Алексей Федорычев: "Хотел вернуть в "Динамо" Тиагу Силву. Кобелев возражал: "Зачем нам заразный?"
РОМАНЦЕВ САМ РЕШИЛ ПОКИНУТЬ "ДИНАМО"
– О том, что вы стали главным акционером "Динамо", было объявлено в октябре 2004 года. Вы ли распорядились перевести Олега Романцева из консультантов в главные тренеры на три последних тура того первенства, когда "Динамо" было на грани вылета?
– Тогда я еще не был знаком с Олегом. А у них была дружная экс-спартаковская команда – Юрий Заварзин, с которым мы по-прежнему тепло общаемся, Романцев, врач Юрий Васильков, пресс-атташе Александр Львов. Инициатива такого решения принадлежала Заварзину. И надо отдать Романцеву должное – со своей работой он справился, сохранил "Динамо" место в премьер-лиге. Отлично помню ничью с ЦСКА, которая нас спасла, а армейцев лишила золотых медалей. Помню, как до того летал с командой в Волгоград и сидел там под дождем, и мы тоже сыграли вничью...
– Насколько сложно вам было общаться с Романцевым, который в "Спартаке" привык быть полновластным хозяином и не слишком уютно чувствовал себя в новой реальности 2000-х?
– Очень легко. Никогда в жизни у нас с ним не было конфликтов. Мол, этот футболист мне нужен, а этот – нет, и никаких разговоров. Скорее так было позже, с Семиным – при том что у нас сохранились отличные отношения. А Романцев был тренером в чистом виде, трансферные вопросы его вообще не интересовали. Он тренировал тех, кто был в его распоряжении.
– Но ведь писалось, что Романцев предоставил вам список желаемых приобретений, где иностранцев вообще не было, а фигурировали Аршавин, Хохлов, Семшов, Семак, Самедов, Бояринцев.
– Когда Романцев пришел консультантом, а потом стал главным тренером, предварительные контракты с пятью иностранцами уже были заключены – просто они еще не приехали. Фрешо, Дерлей, Тиагу, Данни... Поэтому так и получилось. А некоторых из этих россиян мы в итоге приобрели.
– Отношения с легионерами у Романцева откровенно не складывались?
– Все время возникал языковой барьер. Почти никто из наших тренеров не разговаривает на иностранных языках, а мысль, доводимая через переводчика – это уже не совсем то.
– Так, может, это иностранцам надо было русский учить, коль скоро они приехали играть в Россию?
– Да, они обязаны его учить. Не думаю, что это надо прописывать в контрактах: у кого есть интеллект и желание – выучит, остальных все равно не заставишь. Недаром Данни говорит по-русски, Нуну играл у нас всего год – и может общаться до сих пор. Но все равно в мире, в котором мы сегодня живем, каждый должен владеть хотя бы одним иностранным языком. Говорю это не в упрек Романцеву или кому-то еще. Просто мир сейчас другой. И если мы хотим быть его частью, то это – необходимость.
А Романцев... Думаю, что нынешняя футбольная реальность – не его. Его – та модель, которая была в 90-е и которой он так успешно посвятил себя в "Спартаке". У Олега был большой и прекрасный период в этом клубе. Но, мне кажется, его время как тренера уже ушло. У них на Варшавке есть клуб "Ника", где, полагаю, он, работая с мальчишками, мог бы помочь больше, чем во взрослом футболе.
До сих пор не выходит из головы моя встреча с Денисовым и Аршавиным – молодыми, но откровенными ребятами, говорившими мне то, что реально думают. У них было очень мало веры в российских тренеров вообще. Работа с чешским специалистом (Властимилом Петржелой. – Прим. И.Р.) перевернула их сознание.
– Тем не менее вы же даже уговаривали Романцева остаться, когда после четырех поражений подряд, последним из которых было домашнее от "Амкара", подал в отставку?
– Да, я хотел, чтобы Олег остался. Но он принял другое решение и настоял на нем.
– Юрий Семин лучше смог перестроиться на новое время?
– Палыч, мне кажется, вообще на все перестроиться может. Он совершенно другой. Если Романцев замкнутый, Семин – коммуникабельный. У нас с ним прекрасные отношения. Но, мне кажется, он – наиболее характерный пример российского тренера в российском чемпионате. Расшифровывать не буду.
