Олег Романцев: "На два часа я вернулся в свой "Спартак"

 

"Футболисты сборной России должны прочитать это"

Прошлое – ступени в будущее. Эта древняя китайская мудрость вспомнилась, когда мы с Романцевым почти два часа, позабыв обо всем, бродили по музею "Спартака". И все это время я не переставал удивляться реакции моего спутника – моментами восторженно-радостной, как у фотографии обезумевшего от счастья Шмарова, только что забившего золотой гол киевлянам, а иногда пронзительно-грустной, как у стенда светлой памяти Ильи Цымбаларя. И все-таки чаще на его лице появлялась улыбка, что подтверждало – жизнь свою игроцкую и тренерскую прожил Олег Иванович в легендарном клубе не зря. И ему не стыдно ни перед теми, кого уже, увы, нет, ни перед теми, кто продолжает идти с командой дальше. Вот последним я бы и пожелал почаще перечитывать страницы ее истории, вспоминая слова мудреца из Поднебесной.

А начали это трогательное путешествие в прошлое с великих братьев Старостиных, чей отлитый в металле памятник расположили поближе к тем, для кого они придумали клуб с гордым именем победителя. Постояли, повздыхали, взгрустнули. И отправились в хранилище истории, где прямо с порога нас встретил патриарх этой несгибаемой четверки футбольных мушкетеров – Николай Петрович с одним из своих гениальных изречений: "Любите "Спартак" в себе, а не себя в "Спартаке"!

Уже готова была прозвучать команда "мотор!", когда к Романцеву неожиданно подошла небольшая делегация – семья из олимпийского Сочи во главе с дедушкой, давним поклонником красно-белых талантов. Сияющий от неожиданно свалившегося на него счастья, он протянул книгу с просьбой расписаться в ней самого титулованного российского тренера. Тон съемке был задан!

Олег РОМАНЦЕВ в музее "Спартака". Фото Алексей ИВАНОВ, "СЭ"

 

Как Николай II cборную Маяковки тренировал

СТАРОСТИНЫ

– О Николае Петровиче всегда говорили как об уникальном человеке, обладавшем невероятным жизнелюбием и переносившем его на футбол. А каким он остался в памяти Олега Романцева?

– Именно таким. Человек, который хотя бы полчаса поговорил с Николаем Петровичем, оставит память об этом на всю жизнь. Когда я только приехал из Красноярска и сомневался – переходить в "Спартак" или нет, меня привели к Старостину. Поговорил с ним всего полчаса, а вышел из кабинета, и было чувство, что общался с инопланетянином. Его спокойный, уравновешенный, убаюкивающий голос... Это что-то невероятное! А заходил к нему в кабинет с трепетом – ведь это сам Старостин!

– Он ведь и на поле тогда вас еще не видел?

– Нет. Меня приглашал Бесков – тоже большой психолог. Вот он и вселил в меня уверенность, что я могу играть в высшей лиге. А потом меня повели к Старостину. И после общения с ним я понял, что это не какой-то высокий начальник, а простой хороший русский человек. Хотя для меня, как и для всех, он был и остался легендой. Но в получасовом разговоре задавал такие вопросы, словно мы были друзьями. Узнавал про мать, про брата, сестру, рассказывал случаи из своей жизни. И уходя, я уже понимал: кроме "Спартака" нигде играть не буду. Так что по жизни для меня Николай Петрович и отец, и кто угодно. Я знал: в любой ситуации, какой бы она ни была сложной, могу обратиться к Старостину и выслушать совет, которому всегда следовал.

– Николай Петрович был совсем бесконфликтным добряком или все-таки мог вспылить?

