Военное положение в мирное время

Советский футбол в наступившем 1975-м жил насыщенной, полнокровной жизнью. На фронтах международных. Внутри особых изменений не наблюдалось. В деле ликвидации или хотя бы, как сейчас говорят, минимизации застарелых проблем совершалось много движений, но мало достижений. Неспособность решить проблемы (или минимизировать) объяснялась огромным разрывом между словом и делом, принятыми решениями (иногда толковыми, эффективными) и их реализацией.

Законы в нашей стране, гуманные, демократичные, писались, надо полагать, из огромной любви к людям, ради их блага и создания условий для достойной жизни. Конституция предоставляла всем равные права и одно­временно гарантировала защиту этих прав. А нарушителей основного закона государства обязаны были карать, невзирая на лица, соответствующие органы. Об этом и поговорим сегодня, но исключительно в узкой сфере, футбольной. Как только с долгами за 1974 год расплатимся, с внутренними и внешними: объявим итоги ушедшего футбольного сезона по версии двух специальных изданий, советского и французского. Первое опубликовало рейтинг сильнейших игроков СССР, второе составило табель о рангах европейских сборных.

Блохин – лучший футболист года

Эта весть облетела страну накануне наступления Нового года. В тринадцатый раз футбольно-хоккейное издание организовало конкурс-референдум. Для определения лучшего игрока года редакция еженедельника разослала анкеты в СМИ тех городов, чьи команды участвовали в высшей лиге. Журналистам предложили назвать трех сильнейших футболистов страны независимо от игрового амплуа. Условия неизменные: три очка начисляли за первое место, два за второе и одно за третье. Набравший наибольшую сумму очков и объявлялся победителем. На анкету откликнулись 98 пишущих и вещающих журналистов 60 печатных изданий, ТАСС, АПН, радио и телевидения.

Результат не удивил, был ожидаем, поразил лишь огромный разрыв между первым и вторым номерами рейтинга: 236 очков получил динамовец из Киева Олег Блохин (67 первых мест, 17 вторых и одно третье), всего лишь 62 (11+8+13) его одноклубник Владимир Веремеев. На третьей позиции с 60 очками (1+24+9) вратарь "Спартака" Александр Прохоров. В пятерку вошли еще два спартаковца – Евгений Ловчев и Сергей Ольшанский. Всего в список попали 30 футболистов. Блохин, признанный лучшим во второй раз (причем подряд), сравнялся с двумя великими торпедовцами – Валерием Ворониным (1964, 1965) и Эдуардом Стрельцовым (1967, 1968).

По традиции у героя взяли интервью. На сей раз пытал лауреата московский журналист Валерий Березовский, горячий поклонник "Торпедо" и киевского "Динамо". Полностью беседа опубликована в "Футболе-Хоккее" (№ 52 за 1974 год). Мы же ограничимся фрагментами.

Связаться с Олегом по телефону – задача нелегкая: начавшиеся тренировки, дела домашние и личные отнимали уйму времени. Дозвонившись, Березовский первым делом сообщил адресату преприятнейшую новость, после чего спросил о впечатлении от полученной радостной вести. Привыкающий к популярности, славе и похвалам, Блохин, как показалось на другом конце провода, нисколечко не удивился, но радость скрывал с трудом. Сказав то, что в таких случаях принято говорить ("Заслуга не только моя, но и всей команды"), воспринял результаты голосования как аванс на будущее. Попросив не воспринимать его слова бахвальством, признался: "Сам нередко испытывал удовлетворение от своей игры и хочу верить, что у товарищей больших претензий ко мне нет". Выдержав небольшую паузу, пояснил: игру свою идеальной не считает, о недостатках знает и над их устранением работает постоянно. Старается улучшить игру головой и работает над повышением эффективности в реализации голевых моментов. Доволен, что в прошлом сезоне увереннее стал чувствовать себя в воздушных поединках, даже гол головой забил. Улучшил игру в пас, активнее стал взаимодействовать с партнерами, с его подач товарищи забили немало мячей. В общем, резюмировал: резерв для совершенствования есть.

