"В один день я потерял 17 друзей. Больше в футбол играть не смог". 40 лет назад разбился "Пахтакор"
Вот имена погибших. Футболисты Михаил Ан, Владимир Федоров, Олим Аширов, Сергей Покатилов, Равиль Агишев, Николай Куликов, Александр Корченов, Юрий Загуменных, Владимир Макаров, Константин Баканов, Виктор Чуркин, Шухрат Ишбутаев, Владимир Сабиров, Сирожиддин Базаров, второй тренер Идгай Тазетдинов, врач Владимир Чумаков, администратор Мансур Талибджанов.
Базилевич прививал стиль киевского "Динамо"
В сезон-1979 "Пахтакор" входил с новым главным тренером. Команду принял Олег Базилевич, известный по работе с Валерием Лобановским в киевском "Динамо".
– С моими новыми подопечными вышло так, что футбол в их исполнении начал быстро приближаться к модели игры киевского "Динамо" образца 1975 года,– впоследствии вспоминал Базилевич в книге Мавлона Шукурзоды "Пахтакор"-79. Помним. Чтим. Гордимся". – Не последнюю роль в быстроте освоения нового для "Пахтакора" учебно-тренировочного материала сыграл уровень квалификации игроков. В частности, Владимир Федоров и Михаил Ан выступали за сборную СССР. Федоров был быстрым нападающим с хорошим дриблингом, хорошо владел левой ногой. Ан чаще действовал в позиции "под нападающими" и выделялся приличным видением поля и умением отдать точный пас. Расширив диапазон своих действий, он демонстрировал настоящий универсализм. Константин Баканов, действовавший на нашем левом фланге, обладал хорошим ударом и часто исполнял нацеленные передачи в штрафную площадку соперника. Нападающий Виктор Чуркин отличался хорошим дриблингом, скоростью и способностью найти наиболее острое продолжение атаки. Подавали надежды и молодые нападающие Шухрат Ишбутаев и совсем еще юный Сирожиддин Базаров. Индивидуально сильным был правый защитник Юрий Загуменных. Равиль Агишев обычно действовал на позиции центрального защитника, в обязанности которого входила работа "по игроку", то есть плотная персональная опека. В паре с ним обычно работал Алим Аширов – футболист атлетичного телосложения, который уверенно действовал на подстраховке, хорошо "читая" игру, часто подключался к атакам и забивал. Универсальный Владимир Сабиров выделялся преимуществом, которое он имел перед игроками соперника в борьбе за мяч. Защитник Николай Куликов отличался надежностью действий. А полузащитник Александр Корченов – большой работоспособностью и хорошими скоростно-силовыми качествами. Надежен был и вратарь Сергей Покатилов. Что и говорить, у команды был очень перспективный состав…
Михаил Ан и Владимир Федоров, безусловно, – два ключевых игрока той команды. Корейский полузащитник являлся "мозгом" "Пахтакора", конструктором атак, плеймекером. Впервые футбольная общественность заговорила о нем по итогам сезона-1974. А в следующем 1975-м году он оформил дубль и поучаствовал в сенсационном разгроме киевского "Динамо" (5:0). В 1976-м Ан был капитаном молодежной СССР, ставшей чемпионом Европы.
В первом финальном матче наши футболисты сыграли с венграми вничью (1:1), а в ответном взяли верх – 2:1 (Голы – Федоров, Гуцаев). За первую сборную Ан дебютировал 6 сентября 1978 года, выйдя на замену в игре с Ираном (нашу команду тренировал Никита Симонян).
Владимир Федоров, как и Ан, – победитель молодежного чемпионата Европы-76. Дважды входил в список 33 лучших футболистов СССР. Дебютировал за первую национальную команду в возрасте 18 лет, выйдя на замену в матче отборочного цикла чемпионата Европы против Ирландии. Всего в его активе 18 игр за сборную СССР и один гол.
– Действительно ли "Пахтакор" при Базилевиче пытался копировать модель игры киевского "Динамо"? – спустя 40 лет задаем вопрос бывшему голкиперу ташкентцев Александру Яновскому, который не полетел с основой в тот злополучный день.
– В принципе, да. Вспоминаю, что нагрузки при нем стали просто запредельными! Упор делался на "физику". Очень тяжелые тренировки…
– Выдерживали? Никто не бунтовал?
– Кто-то справлялся, кто-то – не очень… Но никто не роптал. У Базилевича же все было построено на научной основе. Контроль постоянный, врачей он привозил из Киева. Регулярные исследования. То есть, он не просто так нас гонял до изнеможения. Все обосновывал. Олег Петрович вообще был сильный теоретик. В те годы часто говорили, что Лобановский мог бы и не добиться таких успехов без Базилевича.
