«В день матча двое наших распили бутылку водки. А потом вышли и обыграли «Зенит». Истории капитана «Торпедо»

Среди рекордсменов «Торпедо» по количеству игр за клуб Полукаров — третий. 319 матчей в чемпионате СССР! Больше только у легендарного Виктора Шустикова (427) и Сергея Пригоды (325).

Родился Полукаров в Луганске, три года отыграл за местную «Зарю», а в 1980-м перешел в «Торпедо», в котором провел двенадцать сезонов. Брал Кубок СССР и бронзовые медали (дважды), с 1986-го выходил на поле с капитанской повязкой.

Дальше были чемпионство с «Маккаби» Тель-Авив, другие израильские команды, возвращение в Россию. Правда, уже не в «Торпедо», а в ФК «Москва», где Полукаров в качестве ассистента проработал вплоть до закрытия клуба. Помогал Кучеревскому и Никонову, Алейникову и Иванову, Петракову и Слуцкому, Блохину и Божовичу. В «Разговоре по пятницам» Полукаров рассказал много интересных историй — и об этом периоде, и об игровой карьере.

Грант

— Когда Алейников принял «Москву», сразу поняли, что ничего у него не получится?

— Сережа долго не был в России, это чувствовалось. Начал с питания — по утрам никаких сосисок, никакой яичницы. А ребятам сосиску хотелось.

— Что предлагал взамен?

— Соки, мед. Большого понимания у ребят не встретил, бурчали.

— Козьмич его, уехавшего, попрекал: «Неспособен тренер работать, не ругаясь матом».

— А я считаю, способен. Можно найти слова еще обиднее, но не матерные. Мат стопорит. У меня в Израиле был случай, после которого матерюсь с оглядкой. Первая моя игра за «Маккаби», вели против «Бейтара» — и незадолго до конца пропустили. Я выругался на защитников, а судья оказался из бывших наших — принял на свой счет...

Александр Полукаров: Божович и все-все-все

— Красную дал?

— Ага. Я не успел до раздевалки дойти — нам второй забили. Долго потом не могли победить. Сели с Сашкой Уваровым, задумались — что делать-то? Неужели мы в футбол разучились играть? Я с тренером поговорил, тот образумил: «Прошу — забудь, как играл в Союзе. Тут надо по-другому...»

— Это как же?

— Я, либеро, бегал, подчищал за всеми. А тренер говорит — не нужно самоотверженности. «Ты встань в середине и не дергайся. Они сами сюда придут». А мне казалось — так в футбол не играют.

— Как звали этого израильского Моуринью?

— Авраам Грант.

— Вот так номер.

— И он оказался прав: такая была в Израиле специфика футбола. Действительно, сами приходили — а я стоял в центре и отбирал мячи. Десять матчей подряд выиграли, всех обогнали. Стали чемпионами. Когда меня провожали из Тель-Авива, фанаты скинулись и кубок подарили. Президент клуба преподнес позолоченные часы.

— А в «Торпедо» что дарили? Именные холодильники?

— Мне вручили хрустальную вазу — я как раз трехсотый матч сыграл. Директор завода однажды подарил красивую фарфоровую чашу из гжели.

Александр Заваров («Динамо Киев») убегает от Александра Полукарова (слева). Чемпионат СССР. 1988 год.

Фото Александр Федоров, архив «СЭ»

Бутылка

— Вы же могли на чемпионате мира сыграть.

— В 1986-м были игроки посильнее. Хотя меня Лобановский привлекал в Новогорске к работе со сборной.

— Брали вас для количества?

— Ко мне присматривались. Я во вторую сборную часто ездил. А в первой на моем месте играл Андрей Баль. Светлая голова, бразильцам забивал. Вот в 1988-м на чемпионат Европы был шанс попасть. Лобановский приглашал на сбор, но я в игре за «Торпедо» сломался. Колено не разгибалось, разрушились хрящи. Для ЦИТО это была первая такая операция, на камеру ее снимали. Почистили — и все прошло. Вообще-то на мне как на собаке заживало, хоть три мениска вырезали.

— Анзор Кавазашвили нам рассказывал, как в 60-е несколько торпедовцев во главе с Ворониным утром на базе распили шампанское, а вечером грохнули ЦСКА — 3:0. Ваше поколение такой трюк повторить уже не осмеливалось?

— Разочек было. Только без фамилий. Играли в Ленинграде с «Зенитом» на Кубок. Победили 2:1. В день матча двое наших распили перед обедом бутылку «беленькой». Почему-то были уверены, что на поле не выйдут, вот и расслабились. А в итоге играли оба, причем один из них гол забил, который все решил.

Анзор Кавазашвили: «Перед каждым выездом в Тбилиси меня просили продать игру»

— Вы-то как прознали?

— Ребята после матча сами об этом рассказали, давясь от смеха.

— Тоже посмеялись?

— Я в ярость пришел! Как капитан выдал им по полной! А когда в поезде они предложили под мировую вторую бутылку разлить, послал их подальше. Конечно, все мы не ангелы, но чтобы в день игры водку хлестать — в голове не укладывается. Счастье, что это не повлияло на результат. И Козьмич ничего не узнал.