Ответ на вопрос о взаимоотношениях между командой и личностью привожу в полном объеме, без купюр: "Считаю, что личность – мы ведь говорим примечательно к футболу, да? – так вот, личность создает команда, коллектив. Круифф (именно так произносили и писали в стране фамилию бесподобного голландца. – Прим. А.В.) – великий игрок, но личные интересы он подчиняет командным, а команда великолепно с ним взаимодействует. Самый великий игрок, убежден, без коллектива ничего не стоит".

Последняя фраза, на мой субъективный взгляд (я не только о футболе), как минимум спорная. Роль личности в истории, во всех сферах человеческой деятельности огромна. Именно великие личности, гении, создавали шедевры во всех сферах литературы и искусства, делали научные открытия, способствовали прогрессу человечества. Что же до футбола, убежден, цена команды без великой личности тоже заметно снижается.

Так низко мы еще не опускались

Результаты ежегодного рейтинга среди европейских сборных, составленного парижским изданием "Франс футбол", огорчили советскую футбольную общественность несказанно. На вершину иерархической лестницы совершенно справедливо водрузили две лучшие команды ЧМ-1974, ФРГ и Голландию. Предпочтение журнал никому из них не отдал: чемпион и вице-чемпион поделили первое и второе места. Третьи, как и на мировом чемпионате, поляки.

Сенсацию сотворили победители прошлогоднего конкурса: итальянцы скатились на 22-е место. Еще ниже пала сборная СССР, оказавшаяся на 24-й позиции из 32 (Албанию, не сыгравшую в течение года ни одного матча, не классифицировали). Оказались мы неподалеку от европейских трущоб, где постоянно "бомжевали" Люксембург, Кипр, Мальта и им подобные. Так низко наша команда никогда не опускалась. Жак Ферран, редактор французского еженедельника, авторитетный и глубоко уважаемый в Европе и за ее пределами специалист, прокомментировал решение жюри: "Сборная СССР с 1960 по 1972 годы неизменно пребывала в первых рядах. Она вдруг внезапно сломалась в 1973 году, забив тогда в шести матчах, из которых пять проводились на своем поле, только один гол. Мы вынуждены были тогда снабдить ее непривычным 17-м местом. В прошлом году она не выглядела лучше… Как и итальянской сборной, советской команде, видимо, придется строить свою игру заново" ("Футбол-Хоккей" № 9, за 1975 год).

Все по делу, возразить нечего. А совету известного эксперта вняли новые тренеры сборной. Пока не рассекречиваю их фамилии.

С долгами расплатился, душу и совесть облегчил и налегке приступаю к делам текущим, будничным.

Лебединая песня Зенченко

На протяжении десятков лет предметом гордости партии и народа (помимо самого передового и справедливого общественного строя, что само собой разумелось) являлись освоение космоса, балет и хоккей. А всеобщий любимец, футбол, поводы для радости и гордости давал очень редко. Каждая неудача сборной на крупных международных турнирах низы приводила в уныние, верхи – в крайнее раздражение. Не припомню случая, чтобы неудачи, скажем, гандболистов или ватерполистов на чемпионатах мира и Европы рождали в различных властных инстанциях постановления с оргвыводами. Но ни один проигрыш футболистов на тех же турнирах без высочайшего внимания не оставался.

Последовала реакция и на отсутствие советской сборной на мировом первенстве в ФРГ. В последних числах января критический взгляд на положение дел в отечественном футболе выразил ЦК КПСС. Вслед за ним двумя постановлениями от 26 марта ("О неудовлетворительном состоянии футбола в стране…") и 26 ноября ("О мерах по развитию футбола") разродился Спорткомитет СССР. Выдержанные в традиционном бюрократическо-канцелярском стиле, они изобиловали аморфными, шаблонными фразами типа "поднять на высокий уровень учебно-тренировочный и воспитательный процесс". Вряд ли эти документы были способны поднять футбольные массы на решение высоких задач. Пользу из них извлекли разве что толпы ораторов, выступавших на всевозможных футбольных форумах: материала для тиражирования цитат содержалось в их докладах в избытке.