Обещал Автогену сломать его за мою травму, а, получается, он спас мне жизнь
Сезон-1979 команда из Ташкента начала очень резво. В первых трех турах были одержаны победы над "Торпедо" (2:1), киевским "Динамо" (1:0, в самой концовке победный гол забил Виктор Чуркин) и "Крыльями Советов" (3:2). В четвертом туре "Пахтакор" не уступил на выезде будущему чемпиону страны – московскому "Спартаку". На точный удар Олега Романцева гости ответили голом Тулягана Исакова. Он всю карьеру провел в "Пахтакоре", за 14 сезонов сыграл в первой и высшей лигах 252 матча, забил 52 гола. Получил травму во встрече с московским "Динамо" 27 мая, что спасло его от гибели в авиакатастрофе.
– Первую травму в том сезоне я получил еще в домашнем матче с "Шахтером", – спустя 40 лет в разговоре с корреспондентом "СЭ" уточняет Туляган Исаков. – Там защитник прыгнул мне в икроножную мышцу… А в игре с московским "Динамо" попал под Александра Новикова по прозвищу Автоген. Он меня и сломал. Я еще тогда в сердцах пообещал: "Приедет в Ташкент во втором круге – я его вообще убью! Сломаю!" А видите, как получилось… Мы принимали "Динамо" уже после трагедии. И мой отец тогда позвал Новикова в гости и поблагодарил за то, что он мне жизнь сохранил, спас. Я всегда это буду помнить.
После ничьей с красно-белыми последовала полоса неудач, начавшаяся с разгромного поражения от тбилисского "Динамо" (0:4) . Следующие девять туров ташкентские игроки никак не могли победить…
Серия была прервана 23 июня. В Ростове-на-Дону повержен местный СКА – 3:1. Следующие три игры перед катастрофой ознаменовались победами клуба из Узбекистана. Последний матч "Пахтакор" провел 8 августа с "Зарей" (3:1) – до непоправимой беды оставалось три дня…
– Если бы не трагедия, на какое место мог замахнуться тот "Пахтакор"? – вопрос Александру Яновскому.
– Знаете, в то время такие "зубры" были в чемпионате. Киев, Донецк, Тбилиси, "Арарат", московские команды. Конкуренция очень серьезная. Но в десятку, думаю, попали бы. В итоге и обновленной командой стали девятыми.
– Как вам работалось под руководством Базилевича? – спрашиваем уже Тулягана Исакова.
– Я 14 лет отыграл за "Пахтакор". За это время повидал, кажется, 13тренеров. Это и Якушин, и Аркадьев, и Качалин, и Соловьев, Красницкий, Кочетков, Келлер, Башашкин… Чуть ли не каждый год футболистам приходилось перестраиваться под требования нового наставника. У каждого специалиста свой стиль. В 1979-м году нас принял Олег Петрович Базилевич. Мы прекрасно знали, что ранее он работал в дуэте с Лобановским. И должен вам сказать – его тренировочный процесс отличался от предшественников.
– Чем?
– Современный футбол. До этого мы только слышали про прессинг-шмрессинг... А здесь его стали нам прививать Я считаю, что тренер это еще и психолог, который должен находить подход к каждому игроку. И вот Базилевич начал вселять в нас уверенность: "Ребята, точно такие же люди выступают в других командах – в "Спартаке", Киеве. Зачем думать только о борьбе за выживание, кого-то бояться? Нужно всегда стремиться наверх".
И вот такой его настрой довольно быстро передавался ребятам. Он реально изменил менталитет игроков. Начал делать ставку на местных, молодых футболистов. Стал, в частности, подтягивать к основе 18-летнего пацана Сирожиддина Базарова, который погиб в той катастрофе…
Базилевич – очень интеллигентный человек. Никогда ни на кого не орал. А просто доходчиво объяснял. Тренировал, что называется, по-европейски. Да у нас реально была хорошая команда, амбициозная. А вы возьмите, поднимите статистику.
– Какую?
– Сезон-1974. Киевское "Динамо" стало в тот год чемпионом, забило 49 мячей. А "Пахтакор", занявший 8-е место, – 45! Мы были вторыми по этому показателю. И эти 45 голов записали на свой счет четыре человека. Погибшие Ан и Федоров, я и Хадзипанагис. Он, кстати, сейчас здесь у нас, приехал, на траурные мероприятия – в память о ребятах… 40 лет мы носим эту боль в себе. Тяжесть, такая ноша…
– Какие перспективы были у того "Пахтакора" в 1979 году?
