Александр Анюков: «Хочу закончить карьеру в «Зените»
28-летний капитан «Зенита» очень редко дает большие интервью. Но с обозревателем «СЭ» побеседовать согласился.
Игорь РАБИНЕР
Порой один поступок заставляет взглянуть на человека совсем иначе. Что мы знали об Александре Анюкове до конца октября прошлого года? На поле — боец без страха и упрека, способный без устали сновать по своему правому флангу от своих до чужих ворот. На публике — закрытый, малоразговорчивый человек. Лучшие друзья — Игорь Денисов и Владимир Быстров, также никогда не пытавшиеся быть «обаяшками» с прессой.
И вдруг — интервью на первой полосе «СЭ» через два дня после прошлогоднего матча второго круга со «Спартаком». Того самого, когда «Зенит» в Лужниках за несколько туров до конца чемпионата потерпел первое поражение, а Игорь Денисов с Валерием Карпиным после финального свистка устроили памятную перепалку.
«Хочу извиниться перед помощником главного тренера «Спартака» Борисом Поздняковым за свои высказывания в ходе событий, происходивших уже после финального свистка, — сказал тогда Анюков. — Просто до какого-то момента считал, что именно он ударил одного из наших тренеров — Игоря Симутенкова. Приношу извинения и арбитру встречи Игорю Егорову — за те слова, что сказал в его адрес сразу после того, как в наши ворота был назначен пенальти. Сейчас, когда уже посмотрел видеоповторы, убедился: пенальти был очевидным, причем и в первом случае тоже. Так что не надо было спорить с рефери. Не стоит это делать и в будущем».
Извиняются через прессу у нас чаще всего тогда, когда поднялся шум и грозит какое-то наказание. Здесь всего этого не было и в помине. Больше всего Анюков поразил меня тем, что попросил у Позднякова и Егорова прощения за эпизоды, которых никто на экранах не видел! Да и в протоколе никаких претензий к капитану «Зенита» ни арбитр, ни тренер «Спартака» не зафиксировали. То есть игрок повел себя так не для нужного ему и его команде фальшивого публичного покаяния: вдруг, мол, поможет? А просто потому, что посчитал: так будет по-мужски и по-человечески.
Прочитав то интервью, я открыл для себя совершенно нового Анюкова. И решил как-нибудь обязательно с ним потолковать. Если удастся, конечно, — с учетом его нерасположенности к обстоятельному общению с прессой.
Иные коллеги меня отговаривали. Мол, разговорить Анюкова — миссия невыполнимая. Фразы будут односложными, а на множество вопросов футболист отвечать не захочет.
В чем-то они были правы. Специально подсчитал: за 70 минут нашего разговора я успел задать 241 вопрос. В среднем — три с половиной вопроса (а значит, и ответа) в минуту. На моей памяти — рекордная лаконичность. И действительно, немало ответов вроде «Зачем об этом говорить?» или «Это — личное». Хотя о личной жизни ни одного вопроса задано не было.
Но вот что интересно — покидал я базу в Удельной, где проходило интервью, с хорошими ощущениями. Потому что собеседник ни секунды не рисовался и не врал. Если не хотел говорить — не говорил. Но порой в его очень кратком ответе заключалась такая «сермяга», какой невозможно дождаться от куда более словоохотливых собеседников.
Заговорили мы, к примеру, о Гусе Хиддинке. Спрашиваю:
— Благодаря чему он добился со сборной бронзы Euro, чего с нашей национальной командой никому 20 лет не снилось?
И слышу в ответ:
— Он человек хороший. А когда человек хороший — к нему и тянется все хорошее.
Более чем кратко и просто. Но разве можно объяснить лучше?
— Правильно ли понимаю, что именно Хиддинк в 2007 году, выставив вас, сосланного в дубль «Зенита», в стартовом составе сборной в Хорватии, спас вашу зенитовскую карьеру?
— Да.