СКОЛАРИ НЕ ОБЕЩАЛ МНЕ ВОЗГЛАВИТЬ "ДИНАМО"
– Между Романцевым и Семиным "Динамо" возглавлял загадочный бразильский персонаж – Иво Вортманн. Как он у вас оказался?
– Я очень много консультировался с Луизом Фелипе Сколари. И по игрокам, поскольку он в то время возглавлял сборную Португалии, всех знал. И по тренерскому вопросу.
– Со Сколари вы познакомились через Жорже Мендеша?
– Конечно. И в тот период, наверное, из каждого месяца по две недели проводил в Португалии. Мне хотелось понимать, что и зачем я делаю. Так и сложились со Сколари очень хорошие отношения. Последний раз встречались с ним в Мадриде в президентской ложе на матче "Реал" – "Барселона", когда он уже вернулся в сборную Бразилии.
– Не считаете, что Сколари вас подвел? Ведь у вас, как все говорили, была договоренность, что он возглавит "Динамо", и, чтобы "утрамбовать почву", вы и пригласили близкого к нему Вортманна.
– Для того чтобы Сколари возглавил "Динамо", он должен был разобраться со своими обязательствами перед сборной Португалии. И в какой-то момент мы с ним и Жорже Мендешем действительно говорили об этом как о потенциальной возможности. Но чтобы Сколари конкретно пообещал, что он придет в "Динамо", чтобы мы пожали друг другу руки и обо всем договорились, – такого не было.
Да, я надеялся, что Вортманн станет мостом, по которому в "Динамо" перейдет Сколари, его и рекомендовавший. Сам я не знал Иво ни как тренера, ни как человека, но доверял Сколари. И по тому, что Луиз Фелипе в итоге так до Москвы и не доехал, я не могу предъявить к нему ни малейшей претензии.
– Заварзин позже рассказывал, что чемпион мира и вице-чемпион Европы Сколари готов был идти в "Динамо" на весьма скромную зарплату – порядка 800 тысяч евро.
– Совершенно верно. Ни в Бразилии, ни в Португалии он не получал каких-то космических денег, и к нам у него не было подобных запросов. Узбекский "Бунедкор", куда Сколари поехал позже, – это уже совсем другая история.
– Вортманн – хороший тренер?
– У хорошего тренера интеллект должен сочетаться с мужскими качествами. Но такой характер имеют не все. Мне кажется, Вортманну его и не хватило, чтобы найти понимание у российских футболистов и почувствовать себя своим в российском чемпионате.
– Помните тот день, когда Вортманн поставил на матч с "Москвой" 11 легионеров?
– Конечно, помню.
– Ожидали, что это будет иметь такие последствия, как введение лимита на легионеров?
– Шум и до этого каждый день был. Но понятно, что спрогнозировать такое развитие событий было невозможно. Хотя то, что Мутко относится к нашему опыту довольно критически, мне было хорошо известно. Я и сейчас считаю Виталия Леонтьевича фигурой не объединяющей, а приказывающей. Правильно ли это? Не уверен. Но так легче.
– Когда после сезона-2005 вы уволили Вортманна, уже было известно, что Сколари в "Динамо" не придет?
– Окончательной ясности не было, но уж слишком накаленной стала атмосфера вокруг "Динамо". Это был перебор, и требовалось принимать какие-то хирургические решения. От легенды об иностранцах в "Динамо" было уже чрезмерно много резонанса.
– И команду возглавил Семин, который пришел к вам напрямую из сборной России. При том что Мутко предлагал ему остаться. Чем вы Юрия Павловича убедили?
– Не деньгами, поверьте. Просто я понял, что участвовать в чемпионате России и не понимать его – нельзя. Жить и выживать в нем – особое искусство. А лучше Семина с его опытом российское первенство не знал никто.
– Когда менее года спустя Семин решил уйти после 0:3 от "Торпедо", вы утверждали это решение или уже отошли от активного управления "Динамо"?
– Ситуация шла на спад. Но когда Палыч объявил о том, что уходит в отставку, он думал, что коллектив его вернет. Однако этого не произошло. А рядом был Андрей Кобелев. Тот, динамовец, никого не подсиживал, но терпеливо работал вторым при всех. Я говорил ему: "Учись, и однажды настанет твое время". Так и произошло, и потом, когда меня в клубе уже не было, у него был хороший период.