– Есть команды, которые все выигрывают, где все поставлено на конвейер. Например, "Спартак" и киевское "Динамо". Правда, выигрывало чемпионат и тбилисское "Динамо", и "Арарат". А почему тогда "Пахтакор" не мог замахнуться на медали? Вот к этому та команда и стремилась. Через пару лет могли претендовать на что-то серьезное. Да, в принципе, и в тот год при определенных обстоятельствах были способны залезть в тройку.
– Но в сезоне-1979 команда девять туров не могла победить…
– У нас была такая команда, которая могла как обыграть любого, так и уступить любому. Немного не хватало стабильности. Но мы никого не боялись.
– Когда в последний раз видели одноклубников?
– Я был травмирован. Ребята обыграли "Зарю" (3:1). Помню, зашел в раздевалку, поздравил с победой. На следующий день мне нужно было улетать в Москву – в институт травматологии на консультации. Тогда там работала знаменитая Зоя Сергеевна Миронова. Ребята меня еще попросили – возвращайся быстрее, перед нами стоят большие задачи. Мне уже тогда 30 лет было, старше многих… Мои ровесники – Толя Могильный, Юра Загуменных, Володя Макаров. Остальным -23, 24, 25 лет. Им еще играть да играть! Эх… И очень много местных, своих. Ведь мало кто из приезжих мог выдержать наш климат в Узбекистане, очень жарко, тяжело.
– Было какое-то предчувствие, что видите их в последний раз?
– Нет, вообще никакой мысли такой не возникало. Они мне сказали: "Возвращайся скорее, аксакал". Но больше мы не увиделись…
Причины катастрофы
Ходило много версий, почему 11 августа в небе столкнулись два самолета. Грешили даже на генерального секретаря Леонида Брежнева, чей лайнер, по слухам, пролетал в том месте за несколько часов до трагедии, из-за чего расчистили всю трассу. Позже выяснилось, что Леонид Ильич в тот день находился на отдыхе.
Так что же произошло?
11 августа в 11.30 Ту-134 с номером 65735 взмыл в небо из аэропорта в Ташкенте и взял курс на Минск. На борту этого лайнера 77 пассажиров, среди которых 26 детей и команда "Пахтакор".
За 20 минут до этого из Челябинска в Кишинев вылетел другой Ту-134 с бортовым номером 65816. В Воронеже самолет совершил промежуточную посадку. Одни пассажиры покинули лайнер, другие поднялись на борт. В 12 часов 49 минут Ту-134 взлетел. На его борту 6 членов экипажа 88 пассажиров, в том числе 24 ребенка.
Полет самолета с командой "Пахтакор" на борту проходил через зону ответственности харьковского центра управления воздушным движением, который отличалась высокой интенсивностью полетов. Там были сосредоточены 14 трасс, которые пересекались в 15 точках.
В тот день дежурили семь диспетчеров. На более напряженный сектор старший смены Сергеев посадил молодого Николая Жуковского. А контролировать его работу поручил Владимиру Сумскому, хотя по инструкции это мог делать лишь Сергеев сам.
Около 12.00 эту точку прошел литерный рейс (самолет с одним из высокопоставленных чиновников государства. Кто именно находился на борту – не известно).
– Литерный рейс прошел где-то часов в 12, – рассказывал диспетчер Сумской в документальном фильме "Тайна гибели "Пахтакора". – Буквально через 10 – 15 минут нам открыли эшелоны, которые ранее перекрывались. Началась вот это свалка…То есть – большое скопление самолетов, которые нужно было развести.
И тут молодой диспетчер Жуковский совершил ошибку. Он неверно нанес на свой график время пролета двух самолетов. По его расчету интервал прохождения точки пересечения обоими лайнерами должен был составить три минуты (В действительности же он должен был составлять – менее одной минуты!) Жуковский ошибочно решил, что сначала эту точку пролетит один самолет, а через три минуты – другой.
Поэтому дает неверную команду ташкентскому экипажу занять эшелон, по которому уже шел рейс из Челябинска в Кишинев. Лайнеры оказались на одной высоте и стремительно неслись навстречу друг другу…
Вот как в фильме "Трагедия "Пахтакора" описывал случившееся Валентин Дудин – в ту пору штурман-инспектор Центральной инспекции безопасности полетов авиации Вооруженных Сил СССР, который лично расследовал причины столкновения самолетов: "Экипаж, который летел из Воронежа, – исключительно молчаливый, – заметил Дудин. – Он доложил о входе в зону Жуковского и запросил подъем высоты. Жуковский ответил: "Пока не дам, немного пройдешь, может быть, потом". И экипаж молчал вплоть до катастрофы… А ташкентский сразу начал просить. И Жуковский его поднял".