– Он был справедливым. И с уникальным чувством юмора! С ним можно было говорить на любые темы. Особенно, если дело касалось жизненных ситуаций. А вспылить... Если только с юмором. Помню, Федор Черенков получил травму и попал в больницу. Мы сидим с Николаем Петровичем в кабинете, вдруг заходит его помощник Покровский: "Смотрите, Николай Петрович, кого я привел. Это Федор Черенков!". Он встает: "Ох, Федор, наконец-то. Как дела, как нога? Когда будешь играть?". А "Федор" в ответ: "Я не Черенков, а приехал на конкурс двойников, который сейчас в Москве проходит. Я – двойник Федора". Николай Петрович встал, протер очки и сказал: "Покровский, если бы был конкурс чудаков, ты занял на нем бы первое место". Вот такие случаи частенько бывали, когда он с юмором реагировал на какую-то ситуацию.

– Мне тоже посчастливилось быть знакомым с Николаем Петровичем, который как-то рассказал случай из времен своей игровой карьеры: "Идем с женой Антониной из Большого театра, где смотрели балет. И вдруг я вспомнил, что пару ускорений не сделал. Снял ботинки и как дал со свистом по Горького!".

– Я верю, что так все и было. Он никогда ничего не придумывал. А порой Николай Петрович и просто удивлял. Помню, однажды рассказывал: "Как-то во время матча чувствую, что-то не бежится. Посмотрел – перелом!".

– Еще он рассказывал забавную историю про еду и лишний вес...

– Было дело в Тбилиси. Я уже тренером работал и вижу, что Николай Петрович бегает по кругу на стадионе. Елки-палки, думаю, ведь человеку уже за 80! Когда остановился, подхожу к нему. "Зачем вам это!" "Да у меня килограмма три лишних…" "Ну и что? Вам же трудно бегать!". "Да. Но я говорю себе: когда накануне пил и ел, легко было, хорошо? Так вот сейчас – терпи! И терплю".

– Это было вообще в традициях всей семьи. Андрей Петрович был одно время движущей силой всего советского футбола, занимал пост начальника сборной, тоже всех умел объединить.

– Потому что все братья умели говорить! Настоящим русским языком, и строили фразы так, что они в душу западали. Допустим, когда мы оставались наедине, Николай Петрович меня называл Олег Иванов, а не Олег Иванович. Так же и Бескова – Константин Иванов, а не Константин Иванович. И я его тоже начал звать Николай Петров, что ему очень нравилось.

– Мы сейчас стоим напротив уникального стенда с личными вещами Старостиных. Здесь все просто дышит историей.

– Расскажу одну про партбилет Николая Петровича. Когда он все-таки настоял на том, чтобы я в 89-м возглавил "Спартак", перед первой игрой с "Жальгирисом" – третьим призером прошлого чемпионата – он мне в Тарасовке говорит: "Олег, сыграем вничью – будет хорошо. Но если проиграем – у нас отнимут партбилеты…" А что это такое, люди, жившие в то время, знают. Мы победили 4:0. И сияющий Николай Петрович заходит потом в раздевалку, поднимает руки и облегченно говорит: "Триумф!"

– Вот фотография, где Старостин с Бесковым мирно общаются на торжественном вечере вручения медалей. Правда, что они не очень ладили между собой?

– Сначала все шло великолепно. Ведь Николай Петрович с братом Андреем, дружившим с Бесковым, и приглашали того в "Спартак". Но потом, когда пошли победы "Спартака", пришло чемпионство, появилась какая-то трещинка. Получилось как бы два медведя в одной берлоге. Константин Иванович стал считать, что он во всем главный, и отношения их осложнились…

– Но Николай Петрович все-таки был дипломатом и старался, чтобы это не влияло на обстановку в коллективе.

– Старался. Так что до открытой вражды дело не доходило. Но недопонимание между ними было.

– Вы тогда были капитаном команды. Чувствовали что-то неладное?

– Конечно. Все это ощущалось. Раньше после установки Константина Ивановича Николай Петрович давал пять-семь минут психологического настроя. А потом Бесков начал: "Хватит, Николай Петрович, хватит". До размолвки он себе такого не позволял. Но мы, конечно, все это чувствовали.