Более конкретные планы, связанные с подъемом отечественного футбола, вынашивал наш старый знакомый, начальник Управления футбола СССР Лев Кириллович Зенченко. Как только выносил, щедро ими поделился 26 декабря 1974 года с участниками заседания президиума футбольной федерации. Многие пункты обширной программы носили явно выраженный принудительно-запретительно-ограничительный характер, как то: в высшей и первой лигах турниры дублеров отменить; заявочные списки высшей и первой лиг ограничить 18 футболистами, второй лиги – шестнадцатью; возраст участников летней Спартакиады народов СССР не должен превышать 21 года; в сезоне-1975 командам второй лиги иметь в составе не более шести футболистов старше 25 лет, в 1976 году – не более четырех; запретить участие в чемпионате футболистам, не получившим среднего образования (слова из песни, написанные лет двадцать назад, все еще звучали "в эфире"); ввести с 1975 года аттестацию игроков и тренеров и обязательное индивидуальное страхование; тренерам, запасным игрокам, врачам, массажистам появляться на стадионе только в спортивной форме; с команд, нарушивших правила перемещения тренеров, снимать по два очка; на каждом стадионе разработать и осуществить ритуал праздничного проведения соревнования, устраивать показательные выступления спортсменов, ансамблей, оркестров и другие мероприятия…

Вы не поняли, почему исполненную руководителем советского футбола песню назвал лебединой? Наберитесь терпения, узнаете в ходе повествования.

Тренерские перестановки

Собравшиеся внимательно выслушали начальника, но выражать единодушие не торопились. Федерация футбола, возглавляемая известинцем Борисом Федосовым, осмеливалась порой выказывать строптивый норов во взаимоотношениях с верхами и даже сумела выиграть тяжбу в истории с послематчевыми пенальти. И теперь она решительно отмела некоторые из перечисленных пунктов, в том числе по лишению команд очков из-за снятия тренеров. В постановительной части по этому поводу сказано: "Перемещения тренерского состава очень мало зависят от команд и их руководства, поэтому не снимать двух очков". К этому можно добавить, что "перемещения тренерского состава" не зависели и от самих высших футбольных и спортивных ведомств, проигравших на этом поле не одно сражение, о чем лично Зенченко было известно.

Не сумел нарушить печальную традицию и новый начальник управления Анатолий Дмитриевич Еремин. Летом 1975-го он с возмущением говорил о смене тренера в ростовском СКА в ходе турнира и публично обещал во всем разобраться и навести порядок. Осуществить обещанное Еремин не смог, хотя, быть может, искренне того желал.

Смена руководства произошла перед началом сезона не только на вершине футбольной пирамиды, но и у ее основания. В "Арарате" Никиту Симоняна (он получил должность заместителя начальника Управления футбола) на посту старшего тренера сменил Виктор Маслов. И в последний год своей тренерской деятельности он ни себя, ни команду без гостинца не оставил.

Тем же летом покинул "Пахтакор" приболевший Вячеслав Соловьев. Его место занял Гавриил Качалин. Обошлось чинно и мирно. Никто ведь не в силах запретить кому бы то ни было болеть, даже первому в государстве лицу. В Ташкенте Качалин и завершил тренерскую деятельность в большом футболе. То был год грустных расставаний. Вскоре после завершения сезона примеру Гавриила Дмитриевича последовали Михаил Якушин и плодотворно проработавший в "Арарате" Виктор Маслов. В чемпионатах страны команды трех замечательных советских наставников 11 раз становились первыми, а Качалин выиграл еще и олимпийский футбольный турнир в 1956-м, а в 1960-м – Кубок Европы.

В московском "Динамо" дирижерскую палочку получил Александр Севидов. Чтобы поставить команде "голос", необходимо найти соответствующих исполнителей. Первым делом тренер вывел из подполья Михаила Гершковича, пригласил из Киева не прижившегося там Анатолия Шепеля, из Львова – Эдуарда Козинкевича (правда, тому не удалось удержаться в составе). Почти полностью освежилась линия защиты, где дебютировали Вадим Лосев, Валерий Зенков и Александр Новиков. Отлично исполнил сольную партию в воротах Николай Гонтарь, заменивший травмированного Владимира Пильгуя. Существенная реконструкция никоим образом не ослабила оборону, напротив, оказалась она самой надежной, пропустила (как и "Шахтер") всего 23 мяча.