Итак, молдавский и белорусский самолеты неслись навстречу друг другу под углом 90 градусов на высоте 8400 метров в облаках. Жуковский неверно посчитал, что оба "Ту" разойдутся…
Опасность заметил Владимир Сумской. Он дал команду белорусскому экипажу набрать высоту 9000 метров. В эфире прозвучало: "Понял..." – позывные было не разобрать. Сумской был уверен, что ответили минчане – все нормально, команду выполняют. А на самом деле эти слова принадлежали экипажу другого, третьего самолета, Ил-62, летевшего в Ташкент... До столкновения оставалось 1 минута 5 секунд...
Затем командир Ан-2 доложил на землю: "В районе Куриловки наблюдаю падение частей самолета. По-моему, Ту-134".
В 13 часов 35 минут и 38 секунд Ту-134 номер 65816 врезался под углом 95 градусов в своего "близнеца" под номером 65735. Оба самолета шли в облаках, и их пилоты не имели возможности визуально обнаружить друг друга. Сила удара и высота полета лайнеров не оставили людям шанса на спасение.
Приведем официальные выводы комиссии по расследованию происшедшего (Ссылка на документ – http://airdisaster.ru/database.php?id=25)
Диспетчер Сумской, слыша переговоры Жуковского с экипажами и наблюдая на экране радиолокатора сближение меток самолетов, на основании данных ему полномочий руководителем полетов вмешался в УВД. Определив, что эшелон 9 600 метров свободен, в 13:34:07 он дал команду "86676, займите 9 600", которую, не получив ответа, повторил в 13:34:21.
В 13:34:24 он дал команду: "735, а вы 9000 займите, над Днепродзержинском 8400 пересекающий". При этом контроль за положением самолетов по радиолокатору он не осуществлял. В 13:34:25 экипаж Ил-62 передал: "9600, 676-й".
В 13:34:33 в эфире прозвучало: "Понял…(неразборчиво)…8400". Поняв это сообщение, как подтверждение экипажа Ту-134 №65735 о занятии эшелона 9000 м, Сумской отошел от рабочего места Жуковского и до момента катастрофы в УВД не вмешивался. При этом ни он, ни Жуковский не контролировали выполнение данных указаний экипажами.
На последующие вызовы Жуковского экипажи Ту-134 №65816 и 65735 не отвечали. В 13:40 на связь вышел экипаж Ан-2 №91734, который передал, что в районе н/п Куриловка наблюдает падение частей самолета
По заключению экспертизы, квитанция на команду об изменении эшелона самолету №65735, полученная Сумским, передана экипажем Ил-62 №86676 и содержит следующий текст: "Понял, 676, 8400" То есть, экипаж Ту-134 № 65735 указание диспетчера-инструктора об изменении эшелона и пересекающем трассу самолете не принял и подтверждения о приеме не давал, продолжая следовать на своем эшелоне 8 400 метров до момента столкновения. Анализ фонограммы с самописца Ту-134 № 65735 показывает, что вышедший в 13:34:27 на связь экипаж самолета Ту-134 № 65640 забил первую часть команды "735, а вы 9000 занимайте" и вторая часть фразы "над Днепродзержинском 8400 пересекающий" была принята экипажем самолета Ил-62 № 86676, как дополнительная информация.
"Вины с себя не снимаю. Но это не халатность, а роковое стечение обстоятельств"
Через 9 месяцев состоялся суд. На скамье подсудимых оказались диспетчеры Жуковский и Сумской. Каждого приговорили к 15 годам в колонии общего режима. Старшего смены Сергеева на суде не было даже в качестве свидетеля.
Сумской вышел на свободу по амнистии через 6 с половиной лет. Жуковский, по некоторым данным, покончил жизнь самоубийством в колонии.
В 2006 году, через 25 лет после трагедии Владимир Сумской дал интервью корреспонденту "Комсомольской правды"
– Когда специалисты Академии гражданской авиации занимались нашей катастрофой, они оценили, что тогда обстановка была неподвластна возможностям человека,– рассказывал бывший диспетчер. – Даже для автоматики это должно было быть в пределах 10—11 бортов. А у нас на связи было 12 самолетов!
А накладки – там столько их было! Явной вины ни у кого нет. Все виновны понемножку. Я до сих пор не снимаю с себя вины. Потому что, конечно, надо было предугадать такую нагрузку. Но ведь есть вина и других, начиная от старшего диспетчера, который так распределил смену. Почему помогал Жуковскому не он, как следовало по инструкции, а я, рядовой диспетчер?
– Та история 25-летней давности о себе напоминает? Или вы ее как бы вычеркнули из сознания? Только честно…
– Она всегда со мной. И остается и по сию секунду. Это на всю жизнь. Хотя в нашем случае была не халатность, а роковое стечение обстоятельств… И невезение.
