис, у людей нет денег, в магазинах пустые прилавки. Рассказывает: «Заходим в этот магазин, и вдруг к нам выходит хозяин. Присматривается и говорит: «А я знаю, кто ты такой! Ты же бывший тренер «Динамо» (Тбилиси) и сборной СССР?» — «Да». — «Подожди одну минуту». Оказалось, это итальянский тифози. Он зашел в свой офис и вынес папку с бумагами, а там — газетные статьи 1982 года. И сказал: «Ты — единственный, кто предсказал нашу победу! Вот статья с твоим интервью, вот магазин, вот тебе две сумки — набирай в них бесплатно что хочешь!»
В тогдашней Грузии ограбить с такими подарками могли кого угодно. Но не отца. Такое к нему было уважение.
Фамилия «Ахалкаци» переводится на русский язык как «новый человек». Уверен, что для грузинского футбола мой отец таким и был. Кавказский new man! Он ставил футбол будущего и выиграл еврокубок, притом что в команде тогда были только воспитанники грузинского футбола. То есть пятимиллионной тогда республики!
Много лет во времена СССР существовало клише, что в хороший день футболисты из Грузии могут выиграть у любого соперника, а в плохой — любому проиграть. Не было стабильности, когда почти каждый матч команда проводит на высоком уровне. После поколения 1964 года, под руководством Михаила Якушина и сменившего его Гавриила Качалина впервые выигравшего золото чемпионата СССР, в Тбилиси всегда играли ярчайшие футболисты, а командных успехов не было.
С приходом отца все изменилось.
Стал тренером в 27, спас карьеру Кипиани, нашел для него и Чивадзе позиции, которые сделают их легендами
Отец закончил карьеру игрока рано, в 27 лет, и стал тренером в той команде, за которую и выступал — тбилисском «Локомотиве». Там он проработал с 1967 по 1970 год. Эта команда довольно успешно играла во второй группе класса А, которую затем переименовали в первую лигу чемпионата СССР. До 1970-го она делилась на три зоны, и в 1969-м отец, которому был всего 31 год, привел «Локомотив» к третьему месту в своей зоне. В следующем году три зоны совмещали в одну, и такое высокое место позволило команде остаться уже в единой первой лиге.
А в истории она осталась тем, что спасла карьеру молодого Кипиани, которого за бесперспективностью (!) освободили из тбилисского «Динамо», и он хотел бросить футбол. Но папа верил в талант Давида и сначала взял его в «Локомотив» и помог раскрыться там в 1970 году, откуда его уже вернули в «Динамо» как талантливого 19-летнего игрока. В 1976-м, к счастью для обоих, они встретятся в «Динамо» и добьются там выдающихся успехов.
Отец был очень молодым тренером — в 27 лет пришел в профессию, в 38 возглавил «Динамо», а к сорока трем выиграл с ним все что возможно — Кубок кубков, золото чемпионата СССР, два Кубка Союза. Разница в возрасте с лидерами у него была небольшая, и после ухода из команды прежнего капитана Манучара Мачаидзе он построил игру вокруг Кипиани. И хотя у папы очень многое держалось на дисциплине, отношения между ними можно было назвать дружбой.
При этом отец, став главным тренером «Динамо», поменял Кипиани позицию. До него Давид играл то центрфорварда, то крайнего нападающего, а при нем стал плеймейкером. И так же было со многими другими. Саша Чивадзе был крайним полузащитником, не всегда попадал в состав. Отец перевел его на позицию либеро, свободного центрального защитника, и все знают, к чему это привело — к статусу капитана сборной СССР, второго в истории Грузии после Муртаза Хурцилавы. И у него было еще немало примеров таких смен позиций.
После сезона 1970 года в грузинских спортивных верхах было принято решение расформировать «Локомотив» и отдать его место в первой лиге (оно бронировалось за представителем Грузии) кутаисскому «Торпедо». А отцу, работа которого в «Локомотиве» не осталась незамеченной, предложили возглавить управление футбола при Спорткомитете Грузинской ССР. То есть, говоря по-нынешнему, республиканскую федерацию. В 33 года!
Причиной тому был не только его успешный опыт тренерской работы в «Локомотиве». По специальности, полученной во время учебы в Тбилисском политехническом институте, он был инженером по строительству мостов и тоннелей, мог компетентно поговорить со специалистом на любую тему. И отцу поставили задачу, соответствующую его специальности, — выстроить футбольную пирамиду в Грузии. Этим он несколько лет и занимался.
Вершиной этой пирамиды было «Динамо». Естественно, он находился с ведущим клубом республики в тесном контакте, и в середине 1970-х ему предложили стать там начальником команды. Преимущество отца заключалось в том, что он знал всю систему грузинского футбола от и до, ему ничего ни на каких уровнях не нужно было объяснять и изучать.
В 1975 году он работал с Михаилом Якушиным, и когда уже пожилой мэтр болел и не мог проводить тренировки, то доверял их Ахалкаци. Когда он уходил на пенсию, руководители ЦК компартии Грузии снова хотели искать тренера в России и решили посоветоваться с Михаилом Иосифовичем. Тот настоятельно порекомендовал им Ахалкаци, и, к счастью, к нему прислушались.
Александр Чивадзе:
— Ахалкаци был очень талантливый человек. Многие не знают, но он был очень одаренным форвардом, а затем играющим тренером в тбилисском «Локомотиве», и места в «Динамо» ему не нашлось только из-за того, что там играла звездная плеяда форвардов. Затем закончил Политехнический институт, что развило его как личность. Он прекрасно разбирался и в политике, и в медицине, и в искусстве — с ним можно было часами говорить на любые темы.
