"Подвиги" человека с микрофоном. Как комментатор пнул фаната "Спартака"
РОСГОССТРАХ – ЧЕМПИОНАТ РОССИИ. ПРЕМЬЕР-ЛИГА. 13-й тур.
"ДИНАМО" – "СПАРТАК" – 2:3
Юрий ГОЛЫШАК
из Химок
Небо было коричневым. Со странным зеленоватым оттенком. Не понять, чем одарит пять минут спустя, – то ли снегом, то ли дождем.
Дождем – колючим, проедающим плешь в самом прямом смысле. Казалось, на этот матч по доброй воле не придет никто. Будем смотреть великое московское дерби в Подмосковье только мы – полицейские с верными овчарками, корреспонденты с карандашами за ухом да самые близкие родственники участвующих в соревновании.
Горстки спартаковских фанатов ежились у деревьев. Это вам не пресс-конференция Клоппа в Ливерпуле, где зал за полтора часа полон. Это московское дерби. Здесь за полтора часа никого.
Вот мелькнул автобус с надписью во весь борт: "Химки – город баскетбола". Я же говорил!
***
Вот трое в фуражках, поигрывают дубинами. Смотрят на меня с профессиональным интересом: не отлупить ли для разминки? Я жмусь к проезжей части ближе – и доносится туда обрывок разговора:
– Фотки в интернете, где она голая…
Я бы в таком разговоре поучаствовал. Да дубина страшит.
Вечером, возвращаясь с футбола, увижу тех же троих. С теми же дубинами – и с тем же разговором. Будто не было этих трех часов. Можно вклиниться – но снова не решился. Эх.
***
Жизнь подкидывала темы, опережая мечту.
Бронзовый князь Петр на площади смотрит на свою Февронию с укором. Будто согрешила.
Я ныряю в парк – моя синяя одежка и кепочка, как у позднего Бескова, заставляет спартаковскую толпу смотреть настороженно. Кто-то доброжелательно постукивает товарища надувной палкой-стучалкой по темечку – и, кажется, готов переключиться на меня. Если что.
Я стоял у VIP-входа, высматривая знакомые лица. Высмотрел лишь одно – артист Назаров в прекраснейшем картузе шел сквозь толпу, словно ледокол "Владивосток".
После матча он будет стоять в окружении юных корреспондентом, словно дед Корней у переделкинского костра. Басить откуда-то сверху:
– Комментарии, комментарии… Какие комментарии? Я люблю "Спартак" эмоциями. В этом радость моя и боль.
Быть может, это ворвалось из какой-то роли. Кто там писал про радость и боль – доктор Чехов?
***
И тут-то полыхнуло! Не зря я зяб, не зря переступал с ноги на ногу. Человек десять динамовских фанатов совершили то ли прорыв, то ли еще что – а вежливые люди на лошадях и без мчались следом. Догоняя и укладывая на асфальт. Кому-то добавляли сапогом под дых.
Я тяжело задумался – что там можно было "прорывать", в сквере за стадионом? Какую блокаду? Что там можно осквернить, кроме биотуалета и бронзовой Февронии?
Кого-то вели под руки к автобусу. Кто-то идти отказывался – и несли за руки-ноги. Поглаживая дубиной. Самый резвый рванул в сторону VIP-стоянки и почти утек – но кто-то модный выставил ногу. Бедняга летел головой в "мерседес" – возможно, того самого гражданина. Который проявил гражданскую сознательность. Бог есть.
Девочки рядом проявили осведомленность:
– Теперь каждому – 5 суток СИЗО и 10 тысяч штрафа.
Я на всякий случай отодвинулся.
***
Бывший пресс-атташе "Спартака" Эдуард Нисенбойм, поправляя очки указательным пальцем, брел к тому самому автобусу, где стояли с поднятыми руками участники мятежа.
– Эдуард Маркович, – сладчайшим голосом произнес я.
Тот не услышал – и едва не был подшит к делу. За малым не оказался у автобуса с поднятыми руками. Но успел отшатнуться в ужасе.
***
День был какой-то нервный. Все на взводе.
– Ты что, идиот? – кричит кто-то в телефон. Через слово смазывая матерком.
Толпа оборачивается. Еще пять минут назад она не была столь чувствительна к повышенным голосам. Но эпизод с дубинами всех встряхнул.
Вот это настоящий прорыв интеллектуальной блокады, думаю я. Задавите и этого лошадкой.
В перерыве матча человек в красно-белой жилетке вышел на поле. Настолько по-хозяйски, что никто и не думал останавливать. Дошел до самой динамовской трибуны – где и выяснилось, что это футбольный Маттиас Руст. Когда принялся показывать что-то вражеским фанатам. Добавляя словесно.
Разминающиеся неподалеку динамовские запасные робко попытались подбить героя мячом – тот увернулся. Готовым и не к таким карам.
За нарушителем границ выбежали двое – человек с микрофоном и еще кто-то. Комментатор попытался дать гражданину в ухо, но едва не получил сам. Спартаковская трибуна ответила ревом восторга.
Гражданин уходил победителем, но у самого тоннеля мстительный комментатор того нагнал. Коварно пнув по заднице. Такого трибуны стерпеть не могли – в человека с микрофоном полетели зажигалки и бутылки с водой. Кто-то попал.