Но со временем Кобелев превратился из профессионального тренера в удобного, в своего. Вот почему его сейчас позвали? Показателей у Андрея в последнее время не было никаких – три года вообще не работал, а до того в "Крыльях" – так, что работой это назвать было сложно. А позвали, потому что удобен. Очевидно, что к футболу последняя смена тренера в "Динамо" не имела никакого отношения.
В СОКОЛЬНИКАХ ТИАГУ СИЛВЕ ХОТЕЛИ ВЫРЕЗАТЬ ЛЕГКОЕ
– После ухода из "Динамо" со звездой мирового футбола Тиагу Силвой общались?
– И виделся, и переписывался. Очень люблю этого человека. В "Динамо" он проявил себя очень позитивным мальчишкой, хотя того, что ему выпало, врагу не пожелаешь. Между прочим, я предпочел Тиагу, имея выбор между ним и Пепе. Нынешний защитник "ПСЖ" – не только игрок, но и человек шикарный.
Кстати, тут надо отдать должное Романцеву. У нас был сбор на базе "Спортинга", и я видел собственными глазами, что он в юном Тиагу сразу увидел серьезного футболиста. И занимался с ним индивидуально. Правда, в какой-то мере потому, что у парня не хватало силенок – болезнь, о которой еще не знали, уже давала о себе знать. Но обычно игроки с недомоганием находятся без присмотра главного тренера, а Олег Иванович уделял Тиагу личное внимание.
– Как вы отреагировали на кошмарную новость о туберкулезе?
– Сам поехал в этот диспансер в Сокольники. Я ничего не понимал. Доктора в этой больнице на полном серьезе хотели вырезать Тиагу легкое! Португальские врачи, с которыми потом говорил, за голову хватались: "Да за такое, если бы это произошло, этих людей нужно было отдать под суд!" Тиагу об этом знал – и не представляете, сколько потом приходилось на эту тему успокаивать его и его семью.
– Читал, что, если бы врач Юрий Васильков не забил тревогу на сборе в Португалии, Тиагу через две недели мог умереть.
– Ну умереть не умереть, но болезнь была запущенной. Хотя до поры никак не проявлялась. Мне кажется, сказалась резкая смена климатических условий. Ведь эти люди никогда не были в России, всю жизнь проводили в тепле. Где-то случилось переохлаждение – и сидевший где-то в глубине организма туберкулез и открылся.
Но никакое хирургическое вмешательство не было нужно – просто были приняты терапевтические решения, и он постепенно поправился. Хотя несколько месяцев в клинике пролежал. К нему приехали мама, девушка. Я с ними часто общался. Сняли для них за счет клуба коттедж рядом с Новогорском. И ему от одного их присутствия стало намного легче.
Так вот, я прямо в больницу и поехал, когда его туда положили. Скрывать не стану – даже сам анализ сдал, нет ли у меня туберкулеза. На этой страшной аппаратуре времен каменного века. Но главным было лично обсудить с врачами ситуацию с Тиагу. А то они могли бы наворотить бед.
– Кто настоял на том, чтобы не было операции?
– Я, конечно. Сказал, что даже речи об этом быть не может. А потом хотел его в команду вернуть, когда он выздоровел. Но Андрей Кобелев всплеснул руками: "Да вы что, Алексей Михайлович? Как заразного человека можно вернуть? Что коллектив подумает?"
Я к Андрею с любовью относился и прислушался к его словам – хотя очень хотел, чтобы футболист остался у нас. Контракт расторгли – а потом оно вон как вышло. Позже уже происходила дискуссия – кто владелец прав на Тиагу. Дошло даже до судебных слушаний. Но мне в этом было сложно участвовать, потому что гендиректор уже был Дмитрий Иванов.
– Прав был Васильков, сказав позже, что в "Динамо" брали футболистов без медобследования, в том числе и Тиагу?
– Такое в принципе было невозможно. Нужно быть сумасшедшим, чтобы платить деньги, порой немалые, и брать людей без медобследования. Да проходили все они – и здесь, и там! И по тому же Тиагу оно ничего не обнаружило.
Мы провели первый сбор в Турции, и все было нормально, он играл в основном составе. Потом, в Португалии, еще не было открытой фазы болезни, но чувствовалась постоянная усталость. А вернулись в Москву – и началось...