– Какие из самых ярких высказываний Старостина запомнились больше всего?

– "Побеждает не тот, кто больше может, а тот, кто больше хочет". Частенько повторял эту фразу и в сборной, и в "Спартаке".

- А знаменитую фразу "люби "Спартак" в себе, а не себя в "Спартаке" часто вспоминали?

– Не уверен, что это его детище. Речь первоначально шла про футбол. Николай Петрович ее, видимо, переиначил немножко. И довольно часто повторял.

– Что ж, светлая память...

– Да... Да… Удивительный человек.

 

Зачем Симонян звонил Прокопенко?

1979 – ПЕРВОЕ ЗОЛОТО ФУТБОЛИСТА РОМАНЦЕВА

Подходим к уголку с реликвиями, возвращающими в 79-й, когда Романцев впервые в карьере игрока стал чемпионом. Над командной фотографией красно-белых – еще одно яркое высказывание Старостиных: "Все потеряно, кроме чести".

– Впервые я услышал его от Андрея Петровича, – вспоминает Романцев. – И запомнил навсегда. Легенда гласит, что он произнес его в один из самых черных дней в истории "Спартака" – в 1976-м, когда команда вылетела в первую лигу. А до этого те же слова братья сказали друг другу, когда встретились после освобождения из лагерей и все требовалось начинать с нуля. Тогда-то и родилось знаменитое – "все потеряно, кроме чести".

– Итак, Олег Иванович, год 79-й – первое ваше золото. Помните, с кем дружили в том "Спартаке"?

– Я был в команде уже третий год. В 77-м мы вместе возвращались в высшую лигу. До этого я сыграл один матч за "Спартак", но вернулся в Красноярск. А уже во второй раз старожилы приняли меня как абсолютно равного. Плюс одновременно со мной появились Шавло, Гаврилов, Хидиятуллин, Дасаев, Ярцев, Мирзоян. И я оказался словно в родном коллективе, где играть было одно удовольствие. Буквально через полгода меня выбрали капитаном...

– Новички старались держаться вместе?

– Да, месяц-два так и было. Но потом и москвичи, давно выступавшие за красно-белых, поняли, что мы уже образовали костяк, так называемое ведущее звено, которое сам Бесков признал. Посмотрите, кстати, какой Константин Иванович хороший на фотографии. Мы его всегда видели на трибуне подтянутым, солидным, интеллигентным. А вот эмоциональным – почти никогда. Чтобы Бесков кричал, ногами топал – такого не было! Но внутри он переживал, как никто другой, хотя на людях этого не показывал. Умел выпускать эмоции, пар в день игры. Помню, предстоял серьезный матч, заходит ко мне в комнату Юра Гаврилов и смеется: "Мне что, повеситься?". "Почему?" – спрашиваю. "Сижу, играю в шахматы после завтрака. Подходит Бесков: "Ты чего мозги сушишь? Надо об игре думать! У нас такая встреча! Сходи лучше прогуляйся!". Я пошел. Через полчаса на речке опять встречаю Бескова. Он снова недоволен: "Ты чего энергию тратишь? У нас важный матч, а ты все силы на походы тратишь". Захожу в номер, ложусь. Вскоре заходит Константин Иванович. "Ты чего лежишь?! У тебя же ноги затекают! А вечером ответственная игра. Совсем о ней не думаешь!".

– Так что же делать нужно было?

– Вот Гаврилов как раз и говорит: "Наверное, повеситься". Потом рассказали эту историю ребятам, посмеялись. И Бесков выпустил пар, и мы развеялись. Это тоже ведь своеобразная психологическая подготовка.

– Бесков придумал фразу: "Не знаешь что делать - отдай мяч Гаврилову"?

– Никто ее не придумывал. Сама игра подсказала. Потому что Гаврилов был почти всегда открытым. Нет адреса – всегда есть Юрка.

– Идея приглашения в "Спартак" динамовца Бескова принадлежала Андрею Старостину?