Не скажешь, что обновленный ансамбль усладил слух своих воздыхателей соловьиной трелью. И все же с каждым туром динамовский хор звучал стройнее, слаженнее и увереннее. Заключительные одиннадцать туров команда, ни разу не сфальшивив, не пустив петуха, прошла без поражений.

Возвращение Тарасова

Громкая сенсация случилась в ЦСКА. На пост главнокомандующего назначили Анатолия Владимировича Тарасова, человека колоритного, темпераментного, влюбленного в хоккей и беззаветно ему преданного, превосходного теоретика и практика, значительно пополнившего золотой запас государства со сборной и министерства обороны – с ЦСКА. Не­истощимый оптимист, он не сомневался в эффективности собственных воззрений на методы подготовки. Вернувшись в футбол (в молодости Тарасов успел в футбол поиграть и потренировать, правда, без особого успеха), он обещал и здесь показать результат, приличествующий его имени и авторитету.

Огласила ошарашивающей новостью близлежащее пространство и далекие его окрестности "Комсомольская правда" 23 ноября 1974 года, через несколько дней после завершения союзного чемпионата. Но сезон продолжался, многие команды высшей лиги все еще оставались в тонусе, готовились к поездкам в дружеские и не очень страны для товарищеских встреч.

Тарасов с места в карьер приступил к тренировкам на теннисных кортах. Начал с бешеных нагрузок. В конце занятий (после работы с мячом, тяжестями, упражнениями на развитие силы и скорости реакции) играли в двое ворот, а те несчастные, кто в игре участия не принимал, нарезали круги вокруг площадки с 20-килограммовыми железными "блинами".

"– Не слишком ли интенсивная нагрузка для конца сезона?" – поинтересовался корреспондент.

"– Возможно, для многих людей, хорошо знакомых с футболом, некоторые мои действия покажутся непонятными… Не надо думать, что Тарасов на новом поприще будет использовать исключительно хоккейную методику тренировок, но и игнорировать ее было бы невежеством… Я верю в хоккейную методику, в эти упражнения, которыми мы занимались сегодня", – удовлетворил любопытство журналиста Анатолий Владимирович.

25 ноября, пройдя тест на выживание, армейцы отправились в плановую загранкомандировку в Сирию укреплять дружеские связи между двумя странами.

С первых дней в команде начались революционные преобразования. Образно говоря, объявили военное положение. Это касалось жизненного уклада, режима, особенно тренировочного процесса. Кадровые перестановки не прекращались на протяжении всего сезона. Инструкция спортивных и футбольных ведомств, строго-настрого возбранявших изменения в составе во время соревновательного периода, армии не указ. Из 28 футболистов, участников чемпионата, 16 дебютантов. Могло стать и больше…

В июне получили повестки с вызовом в военкомат два капитана – ведущий форвард и бомбардир "Торпедо" Вадим Никонов (он отлично начал сезон в автозаводской команде, забив в десяти играх шесть мячей) и защитник "Спартака" Сергей Ольшанский. Сомнений не возникло: новобранцам предстояло "отслужить" в рядах футбольного клуба ЦСКА. Но непредсказуемая судьба-злодейка сделала финт, распорядилась по-иному. Никонова отправила в мотострелковую дивизию в Чебаркуль, Ольшанского – в Петропавловск-Камчатский. Спартаковцу повезло больше: через три месяца ему позволили поиграть за хабаровский СКА, а торпедовца так до конца сезона и разлучили с мячом. История загадочная. Почему они не попали под начало Тарасова, не знают и сами футболисты. Только в следующем году оба капитана встретились в ЦСКА.

