«Наш финал с Испанией в СССР не показывали. Хрущев запретил...» Памяти Юрия Шикунова — таких футболистов сейчас уже не делают
Ростов
Год с небольшим назад мы прилетели в Ростов-на-Дону. Поездка была чудесная — сумбурная, веселая. Какая-то необыкновенная.
Собирались писать с Сашей Кружковым «Разговор по пятницам» про Александра Шикунова, столько отработавшего в «Спартаке».
Просто так о спартаковских тайнах не говорят — а к юбилею... Почему бы нет?
— Да что обо мне говорить? — морщился Александр Юрьевич. — Поехали в Ростов — сведу вас с дедом. Вот это будет дело!
«С каким еще дедом?» — переглянулись мы.
Оказалось, с отцом. Большим футболистом шумевшего когда-то ростовского СКА. Осталось их всего ничего. Отчего-то умирали ростовские, не дотянув до восьмидесяти.
Сейчас счастливы, что успели. Когда-то научил нас случай — скончался легендарный Виктор Царев из московского «Динамо». Стал великий клуб искать про него заметки. Обнаружилось вдруг, что нет его интервью! Какие-то крохи случались, а настоящего, большого — увы. При всей словоохотливости Виктора Григорьевича. Мы с Кружковым не дошли — и никто не дошел.
С того момента случая переговорить с ветераном не упускаем. Все пройдет — а память останется.
Юрий Шикунов успел справить 80-летие. Привезли на матч «Ростова». Кажется, даже вывели в центр поля. Весь город за пару дней до того читал наше интервью в «СЭ» — и теперь вот аплодировал великому земляку, не щадя ладоней. Аплодировал так, что останавливались часы.
Четверо
Нам казалось, от СКА 60-х их оставалось двое.
— Нет, — улыбнулся Юрий Иванович. — Четверо! Афонин и Понедельник — в Москве. Мы с Валерой Буровым в Ростове. Все.
Юрий Иванович выходил с сыном перекурить на балкончик. Мы отложили листки с вопросами — что случается редко. Разговор как песня!
Шикуновы возвращались через пять минут — и выяснилось, что нить разговора Юрий Иванович не потерял.
— Да, четверо... — вздыхал. — Я так переживал, когда Алик Копаев умер! Ну а катастрофа Валерки Воронина — моя личная трагедия. В сборной дружил с ним и Метревели.
— После автокатастрофы с Ворониным встречались?
— Как-то увиделись. Одна сторона лица нормальная, а другую будто перепахали всю. Обгоревшая. Я ахнул.
— Помним случай в Тбилиси — уже пожилой Понедельник в цивильном костюме и туфлях на спор попал в перекладину с линии штрафной.
— Так Витька — шикарный игрок! Жаль, давно не общались. В Ростове почти не появляется. А когда-то семьями дружили, сына моего вместе крестили.
— Вы рассказали, как Понедельник в перекладину бил, — на моих глазах Бердыев такое исполнял, — вплетал свою ниточку в наш разговор Александр Шикунов.
— На сборах в Марбелье три года назад. Ставил при молодых мяч на линию штрафной — и все в перекладину засаживал. Молодежь только переглядывалась. Джанаев шепотом Кафанову: «Хорошо, я в то время не играл». Кстати, когда «Ростов» с Бердыевым в 2016-м второе место занял, я был вице-президентом клуба. Медаль сразу отцу отдал. Так что у него в коллекции оба ростовских серебра, завоеванных с разницей в 50 лет.
Серебро
Чтоб в те годы из Ростова вызвали в сборную, да еще и свозили на чемпионат Европы — это надо быть выдающимся футболистом.
Шикунов был игроком... Сейчас таких не делают.
Чемпионат Европы-64, после которого Бескова отправили в отставку, вспомнил наш герой с печалью. Будто его самого рассчитали за серебряную медаль.
Вспоминал, будто вчера было. Горячился, снова тянулся за папиросами — и курил уж в комнате. Раз такой случай.
— Какой же момент был в том финале! — всплеснул руками Юрий Иванович. — Забили бы — все, испанцы не отыгрались бы. Витька Понедельник при счете 1:1 рванул за мячом. А играли после дождя.
— Проскользнул?
— Да, проехал мимо мяча. Укатился на угловой. До сих пор этот эпизод перед глазами! Матч-то к концу шел!
Ну как после такого не закурить?
— Могли испанцев дожать? — дрожали и наши голоса.
— Они крутые были. Но мы сильнее!
— Вот бы пересмотреть тот матч.
— Как-то к сыну в Испанию приехал — щелкаю каналами и попадаю на черно-белые кадры. Наш финал! Я обалдел! Матч-то в СССР не показывали. Хрущев запретил.
— Серьезно?
— Только по радио транслировали. Наверное, не ждали ничего хорошего. Вот если б удачно сыграли — дали бы в записи.
— Судья не прибивал?
— Ошибался по мелочам. В одну сторону. Не это обидно!
— А что?
— Прилетаем в Москву — ни одного встречающего.