– Мне кажется, да. У "Спартака" дела шли из рук вон плохо. И Андрей Петрович уговорил Николая Петровича, который все решал, пригласить Константина Ивановича.

– Рискованно. Ведь Бесков был известен как человек вспыльчивый, непредсказуемый.

– Риск был. Но у нас с ним были великолепные отношения!

– Вы никогда не скрывали, что взяли многое для тренерской работы именно у Константина Ивановича.

– Было бы удивительно, если бы человек, работавший с таким прекрасным учителем, как Бесков, ничего бы у него не почерпнул. Конечно, я многое взял: и то, как выстраивать игру в пас, как контролировать мяч. Хотя Лобановский, с которым я немного поработал в сборной, называл тот "Спартак" – "одуванчики". То есть легковесная команда, легкая конница. А киевское "Динамо" он построил в основном на дисциплине и "физике", с минимумом импровизации. Потом я пытался использовать его наработки. И когда получалось, мы в Европе наводили шороху.

– Можно сказать, что капитан Романцев что-то унаследовал от Игоря Нетто, вечного капитана "Спартака"?

– Не думаю. Я был знаком с Игорем Александровичем, когда он уже играл за ветеранов. И каким он был капитаном, мне никто особо не рассказывал.

– Когда вы пришли в "Спартак", вам были интересны традиции клуба?

– Всю его великую историю мне рассказывал Николай Петрович. Он обладал удивительной памятью, мог вспомнить все про людей, игравших еще в 20-е годы.

– Знаменитый спартаковский дух всегда жил в команде при вас?

– Конечно.

– И динамовец Бесков, несмотря на то что был новым человеком в клубе, жил традициями?

– А без них в "Спартаке" нельзя работать. Традиции, заложенные братьями Старостиными, будут испокон веков проходить красной нитью. Как только спартаковский дух станет для футболистов пустым словом, ничего хорошего уже не получится.

- Согласны, что в год вашего первого чемпионства самыми яркими личностями, на мой взгляд, были Дасаев, Гаврилов, Ярцев?

– Конечно. Еще добавлю Хидиятуллина с Шавло. А вообще, я не люблю кого-то выделять. Но те, кого вы назвали, – настоящие лидеры.

– Становление Дасаева происходило на ваших глазах?

– Да. Я играл в матче, когда Ринат впервые вышел на поле в Луганске с "Зарей".

– За счет чего он стал лучшим в мире?

– Это был вратарь без нервов, с потрясающей реакцией, умеющий читать игру. А что он творил в рамке? А как действовал на выходах?! А уж ногами как... Он с нами в квадрате на равных играл! Вратарь без слабых мест.

– Чем был велик Гаврилов?

– Наверное, у него "мозги" получше работали, чем у остальных. Он ведь был не очень быстрым. Да, мог обыграть на месте, хотя ноги у него средне работали. Но Гаврилов прежде, чем получить мяч, уже знал, что делать дальше. И пас партнеру давал именно под ту ногу, чтобы тому было удобно принять. Это удивительные и редкие качества.

– Сейчас век скоростей и единоборств. Говорят, что в такой романтичный, спартаковский футбол, как прежде, уже не играют... Вот если бы вы тренировали Гаврилова, заставили бы его отрабатывать в обороне?

– Нет! И у меня были в "Спартаке" игроки такого плана – не скоростные, но с отличной головой. Тот же Ледяхов, например. А Черенков? Он еще медленнее Гаврилова! Но играл же у меня.

– При Бескове в "Спартаке" неожиданно вспыхнул Ярцев...

– Неожиданно потому, что он не получал прежде такой возможности. Жора ведь и во второй, и первой лигах отлично играл. Почему так затянулся его приход в высшую? Наверное, это все-таки вина тренеров, которые не обращали на него внимания. А вот Бесков – обратил. Да, Ярцев попал в "Спартак" уже не юным. Но сразу показал, что он не просто форвард, который мог обмануть защитников за счет скорости, а еще и очень забивной!