* * *
За этим «да» — едва не повернувшаяся вспять карьера. После известной истории накануне матча со «Спартаком» в отеле «Кемпински» Дик Адвокат сослал Анюкова, Аршавина и Денисова в дубль, но двух последних вскоре реабилитировал. Анюков же наглухо застрял в резерве до лета и уже настроился было уходить. 0:0 в Хорватии заставили Адвоката вернуть игрока. Который — вот сюжет! — при нем же, Адвокате, два года спустя станет капитаном «Зенита»...
— Сами чувствовали после той истории себя в чем-то виноватым?
— В чем-то — да. Но люди иногда пишут о том, чего не знают.
— В какие клубы звали тогда?
— Много куда. Мне хотелось играть, и это нормальное явление. Каждый человек, который сидит на скамейке и чувствует, что в нормальной форме, этого хочет.
— В «Спартак» или ЦСКА приглашали?
— Я бы не пошел. Ни туда, ни туда.
— Табу на эти клубы у вас уже в «Зените» появилось?
— От ЦСКА было предложение, еще когда в Самаре играл. Но, считаю, сделал правильный выбор.
— Зачем же перед людьми из «Спартака» в прошлом году извинялись, если для вас это соперничество так принципиально?
— Думаю, это по-человечески было правильно. Потому что с тем же Поздняковым я ошибся. И посчитал, что надо извиниться. Игра — это эмоции, тем более в дерби. Тебя захлестывает. И если сделал что-то не так, свои ошибки надо признавать. Иначе они обязательно повторятся. Этому меня отец научил.
— ЦСКА — единственный клуб, откуда в «Зенит» никто не переходит. Кого-нибудь оттуда хотели бы видеть в Петербурге?
— Думаю, фанаты на это отреагировали бы плохо. Руководство «Зенита» на это вряд ли пошло бы.
— А почему вы к армейцам в середине 2000-х из Самары не перешли?
— На тот момент у нас в «Крыльях» была хорошая команда, и никто никуда не собирался. Даже при финансовых проблемах, которые у нас были. Но когда началась массовая распродажа игроков и поступило предложение от «Зенита» — я согласился.
— При том что лично встречались с президентом «Динамо» Алексеем Федорычевым, и он даже больший личный контракт предлагал.
— Какая разница, кто сколько предлагал? Да, общался с ним. Но оказался здесь.
— В «Зените» вы уже седьмой год. За границей попробовать желания нет?
— Раньше — было. Сейчас уже не хочу.
— Почему?
— Я всем доволен и хочу закончить карьеру в «Зените».
— В какой момент появилось такое намерение?
— С возрастом.
— Уже после выигрыша Кубка УЕФА и Суперкубка?
— Да.
— И даже из английской премьер-лиги предложения не стали бы рассматривать?
— Не знаю. Чемпионат Англии мне всегда нравился. Борьба постоянная, темп поддерживается каждую секунду, нет таких пауз, как в России. Если бы из хорошей команды предложили — подумал бы.
— Но разве не думали вы, глядя на того же Шкртела, не особо блиставшего в «Зените», а в «Ливерпуле» ставшего основным игроком: «А я почему так не могу»?
— Мартин нашел чемпионат для себя. Он сам по себе игрок такой английский — борьба, игра головой. И мы все рады за него.
— Как у вас с английским?
— Основные слова знаю, тем более футбольные термины. Подсказ на поле освоил. И в бытовом плане немного. Когда в команде много иностранцев, общение часто идет по-английски. Быстрее учишься.
* * *
В феврале 2008 года в одном из редких интервью «СЭ» Анюкова спросили: «Вы себя капитаном «Зенита» представляете?» — «Нет. Не люблю быть в центре внимания». — «Если бы вас выбрали, взяли бы самоотвод?» — «Наверняка».
Но летом 2009-го, после отъезда Анатолия Тимощука в «Баварию», он надел капитанскую повязку сине-бело-голубых. И вот уже почти два года ее не снимает.
— Что с тех пор изменилось — вы сами, обстоятельства?
— Да многое. Годы идут, люди взрослеют, умнеют.
— Что заставило согласиться надеть повязку?
— Дик назначил капитаном на сборах. Никто вроде не был против. Так с того времени и пошло.
— А, допустим, при Спаллетти какие-то перевыборы бывали?
— Нет.
— Привыкли?