— Так никто и не появился?
— Какой-то гражданин из правительства вдруг образовался. Крайне недовольный. Сразу сообщает — наверху разочарованы, футболисты всех подвели. Ну и понеслось: команду распустить, тренеров поувольнять, всем до свидания... О чем говорить, если даже шерстяные костюмы сборной у нас отобрали! А прилетели мы к вечеру. У ребят денег нет. Бесков хмуро всем кивнул и уехал.
— Вы-то куда подались?
— За Левой Яшиным и Численко московское «Динамо» автомобиль прислало. А мы с Игорем близко дружили, самый золотой человек в сборной. Повез в свой любимый ресторан...
— «Советский»?
— Точно. Сейчас «Яр» называется. Еще Лева с Числом каких-то деньжат мне подкинули — и на поезд. Никаких премий за второе место на чемпионате Европы не полагалось. Если б выиграли — дали бы «заслуженного». А так остался мастером спорта. Во-о-н значок висит.
— Рядом что за медаль?
— Серебро чемпионата СССР! 1966-й. До этого четыре года СКА занимал четвертые места, а тут — второе. Медальки еще именные были, на обратной стороне моя фамилия.
— А где за «Европу» медаль?
— Так вручили 11 — тем, кто в финале играл. Остальным — серебряную табличку. Начищаю каждый год. Я ж сломался перед самым чемпионатом! Уже в Испании проводили товарищеский матч с кем-то — и вынесли колено. Я даже на общей фотографии в другом костюме, синем. Узнаете?
Лоськов
Он не только лихо играл — еще и тренировал будь здоров. Мы вспоминали прекрасные ростовские фамилии — и Юрий Иванович подхватывал. Не заставляя расспрашивать.
— Вот Лоськов...
— Вот! — радовался Шикунов. — Лоськов! Намучился же я с ним!
— Разгильдяй?
— Хуже! По всем закоулкам: «Вя-вя-вя...» Его Энвер Юлгушов, главный тренер, раза три пытался отчислить за нарушение режима.
— Стоп. Нам и Андреев, как раз весной 1995-го сменивший Юлгушова, говорил: «За месяц Лоськова дважды выгонял из команды, собирались расторгать контракт. Хотя он не пьяница, просто вольет в себя две кружки пива — и обязательно попадется».
— Есть люди, которые чуть-чуть накатят — сразу на подвиги тянет. У Димки в этом смысле никакой агрессии. Скромный курганский парень, добрый, тихий. Ни украсть, ни покараулить. Но гульнуть мог так, что потом несколько дней на тренировках не появлялся. Юлгушов в ярости: «Выгоняем!» Чуть успокоится, подхожу: «Не горячись, давай пацану еще один шанс дадим. Мы ведь тоже когда-то куролесили...»
— Вы же в 1995-м едва в «Шахтер» его не продали.
— О, это история. Я уже занимал в «Ростсельмаше» должность начальника команды. В Донецк отправились втроем — Димка, его жена Танюха и я. Пообщались с президентом клуба Брагиным, вечером футбол, «Шахтер» — «Таврия». А у Танюхи колготки порвались, по дороге на стадион попросила притормозить у магазинчика, выскочила купить новые. Это, как потом выяснилось, нам жизнь спасло. Когда подъехали, матч уже начался. Припарковались, вышли, и тут взрыв. Все в дыму, оторванная рука с «Ролексом»...
— Чья рука?
— Брагина. Лоськов еще во время переговоров обратил внимание на эти часы, очень ему понравились.
— Кроме Брагина погибли его телохранители.
— Да, при входе в ложу. Бомба была заложена под ступеньки. У нас потом неделю волосы гарью пахли.
— Если б не трагедия, Лоськов стал бы игроком «Шахтера»?
— Наверняка. По финансам с «Шахтером» даже в России немногие могли конкурировать. Но после взрыва ни Димка, ни жена оставаться в Донецке не хотели. К тому же на Лоськова претендовали ЦСКА и «Локомотив». Давали огромные деньги!
Память
Тот день, тот разговор и тот Ростов мы запомнили навсегда. Нам было очень хорошо.
Куда ни поверни — окружали какие-то чудеса. Повез Александр Юрьевич, перекурив по последней с отцом, в какой-то ресторанчик. А там не просто играют — еще и в руках дают подержать московским гостям скрипочку того самого Мони. Который не придуман был Розенбаумом, нет. Существовал!
Вы же помните?
— Скрипач ростовский Моня,
В своих сухих ладонях
Ты держишь мое сердце,
Как горло держит стих.
Смычком едва касаясь
Завитых струн-красавиц,
Грехи мои больные отпусти...
Сколько слышал после эту песню — столько вспоминал Юрия Ивановича Шикунова. Красивого и гордого старика. Большого ростовского футболиста — не изменившего ни городу своему, ни команде СКА. Про таких и рассказывают легенды. Как само написалось к его юбилею: такие вырастали из послевоенных пацанов и сражались до последнего патрона.
Добрая вам память. Спите спокойно.