– Одно из обвинений: вы дали команду экипажу на расхождение и не убедились, что ее выполняют.
– Если грамотный человек послушает пленку с радиообменом, то сразу поймет, что этой возможности просто не было! Но каждому это не расскажешь. Да и не поймут простые люди! После того как все случилось, провели большую реорганизацию диспетчерского состава и рабочих мест. А до этой трагедии никто не хотел вникать в условия работы диспетчеров…
– Вы приговор считаете справедливым?
– Я согласен с ним…
– Где вы наказание отбывали?
– Под Кривым Рогом. В колонии был шесть с лишним лет. Ко мне на зоне отнеслись лучше, чем к простому преступнику. После амнистии меня условно-досрочно освободили за нормальное поведение. Сейчас с меня судимость уже снята.
Миша Ан не должен был лететь. Его уговорили в последний момент…
Туляган Исаков не склонен в прессе рассуждать о причинах трагедии:
– Мне бы не хотелось об этом говорить. До сих пор же все засекречено! Я же не знаю, что там в воздухе могло произойти. Представляю, как автомобильные аварии происходят. Но никак не могу взять в толк, как самолеты могли столкнуться… Как так? У каждого свой коридор, своя высота...
Александр Яновский тоже не склонен подробно распространяться на эту тему.
– Версий много… Но почему все засекретили? Это вызывало удивление. Если бы не разбилась команда "Пахтакор", думаю, про другой самолет никто бы ничего впоследствии не узнал. Ведь про другой лайнер тогда вообще не сообщали. А ведь мне рассказывали, что еще до этой трагедии разбился еще один ташкентский самолет. Но в то время не принято было печатать, говорить на такие темы…
– Вы не полетели тогда в Минск с основой из-за травмы?
– Да. Ее я получил где-то за месяц до того дня. И пока лечился, восстанавливался, в ворота встал Сережа Покатилов. Команда начала выигрывать. Вот тренеры и решили ничего не менять. Чтобы не терять практику, я улетел в Минск с дублем на день раньше первой команды. Ждали их уже в столице Белоруссии.
– Как узнали о трагедии?
– В гостиницу, где мы жили, позвонили из секретариата ЦК КПСС Узбекистана. Наш тренер отошел, и меня как самого старшего в команде позвали к телефону. Получается, первым узнал… Попросили сверить списки, кто летел, кто не летел. Интересовались, полетел ли с дублем Миша Ан. Я ответил, что не должен был, так как получил травму. А оказалось, что его в последний момент уговорили сесть в самолет с основой… Конечно, я такой шок испытал, не передать словами. Тяжело было, очень тяжело…Дружная у нас тогда была команда.
Ан, получивший травму в игре с "Зарей", действительно не должен был лететь на матч с "Динамо". Но еще один футболист основы Анатолий Могильный на рейс попасть не смог. В итоге его место в самолете занял полузащитник сборной СССР…
Из воспоминаний бывшего председателя общества "Пахтакор" Розы Рафиковой, порталу fergananews.com.
– На кладбище после трагедии я встретилась с Анатолием Могильным, волею судьбы оставшимся живым. Обняв меня, со слезами на глазах он сказал мне, что лететь в Минск должен был он. Миша Ан был травмирован, и приехал проводить команду своих товарищей. Но по сложившимся обстоятельствам Толик остался в Ташкенте. Мишу ребята уговорили и буквально на руках занесли в самолет, чтобы он присутствовал на матче – было свободное место на билет Могильного. Наверное, так было суждено. Такого отчаяния, какое было у Могильного, я не видела никогда. Он все время твердил, что Миша погиб вместо него. Мои убеждения были бесполезны. И я поняла, как коварна и жестока все-таки судьба. И сама стала верить в рок…
Брат Михаила Ана, Дмитрий, вспоминал о последних встречах с погибшим футболистом.