Считаю, что по пониманию игры Ахалкаци был великим тренером. Это во многом и позволило нам выиграть с ним Кубок кубков, чемпионство и два Кубка СССР. Могу судить о его чутье по себе, ведь именно он на постоянной основе и перевел меня из полузащиты в центр обороны, где мне и удалось найти себя как футболиста. Всегда буду ему за это и многое другое благодарен. Мне как капитану очень редко приходилось к нему ходить и от имени команды что-то просить. Он все понимал, и мы очень доверяли друг другу.
Курил по три пачки в день. Но, став главным тренером, больше не притронулся к сигарете, чтобы не быть дурным примером для игроков
Отец не только в Грузии, но и по всему Союзу и даже вне его постепенно выстроил систему скаутинга — насколько это было возможно в столь закрытой стране, как Советский Союз. Несмотря на то что в то время было практически невозможно раздобыть видеозапись игры соперника, он использовал каждую возможность иметь базу данных — в том числе при помощи грузинских студентов, отправлявшихся на учебу в ту или иную страну или город. В частности, это помогло с «Карл Цейссом» — тогдашний студент, а ныне известный журналист Давид Какабадзе учился в Йене, по просьбе Ахалкаци внимательно наблюдал за каждым матчем команды и ее игроками как потенциальными соперниками. И в итоге это сработало — перед финалом отец даже пригласил Какабадзе на базу «Динамо» подробно рассказать о будущем сопернике.
Дверь отца на базе в Дигоми всегда была открыта, и все знали, что он не сачкует. Когда он стал старшим тренером, то курил по три пачки в день. Но нашел в себе силы бросить эту закоренелую вроде бы привычку, потому что не хотел быть для футболистов дурным примером. И не разрешал курить им. И больше никогда не притрагивался к сигарете! Он приезжал на клубную базу в Дигоми первым, а уезжал последним.
Из Кутаиси в «Динамо» пришли Рамаз Шенгелия, Отар Габелия, Тенгиз Сулаквелидзе, Тамаз Костава, чуть позже Заур Сванадзе. Над отцом тогда смеялись — кого ты привел? А он видел качества, за счет которых каждый из них мог выделиться на общем фоне. Допустим, когда журналисты его спросили: «Что особенного в Шенгелии?», Ахалкаци ответил: «Рамаз в любой ситуации может опередить своего опекуна на долю секунды. Больше от него ничего и не требуется». Хотя в итоге в финале Кубка Кубков Шенгелия при счете 0:1 виртуозно обыграл двух соперников и отдал пас под ответный гол Владимиру Гуцаеву. Его дважды признали лучшим футболистом Советского Союза, и даже сегодня трудно понять, как это было возможно при той конкуренции. Теперь именем безвременно скончавшегося Рамаза назван стадион в Кутаиси, на котором проводится молодежный чемпионат Европы...
У каждого была индивидуальная программа — тот же Сулаквелидзе подтвердит. С мячом он не был хорош. Тенгиз говорит: «Когда я в первый раз принял мяч на грудь, то побежал к сторожу базы его догонять». Отец построил на базе специальную деревянную стенку с определенным углом наклона. Она — неслучайно он был инженером! — была разработана так, что, если ты отдаешь плохой пас, стенка его тебе возвращала. И игроки, которым нужно было поработать индивидуально, после общей тренировки отрабатывали с ее помощью и прием мяча, и точную передачу.
Он не упускал ни одной возможности для дополнительного тренерского образования. Как-то немец Зепп Гербергер приезжал в Советский Союз и читал лекции. Отец участвовал в этих курсах и рассказывал, что никто на Гербергера особого внимания не обращал, и у них была возможность много общаться. А ведь он сотворил революцию в тактическом видении футбола 1950-х годов, когда сборная ФРГ в 1954-м сенсационно стала чемпионом мира. Да, с того времени до лекций в СССР прошли десятилетия, но европейские специалисты в Советском Союзе выступали редко, и отец понимал, что в любом случае получит ценную информацию.
Ценил он и тотальный футбол Ринуса Михелса. Ахалкаци, однако, никого не копировал, у него была своя концепция современного атакующего футбола. Играть только на результат было не в его стиле. Но эта игра в атаку не должна была быть наивной. Подключения крайних защитников, прессинг на чужой половине при потере мяча, компактная оборона, максимальное использование пространства в атаке, особый подход к розыгрышу угловых. Команда не играла по одной схеме, подстраивалась под соперников, искала уязвимые места. Знакомо звучит, не находите? Трудно поверить, что 40 лет назад столько корнеров могли приводить к забитым мячам, как у тогдашнего тбилисского «Динамо». Да и вообще тактически она играла в футбол будущего.
Гвардиола говорит: «Моя задача — довести вас до штрафной соперника, а дальше вы уже сами знаете, что делать». Я, правда, этому не верю, думаю, что он и по штрафной много действий четко расписывает — просто не хочет в этом признаваться. Но Ахалкаци действительно работал по такому принципу, потому что ценил импровизаторские качества своих ведущих игроков. «В штрафной соперника делайте что хотите, как будто вы во дворе», — говорил им отец. Тбилисцам была дана свобода. Иногда он приостанавливал тренировку и говорил: «Пять минут делайте с мячом что хотите». И все начинали резвиться, словно на улице.
При этом тактически тбилисское «Динамо» при отце всегда шло в ногу со временем, и, допустим, мы были первыми в СССР, кто отошел от игры со свободным центральным защитником и стал играть в линию. Прессинг и то, что многие годы спустя назовут контрпрессингом, — все это было уже тогда. Примером стал первый полуфинал Кубка кубков с «Фейеноордом», когда крайние защитники накрывали голландцев у их штрафной сразу после потери мяча. То есть рациональность действий в защите и прессинг сочетались со свободой индивидуальных действий, когда мяч у нас.