Новый тренер, напомню, работал в подготовительный период с упором на атлетизм. И преуспел в этом. Вскоре перед зрителями предстали одиннадцать "качков". Они без устали, с не­обычайным энтузиазмом воплощали в жизнь нехитрую тактическую схему – бей-беги. Однако перебегать кого-то в середине семидесятых в высшей лиге было сложно, умельцев в этом деле хватало. Других козырей армейцы соперникам не предъявили. Впереди игра шла на "столба". С этой ролью неплохо справлялся Борис Копейкин. Его пушка сделала двенадцать пробоин во вражеских бастионах. Как ни хороша артиллерия, но без участия других родов войск и четкого с ними взаимодействия успешно наступать на турнирных дорогах она не в состоянии.

ЦСКА образца 1975 года напоминал покидавшую Россию разноязычную, разноплеменную армию Наполеона. С той лишь разницей, что армейцам в последний момент удалось окопаться по эту сторону "Березины". На протяжении второго круга (13 игр без единой победы) команда сдавала одну позицию за другой. И только спасительная ничья…

Эка, куда занесло. Опять потерял управление. Говорили же, не в свои сани не садись. А ваш покорный слуга, имея весьма смутные представления о техническом прогрессе, ослушался и, пытаясь оседлать железного коня, за руль сел. Все, баста, жму на тормоза и даю обратный ход. Интересно ведь, что там в зале заседаний происходит?

Много шума из ничего

Отклонив несколько из предложенных начальником пунктов, президиум счел возможным пойти кое в чем на компромисс: возрастные ограничения ввести только со следующего года, турнир дублеров в высшей лиге сохранить, в первой отменить (но и там его все же разыграли). Ну и, наконец, одобрил позитивные предложения (и такие содержались в докладе Зенченко). К примеру, строительство стадионов с синтетическим покрытием в Москве, Ленинграде, Киеве и Минске, а также открытие около двадцати высших школ (за счет спорт­лото) с комплексом полей и залов с необходимым оборудованием.

Так уж вышло (один из парадоксов нашей жизни), что одобренные позитивные предложения не осуществились вовсе или реализовались частично, а некоторые из отвергнутых проникли-таки в Положение. Новшеств содержалось в нем немало. Что касается турнирных дел, то теперь при равенстве очков дополнительный матч (или матчи) преду­сматривался не только за первое место, но и за право остаться в высшей лиге. Вынудил пойти на такой шаг печальный опыт на финише прошлого сезона – ряд матчей с загодя фиксированными в пользу утопающих результатами. Фактически начальники признали наличие грязных закулисных сделок в советском футболе. Других способов действенной, решительной борьбы с жуликами они не нашли. Да кто бы позволил. Утописты-мечтатели видели наш футбол в хрустально-романтических снах чистым, честным, рыцарски благородным и ежегодно прилагали немало усилий, чтобы прекрасные сказочные сны сделать былью. Для неспособных созерцать реальную жизнь в розовом цвете предусматривались разнообразные и достаточно жесткие санкции. В этой неравной борьбе победу романтикам могло обеспечить только одно условие – неотвратимость наказания. У нас же между задуманным и реализованным пролегало (и все еще пролегает) огромное расстояние.

И холостое ружье пальнуло

Если не успел утомить вас (быть может, усыпить), покажу еще несколько включенных в Положение пунктов. Начну с налагаемых на хозяев поля обязанностей по приему гостей. Предоставление (ежедневно) поля для тренировок (до четырех часов в день) и один раз центрального поля (не менее трех часов). Едва начался сезон, как отовсюду послышались тревожные сигналы: там-то разрешили заниматься всего два часа, там-то на главное поле вовсе не пустили, где-то после многочасового перелета не обеспечили гостиницей, где-то в подтрибунных душевых не хватало рожков, а из "действующих" вода едва струилась, но только ледяная… Вы думаете, кого-то наказали? Еще чего. Пошумели слегка и успокоились.