– Кстати, в чемпионате 79-го вы тоже отметились тремя голами "Пахтакору", ЦСКА и "Нефтчи".

– Отложился в памяти только первый гол "Пахтакору". А остальные, если честно, уже нет. Но говорит это о том, что у нас была единая команда. Если крайний защитник забивает три мяча, значит, ни Гаврилов, ни Ярцев на себя одеяло не тянули. Они ведь могли бы и сами забивать еще больше, но отдавали передачи и мне, и Хидиятуллину, и Букиевскому.

– Можно считать, что золото-79 стало началом новой эпохи комбинационной игры "Спартака"?

– Думаю, все-таки не началом новой эпохи, а восстановлением старой. Потому что одно время тот красивый футбол пропал, команда вылетела в первую лигу. А до этого "Спартак" играл в кружевном стиле. Но немножко перебарщивал – были игроки, которые делали пас ради паса. У нас такого уже не было – нужно было находить адресат, а потом уже действовать по обстановке.

 

Как Романцев не сумел выполнить просьбу Садырина

ГОЛ ШМАРОВА ПОДАРИЛ ПЕРВОЕ ЗОЛОТО РОМАНЦЕВУ-ТРЕНЕРУ

– Наверное, вы никогда не забудете триумфальный гол Шмарова со штрафного на последних минутах матча с киевским "Динамо" в 89-м?

– Такое не забывается.

– Вы вскочили тогда с места, победно вскинув руки?

– Нет, ведь оставалось еще играть пару минут. До финального свистка я эмоции не проявляю. К тому же оставалось еще сыграть на выезде с "Жальгирисом", который снова рвался к медалям. Если бы мы не обыграли Киев, нас бы мог догнать "Днепр", но гол Шмарова снял все вопросы.

– Выходит, Боженька распорядился, чтобы мяч полетел по такой траектории прямо в "девятку"?

– Наверное, мы это заслужили, и Господь нас таким образом наградил. Валерка ведь никогда не бил с такой дальней дистанции. Но попал просто идеально. И его гол запомнится на всю жизнь еще и потому, что принес мне как тренеру первое золото.

– Шмаров входил в число ваших любимых футболистов или с ним было сложно?

– Мы и сейчас с ним в очень хороших отношениях. А людей с непростыми характерами, особенно среди талантливых, хватает. Они ведь всегда имеют свое мнение. Но, как правило, мы с Валеркой находили общий язык.

– Вы ведь лично его приглашали?

– Да. И он оправдал все ожидания.

– В чемпионате 89-го Дасаева уже не было...

– Да. Он уже уехал в "Севилью". И на первые роли у нас вышел Черчесов. Но риска никакого в этом не было. Стас долго работал с Ринатом, терпел, играл за дубль.

– Кавказцы ведь самолюбивые и обидчивые...

– А Черчесов, хоть и самолюбивый, но нисколько не обидчивый. Он дождался своего часа, стал три раза лучшим вратарем страны, выигрывал золотые медали, многократно выручал команду. Так что его терпение сполна было вознаграждено.

– Вы когда-нибудь думали, что Черчесов станет в будущем тренером, да еще возглавит сборную?

– Я и в отношении себя такого представить не мог! Если бы не Николай Петрович, в жизни бы не подумал, что стану тренировать. Когда Старостин предложил мне идти работать в "Красную Пресню", я ответил, что вряд ли смогу справиться. "Сможешь, Олег, – сказал Николай Петрович. – Ты ведь был капитаном, умеешь общаться с игроками, объединять их". Так все и началось. Черчесов у меня в команде тоже был капитаном. И все нужные качества у него есть.

– Как часто звонят вам ребята, ставшие тренерами?