Плюс отличная физподготовка. Притом что именно на ней зиждилась спортивная система ГДР, «Карл Цейсс» ощутимо подсел к концу финала Кубка кубков. «Динамо» отыгралось после пропущенного гола на 63-й минуте и забило победный мяч в концовке во многом из-за того, что функционально было лучше подготовлено. Для этого перед весенней частью сезона, а конкретно — перед четвертьфиналами с «Вест Хэмом» он провел сумасшедший по нагрузкам сбор в Дубровнике, когда игроки чуть революцию не устроили. А после 4:1 в Лондоне извинялись перед ним. Несовместимость с европейским календарем негативно сказывалась на выступлениях советских команд — и тогда перед «Вест Хэмом» у нас с ноября не было ни одной официальной игры, а чемпионат Англии был в разгаре. Но подготовка оказалась расписана идеально, и «Динамо» провело один из лучших своих матчей в истории.
Ребята из той команды могут подтвердить — на тренировках была высочайшая интенсивность. Никто не имел права выходить без щитков, потому что там шел настоящий бой. Отец придерживался убежденности, что так же, как скрипач должен каждый день без устали репетировать, чтобы выдать шедевр на концерте, и футболисты, тренируясь вполноги, ни на каком таланте в игре все свое мастерство не покажут.
Все это очень мало сочетается с традиционным представлением о грузинском футболе — талантливом, но слишком подверженном фактору куража. А Ахалкаци смог привести грузинскую индивидуальность в профессиональное рациональное русло. Он ничего не оставлял воле случая. По крайней мере не хотел оставлять. А когда его как-то спросили, какой самый большой недостаток в его работе, отец ответил: «Не смог довести футболистов до максимально профессионального уровня. Это важнейший недостаток, ничего серьезнее не существует».
Тенгиз Пачкория, грузинский журналист, многолетний собкор «СЭ» в Грузии:
— Ахалкаци был очень образованный человек, окончил школу с золотой медалью. В футбол играл средне, но у больших тренеров так часто бывает. Сказалось и то, что до должности главного тренера «Динамо» он был начальником команды, то есть знал ее изнутри. В его команде всегда была четкая дисциплина, он был отличным организатором. Когда некоторые говорят, что с такой плеядой игроков то «Динамо» и без тренера добилось бы побед, это не более чем теория. С другими же не добилось!
И сам Нодар Парсаданович был человеком дисциплинированным, аккуратным, спокойным. Не относился к числу тех тренеров, которые мечутся по бровке и кричат весь матч. Дал установку — а во время игры только наблюдал. Понимал, что грузинам с их эмоциональностью замечания делать нужно, но только в правильной, корректной форме, иначе будет обратный эффект. Оскорбления — ни при каких обстоятельствах!
Я его хорошо знал и часто критиковал в 1980-1990-х. У него имелись свои минусы, но не было нетерпимости к критике. Я говорил, что если из десяти замечаний он два-три учтет — это для журналиста уже хорошее достижение. И сам он даже открыто говорил: «Критикуй, Тенгиз, я читаю и запоминаю. Если что-то правильное в твоей критике найду, то учту». Многие ведь никогда в таких вещах не признаются, тем более людям нашей профессии.
«Мне нужно построить не тюрьму, а дом для своих футболистов. Труд заключенных мы использовать не будем!»
Профессионализм, которого никто не мог ожидать от «кавказской Бразилии», он внедрял через многое. Взять, например, базу тбилисского «Динамо» в Дигоми. Это здание спроектировано лично отцом, и он вложил в это все свои инженерные знания. И сказал: «Мы не сможем добиться успеха, если футболисты не будут чувствовать себя как дома». Им надо создавать условия, обеспечить здоровым питанием. Все наилучшее, что могло дойти до Грузии из других советских республик, попадало на столы игроков. Мед из Башкирии, черная смородина из Прибалтики. Его убеждали: «В Грузии ее никто не ест!» — «Закажите двести банок, это очень полезно!» Футболисты занимались футболом, у них не было других забот и проблем. Если что-то происходило, они знали, что могут обратиться к руководству, и оно все урегулирует.
Еще он закрывал футболистов на базе перед домашней игрой за три дня. Поймите: это — звезды. Грузия — страна, где везде льется вино. Молодым ребятам, которых все хотят видеть как дорогих гостей в любой компании, конечно же, трудно было удержать себя в руках. На каждом шагу — соблазны, и нужно было их от этих соблазнов защищать. Для этого и организовывались столь долгие сборы.
Но ты не можешь привезти человека на трехдневный сбор, если у него нет там чувства, что он — дома. У них там был собственный кинозал, где и игры разбирали, но и фильмы самые современные и интересные смотрели. Туда приходили профессора из университета читать лекции об истории Грузии и мира, о культуре, популярные артисты во главе с Вахтангом Кикабидзе.
Когда стоял вопрос о строительстве этой базы, МВД предложило привлечь к этому заключенных, что сильно сэкономило бы весь процесс. Отец ответил: «Извините, ребята! Мне нужно построить не тюрьму, а дом для своих футболистов. Поэтому строить будут строители, а проект делать буду я». Жилой корпус базы построен в 1977 году, но он и сейчас выглядит как современнейшее здание! Сколько после этого было реконструкций базы, но корпус так и не тронули, поскольку он отвечает самым актуальным требованиям профессионального футбола. Это настоящий дом, в который заходишь — и нет желания выйти. Вокруг — кипарисы, которые тогда же высадили. Сейчас это как ботанический сад! Когда-то, помню, те кипарисы были с меня ростом, а сейчас они по 20 метров. Они создают и микроклимат, и защиту от ветра.