Драконовские (по тем понятиям) меры ожидали (на бумаге) любителей воздействовать на судей словом и делом: дисквалификация от пяти игр до одного года. За пререкания с арбитрами, неодобрительные реплики в их адрес, апелляцию к зрителям – от трех до пяти игр. Это какая же армия футболистов могла оказаться временно нетрудоспособной, воплотись угрозы в жизнь! И зрители на трибунах, и телезрители – кто с негодованием, а кто с нескрываемым интересом – наблюдали за "гонениями", какие устраивали судьям футболисты, не ограничиваясь словесным воздействием. Не могла не видеть этих безобразий и власть предержащая. Однако приученные верить не глазам своим, а документу (как и ныне), каковым является протокол, взирали на происходящее спокойно. Вот только милейшие наши судьи по доброте душевной, быть может, из нежелания осложнять отношения с руководством команд (особенно влиятельным), не очень-то развлекали начальство криминальным чтивом.

Лишь семеро смелых вынесли своим обидчикам предупреждения с такими формулировками: "за апелляцию к арбитру" (три случая), "за реплику в адрес судьи" (две записи, содержание реплик не расшифровано), по одному разу "за систематическое вмешательство в судейство" и "хватание рукой главного судьи". Реакция сверху последовала вялая: лишь одного игрока дисквалифицировали на два матча. Похоже, наше карательное оружие (исключительно футбольное) заряжали холостыми патронами. В армии бытует убеждение, что ружье, даже без патронов, способно раз в год выстрелить. Военные оказались правы: наше хилое, незаряженное футбольное ружьишко в 1975-м все же пальнуло.

29 июня сразу после завершения встречи "Черноморца" с "Локомотивом" (1:0) полузащитник москвичей Владимир Уткин стремглав бросился к ереванскому арбитру Гайку Карапетяну и на глазах у всего честного народа сорвал с его груди эмблему судьи всесоюзной категории. Если даже опустить художественное содержание монолога Уткина (его мало кто из-за плохой слышимости мог по достоинству оценить), имело место оскорбление чести и достоинства официального лица при исполнении. Проступок ужасный, оскорбительный.

Карапетян, однако, не оскорбился и в протокол записывать ничего не стал. Одесский инцидент, как и многие ему подобные, мог отойти в безвестность, не инспектируй матч сам Николай Гаврилович Латышев. Не обнаружив записи в протоколе, он решительно настоял на официальном рапорте в Федерацию футбола СССР. Пришлось униженному и оскорбленному взяться за перо. "После окончания игры на пути в раздевалку, – старательно водил пером по бумаге пострадавший, – мы находились в окружении игроков "Локомотива", которые неподобающим для спортсменов образом выражали свое недовольство судейством матча. Во время этого объяснения игрок команды "Локомотив" В. Уткин неожиданно сорвал с моей груди эмблему судьи всесоюзной категории. Но тут же, очевидно, почувствовав свою вину, стал передо мной извиняться, оправдываясь, что это произошло случайно. Однако, по моему глубокому убеждению, поступок Уткина отнюдь не случайность. Такого же мнения придерживаются мои помощники". Явно чувствовалась "редакторская рука" Николая Гавриловича.

Делу дали ход, к тому же благодаря прессе получило оно огласку. Пришлось подсуетиться СТК. Вскоре состоялось ее выездное заседание на базе "Локомотива" в Баковке, где обвиняемый изложил свою версию инцидента: "Я хотел лишь поговорить с судьей и при этом невзначай прикоснулся рукой к эмблеме. Так во время разговора держат иногда пуговицу пиджака собеседника. Но судья вдруг чего-то испугался, отпрянул – и эмблема осталась у меня в руках…" – пролепетал успевший сменить волчью шкуру на овечью хавбек. Игроки "Локомотива", грудью вставшие на защиту товарища, все же вынуждены были дать ему "строгача" по комсомольской линии (комсомольский билет у спортсменов нередко и довольно успешно выполнял функции громоотвода) и дисквалифицировали до конца первого круга. Вердикт показался вам чрезмерно жестоким? Да не переживайте вы так, поберегите нервы: до завершения первой половины дистанции оставалось… два тура.