— Никогда этому особого значения не придавал. Наоборот, всегда говорил, что любой достоин быть капитаном. Не знаю, почему этой теме уделяется столько внимания.
— Когда Быстров перешел в «Спартак», Владислав Радимов хотел отказаться от повязки, поскольку не смог предупредить эту ситуацию. У вас никогда не было аналогичного желания?
— Все люди разные. Вы знаете Радимова, он очень эмоциональный. Я другой.
— Хотите, чтобы в конце карьеры к вам болельщики разных клубов относились так же, как к капитанам калибра Андрея Тихонова и Сергея Семака?
— Они заслужили такое уважение. И не потому, что были капитанами. Просто играли за все свои клубы с полной отдачей и многого в них добились.
Я выхожу и делаю свою работу. Пусть ее обсуждают и оценивают другие. А для меня главное — мнение моих близких и друзей.
* * *
В Анюкове мне понравилось то, что, отвечая на всякий вопрос, он хочет не казаться, а быть. Даже если это кому-то может и не понравиться. Спрашиваю, допустим:
— У вас, как капитана, возникает интерес поглубже узнать историю «Зенита»? Вот недавно все сообщили, что Кержаков побил рекорд результативности Льва Бурчалкина. Не появилось желания побольше выяснить о том же Бурчалкине?
— Я никогда не жил прошлым. И не собираюсь. Живу тем, что есть на данный момент.
Кто-то Анюкова наверняка осудит. Но, по-моему, лучше быть искренним, чем сладко лгать. Мог ведь — кто проверил бы? Однако, по-моему, на ложь он просто не способен.
— Пару лет назад в интервью вы называли своим недостатком скромность. За время капитанства от нее избавились?
— Это, думаю, не я называл, а вы, журналисты. Я такого не мог говорить.
— Почему?
— Потому что я такой, какой есть. Так и живу, и работаю, и веду себя.
— Но можно ли сказать, что капитанство сделало вас более открытым и раскованным человеком?
— Нет. Был бы я капитаном или не был — ничего не изменилось бы.
— Многие болельщики считают вас слишком серьезным и даже мрачным.
— Мрачным? (первый раз широко улыбается.) Я бы не сказал. Всем доволен, все у меня хорошо. Просто я серьезно отношусь к делу, которым занимаюсь. А болельщики меня чаще всего за этим делом, то есть на поле, и видят, правильно?
— Капитан зачастую является проводником между тренером и командой. Ходили когда-нибудь к Спаллетти с просьбами от коллектива?
— Конечно. Это нормальное явление. Но по какому поводу — не спрашивайте. Это должно оставаться внутри команды.
— В социальных сетях, как Роман Широков, с болельщиками и даже телезнаменитостями не общаетесь?
— Нет.
— Острота его высказываний, иногда даже в адрес клуба, у партнеров осуждения не вызывает?
— Нет. Он же взрослый человек, сам знает, что говорить.
— В контрактах игроков «Зенита» прописаны на этот счет какие-то ограничения?
— Не слышал о таком.
— Вы уже считаете Питер родным городом?
— Да.
— Раньше вы жилье снимали. Своим уже обзавелись?
— Это личное.
— Будете жить тут после окончания карьеры?
— Почему бы и нет?
— Есть мнение, что питерская обстановка всеобщего обожания портит футболистов «Зенита».
— Не сказал бы.
— Не считаете, что для создания здоровой конкуренции 5-миллионному городу необходима вторая сильная команда?
— Нет. Считаю, одна команда в городе — это нормально. Зато много болельщиков ходит на каждую игру — это что, плохо? Разве лучше, когда в Москве сидишь в пустых Лужниках — заполнены лишь10 тысяч из почти 80?
— За без малого семь лет в Санкт-Петербурге и «Зените» жизнь не превратилась для вас в рутину, в «день сурка»?
— Конечно, нет. Я занимаюсь любимой работой. Как она может надоесть?
— Завзятым театралом в Петербурге, говорят, стали? К Сергею Мигицко в театр Ленсовета регулярно заглядываете.
— Что завзятым — не скажу. Но Мигицко приглашает — а мне все их спектакли нравятся. И всем нравятся — раз всегда полный зал собирается.