Отар Габелия:
— Ахалкаци был тонкий психолог. Как-то у нас была игра в Копенгагене, он поехал на просмотр соперника и привез запись. Когда мы прилетели в столицу Дании, после тренировки он проводил теоретический разбор, подготовку к игре. Рассказывал, мол, команда уверенно выиграла последнюю игру чемпионата — 2:0. Включает видео, сразу объясняет: вот этого, с косичками, «Гамбург» покупает, этого — еще кто-то сильный. Четыре игрока на следующий год в бундеслигу уходят. «А сейчас посмотрим игру».
И только мяч разыграли, как запись оборвалась! Ахалкаци изображает гнев: «Датчане нас обманули, испорченную кассету передали!» Правда выяснилась гораздо позже. Просто, когда он ездил просматривать датчан, выяснилось, что это совсем не сильная команда, матч провела неубедительный, и тренер специально его нам не показал — чтобы не расслабились...
Разбитая подготовка к полуфиналу еврокубка и абсурд триумвирата на чемпионате мира
Подготовка золотой команды шла несколько лет. В 1976-м чемпионат был разбит на две части, и в обеих отец взял бронзу. 1977-1978 годах в «Динамо» пришла группа игроков из Кутаиси, в 1978-м было чемпионство и в 1979-м Кубок — еще с Манучаром Мачаидзе в роли капитана и диспетчера. Но потом Кипиани в этой роли вывел команду на новый уровень.
У отца с самого начала большой задачей было добиться успеха не только в Союзе, но и в Европе. Он к этому шел последовательно, шаг за шагом. Например, он всегда старался в межсезонье через Федерацию футбола и Спорткомитет СССР организовать участие в престижных международных турнирах, «Динамо» каждую зиму, а по возможности и летом выезжало на товарищеские матчи за рубеж. Он говорил, что для нас не должно быть эффекта неожиданности, когда мы играем с зарубежными командами.
Еврокубки каждый год — таков был девиз «Динамо» (Тбилиси). В первые годы вслед за сенсационным проходом «Интера» следовало поражение от «Грасхопперса», за успехом в двухматчевом противостоянии с «Ливерпулем» — проигрыш «Гамбургу». Был блеск, но не было стабильности.
3:0 в Тбилиси у «Ливерпуля» в 1979-м — это было что-то невероятное, учитывая, что английский клуб за год и два до того дважды подряд взял Кубок чемпионов. Котэ Махарадзе вспоминал, что, когда по жеребьевке выпал «Ливерпуль», все были в шоке, и Ахалкаци остался единственным, кто не потерял спокойствия. Тренер сказал комментатору: «Если у меня будут здоровы Саша, Дато и Вова, то посмотришь, какой бой мы им дадим!» Чивадзе, Кипиани и Гуцаев были здоровы, а у их тренера был четкий план, как достичь победы...
Отец был рад, что именно Махарадзе прокомментировал еврокубковую победу его «Динамо» в прямом эфире на весь Советский Союз. Котэ Иванович был на 12 лет старше отца, и они уважали друг друга. Становление команды Ахалкаци происходило на глазах Махарадзе, и он видел, как менялся менталитет футболистов, как они из индивидуального футбола шаг за шагом начинали играть в командный. Он лично знал всех игроков, они были у него дома на спектаклях его «Театра одного актера». И кто, если не он, больше всех заслуживал прокомментировать такой матч?
От матчей чемпионата страны перед финалом Кубка кубков «Динамо» не освобождали. В 1982 году команда опять прошла в полуфинал того же турнира и, к сожалению, проиграла бельгийскому «Стандарду». Казалось бы, клуб, единственный представитель СССР, вышел в полуфинал еврокубка — что может быть важнее в советском футболе? Но сборная в тот момент готовилась к чемпионату мира и поехала в турне по Аргентине. В ее составе было семь человек из тбилисского «Динамо». Все они прилетели оттуда прямо в Бельгию, а остальные готовились под руководством отца в клубе. Команду разделили напополам вплоть до игры!
Отец считал это преступлением, говорил, что на этом этапе важнее полуфинального матча нет ничего. Причем в сборную никогда не брали больше четырех, а тут — сразу семерых! Естественно, подготовка к игре была сорвана, и «Динамо» ее проиграло. А на чемпионат мира поехало только четверо — Чивадзе, Сулаквелидзе, Шенгелия и Дараселия... В общем, советское футбольное руководство больше вставляло палки в колеса, чем помогало. По крайней мере, в той ситуации уж точно.
На чемпионате мира в Испании, где он оказался частью триумвирата тренеров с Бесковым и Лобановским, отец вообще ни во что не вмешивался. Провел, по-моему, одну-единственную тренировку и понимал, что у него нет ни одного шанса внести в происходящее свои коррективы. Он согласился там быть, чтобы максимально лоббировать интересы тех четырех тбилисцев, которые попали в окончательную заявку. И если тех же Кипиани и Гуцаева там не оказалось — значит это было невозможно. Отец знал, что триумвират — абсурдный ход, но что он мог сделать? Знаю информацию от игроков сборной — к грузинам подошли некоторые москвичи и киевляне после единственной тренировки, которую он провел, и говорят: «Если он вас каждый день так тренирует, то вы — счастливые люди. Почему он не вмешивается во все, что происходит?!»
Знаю от отца некоторые истории. Когда предстояла третья игра первого группового этапа ЧМ-82 с Шотландией, у него был разговор с Константином Ивановичем. Отец сказал, что изучил эту сборную и готов поделиться своим мнением насчет построения тактики. На что получил ответ: «А я с британцами уже играл в 1945 году, так что эта информация мне не нужна».