– 9 августа он позвонил мне и пригласил в Ташкент. Мы встретились в центре города, пообедали и долго разговаривали… Давно мы с ним так не говорили по душам, он рассказывал о себе, о будущих планах… Мы выпили по бокалу шампанского... Тогда он еще раз подтвердил, что в Минск не полетит, а поедет в колхоз на рыбалку. 10 августа он вечером посетил колхоз "Свердлова", поздравил с днем рождения племянницу (дочь Дарьи) и навестил маму. В тот день он долго беседовал с мамой и рассматривал старые семейные фотографии… 11 августа утром по пути в аэропорт он почему-то заехал в республиканский спорт-интернат, где когда-то учился. Встретился со своим наставником Гурамом Дараселией, вручил ему подарки и оттуда уехал в аэропорт. Все были уверены, что он проводит пахтакоровцев в Минск и вернется. Но ребята уговорили его полететь с ними и в прямом смысле затащили в самолет…
В тот день Михаил дважды возвращался домой. Первый раз – чтобы переодеться в свой лучший костюм, недавно привезенный из-за рубежа. Потом забыл свои часы, снова вернулся…
После похорон жены, а точнее, уже вдовы, вспоминали последние часы и минуты, проведенные с мужьями. Виктор Чуркин, например, перед отъездом в аэропорт закончил ремонт квартиры и стал развешивать по стенам вымпелы футбольных клубов. Когда жена поторопила его: "Витя, опоздаешь на самолет. Вымпелы повесишь, когда вернешься", Виктор сказал: "Если погибну, то хотя бы память останется". А Владимир Федоров долго не мог определить, в каком костюме лететь, и жена Светлана посоветовала ему надеть джинсы, черную водолазку и черный кожаный пиджак. Муж удивился: "Почему я должен лететь во всем черном?", но все-таки отправился в Минск в черном костюме.
Супруга Александра Корченова, как будто предчувствуя беду, плакала и уговаривала мужа остаться. Футболист успокаивал ее: "Летим всего на три дня…"
Самый молодой из спортсменов, 18-летний Сирожиддин Базаров, должен был оказаться в столице Белоруссии накануне – вместе с дублирующим составом. Но задержался на день в Ташкенте, так как к нему приехал отец.
– Папа рассказывал, что когда после катастрофы нам открыли дверь комнаты Сирожидина в Кибрае, ему пришло в голову, что Сирожиддин не собирался лететь с командой, – позже говорила сестра футболиста Насиба. – Паспорт лежал на столе, личные вещи разбросаны, кровать не убрана. Создавалось впечатление, будто он решился ехать в самый последний момент. Расспросив техперсонал спортбазы, папа узнал, что происходило накануне. Оказалось, Сирожиддин действительно не хотел лететь в Минск... Целый день он переживал за мать, которая приболела, выглядел очень подавленным. Узнав об этом, днем 10 августа Миша Ан попытался объяснить, как его участие нужно команде, что из-за травм несколько ведущих игроков не смогут полететь на игру, предупредил, чтобы он был морально готов, ведь есть большая вероятность, что в Минске его вызовут на замену. Но мысли о матери не покидали Сирожиддина. На следующий день утром остальные ребята, видимо, уговорили его, он быстро собрался и поехал с ними в аэропорт. Если бы работники аэропорта были повнимательнее, его не пропустили бы на посадку без паспорта, но даже это обстоятельство не помешало Сирожиддину сесть в тот самолет. Отец потом долго хранил у себя его паспорт, пока его не забрал один из самаркандских журналистов...
(Отрывок из книги Мавлона Шукурзоды "Пахтакор"-79. Помним. Чтим. Гордимся")
Володю Федорова звал Лобановский, а он отказался: "Не уеду, пока "Пахтакор" чемпионом не станет"
– Где вас застала страшная весть? – спрашиваем Тулягана Исакова.
– Я находился в Москве. В федерации футбола тогда работал Вячеслав Дмитриевич Соловьев. Он меня встретил, повез в больницу на консультацию. Вот его супруга мне и сообщила эту страшную весть 12 августа... Вы представляете мое состояние? Я помчался утром в федерацию футбола – все рыдают. Мне срочно сделали билет в Ташкент. Полетел туда с Соловьевым, который работал в свое время в "Пахтакоре". Ведь он же фактически раскрыл братьев Ан, Федорова…
– До какого уровня мог дорасти Михаил Ан?
– Помните такого футболиста Давида Кипиани? Из тбилисского "Динамо". Вот они одинакового уровня были! Я об этом с Сашей Чивадзе разговаривал. Ан и Кипиани – наверное, лучшие наши полузащитники того времени. Ко мне корейские СМИ приезжали, снимали фильм про Мишу. Журналисты задали такой вопрос: "Если бы те игроки "Пахтакора" выступали сейчас, сколько бы они стоили на трансферном рынке?"
– Что вы им ответили?
– 80-90 миллионов. А чему вы удивляетесь? Судите сами, какие сейчас цены в мировом футболе. Ребята бы соответствовали. Просто мы тогда играли за любовь к футболу, о деньгах не думали. На поле противники, а за его пределами все дружили. Когда к нам приезжали украинцы, грузины, москвичи, если у них было время, мы их всегда звали на плов, сидели, вне зависимости от результата матча. До сих пор вспоминаю…
– Что вспоминаете о Владимире Федорове?