— Слышали, что однажды и вы по части режима отличились. Помните торпедовский автобус?

— Вот вы о чем... Кто ж это проболтался?

— Секрет.

— История забавная. Когда играли в Тбилиси, на матчи с подарками для команды всегда приезжала группа торпедовских болельщиков из Цхинвала. Ящиками везли персики, груши, виноград. Плюс чачу и пару бочонков вина. Все это добро выгружали в мой номер, а после игры ребята заходили и угощались.

Наутро собираемся в аэропорт. Около гостиницы стоят два «Икаруса» — пустой и тот, в котором уже сидит команда. Не сказал бы, что крепко выпили, но Иванов всех раскусил. И вот из окна автобуса видит — я шагаю по крыльцу. Держусь уверенно, сумка на плече, под мышкой нарды, которые болельщики подарили. Козьмич указывает кому-то из помощников: «О, слава богу, хоть капитан трезвый». И в этот момент я прохожу мимо нашего автобуса. Иду к соседнему, начинаю ломиться в дверь.

Козьмич огорчился: «Тьфу, и этот поддал...» Команда грохнула от хохота. Тут я появился в нужных дверях — и не мог понять, почему все потешаются.

Александр Полукаров и Валерий Шмаров (слева). «Спартак» — «Торпедо» (0:1). 1988 год.

Фото Александр Федоров, архив «СЭ»

Зарплата

— Весело жилось в «Торпедо».

— Еще, помню, в одно время окончили институт сразу полсостава — Круглов, Петренко, Пригода, Жупиков, Гостенин, Васильев, Шавейко. Повод? Еще бы! Ромбики институтские обмывали как положено — в шампанском. Разошлись поздно.

Утром Иванов выстроил в Мячкове команду, увидел, у кого глаза блестят, и все понял. Устроил минут на сорок «квадрат» на все поле — один в один. Главное, разделил почти безошибочно. По ту сторону — гуляки, по эту — остальные, к которым и я попал.

Но как нас со злости прихватила та бригада! Я бегаю и кричу: «Братцы, я же с вами вчера был, возьмите в свою команду». А Козьмич — молодец. Дипломатом себя проявил. Понимал, что в такой ситуации всех не оштрафуешь. Лучше дать запредельную нагрузку, чтобы у ребят надолго отбить охоту к посиделкам.

— В том «Торпедо», говорят, над Жупиковым любили подшучивать?

— Просто Васька старомодно фразы строил — с окончанием на «с». Как-то в Ленинграде с Пригодой они опоздали на поезд. Уехали следующим — через полчаса. Но на базе все равно устроили собрание. Начальник команды Юрий Васильевич Золотов поднялся: дескать, объясняйтесь, дорогие товарищи. Васька встает, мнется: «Значит-с, дело было так-с. Мы с Сережей пошли-с за колбасой. Приходим-с — а поезда и нет-с». Золотов вскипел: «Теперь я вам расскажу, как было дело-с. Пошли по девкам-с, взяли шампанское — и поэтому опоздали-с...»

— Когда в 1986-м «Торпедо» завоевало Кубок СССР, вы на спор сбрили усы. С кем спорили?

— Да просто при команде пообещал. Это был мой второй кубковый финал. Первый — в 1982-м, уступили киевскому «Динамо». А у «Шахтера» четыре года спустя выиграли. И я сдержал слово.

«Где Иванов — там и настоящее «Торпедо». Голышак — о 100-летии великого клуба

— Сбривали торжественно?

— Нет. Когда пришел на тренировку, некоторые меня не узнали. Но ничего, через два месяца новые отросли — лучше прежних.

— Сколько тогда получал капитан «Торпедо»?

— 231 рубль чистыми, это была самая большая ставка в команде. За победу выписывали 87 рублей. При этом за ничью вовсе не платили. Хоть со «Спартаком», хоть на выезде с киевским «Динамо» — ни копейки.

— Что ж не подняли вопрос?

— А попробуй-ка подними вопрос в то время — в кабинете парторга ЗИЛа. Тот считался первым человеком на заводе, важнее директора. Мы в этот кабинет с большой опаской заходили.

— После 319 матчей в чемпионате СССР сколько у вас было на сберкнижке?

— Три тысячи рублей. Этих денег хватало на половину «Жигулей».

— Бородюк после денежной реформы 1991-го примчался из Германии спасать сбережения — и купить на них смог лишь два мешка картошки.

— А я, когда вернулся из Израиля и снял то, что оставалось на книжке, десять мешков купил.

— Когда договаривались об интервью, вы предложили встретиться у стелы на Автозаводской. Именно там раньше торпедовский автобус собирал игроков. Когда идете мимо этих мест, накатывает ностальгия?

— Бывает. У меня и фотография сохранилась — 9 мая с женой и детьми как раз возле этой стелы стоим. Вспоминаю команду, завод. У нас же на ЗИЛе часто встречи с болельщиками устраивали. Иногда по шапке от работяг получали. А на субботниках мы даже на главном конвейере трудились. Кто болты закручивал, кто — колеса. Рядом мастер стоял — чтобы случайно делов не наворотили...