И от отца, и от футболистов слышал о первой игре с Бразилией. Мы вели 1:0 после удара Андрея Баля. А бразильцы играли через центр — Сократес, Зико, Эдер. Так оба гола и забили. А отец, предполагая, что бразильцы так будут играть, предложил выйти с двумя опорными, что в то время никто не практиковал. Он говорил, что туда бы птичка не залетела, если бы так сыграли. Но его, опять же, никто не послушал. Как и в момент, когда перед игрой с Бразилией он предлагал остановиться не в самой Севилье, а в спокойном отеле за городом — как тбилисское «Динамо» перед финалом Кубка кубков. В итоге жили в центре Севильи, бразильские болельщики об этом узнали и устроили вокруг гостиницы карнавал на всю ночь. Вообще никто не спал!
Вячеслав Колосков, экс-начальник Управления футбола Спорткомитета СССР, экс-президент федерации футбола СССР и РФС:
— На чемпионате мира 1982 года, находясь в триумвирате тренеров с Бесковым и Лобановским, Ахалкаци вел себя скромно, не выпячивал себя. Хотя Бесков и спрашивал его мнение по поводу состава и видения игры. Но он не находился ближе к кому-то из них двоих, а был сам по себе. По стилю — ближе к Бескову, все-таки он не был сторонником методов Лобановского. Но в сборной предпочтений никому не отдавал и скорее держался нейтрально, чем заинтересованно. Что же касается невзятия на ЧМ-82 Давида Кипиани, то у меня сохранилось такое воспоминание: мы играли последнюю отборочную игру Евро-80 с Грецией, вместо Симоняна уже пришел Бесков, сборная СССР проиграла и потеряла шансы выйти на турнир. Кипиани не использовал стопроцентные моменты, Бесков на него обиделся (в перерыве заменил. — Прим. И.Р.) и потом обиду эту не забыл...
А положительное воспоминание от того турнира — общение со знаменитым актером Евгением Леоновым, который приехал в Испанию в составе группы поддержки. Они дружили, есть фотография, где пять грузин — Ахалкаци и четыре игрока — сидят с Леоновым.
Отношения отца с Бесковым и Лобановским при всем при том были теплыми, они друг друга уважали. Дружбой это не было, но уважение однозначно присутствовало. Никогда не помню чего-то некорректного или плохого. Когда в 1986-м отец во второй раз пришел в тбилисское «Динамо», киевляне во второй же раз завоевали Кубок кубков. Мне было десять лет, и помню это время уже гораздо четче. Финал с «Атлетико» мы смотрели вместе с отцом, и с его стороны был большой респект по отношению к тому, чего команда Лобановского смогла добиться.
Эмоций своих он, однако, не показывал. Отец вообще никогда этого не делал. Даже когда руководил своей командой — он был само спокойствие, несмотря на то, что внутри у него все кипело. Как-то проверился у врачей, и ему сказали, что он перенес инфаркт на ногах. Потому и ушел так рано, в 60 лет...
Владимир Гуцаев:
— На чемпионат мира в Испанию ни Кипиани, ни меня не взяли, хотя мы очень надеялись. Но я был на нескольких сборах в том году. Такого, извините, бардака никогда не видел! Как можно было трех самых крутых тренеров Советского Союза назначить тренерами национальной команды одновременно?! Ведь у каждого — свое видение игры, причем у Бескова с Лобановским оно было полярным, да и у Ахалкаци отличалось и от одного, и от другого. Что из этого можно было слепить?
Нодар, которого я глубоко уважаю, был человек очень тонкий — и, увидев все это, ни во что не вмешивался. Сопротивляться ЦК КПСС в его планы не входило, и все острые углы на ЧМ-82 он обходил стороной. Я на тренера совсем не в обиде, что нас с Давидом не отстоял. Он правильно делал, что свое мнение никому не навязывал, это все равно ни на что бы не повлияло. А Кипиани был человеком эмоциональным, с характером — и еще и на фоне неприятной травмы стопы решил закончить с футболом. Хотя потерпел бы еще два-три месяца, эмоционально отошел бы — и, может, играл бы до 35. Очень жаль. Уникальный был футболист!
Ночь с Кипиани у гроба отца
В 1982 году отцу стало ясно, что команду нужно обновлять. Кипиани внезапно и резко закончил карьеру, и для построения нового «Динамо» ключевым игроком должен был стать Виталий Дараселия. В последних матчах сезона он ушел с края и все чаще брал на себя роль плеймейкера. К 24 годам парень сыграл на чемпионате мира, стал обладателем Кубка кубков, забил в нем победный гол. Заменить его было невозможно. Если посмотреть игры с «Наполи» в 1982 году, там есть проблески того, что отец хотел построить с молодыми футболистами. Времени не хватило.
Отар Габелия:
— Создавать этот триумвират было неправильно. Главный тренер должен быть один. А тут — все великие, но каждый со своим видением игры. В итоге Нодар Парсаданович и большого влияния на сборную оказывать не мог, и с клубом все это время не работал. Как итог — пятое место по итогам чемпионата СССР-82, что для того «Динамо» было неудачей. После этого было решено расстаться с целой группой игроков, в том числе со мной. Спустя время, правда, многих, и меня в том числе, вернули — видимо, молодым, на которых хотели сделать ставку, не хватило характера. Но такой команды в Тбилиси больше не было. Возвратил меня в команду Кипиани, но и с Ахалкаци, когда он приходил в «Динамо» во второй раз, отношения были нормальными.
Ходили слухи, будто его недоброжелатели в ЦК компартии Грузии говорили: «Если он и во второй раз что-то большое выиграет, кто ж его уберет?» Читая интервью самих футболистов, вижу, что они тоже сожалеют, что не были на высшем уровне профессионализма после достигнутой победы. Упала дисциплина, не все могли совладать с этим успехом. Каких-то игроков, включая очень известных, пришлось освободить. Хотя потом он их всех вернул — они за это время осознали свои ошибки. И во второй раз они опять были успешны, хотя и не так, как в первый.