– Очень теплые слова в ваш адрес в интервью говорил Данни. Мол, благодаря Федорычеву остался в "Динамо" после первого года, когда чувствовал себя в России неуютно.
– До сих пор помню, как они первый раз приехали в Россию, и тот же Данни – в белом пиджаке. Зимой! У них не было верхней одежды, да и вообще теплых вещей! А тут – снег...
Не скажу, что он для меня был прямо как сын, но относился я к нему по-отечески. Иногда, правда, и воспитательный процесс провести мог. Они жили в гостинице "Советская" и порой немножко куролесили. Вообще-то Данни всегда был человеком режимным, но тут поучаствовал, и я об этом узнал. Так вот, попросил не ставить его на контрольную игру, а посадил рядом с собой на трибуну – чтобы сидел и смотрел, как мучаются друзья. А он парень порядочный, все понял – так глаз от стыда поднять не мог.
Вообще хорошо, что большинство из португальцев приехали с семьями. Иначе такой город, как Москва, мог бы их засосать. Но тот же Данни – человек, чрезвычайно преданный своей семье. Дерлей – тоже семьянин, у него жена, помню, очень ревнивая. В целом португальцы относились к работе профессионально – ну Манише с Коштиньей могли где-то пофорсить. Но вот как-то раз я со своим длинным носом решил сделать инспекционную поездку по известным в футбольной среде ночным заведениям столицы – нет ли там наших игроков. Нашелся! Но не португалец, а Дима Булыкин. Не говорю, что выпивал. Но он там был.
– Когда последний раз с Данни общались?
– Когда "Монако" с "Зенитом" в Лиге чемпионов играло. Но питерцы сразу после игры улетели, так что долго поговорить не удалось. А когда "Зенит" с Данни выиграл тут Суперкубок, Мигель забил красивейший гол и был признан лучшим игроком, пообщались хорошо, мой сын с ним сфотографировался...
РАЗВАЛИЛИ КОЛЛЕКТИВ, ВЗЯВ В "ДИНАМО" ОВЧИННИКОВА
– А чье приобретение было ошибкой?
– Из легионеров – Сейтаридиса, Энакархире. Тяжелые характеры. Возможно, Коштиньи. Последний был куплен за небольшие деньги и должен был стать связующим звеном между португальцами и русскими. И пытался, кстати. Правда, безуспешно.
– Почему?
– Возможно, ему надо было больше показывать на поле. Был бы профессором – молодые русские зауважали бы. Но он уже был возрастной, ему физически тяжело было покрывать такие объемы в опорной зоне. Отсюда масса провалов, фолов, дискуссий с судьями. А последнее передавалось партнерам и слишком возбуждало и арбитров, и болельщиков, и журналистов.
К тому же после выигрыша Лиги чемпионов с "Порту" каждый из них – он, Манише, Дерлей – считал себя большой величиной, каковой в общем-то и являлся, – раньше или на тот момент. Но минус был в том, что, по мнению ребят, их, великих, нельзя было трогать, играть резко. Отсюда и нервная реакция, и ответная грубость, и дисквалификации. Вся атмосфера вокруг "Динамо" была сильно разогрета. Хотя не думаю, что в российском чемпионате по мастерству кто-то тогда был лучше, чем Манише. Борис Игнатьев восхищался: посмотрите, говорит, он играет только в одно касание и только на обострение!
– Точилин рассказывал, что поначалу Коштинья русских ребят даже домой к себе приглашал.
– Было. А еще Коштинья общался с молодыми Комбаровыми. И даже говорил: "Ребята, я готов отдавать вам часть своей зарплаты, если считаете, что слишком много зарабатываю!" Мне передавали, что такие слова были. Ему очень хотелось перейти этот мост между португальцами и русскими. Но он оказался непреодолимым.
– Не так давно Коштинья публично сказал, что главным водоразделом для местных и приезжих футболистов стали совершенно разные уровни зарплат.
– Да, разница была. Но она была и в качестве. Я противник нынешних искусственных лимитов на легионеров, считаю, что предлагавшаяся система "10+15" намного лучше способствовала бы здоровой конкуренции. Люди не должны получать более высокие зарплаты за гражданство. Они должны получать их за мастерство.