– Тогда сборная практически вся состояла из 11 игроков киевского "Динамо". И один человек из ташкентского "Пахтакора" – наш Володя Федоров. Вот вам и ответ об уровне его игры. Впереди выходили Блохин и Онищенко. Так Лобановский Онищенко убрал и ставил Федорова! Я часто вспоминаю наш с Володей разговор. Один из последних…
– Какой?
– Я ему говорю: "Володя, тебя приглашает Лобановский в киевское "Динамо". Почему ты не идешь?! Всю Европы с ними повидаешь" И знаете, что он мне ответил?
– Что?
– "Аксакал, меня известным человеком сделал Узбекистан, здешний народ. Я отсюда в жизни никуда не уеду, пока "Пахтакор" чемпионом не станет!". Понимаете? Вот такой преданный был человек. Я сейчас таких футболистов вообще что-то не вижу.
– Какие еще разговоры с ребятами врезались в память?
– Из 365 дней в году мы 200 находились вместе. Постоянные сборы, поездки, тренировки. Мы домой приезжали – как в гости. Так что всех, конечно, помню. Я ведь в один день потерял 17 друзей! Представляете мое состояние? Я поэтому и бросил футбол в 30 лет. Хотя, думаю, еще пять лет поиграл бы. У меня никакого лишнего веса не было. Все еще удивлялись. После отпуска игроки приезжали с двумя-тремя кило. А я всегда в порядке. Мне легко было входить в тренировочный процесс.
Но вот так судьба распорядилась… Меня не оказалось в том самолете из-за травмы. Когда приходил потом к родителям погибших ребят, они мне говорили: "Лучше бы наши дети дома сидели с переломанными двумя ногами". Вот поэтому я и бросил футбол, перестал играть. Меня даже первые лица партии Узбекистана уговаривали продолжить. Но я не мог. Не хотел самолетами летать, до сих пор боюсь.
Не оказалось в тот страшный день на борту лайнера Ташкент-Минск и главного тренера команды Олега Базилевича.
– Я не полетел в том злополучном ТУ-134 по чистой случайности,– вспоминал Базилевич. – Команда отправилась на игру в Минск. А я, предварительно согласовав это с руководством, вылетел на два дня раньше с тем расчетом, чтобы оказаться в столице Белоруссии в день игры дубля, и направился в Сочи, где в санатории "Узбекистан" тогда отдыхала жена с 14-летним сыном. Мы не виделись долгих три месяца, довольствуясь лишь телефонными звонками. Помню, сын, за время моего отсутствия научившийся немного играть на флейте, однажды прямо по телефону сыграл мне какую-то мелодию. Я был тогда очень тронут…
11 августа, день физкультурника, мы вместе смотрели финал Кубка СССР: "Динамо" (Тбилиси) – "Динамо" (Москва)… Телефона в нашем номере не было, в дверь постучала горничная и сказала, что мне срочный звонок из Ташкента. Мне как-то сразу стало не по себе, знаете, такое чувство зарождающейся тревоги…Телефон стоял на первом этаже у администратора. На проводе был Мирзаолим Ибрагимов. Его голос дрожал. Сдерживая рыдания, он проговорил страшные слова, которые до сих пор не укладываются в голове: "Команда погибла… Хорошо, хоть ты с ними не полетел…". Связь прервалась, я помню, что ухватился за стойку администратора, продолжая держать в руке телефонную трубку, до конца не осознавая необратимость и ужас случившегося. Страшнее известия быть не могло… Реакция была вегетативной, было ощущение, что меня окатили ледяной водой. Как добрался до номера – не помню.
Не могу представить, что ребята постарели. Для меня они вечно молодые!
После трагедии в регламент чемпионата СССР была внесена статья, по которой в течение трех лет, независимо от результатов, "Пахтакор" сохранял место в высшей лиге. Кроме того, другие клубы должны были откомандировать в Ташкент ряд своих игроков.
Из воспоминаний Олега Базилевича, отрывок из книги Мавлона Шукурзоды "Пахтакор"-79. Помним. Чтим. Гордимся":
– В Москве я обошел столичные клубы, беседовал с игроками. В командах были проведены собрания. Вопрос ставился так: "Кто хочет добровольно пойти на помощь "Пахтакору"?". В "Спартаке", к примеру, выразил такое желание Валера Глушаков, мы с ним вместе полетели на первый после авиакатастрофы матч в Ереван. В других командах желающим покупали билеты, и они прилетали сами. Так, вслед за Глушаковым прибыл Бондарев из ЦСКА, Нечаев из "Черноморца", Церетели из кутаисского "Торпедо". Чуть позже в команду влились Якубик из московского и Василевский из минского "Динамо", Соловьев из московского "Локомотива", Амриев из "Памира"… Меньше чем через две недели команда возобновила свои выступления в чемпионате СССР. Некоторые из новых игроков надели футболки "Пахтакора" 23 августа в Ереване, непосредственно перед матчем, который мы тогда проиграли 1:3. Зато следующий матч выиграли у тбилисского "Динамо" со счетом 2:1. Конечно, чуда в том чемпионате произойти не могло, да и задачи такой никто не ставил. Но, тем не менее, остаток сезона нам все равно удалось провести хорошо, намного лучше, чем многие ожидали
Сезон-1979 "Пахтакор" завершил на девятом месте.