Это же не роботы, а люди. После такого грандиозного успеха сложно сохранять мотивацию. Нужно время, новый коллектив, новые механизмы, чтобы снова вызвать чувство голода к победам. Но на каком-то уровне нашлись люди, которые не захотели ждать, и его отставка была им на руку. Как-то это решение удалось протащить даже через Эдуарда Шеварднадзе (в то время первого секретаря ЦК Компартии Грузии. — Прим. «СЭ»), который его всегда поддерживал.
Отец и Кипиани сменяли друг друга на посту главного тренера «Динамо» — то Давид приходил, то папа возвращался, его убирали, а спустя какое-то время во главе команды снова оказался его выдающийся воспитанник. При этом между собой они не ссорились.
Давид был главным тренером «Динамо» в 1990 году, когда федерация футбола Грузии с отцом во главе приняла решение выйти из чемпионата СССР. По мнению Давида, нужно было остаться еще на год. Но разногласия во мнениях никогда не влияли на их отношения. У них была многолетняя история дружбы — учителя и ученика. А по достижении зрелого возраста все разногласия тем более уходят на второй план. И в 1997-м, меньше чем за год до ухода из жизни, отец назначил Кипиани главным тренером сборной Грузии.
Хорошо помню, когда отца не стало и гроб привезли из Москвы в Тбилиси, Давид и остальные ветераны «Динамо» пришли к нам домой, и целую ночь мы провели рядом. У гроба.
Есть запись, где Кипиани спрашивают мнение об Ахалкаци. Мол, есть двоякое мнение — да, он много всего выиграл, но тогда просто подросло хорошее поколение, и некоторые люди стараются преуменьшить его заслуги. Он ответил: «Этот человек добился наивысшего успеха в истории грузинского футбола. Какое тут может быть двоякое мнение?! Он вписал свое имя в историю и дал возможность нам быть ее частью».
Тенгиз Пачкория:
— На мой взгляд, ошибка Ахалкаци была в том, что после пятого места в чемпионате 1982 года, случившегося вслед за успехами 1976-1981 годов, он должен был уйти. Потому что надо было сделать паузу. Но этого не произошло, и сезон-83 получился очень неудачным. Он освободил большую группу футболистов, и его помощник Серго Кутивадзе спросил его: «Зачем?» — «За нарушения дисциплины». — «А кого мы берем взамен?» Тогда ведь в мае 1982-го неожиданно закончил карьеру маэстро грузинского футбола Кипиани, в декабре погиб в автокатастрофе Дараселия — и тут полкоманды, в том числе Габелия, отчисляется. Я потом обсуждал это с Нодаром Парсадановичем, говорил, что на случай нарушения дисциплины предусмотрены штрафы. «Не помогало!»
Конечно, это сложная тема. Может, как тренер и педагог он и был прав — мы же не знаем всего, что происходило внутри коллектива. Но факт, что в 1983-м без всех этих игроков ничего не получилось и ему пришлось уйти. А когда он в 1985-м вернулся, новое поколение уже не было столь успешным. Но имя Ахалкаци все равно всегда будет ассоциироваться с Кубком кубков-81.
Победа в Киеве над Лобановским и приказ сторожу не пускать министра на базу
После первой отставки отца у «Динамо» больше двух лет успехов не было — седьмое и восьмое места. Во второй половине чемпионата-85 случился очень неудачный отрезок с тремя ничьими и шестью поражениями в девяти матчах, и отца вернули. Первый матч был в начале сентября против «Спартака». Помню, он рассказывал, что братья Старостины после игры подошли и сказали ему: «Нодар Парсаданович! Когда мы узнали, что вы возвращаетесь, то сказали Константину Ивановичу: «Все, плохи наши дела!» И «Динамо» выиграло — 2:1. Перед тем отец на девять (!) дней закрыл футболистов на базе, сказав, что если кто-то не сможет выдержать, то пусть сейчас же идет домой.
В 1986-м Киев выиграл Кубок кубков, команда была в потрясающей форме. Фактически это была сборная СССР. И в сентябре на Республиканском стадионе в Киеве была очень интересная игра динамовских команд Киева и Тбилиси, видео которой я бы страшно хотел раздобыть, но нигде не удается. Мы выиграли в гостях — 3:1, и это была большая сенсация.
У нас в воротах в тот день стоял Аслан Баладзе, и отец вопреки своей обычной тактике запретил ему вводить мяч в игру рукой. Потому что знал: киевляне находятся в неимоверной форме, будут прессинговать и «накрывать» нашу оборону всякий раз, когда Баладзе будет отдавать мяч защитнику рукой. А в том, что так будет, он не сомневался: это Габелия играл ногами лучше многих полевых, и соперники это знали, здесь же он просчитал наперед задумку Лобановского. Пусть Баладзе ногами играл и не ахти, Ахалкаци сказал ему: только с ноги, выбиваешь мяч что есть силы на Челебадзе! Реваз, отлично игравший головой, должен был скидывать мяч на уже набиравшего скорость Григория Цааву. Вся киевская атака и полузащита, готовая к прессингу, таким образом оказывалась отрезанной, мяч летел через их головы.
В итоге Цаава отправил в ворота Чанова два мяча, и в «Советском спорте» было написано про два тбилисских гола, забитых как под копирку. А третий мяч Челебадзе забил с пенальти. Баладзе рассказывал: «Я в то время до конца не понимал, почему вдруг тренер потребовал от меня вводить мяч только ногой. Один раз по старой привычке выбросил мяч рукой — так Ахалкаци выбежал и начал на меня орать. Киев тогда чуть гол не забил. После этого я выбивал уже только ногой». Таким образом, тренерская хитрость решила исход игры против мощнейшего соперника.