— На недавний вопрос в радиоинтервью: «Куда, как писал Бродский, «придете умирать»?» вы ответили: «На стадион «Петровский». Это стало для вас настолько важным?
— Я каждый день выхожу на поле — и «умираю». Если мне кто-то скажет, что я где-то сачкую, недорабатываю — у меня будет другой разговор с этим человеком.
Жестко, да? Но из этой фразы становится ясно, насколько же самоотдача на поле для Анюкова — это святое.
Наверное, поэтому Адвокат и назначил его капитаном. А Давыдов и Спаллетти — оставили.
— Итальянец вас когда-нибудь удивлял? — спрашиваю Анюкова.
— Бывало. Когда в прошлом году после золотого матча с голым торсом побежал к болельщикам. Правда, я увидел этот момент только после, по телевизору.
* * *
Давно заметил, что чем меньше человек говорит, тем ярче и заметнее оказываются его высказывания. Идет, к примеру, спокойное рассуждение:
— Доволен тем, что у нас сейчас есть. Клуб очень многое делает для футболистов. По сборам, перелетам и т.д. лучшие условия — именно в «Зените». Единственное, на что сейчас можно жаловаться, — на поля, которые есть у нас в России. У одних — синтетика, к которой отношусь плохо. У других — жижа и грязь.
— От кого зависит, чтобы ситуация изменилась?
— От клубов, наверное. Захотят поменять — поменяют.
— Как в связи с этим относитесь к переходу на систему «осень — весна»?
И тут вдруг слышу:
— Думаю, на следующий год вернемся к старой системе. У меня такое ощущение. Мне кажется, это первый и последний такой чемпионат.
Анюков вслух сказал то, о чем думают многие.
Делать кому-то публичные комплименты — не по-анюковски. Спрашиваю:
— Как-то Роман Павлюченко сказал мне, что играл в своей жизни для двух тренеров — Хиддинка и Федотова. А вы?
— Я играю для людей, которые меня любят. И искренне болеют за меня и команду, в которой выступаю. Вот и все. У меня со всеми тренерами всегда были нормальные отношения. Но чтобы играть за какого-то отдельного человека, тем более за тренера... Никогда такого не было.
— В прошлом году РФС присудил вам приз самому полезному игроку чемпионата России. Удивились?
— Никогда не уделял внимания индивидуальным премиям и достижениям. Для меня имеет значение только командный результат.
— Согласился со справедливостью такого выбора и Александр Тарханов. А когда-то несколько лет в дубле вас «мариновал», хотя вся Самара жаждала видеть своего земляка в основном составе.
— Я бы не сказал, что он меня «мариновал». Тарханов знает, как работать с молодыми игроками. А сейчас «Крылья» — команда как раз молодая. И думаю, что через год-два, если останется тот же костяк, она многого добьется. Думаю, на место в пятерке претендовать сможет точно.
— Там ведь и молодых питерцев уже целый отряд — Соснин, Самсонов, Абдулфаттах...
— Считаю, чем больше своих воспитанников будет в клубе — тем лучше. Во всех городах.
— И в «Зените» тоже?
— Конечно. Вот Ионов прибавил. Когда тренер доверяет, для игрока это очень хорошо.
— За родными «Крыльями» следите?
— Всегда переживаю. Они прошли через тяжелые времена, которые, надеюсь, уже позади.
— Но карьеру, как я уже понял, заканчивать там вы не собираетесь.
— Нет. Хотел бы сделать это в «Зените».
* * *
Родители Анюкова по-прежнему живут в Самаре — причем, по словам Александра, в той же квартире, где рос сам футболист. В Питер к сыну приезжают часто, но совсем перебираться не хотят — в родном городе у них своя жизнь.
Отец игрока — сталевар. На пенсию вышел только тогда, когда сын уже заиграл в «Зените».
— Он трудолюбивый человек и любит свою работу, — говорит Анюков. — Поэтому тяжело было советовать ему, чтобы он ушел оттуда. Но однажды он все-таки решил уйти. И, думаю, принял правильное решение.
— Были у него на заводе? Как ощущения?