При этом ошибаются те, кто считает, будто Манише, Коштинья, Дерлей и Ко приехали сюда только за деньгами. У них после выигранной Лиги чемпионов были прекрасные предложения, даже получше, чем у нас. Не случайно Карвалью с Феррейрой уехали в "Челси", а Деку – в "Барселону". И прежде чем они согласились, я, напоминаю, рассказывал им о проекте, ребята много спрашивали. Если бы их интересовали только деньги, такая речь бы не потребовалась.
Моей ошибкой было то, что я плохо знал российский чемпионат и футбольный рынок. У меня не было толкового консультанта по нему, и я вовремя не озаботился тем, чтобы им обзавестись. Недооценил этот фактор. И где-то русские ребята могли возмутиться: это вчера тот же Коштинья был звездой, а сейчас он почему настолько больше нас зарабатывает? Нам всем вместе надо было это пережить. Но – не хватило культуры. Не готовы оказались. Все.
Повторяю: жаль, что не срослось с покупкой Аршавина, Денисова и Анюкова. Недаром потом они были ключевыми игроками "Зенита", который выиграл Кубок УЕФА и Суперкубок. Анюков уже даже в Новогорск на сбор приехал, мы почти договорились. Цена была небольшая – полтора миллиона. Сорвалось из-за агента в последний момент. Из тех разваливавшихся "Крыльев" удалось взять Колодина и Овие.
А вот Семшова вместе с Семиным взяли правильно – Игорь много пользы "Динамо" принес. Хотели из "Торпедо" еще одного футболиста взять, но Владимир Алешин – интересный человек. Слава богу, хоть по Семшову решили.
– Зырянова еще хотели?
– Да. Если же возвращаться к Коштинье – то, что он стал тренером, говорит о том, что этот человек способен объединять людей. А Нуну Эшпинью, ныне главный тренер "Валенсии"?! Этот парень очень переживал за "Динамо", был предан ему – не случайно ведь сейчас говорил по-русски на пресс-конференции перед и после матча с "Зенитом".
Дай бог здоровья Юрию Палычу, но с Овчинниковым мы погорячились. Не нужно было его брать. Понятно, каждому тренеру хочется видеть своих, знакомых ребят – в данном случае его, Хохлова, Смертина. Конфликт Овчинникова с Нуну уничтожил те зачатки взаимопонимания, которые между группами возникали. Как и разлад Семина и Коштиньи. Последнего я в будущем видел спортивным директором...
– Правдива ли история про то, как Нуну объявил, что португальско-бразильская диаспора "Динамо" не будет участвовать в выборах капитана из-за фигуры Овчинникова?
– Так и было. В выборах португальцы не участвовали. А тем, что мы взяли из "Локомотива" Овчинникова, развалили коллектив. Вот Дима Хохлов – совсем другой. Спокойный, рассудительный. А тут – сплошная экзальтация. Я это лично почувствовал на австрийском сборе в 2006 году, когда был вместе с командой и увидел все это разъединение. Хоть Семин и настаивал: "Овчина мне нужен!" Ну а чем все закончилось?! Овчинников чуть не разорвал судью Захарова, и Кобелев его выгнал. И все к тому шло.
– Однажды Коштинья сильно обидел Заварзина. После поражения в Ярославле гендиректор пришел в раздевалку и напомнил игрокам, что они играют за великий клуб, зарабатывают большие деньги – а толку чуть. Коштинья, по словам Заварзина, его прервал: а ты, мол, кто такой? Нам Федорычев деньги платит, его и будем слушать.
– На том матче в Ярославле я не был, но поражение помню. А вот о подобном конфликте мне ничего не известно. Согласитесь: чтобы между ними состоялся именно такой диалог, оба должны говорить на каком-то общем языке. А они не говорили. Коштинья – слишком умный человек, чтобы такое при всех через переводчика произнести.
– Так почему же "слишком умный человек" не вышел на тренировку на израильском сборе в знак протеста против того, что ему бутсы не почистили? После чего Семин выставил его вон из команды.
– Вот эта история была. Тут игрок перешел грань допустимого. И заметьте: то, что я принял сторону Палыча и Коштиньи в команде не стало, опровергает распространенное мнение, будто Федорычев всегда был на стороне португальцев. Я до последнего поддерживал своих тренеров и никогда не вмешивался в выбор состава на игру.