На СТК объяснения полузащитника и решение его "адвокатов" должного впечатления не произвели. Получил он 10 лет, прошу простить меня, игр, конечно же, без права участия во всесоюзных соревнованиях. "Отсидел" Уткин от звонка до звонка, пропустил один кубковый матч и девять – чемпионата. Наказали одного Уткина, но ведь под "статью" подпадали и другие игроки "Локомотива". Судя по официальному рапорту, они "неподобающим для спортсменов образом выражали свое недовольство судейством матча". Подобные сцены нередко разыгрывались при большом скоплении народа и на глазах авторов и блюстителей закона. Но что требовать от правосудия, если оно стреляет только раз в году. Никак в середине 1970-х в нашем царстве-государстве возник дефицит на патроны (в футболе, повторюсь). Страна недостатка в таком добре никогда не испытывала. Напротив, в этой области коммунизм построили давно: полное изобилие во все времена.

Христианская любовь к ближнему или всепрощение

Продолжим ревизию судейской части Положения. По меньшей мере удивление вызывали такие строки: "За умышленную задержку игры, симуляцию, откатку или выбивание мяча после остановки игры футболисты дисквалифицируются на 1-3 игры". Утопия! Подобными прегрешениями изобиловал в то время едва ли не каждый матч, и заведомо было известно, что реализовать угрозу не удастся. Так стоило пугать? Впрочем, никто не испугался. И правильно сделал.

Не сработало еще одно обещание – отстранять игроков от пяти игр и до конца сезона за четыре предупреждения или два предупреждения и одно удаление. Но по другой причине – истинно христианской любви наших арбитров к ближнему. Игроки "Шахтера" и "Зари" в сумме получили за сезон по четыре желтые карточки, "Спартака" и "Локомотива" – чуть больше, по пять, а ростовчане и вовсе три. Самый грубый, "Пахтакор", схлопотал 15 "горчичников" и одно удаление. Сравнивать с ситуацией на российских полях не имеет смысла. Если бы тогда судили, как сейчас, тем более как иностранцы, уже к концу первого круга многим участникам турнира пришлось бы его покинуть из-за опустошительных потерь в живой силе. Лишь одно правило срабатывало автоматически: за две желтые карточки футболисты получали возможность отдохнуть, пропустить одну игру.

Но и тут случилась накладка. О ней 21 октября рассказал читателям "Труда" заместитель председателя СТК Николай Мечников, скрупулезно подсчитывавший количество правонарушений: "Отдельные воспитатели не уважают официальных положений, определяющих порядок ответственности за дисциплинарные нарушения… Так, например, игрока "Карпат" Сырова, получившего третье предупреждение и посему подлежащего дисквалификации на две игры, руководители команды как ни в чем не бывало поставили на очередную игру, пытаясь объяснить впоследствии, что, дескать, по ошибке судей предупреждение было записано Сырову вместо Броварского (к тому времени еще не имевшего предупреждений). Столь странная "забывчивость" руководства команды (тов. Зенченко), своевременно подписавшего протокол соревнования, в котором четко была указана фамилия истинного нарушителя дисциплины, – не более чем наивная хитрость, но с далеко идущими расчетами".

Я успел проговориться о смене руководства в высшей футбольной инстанции. Так вот, прежнего начальника Управления футбола Льва Зенченко в начале 1975-го сняли с должности (давно бы так). Начальником он остался, но местного масштаба, трудоустроили его в львовских "Карпатах", где исполнял обязанности начальника команды по воспитательной части. И едва не подвел ее. Хорош воспитатель. Фемида, однако, лишь зарделась и смущенно опустила очи долу. Ну сыграл парень не в тот день, пропустит в следующий раз. Какие проблемы. Сейчас за подобные шалости бьют очком, наказывают проигрышем, да не простым, а крупным – 0:3. Не так, оказывается, все плохо в родном отечестве.

Опять бумага кончилась. Весьма некстати. Кстати она у меня никогда не кончается. С этой проблемой я давно смирился и на­учился как-то справляться. Трясло меня сегодня, вы заметили, порой заносило, все старался паровоз обогнать. Годы не те, да и здоровье… Правда, повиниться перед вами, уважаемые читатели, успел. И это радует. Не грущу и вам не советую, у нас все впереди. Сделан первый шаг. Продолжение последует. Надеюсь, всему, что внимания достойно, место уделю.