– Бывает. Но в основном интересуются делами и здоровьем. А вот профессиональные вопросы не задают. Ведь отдав столько лет футболу, они и так все знают. Однажды, когда я уже работал в "Красной Пресне", хотел посмотреть тренировку Бескова. Но Константин Иванович не стал никого пускать, закрыл занятие. "Мне-то можно", – спрашиваю его. "А зачем тебе? Ты и так все уже знаешь!", – ответил Бесков. Вот то же самое могу сказать и про моих ребят. Они и так все – большие профессионалы, и мои советы им не нужны.

– Тогда давайте просто пожелаем Черчесову удачи в его нелегком деле.

– От всей души сделаем это.

 

Как Романцева выбрали главным тренером "Спартака"

ЧУТЬЕ ПОДСКАЗАЛО: БЕСЧАСТНЫХ НУЖЕН НАМ В ФИНАЛЕ КУБКА

– Теперь погружаемся в российский чемпионат 92-го, когда вы оформили золотой дубль. Это был первый сезон без "Арарата", киевского и тбилисского "Динамо", "Днепра"... Как относились к разговорам, что соперничать "Спартаку" уже было не с кем.

– Да были команды, которые ни на что не претендовали. Но к московским клубам это не относилось. И тот, кто говорит, что для нас это была легкая прогулка, пусть останется при своем мнении. Мы выиграли серьезный чемпионат.

– В сезоне-92 вы сошлись лицом к лицу с учителем Бесковым, который тренировал "Асмарал". Особое волнение испытывали?

– Я его перед каждым без исключения матчем испытываю.

– А еще тот чемпионат стал началом большого пути для Бесчастных.

– В основу "Спартака" взял его из дубля в самый последний момент. Показалось, что он поможет в финале Кубка. Хотя Володя даже на сборы с нами не ездил. Позвонил ему за пару дней до матча, и чутье не подвело: Бесчастных забил в финале два безответных мяча ЦСКА и мы завоевали последний Кубок СССР.

– Как считаете, Бесчастных полностью реализовал себя в футболе?

– Я ни про кого из ребят так сказать не могу. Всегда видел в них еще какой-то потенциал. У кого-то – больший, у кого-то – меньший.

– Даже у Аленичева, который выиграл и Лигу чемпионов, и Кубок УЕФА?

– Даже у него. На мой взгляд, Дима мог добиться и еще большего. Но ни в коем случае никого не хочу обидеть, поскольку всех их уважаю и люблю. Смотрю вот сейчас на наши фотографии и вспоминаю слова Стауче. Его как-то журналисты спросили: "Гинтарас, почему лучшими защитниками, полузащитниками и нападающими признаются спартаковцы, а вот вратаря выбирают из других клубов?" И Стауче засмеялся: "А как я могу быть лучшим, если соперников вижу только в бинокль?".

 

Олег Романцев: "…и тогда настал черед сольного номера Цымбаларя"

ЖДАЛ, КОГДА ТИТОВ ПОДОЙДЕТ КО МНЕ И ПОПРОСИТСЯ ЗА ГРАНИЦУ

Последнее эхо советского футбола – хрустальная ваза в серебряной оправе - ярким бриллиантом занимает почетное место в самом центре зала.

– Честно говоря, я даже не помню уже, сколько раз завоевывал Кубки... – со скромной улыбкой признался Романцев.

– Подскажем – четыре. Однажды – советский и трижды – российские.

– Счастливый я, оказывается, человек!

– О финале последнего Кубка СССР мы вспомнили. А что оставил в памяти выигрыш трех российских?

– В 94-м мы, только по пенальти, снова обыграли ЦСКА. Вот уж нервотрепка была! Но вообще у меня больше отложились в памяти чемпионские матчи, а не кубковые.

– Но Кубок-2003, последний трофей "Спартака" на сегодняшний день, помните ведь? Вскоре после его выигрыша вы и покинули пост главного тренера...

– Да. "Ростов" тогда выглядел очень прилично, но мы все-таки были посильней. И одного гола Титова для победы хватило.

– Вы вспомнили про Титова. Действительно был момент, когда его приглашала "Бавария"?