– Дмитрий Парфенов рассказывал, что в отличие от генералов при приезде которых в Новогорск перекрывалось все вокруг, вы появлялись на базе без охраны, в джинсах и футболке. И всегда на позитиве.
– Я по жизни такой человек. Костюм – вещь необходимая, его надо иметь при себе на случай встречи с официальными лицами. Но для меня форма одежды не имела значения. Жил футболом и приезжал к игрокам в том, в чем было удобно. Я же даже домой к себе команду приглашал. И пару раз с футболистами в ресторане был. Но, упаси боже, не выпивал с ними, а просто общался. Потому что хотел понимать, чем они живут.
– Но в какой-то момент перестали платить им зарплату.
– Было. Понимаю, что многих игроков выплаты волновали в первую очередь, и это правильное явление – человек должен вовремя получать зарплату. Но у меня не было иного выхода, как умышленно эту ситуацию обострить. Потому что мы хотели диалога с Центральным советом, которого к тому моменту не стало.
Давным-давно была достигнута договоренность о передаче управляющей компании, которая обладала динамовским имуществом, клубу – опять-таки, повторяю, не мне, а клубу. Но это было спущено на тормозах, ничего не происходило – и этот путь в никуда не мог продолжаться. Всю весну и половину лета 2006 года мы ждали.
Нам говорили, что ситуация с проектом стадиона заморозилась, потому что свернут городской проект по строительству арены для сборной России в Ботаническом саду. И, возможно, вместо этого для национальной команды будет задействовано новое "Динамо", но тогда потребуется увеличение вместимости. Нам много чего говорили, но мы уже ждали решения. Приехали на сбор в Австрию – но и тут ответа от Центрального совета по управляющей компании не дождались.
ОДНИМИ РАЗГОВОРАМИ О ВЕЛИКИХ ДИНАМОВСКИХ ТРАДИЦИЯХ СЕГОДНЯ ВЫИГРЫВАТЬ НЕ НАЧНЕШЬ
– Официально вы расстались с "Динамо" 21 марта 2007 года. Помните этот день?
– Это формальная дата передачи акций. По-настоящему все для меня закончилось на много месяцев раньше – летом 2006-го. Помню, приехал на сбор в Австрию, провели собрание. Там были и Палыч, и футболисты. Говорили о многих вещах, в том числе финансовой составляющей. Я понимал ребят, которым не было дела до наших отношений с Центральным советом. Но не мог не задавать себе вопроса: "Что дальше?"
После этого клубом уже начали управлять Юрий Исаев и Дмитрий Иванов. На момент нашего ухода у "Динамо" не оставалось ни копейки долгов ни перед кем. Это был абсолютно очищенный клуб, и любые документы вам это докажут. Все задолженности по зарплатам мы погасили, кредитов никаких не имелось. А вот какая сегодня задолженность у клуба перед ВТБ – не знаю. Думаю, более полумиллиарда долларов.
– Вижу, что вы уклоняетесь от жестких формулировок. Но есть ощущение, что в какой-то момент к вам начали относиться не как к инвестору, с которым нужно договариваться, а как к мешку с деньгами.
– Не хочу употреблять слов вроде "обманули", "подвели". Не хочу расставлять акценты так, будто я – хороший, а кто-то – плохой. Желаю, чтобы болельщик понял простую вещь – чтобы футбольный клуб полноценно существовал, должна быть бизнес-формула его жизни и развития.
А чтобы такая формула была, у клуба должен быть хозяин. Хозяин – это личная ответственность. Пока же хозяина в "Динамо" нет, будет продолжаться то, что происходит и по сей день. Великие динамовские традиции – это прекрасно, но одними разговорами об этих традициях сегодня выигрывать не начнешь и работающую бизнес-модель не построишь.
Должна быть объединительная идея. В ней не обойтись без поддержки таких людей, как Проничев и Степашин, которые на самом деле беспокоятся о "Динамо". Но они должны понять, что ключевую роль должен играть человек бизнеса, иначе басня "Лебедь, рак и щука" будет продолжаться.
А традиции и мы чтили – ветеранов на выездные матчи возили, например, в Киев. Поддерживали очень теплые отношения с Валентиной Тимофеевной Яшиной – уникальным, очень чистым человеком. Хорошо, что она дала добро, и стадион будет носить имя Льва Ивановича. Так и должно быть. Но его еще надо открыть...