– Мне кажется, в "Пахтакор" в большей степени поехали те игроки, которые не проходили в составы своих команд, – вспоминает Александр Яновский. -. Была дана команда, что некоторые клубы выделили нам по два-три человека. Вот таки сформировался новый состав. Как лично я находил мотивацию после трагедии? Тяжело было… Помню, первый домашний матч после трагедии. Полный стадион… Мы победили тбилисское "Динамо" – 2:1.
– Нам дали три года, чтобы не вылетать из высшей лиги, – рассказывает корреспонденту "СЭ" Туляган Исаков. – Руководители вызвали нас и спросили меня, что будем делать. Я выразил мнение, что нужно набирать местных игроков. У нас они были. Из первой, второй лиги. За три года можно было собрать крепкую команду. Но они пошли по другому пути. Другие республики откликнулись. Из Одессы приехал Нечаев, из Тбилиси братья Мачаидзе, Соловьев из московского "Локомотива", Глушаков. Но я понимал, что ребята отыграют, наверное, здесь только год, это потолок.
– Почему?
– Да потому что не выдержат нашего узбекского климата! Не выдержат нагрузок по такой погоде. Можно приехать к нам один раз за чемпионат, отыграть один матч. Но весь сезон провести в Узбекистане – объективно тяжело.
Здесь все-таки стоит немного поспорить с легендой узбекского футбола. Перешедший из московского "Динамо" Андрей Якубик отыграл в "Пахтакоре" четыре года, а в сезоне-1982 с 23 голами стал лучшим бомбардиром чемпионата СССР.
– Тогда, в 79-м, мне позвонили домой из Ташкента и предложили этот вариант. Я поставил в известность руководство клуба – там не возражали, – рассказывал Якубик в интервью "СЭ" в 1995 году – Поскольку я был офицером, мне оформили как бы командировку в Ташкент сначала на два месяца, а потом продлили. Вопрос, видимо, решался на самом верху – уж больно быстро согласовали все необходимые формальности.
– Когда вы отправились а Ташкент?
– А я, собственно, не в Ташкент направился, а в Алма-Ату. Там "Пахтакор" играл календарный матч с "Кайратом". Первый разговор со старшим тренером Олегом Базилевичем был коротким и деловым: "Ты в порядке?" – "Да". – "Сможешь сыграть против "Кайрата"? – "Смогу". Он поставил меня в "основу". Из новых своих партнеров я хорошо знал только Сашу Яновского, вратаря. Других – только в лицо. Но что удивительно, взаимопонимание на поле наладилось едва ли не с первых минут. Игроки ведь были не из худших – тот же Яновский, Толя Соловьев из "Торпедо", Володя Нечаев из "Черноморца". С одной стороны, мы ощущали громадную ответственность перед болельщиками "Пахтакора" – ведь они в одночасье лишились любимой команды, и, конечно, отношение к игрокам, пришедшим на смену их погибшим кумирам, было особенно болезненным. А с другой стороны, пришло какое-то раскрепощение. Играли легко и свободно. Выиграли у "Кайрата", кажется, 1:0 и поехали в Ташкент.
– Ваше самое светлое воспоминание о той команде? – задаем вопрос Исакову.
– Я в "Пахтакоре" застал три поколения игроков. Пшеничников, Рахматтулаев, Ибрагимов… Классные футболисты, большие мастера. И вот третье поколение – как раз погибшие ребята. Я знал, что они на многое способны. Если надо было собраться, они собирались!
В эти дни много известных мастеров здесь у нас – в Ташкенте. Из Москвы, из Украины. Хидиятуллин, Бессонов, Заваров... Почтим память ребят. Детский турнир провели. Приехала команда "Пахтакор-Куриловка". Они же как раз над деревней Куриловка разбились…
Я всегда буду помнить о них. Уже седой, мне 70 лет. Не представляю, как бы выглядели ребята в моем возрасте. Не могу даже предположить, что они постарели… Для меня они навсегда останутся молодыми, в самом расцвете сил!