– Конечно. И я ждал, когда Егор подойдет ко мне и попросится за границу. Но он этого не сделал. А самому подходить и говорить лучшему своему игроку: "Уходи в "Баварию"… Зачем мне рубить сук, на котором сижу?

– Вот Аленичев у вас в "Рому" сам попросил отпустить.

– И не только он. Когда мы подписывали контракты, я всегда говорил игрокам: когда вы посчитаете, что "Спартак" – уже пройденный этап и хочется в другую команду, я вас сразу отпущу. И мне все верили.

– Титов в свое лучшее время смог бы заиграть в "Баварии"?

– Сто процентов!

– Все-таки немецкий футбол – совсем другого уровня, более динамичный.

– А Егор и головой хорошо играл, и сложен крепко, и скоростью приличной обладал. Плюс прекрасное мышление. Точно заиграл бы.

– Капелло заявлял, что современные российские футболисты не хотят уезжать в Европу, варятся в собственном соку, и поэтому тяжело построить сильную сборную.

– Мне кажется, это все отговорки. Сколько лет Германия варилась в собственном соку? Опустилась очень низко, но поднялась. И теперь на ее национальную команду любо-дорого смотреть.

 

"Пятницкий уедет в Испанию только на инвалидной коляске"

ЕВРОКУБКИ, ВЕНГЕР И FAIR PLAY

Зона игроков – одно из самых романтичных мест музея. Здесь можно ввести на сенсорном дисплее фамилию любого футболиста "Спартака" разных времен, и огромный экран тут же выдаст на него всю статистику, фотографии, покажет яркое видео. Романцев, увидев один из своих снимков, помрачнел.

– Это Краснодар, 83-й год, – вздыхает Олег Иванович. – Ездил туда недавно с ветеранами, вспоминали, как меня уносили с поля с травмой. После того матча с "Кубанью" я и закончил играть...

– Но давайте все-таки о приятном – о ваших еврокубковых подвигах. Согласитесь, что победа в Кубке чемпионов над "Наполи" с Диего Марадоной в 90-м, пусть и в серии пенальти, один из самых знаковых этапов в карьере Романцева?

– Пожалуй. Выделю два необычных момента, которые мне запомнились. Впервые при мне "Спартак" играл с "персональщиком" – поручил Кулькову опекать Марадону. Василий с задачей справился идеально – аргентинец не только ушел с поля без гола, но и не сделал ни одной передачи. А еще запомнилось, что мы забили в серии 11-метровых пять мячей в один и тот же угол!

– Случайность?

– Кто знает... Я называл кому бить, но как и куда, само собой, не говорил.

– А с Кульковым угадали? Или других подходящих футболистов для этой роли не было?

– Были! Но чутье подсказало, что "персональщиком" должен стать именно Василий. Марадона – он же не просто техничный и быстрый, а еще очень умеет отходить за мячом назад, уводить защитников из своей зоны. А Кульков у меня играл в опорной зоне, где его могли подстраховать партнеры.

– Отлично в ту пору выглядели и Карпин с Мостовым. Вы уже знали тогда, что им предлагают контракты европейские клубы?

– Конкретные подробности – нет, но понимал: каждого из моих футболистов могут пригласить за границу в любой момент. Горжусь, что в этих ребят первым поверил именно я. Отец Мостового привел Сашку в мою "Красную Пресню" еще в 17 лет.

– Вы сразу поняли, что это большой талант?

– Только слепой не смог бы разглядеть в Сашке большого футболиста! Когда он вышел на первую тренировку, я за голову схватился. Более талантливого парня никогда не видел. Карпин раскрывался немножко по-другому, начинал тяжелее. Очень понравилась его спортивная наглость. В первом же своем матче с ЦСКА Валерка "привез" гол, но не стушевался: сам забил мяч и передачу результативную сделал. Мы победили 5:4. Парень с характером!

– Что еще отложилось в памяти из еврокубковых игр?