— Очень жарко...
— Чем вы занимались бы, если бы не футбол?
— Не знаю. Честно.
Я поверил. Анюков вообще отвечает честно. Хотя и не конкретизирует. Типичный пример: «Вам когда-нибудь после матча бывало стыдно перед болельщиками или партнерами?» — «Да, бывало». — «Когда?» — «Не хочу говорить». Люди, которым в российском футболе он не подаст руки, по его словам, есть. Кто — молчит. Как и о симпатиях и антипатиях к судьям, которые у него существуют. Сколько же он, интроверт, держит у себя внутри!
Имеет право.
Или:
— Когда людям, особенно молодым, дают большие деньги, это может к плохому привести. Все зависит от самого человека, его близких, в особенности родителей. Если они наставят его на правильный путь — все будет хорошо. Нет — всякое может случиться.
— Вы тоже через такое прошли?
— Да.
— В чем это выражалось?
— Не скажу.
Жаль. Может, для кого-то пример от Анюкова стал бы таким уроком, как ни от кого другого. Он ведь — «парень с нашего двора». Таким верят. И я верю, когда на вопрос: «Второе чемпионство не вызвало таких сильных чувств, как первое, в 2007-м?» слышу искреннее изумление: «Как чемпионство может не вызвать сильных чувств?!»
* * *
У капитана «Зенита» я не мог не поинтересоваться его оценкой ряда случившихся в этом сезоне вещей.
— Как относитесь к недавней истории с техническим поражением от ЦСКА?
— Обидно, конечно. Надеюсь, больше такого не будет.
— Как восприняли то, что крайним за эту историю сделали Радимова?
— Почему крайним?
— Сняли с должности начальника команды.
— Что-то должно было произойти.
— Вам не кажется, что Спаллетти нехорошо поступил, пойдя на сознательное нарушение регламента?
— Не знаю. Тренеру виднее.
— Сделала ли трагедия с Мариной Малафеевой каждого из вас старше, заставила ли о чем-то задуматься?
— Это, считаю, больше сплотило команду. И самому Славе, думаю, помогло, что он сразу к нам вернулся. Для него это было лучше...
— Стыдно было за Питер, когда произошла история с Роберто Карлосом и бананом?
— Все люди разные, не знаешь, чего от них ожидать. Как можно быть уверенным, что один из 20 тысяч что-нибудь не покажет, не крикнет, не плюнет? Всех, думаю, наказывать не стоит. А вот сделать так, чтобы конкретный виновный в таких случаях нес полную ответственность, надо.
— Вы дружите с Быстровым. Жалел ли он хоть на минуту о возвращении в «Зенит», когда фанаты устроили ему ад?
— Ему было тяжело. Но жалел, думаю, вряд ли. Как можно жалеть, если вернулся в родной город и клуб?
— Ситуация разрешилась не быстро.
— Быстро и не могло быть. Кое-кто и сейчас недоволен. Но была встреча с фанатами, и все разрешилось.
— Если бы акции фанатов достигли цели, и «Зенит» продал Быстрова, как вы с Денисоым на это отреагировали бы?
— Думаю, такого просто не могло бы быть.
— С вашим другом Аршавиным часто общаетесь? — плавно переходим к теме сборной.
— Созваниваемся, переписываемся.
— Верите, что слухи о его возвращении в «Зенит» могут оказаться правдой?
— Пока это слухи. Но почему бы им не оказаться правдой? Я знаю, сколько он сделал для «Зенита» и вообще какой это игрок. И если он захочет — сможет еще многое сделать.
— Согласны с его мнением, что нынешнее поколение сборной уже прошло свой пик?
— Нет.
— Почему, на ваш взгляд, сам капитан сборной с момента перехода в «Арсенал» забил за национальную команду всего один гол — и тот в ничего не значившем матче с Азербайджаном?
— Это надо у него спросить. Думаю, если он захочет, то все будет хорошо.
— Что вы имеете в виду?
— Я могу это сам ему в лицо сказать. Не через прессу. Как и другим игрокам.
— А что сейчас скажете о катастрофе в Мариборе?