Ситуация накалялась, грозила новым "прорывом" – не выскочи к бровки товарищ из "Спартака", не начни утихомиривать трибуны, случиться могло что угодно.
***
Когда у "Динамо" выходили на поле 11 легионеров, я помню. Когда 11 россиян – знает только Аксель Вартанян.
– У нас сегодня – U-20, – шутит кто-то из "Динамо".
Андрей Кобелев после матча скажет, что ему за такое "Динамо" не стыдно. Будь я Кобелевым, сформулировал бы иначе – я таким "Динамо" горжусь. Играли здорово. Моментами в игре прорывалось что-то чудесное – и кто-то сам молодел, глядя на вчерашних динамовских дублеров. Жирков, например, начавший вдруг жонглировать мячом. Все обомлели – включая "Спартак". Жирков же, наигравшись, вдруг наступил на мяч, упал, вскочил, снова выцарапал его у кого-то из врагов… Я сверился с бумажкой: это точно Жирков? Глаза не обманывают? Может, человек с прекрасной фамилией Живоглядов?
Но Живоглядов отличался минуты спустя – прерывая острейший спартаковский пас в своей штрафной. Заставляя с восхищением качать головой даже динамовского капитана Игоря Денисова. Все подбиравшего и выгрызавшего в этом матче.
Кстати, привет "Легии".
***
Программки в "Динамо" такие, что каждому выпуску надо б устраивать презентацию. Как книжке. Разлетаются моментально – и для меня из уважения к седым вискам вынимают последнюю, из динамовского сейфа. В таком, должно быть, хранят динамовские реликвии. Орден Ленина. Маузер Дзержинского.
После такой программки меня, казалось, ничем не удивить – но динамовцам удалось. Плакат во всю трибуну: "Здесь будет битва насмерть". И старуха с косой в голубом динамовском балахоне. Это было что-то.
Спартаковская трибуна напротив замерла от такого сюрприза – и, набрав воздуха побольше, принялась срамить врагов. Трибуна динамовская отвечала незамысловатым: "Идите на …!" в тысячу глоток. Новым плакатом: "Собаки лают, караван идет". Подготовились ко всем поворотам в диалоге.
***
Становилось все холоднее. Половина динамовской трибуны оголилась до пояса. Я тихо дрожал. Боясь представить, что можно снять хотя бы ботинок. Сосед кашлял и чихал, словно старый большевик. Я до поры держался.
Кто-то сообщил, что из динамовского состава пятеро получали на этой неделе золотые медали за победу в турнире молодежных составов.
Золотые медалисты играли старательно. Поначалу чуть робея. Но к тайму номер два от робости мало что осталось. Только азарт! Только вперед!
***
Андрей Кобелев сопровождал всякое игровой действие такой пантомимой, какую не позволял себе и в годы юные.
Погребняк не забивал – но был прекрасен в борьбе. Англия отточила мастерство цепляться за мяч. Понятно было, голы придут – но я не думал, что так быстро. Вот он, первый мяч Павла за "Динамо"! А вот он сам – отдает честь динамовской трибуне!
Я ждал, красно-белая трибуна отыщет для Погребняка что-то индивидуальное, оскорбительное. Но нет, обиды забыты. На фоне нелюбви к Дзюбе все прочие ушедшие стерлись в красно-белой памяти. В смелости и желании идти до конца Погребняку равных мало. Забить он мог еще не раз. Каждый раз поражая Реброва: "Ах, здесь еще и Павлик?" Будет играть с такой же злостью – вернется в сборную. Почему нет?
***
Под трибунами – своя жизнь. Свои сюжеты.
Дмитрий Аленичев обнимал Реброва. Промес скакал на одной ноге точно так же, как совсем недавно на поле, – отмечая гол. Кто-то выносил и торжественно вручал майку Макеева. Всю в автографах. Человек похожий на Спаллетти с почтением вел под трибуны человека, похожего на Зураба Церетели. Быть может, он и был – раз Дмитрий Аленичев забыл про пресс-конференцию. Остановился на полпути и разговаривал минут пять.
Кто-то задавал Широкову такие вопросы, что понятно становилось – отчего взгляд Романа столь ироничен.
– Вы шли улыбаясь. В игре много сил потратили?
– Мало, – ответил Широков и пошел поскорее. Пока корреспондент не придумал вопрос номер два.
Леонид Трахтенберг ведет пресс-конференции все артистичнее. Страшно подумать, до каких актерских высот дойдет лет через пять.
Выяснилось, что Дмитрий Аленичев знакомится с содержанием динамовских программок:
– Позволили забить Саше Кокорину пятидесятый гол за "Динамо". Он писал об этом в программке, мы прочитали…
***
Интересно высказывался и Андрей Кобелев. Из задних рядов раздался надтреснутый голос – словно из подземелья. Все прочие вопросы Андрей Кобелев встречал с ироничной улыбкой – но тут вопрос угодил словно стрела в самую душу. Улыбка сползла.
– Часто ли футбол бывает несправедлив?
– Очень часто, – вздохнул Кобелев. – Но я хочу сказать вот о чем. Самое страшное – когда ты вроде играешь, а вспомнить нечего. Постоянно своим внушаю: надо играть головой и сердцем…
Будь я посмелее, выкрикнул бы: "Браво!"