– Запомнилось, как руководство "Сьона" измеряло в 98-м высоту ворот и пришлось переигрывать матч. Еще вспоминается "Фейеноорд", с которым мы играли в 1/4 финала Кубка кубков-93, когда комиссар не принял поле "Лужников". Тут же поехали смотреть "Торпедо" – там газон оказался приемлемым. Представители УЕФА спросили голландцев: "Готовы сыграть завтра?". Те ответили: "Никаких вопросов". А ведь могли развернуться и улететь к себе. Вот это – настоящий fair play. В 2000-м похожая история. Обыгрываем в Лужниках 4:1 "Арсенал" в Лиге чемпионов. Поле неважное – в Москве мороз. Но Арсен Венгер на пресс-конференции сказал: "Мы играли неплохо, но не забивали, а соперник – забил". И тут ваш брат-журналист, из тех, кто очень "любил" "Спартак", спрашивает: "Вам, наверное, помешало поле, не позволившее показать все мастерство?" Венгер, прежде чем ответить, посмотрел на репортера и заявил: "Газон был одинаковым для обеих команд". Вот это – профессионал чистой воды!

 

Последняя медаль Романцева в "Спартаке"

Я – САМЫЙ СЧАСТЛИВЫЙ ТРЕНЕР!

Последняя наша остановка – дисплей, где каждый посетитель может составить свою команду мечты из футболистов "Спартака" всех времен. На просьбу выбрать 11 лучших из тех, с кем играл и кого тренировал, Олег Иванович лишь улыбнулся: "Вы пока сами составляйте. А я внимательно послушаю. И потом прокомментирую".

Мы быстро сколотили свою красно-белую dream team. В воротах – Дасаев, справа в защите – Парфенов, в центре – Онопко и Никифоров, слева – Хлестов. Четверку хавбеков образовали Карпин, Аленичев, Гаврилов и Цымбаларь. А впереди – Черенков и Родионов.

– Что скажете, Олег Иванович?

– А вот теперь слушайте. Вот вы по праву назвали четырех классных защитников. Но у меня еще великолепно играли Мамедов, Кульков, Ковтун, Поздняков и Морозов. И все они тоже заслуживают быть в этом списке. А куда вы дели лучшую полузащиту Европы своего времени – Тихонова, Пятницкого, Титова, Карпина, Мостового, Шалимова, Кечинова?! А где здесь форварды Ярцев, Бесчастных, Ледяхов?! Так что я никак не могу составить такую команду. Для меня они – все лучшие! И всегда ими останутся. Представьте себе, только у меня за "Спартак" на левом фланге играли и Мостовой, и Тихонов, и Цымбаларь, а еще иногда Кечинов и Аленичев. И как я могу выбрать из пяти блестящих футболистов кого-то одного? Для меня это – неприемлемо.

– Выходит Романцев – самый счастливый тренер, раз тренировал стольких звезд?

– Конечно. Но, поймите, я никогда в жизни не смогу сделать выбор между моими ребятами. И медали с кубками просто прилагаются к тем фантастическим игрокам, которые у меня были. – А затем, после небольшой паузы добавляет: – Сказочный день. Сегодня я на два часа вернулся в свой "Спартак"!

… А провожал нас по домам Черенков. Федор стоит перед красавцем-стадионом, расправив грудь, руки в боки, нога победно на мяче. Честно говоря, я его таким не помню – не в его характере. А вот фирменные черенковские кружева с мячом, тонкие передачи, красавцы-голы – по сей день в памяти. И все это по-спартаковски – красиво, умно, празднично!

– Так оно и было, – грустновато кивает Олег Иванович. – Я ведь с Федей еще и поиграть успел.

– И потренировать даже, – добавляем мы.

– А его и учить ничему не надо было – от Бога футболист, – вздыхает Романцев. – Он – наша общая история.

Потом не спеша закуривает и, подняв воротник пальто, молча направляется в сторону автостоянки.