Как говорил отец, на базу «Динамо» (Тбилиси) птичка не залетит без его ведома. И даже министр внутренних дел Грузии не мог зайти без спросу. Из-за этого однажды случился конфликт — уже во второй его заход в команду, в 1986-м.
Он как от своих футболистов требовал профессионального подхода, так и от любого человека, который оказывался на базе, — будь то министр или секретарь райкома партии. А партийные товарищи повадились приезжать в Дигоми и играть в футбол. Когда это происходило в отсутствие футболистов, отец это терпел. Но случалось, что приезжали невовремя и отвлекали игроков от отдыха. Он попросил их один раз, второй: «У нас тихий час после тренировки, пожалуйста, в это время не надо!»
До них не доходило. И после одного из этих посещений он приказал сторожу больше никого не впускать, какими бы удостоверениями те ни козыряли. Приехал министр, сторож сказал: «Парсаданович велел никого не пускать». — «Я министр». А для сторожа Парсаданович был и министром, и президентом, и премьером в одном лице. Он ответил: «Ну и что, что министр? У нас сейчас тихий час».
Ему это запомнили. И уволили после того, как после нескольких лет прозябания в середине таблицы команда заняла пятое место и вышла в Кубок УЕФА. Для кого-то наверху он был бельмом в глазу, и его неоднократно пытались уволить.
Шеварднадзе его всегда поддерживал и защищал, потому что видел в нем ключ к успеху. Но каждый год какой-то более низовой партийный работник пытался нагадить. Такое в СССР происходило повсеместно, и Грузия не была исключением. А когда его убирали во второй раз, Шеварднадзе уже работал в Москве и ничего сделать не мог.
Отцу тогда было 48 лет, и больше он никогда не тренировал. У него были предложения и из российских команд — как я знаю, ходили разговоры и про «Спартак», и про «Торпедо», и про «Локомотив», и про ЦСКА. Думаю, что Старостин зондировал почву, когда убрали Бескова. Звали и за рубеж. Но всякий раз он отказывался. Хотя много людей уговаривало его согласиться на работу и еще раз доказать всем свой уровень. Он им отвечал: «Во-первых, я уже всем все доказал. А во-вторых, не смогу вывести другую команду на матч против «Динамо» (Тбилиси) и выиграть у него».
Владимир Гуцаев:
— Считаю, что киевское и тбилисское «Динамо» совершили большое геройство, выиграв с 1975 по 1986 годы четыре еврокубка — три Кубка кубков и Суперкубок. Особенно мы. Киевлянам с 40-миллионным населением Украины и пятью-шестью командами в высшей лиге чемпионата СССР все же было проще. Захотели Конькова из «Шахтера» — взяли, захотели Беланова из «Черноморца» — взяли, захотели Протасова и Литовченко из «Днепра» — взяли.
А в Тбилиси таких возможностей не было. У нас играли только воспитанники футбола Грузии — совсем небольшой по населению республики. Тренер тбилисского «Динамо» должен был привезти 16-17-летнего паренька из Тбилиси, Кутаиси, Сухуми, три года его воспитывать, подводить к составу — и никто не знает, заиграет он в итоге или нет. У того же Ахалкаци в связи с этим была сложнейшая работа — фактически без права на ошибку. Тем не менее он в таких условиях сделал команду, с которой очень многое выиграл.
Самый приятный запах в мире
Исходя из жизненного распорядка отца, он почти не мог находиться дома. Календарные выезды на два-три матча подряд превращались в турне, во время которого команда неделями почти не заезжала домой. В межсезонье по два месяца сидели на сборах — то в Эшерах возле Сухуми, то в Леселидзе. Потом начинался чемпионат, и «Динамо» на три дня перед каждой домашней игрой закрывалось на базе.
Его кабинет в Дигоми был обставлен книгами, его дверь была всегда открыта — как символ того, что все у него под контролем. А мне, чтобы его увидеть, нужно было идти на базу. Очень счастлив, что у меня была такая возможность — почаще, чем у моих сестер. Мама так переживала, что не могла смотреть футбол...
Много раз доводилось мне и бывать в раздевалке «Динамо». При условии, что в свои 9-10 лет я там и не пикну — иначе никогда больше туда не зайду. Я это хорошо понимал и вел себя как паинька. Потому что это было так интересно! Тбилисская команда, кстати, была известна тем, что могла выиграть у любого соперника второй тайм после проигранного первого. Настолько конкретные указания получали игроки в перерыве, что потом переворачивали ход игры.
Представьте: 45 минут отыграли, заходят эти эмоциональные грузины, сразу жалуются на что-то, спорят друг с другом. Отец ждал несколько минут, пока все успокоятся. Наступала тишина. Такая тишина, что от нее мне и сейчас плохо становится. Игроки знали, что тренер им сейчас должен что-то сказать, и уже выплеснули эмоции. У всех перед креслами стояли специальные тумбочки, изготовленные по спецзаказу отца, чтобы на них можно было класть ноги. В перерыве они так и сидели — с поднятыми ногами. Только после этого он начинал разбор, четко вносил коррективы, и на второй тайм выходила уже другая команда. Она была абсолютно управляемой — и не случайно гол, пропущенный в финале Кубка кубков от «Карл Цейсс», ее вообще не поколебал.
Как мне вообще разрешили в раздевалку приходить? А я почти с самого рождения был рядом с командой. Родился в 1976 году, в первом сезоне отца во главе «Динамо». Его в тот момент не было в Тбилиси, он находился на сборах. Чтобы увидеть его, мне приходилось и в два, и в три года идти на базу — разумеется, не самому. В его первый период в «Динамо» были выезды, когда я, еще совсем маленький, ездил с командой в Москву, жил с ним в гостинице. В общем, варился в этом соку все время, и мое присутствие в раздевалке никого не удивляло.