— Сами виноваты. Все зависело только от нас.
— И почему?..
— Это не для СМИ.
— Как отнеслись к последующей истерии, в частности, в программе «Человек и закон»?
— Когда нет результата, тем более на уровне сборной, что-то такое всегда будет. Слишком большое внимание. Это нормально.
— То, что причины начали искать не в футболе, задело?
— (Усмехается.) У нас в России всегда так было и будет. Ищут не там, где надо.
— Причины были сугубо футбольные?
— Считаю, да.
* * *
— Президент РФС говорит, что варианта, при котором мы не попадем на Euro-2012, не существует. Но при этом народ на сборную ходить перестал, результативность ее упала, критики стало намного больше.
— Критика — из-за товарищеских игр. Не считаю это нормальным. Определяется-то все в официальных матчах. А с той же Арменией, считаю, играли хорошо. Просто не забили. Если бы забили — о команде все говорили бы в других тонах.
— Товарищеские матчи сборной вообще нужны?
— Мое мнение — их надо организовывать с такими командами, как Аргентина, Голландия, Испания. Когда играли в Москве с Аргентиной — разве это плохо? Полный стадион, хорошая игра. Ноги сами несли. Когда сильная команда — не надо настраиваться.
А Иран и Катар — чисто коммерческие игры. Считаю, в феврале вообще ненормально проводить товарищеские матчи сборной — даже против хороших соперников. Все находятся на сборах, на фоне усталости, и показывать приличную игру — просто нереально. Помните, при Гусе играли с Голландией — 1:4?
— После чего Хиддинк начал в феврале практиковать трехдневные сборы без матчей.
— И правильно делал.
— При Адвокате в официальных матчах сборной не дебютировал пока ни один футболист. А помните собственный дебют — в финальной части Euro-2004 против Греции, куда вы поехали еще игроком «Крыльев»?
— Конечно. Неожиданно было попасть на чемпионат Европы, тем более что я до последнего момента не числился в списке кандидатов. Это совсем другой уровень, опыт дало колоссальный. И в дальнейшей карьере роль, наверное, сыграло большую.
— Георгию Ярцеву за то решение до сих пор благодарны?
— Да.
— Как относитесь к обещанию Сергея Фурсенко выиграть ЧМ-2018?
— Время покажет. Но если во что-то сильно верить, это обязательно произойдет. А то, что чемпионат мира проведут в России, — по-моему, очень хорошо. Построят новые стадионы, зрителям будет приятно ходить, а футболистам — играть. Как сейчас в Германии. Там по инфраструктуре, думаю, сейчас самый классный чемпионат. Стадионы, посещаемость, поля — все в идеальном состоянии. Приятно выходить на поле. Не то что в России.
— В 2018-м вам будет 35. Для защитника возраст совсем не критический...
— Нет, со сборной к тому времени у меня точно уже все закончится. В 35 тяжело на два фронта играть. Буду спокойно выступать за клуб.
* * *
К концу беседы Анюков увлекся, разговорился. И я решился на философский вопрос:
— Легендарный форвард «Челси» Питер Осгуд завещал похоронить его под газоном «Стэмфорд Бридж», и его прах хранится под 11-метровой отметкой. По периметру поля «Гудисон Парк» похоронены болельщики «Эвертона». Нормально ли, что люди относятся к футболу так серьезно? Это вся жизнь — или только игра?
И тут капитана «Зенита» прорвало:
— В Британии — самые сильные болельщики. По всем видам спорта, будь то футбол или регби. Для них это вообще все. Даже если команда будет проигрывать со счетом 0:3, они никогда не уйдут до финального свистка. Когда мы играли в Ирландии и вели — 3:0, ни один человек не встал со своего места. Наоборот, они еще больше начали петь, заводить свою команду. Такое отношение всегда помогает команде — и они едва не отыгрались. Это же не как у нас в России, когда при 0:2 начинают кричать гадости и в массовом порядке уходят со стадиона.
— У вас никогда не возникало горького ощущения, что Россия — нефутбольная страна?
— Никогда. Россия — большая страна. И если наши люди, которые играют за нее, захотят — они многого добьются. Поверьте.