– Многим финансовые буря и натиск, равно как скоротечность проекта "Анжи" – новая история" напомнил ваш приход в "Динамо". Аналогии видите?
– На мой взгляд, это совершенно разные истории. Во-первых, не думаю, что Сулейман рассчитывал на то, что "Анжи" будет прибыльным клубом. А я "Динамо" таковым видел. Пусть и не только, и даже не столько за счет футбольных операций. Сразу же разработал бизнес-проект Петровского парка с участием Центрального совета, который с лихвой обеспечивал бы "Динамо".
Во-вторых, "Анжи" было легче с точки зрения реалий российского футбола. Когда пришел Керимов, все-таки уже была так или иначе развитая премьер-лига, было ТВ, которое пусть не столько, сколько в Европе, но платило клубам. А на тот момент, когда мы привезли в Россию всех наших легионеров, страна и футбол, возможно, были к этому еще не готовы. Мы же этого до конца не понимали.
Сулейман и его "Анжи" – это тоже история. Дай бог, чтобы в российском футболе таких людей было больше! И Это'О, и теперь вот Вальбуэна говорят о России только хорошее. Последний подчеркивает, что ушел из "Динамо" только из-за смены спортивных задач. И Халк, уверен, когда уедет, выскажется тепло.
И мы должны их ценить. Поэтому жаль, что с Вальбуэна расстались так легко. Ведь в первую очередь именно такие игроки привлекают внимание к российскому чемпионату. И началось это именно в нашем "Динамо" – до того звезд с мировым именем никто в Россию не приглашал.
– А толку-то?
– Толк хотя бы в том, что РФПЛ кому-то интересна, что продаются ее зарубежные телевизионные права. Прежде лига сама платила телевидению, чтобы показывать чемпионат России! Мне пришлось провести очень много времени и с Константином Эрнстом, и с Олегом Добродеевым, чтобы убедить их показывать футбол за их, а не за наши деньги. И если на ВГТРК Добродеев перепоручил переговоры своим замам, то Эрнсту надо отдать должное – все общение с ним шло напрямую.
В течение пяти лет, на которые был заключен телеконтракт, мы хотели привести показ футбола на ТВ в соответствие с цивилизованными европейскими нормами, очень хорошо мне известными по многолетнему общению с главой маркетинговой компанией Sport5. Сделать так, чтобы именно телевидение, а не бюджетные деньги, было финансовой основой существования российского клубного футбола. Была благоприятная экономическая ситуация, и мы видели, что РФПЛ в ближайшей перспективе должна получать от ТВ сто миллионов долларов в год.
Но уровень культуры в соблюдении контракта поначалу был чудовищным. Каждый клуб творил что хотел. Мог спокойно взять и поставить щит со своим спонсором, хотя этот спонсор – прямой конкурент того, с которым подписан контракт у лиги. Не представляете, сколько с этим было связано проблем!
Очень многие наши планы так и не сбылись. Привычка клубов жить за счет бюджета перевесила. Но раз мы сидим и разговариваем – значит, наверное, какой-то след этот этап в истории футбола в России и "Динамо", в частности, оставил. Тут ведь что важно понять: те годы – они стали частью жизни российского футбола в целом и "Динамо" в частности? Или украдены из нее?
– Были бы украдены – нечего было бы вспомнить...
– Жаль, что ни мне, ни кому-то другому из частных владельцев клубов не удалось добиться главной перемены в российском футболе. Понятно, что государственная модель – она удобна и многим выгодна. В ней меньше ответственности. Сегодня можешь позвонить шефу – давайте выделим бюджетные средства на то-то и то-то. И шеф выделяет. А куда эти средства дальше идут – еще большой вопрос.
Это в корне неправильный подход! Бюджетные средства должны идти на развитие детского спорта. А профессиональные клубы должны зарабатывать на свое существование сами. Но люди, которые этим занимаются – Гинер, Галицкий, Федун, Керимов, – пока остаются в явном меньшинстве.
– Вы не хотите к ним присоединиться, сделать вторую попытку?
– Пока рано. Есть масса факторов, от которых это зависит.
– То есть вы не исключаете, что вернетесь в российский футбол?
– Никогда не говори "никогда". Главное – провести анализ и быть готовым не совершать прошлых ошибок. А заглядывать в будущее пока не готов.
Монако – Москва