У нас был такой фотокорреспондент Котэ Шанидзе, он занимался историей тбилисского «Динамо» в фотографиях. Я вместе с ним стоял за воротами на домашних играх. Есть кадры во время полуфинального матча Кубка кубков с «Фейеноордом», где меня видно. Я рос на этом стадионе! Поэтому он хотел, чтобы в перерывах я заходил туда и спокойно сидел в раздевалке. С сегодняшней перспективы это огромное счастье, что мне удалось до такой степени ощутить ту обстановку. А запах бальзама «Белый медведь», который использовали в своей работе массажисты «Динамо», для меня самый приятный запах в мире.
Смерть по дороге на Кубок Содружества
Грузию приняли в ФИФА и УЕФА в 1992 году, она была первенцем из стран бывшего Союза. Это было связано с тем, что отец упорно работал в этом направлении, часто бывал в Цюрихе. Еще в 1990-м, на учредительном конгрессе федерации футбола Грузии, он предупредил, что принятие в ФИФА — это долгий процесс, нам понадобится не меньше двух лет. Так и получилось. Помирились ли они в итоге с Колосковым? Трудно сказать. Отец надеялся, что Вячеслав Иванович сможет перепрыгнуть бюрократические препоны. Но он понимал, что все решал не Колосков, а система.
Вячеслав Колосков:
— У меня двоякое отношение к Ахалкаци. С одной стороны, он, конечно, очень хороший тренер. Тренер, который умел разгадать скрытые возможности футболиста и подготовить его так, чтобы он показал свои лучшие качества. У него было чутье на футболистов примерно как у Бескова. Он умел отличать игрока с перспективой от игрока старательного, но без перспективы. Еще он умел сплотить ребят в коллектив единомышленников.
По натуре он был настоящий грузин, который любит поговорить на любые темы. Идейный человек с футбольной точки зрения и неплохой тактик. Помню, еще когда Никита Симонян был главным тренером сборной СССР, он пригласил к себе Ахалкаци, и тот рисовал ему на песке, как видит игру, ее модели. И я, не будучи человеком, который за кого-то болел, полюбил то тбилисское «Динамо» за то, что оно соответствовало моим представлениям о хорошей игре. К этой команде у меня было душевное отношение!
К сожалению, Ахалкаци первым из всех выступил за выход грузинских клубов из чемпионата СССР — причем еще за два года до развала Союза. Я, как мог, старался его переубедить — как и Борис Пайчадзе, и ряд других очень авторитетных в грузинском футболе людей. Предлагал хотя бы играть в чемпионате Грузии молодежными составами, иначе их исключат из международных соревнований. Но Нодар был сепаратист по натуре. В итоге настоял на своем.
Когда уже СССР развалился, я не мог и не хотел препятствовать вступлению Грузии в ФИФА и УЕФА. В то время без меня никто не мог ничего решить, я был вице-президентом ФИФА и принимал во всех процессах самое активное участие. Грузинский футбол — это футбол с колоссальнейшей историей, в нем всегда было много звезд. Среди его руководителей, и не только футбольных, но и спортивных, и партийных, у меня было много близких друзей, поэтому я не мог быть злопамятным и вставлять им палки в колеса. И я по возможности помогал.
Близких отношений с Ахалкаци у нас никогда не было. Мы хорошо друг друга знали, общались на футбольные и нефутбольные темы. Конечно, после 1990 года отношения испортились, я перестал ему доверять. Грузины, близкие по духу нам люди, первыми ушли — я и представить себе такого не мог! И потом он повел себя некрасиво по отношению к ветеранам грузинского футбола, которые пытались его вразумить, но он гнул свою линию. Поэтому товарищеских отношений у нас не стало. Что не мешает мне признавать, что Ахалкаци — очень сильный тренер, организатор и мотиватор, и его работа вместе с выдающимся поколением игроков дала победы, которыми мы все гордились.
В январе 1998 года отец в качестве президента федерации футбола Грузии полетел в Москву на Кубок чемпионов СНГ. Приезжал туда и президент ФИФА Зепп Блаттер, который планировал встретиться с руководителями всех стран постсоветского пространства, в том числе и с ним. Он выехал в гостиницу из аэропорта «Внуково», и в машине отцу стало плохо. Спасти его не смогли.
За неделю до того в бельгийском Генте прошла жеребьевка отборочного турнира Евро-2000 — и, к счастью, я смог с ним там увидеться. В тот момент я жил и учился в Германии, мы встречались только два раза в год. А 25 января — такая жуткая весть. Он не болел, и никто этого не ожидал, все было громом среди ясного неба. Я просто поверить не мог — мы ведь всего неделю назад виделись, все было нормально, мы попрощались и обнялись, уверенные, что увидимся вновь. И вдруг звонят и говорят, что папы больше нет. До сих пор с трудом об этом говорю. Мы старались и стараемся жить так, чтобы отцу, если он нас откуда-то видит, не было за нас стыдно.
Улица его имени есть в Тбилиси, около базы «Динамо», где он проводил целые годы. В школе, где он учился, установлен бюст. А что касается отдельного стадиона или памятника на динамовской арене имени Пайчадзе, то такие вопросы не семье решать. Для меня главный критерий — это память людей. Прошло 25 лет с момента смерти отца, больше 40 лет с победы в Кубке кубков, а людская любовь к нему меньше не становится. И таких побед, какие были при нем, грузинский футбол больше не одерживал никогда. Дай Бог очень скоро стать свидетелем первого в истории выхода сборной Грузии в финальную часть чемпионатов мира и Европы...
