Леонид Слуцкий: «Уровень моего стресса — как у шахтера, который несколько суток провел в завале»
Позитивный настой — верный способ не сойти с ума
— Где вы находитесь и как себя чувствуете? — вопрос Дмитрию Сычеву.
Сычев: — Меня вирус застал в Красной поляне в Краснодарском крае, — заявил Сычев. — Я здесь и самоизолировался. Грусть мы гоним далеко прочь. Все хорошо, сохраняем позитивный настрой — это единственный верный способ, чтобы саморазвиваться, не сойти с ума и не поддаться истерии, которая царит в мире и большинстве наших городов, особенно интернете.
— Игорь, а где вы? — вопрос Игорю Коновалову.
Коновалов: — Я тоже в Краснодарском крае, у родителей в Белореченске. Когда объявили карантин, был в Казани один, было бы тяжеловато, поэтому улетел сюда, а так все хорошо.
— Леонид Викторович, вы больше не грустите, как на прошлой неделе? — вопрос Леониду Слуцкому.
Слуцкий: — Нет, за эти дни я переехал в клинику в Московской области, поэтому мой день уже больше занят. Здесь большая территория и можно гулять. Медицинский центр продолжает свою работу, хотя какие-то процедуры не производятся. Настроение значительно лучше, и период адаптации к самоизоляции миновал.
— Олег, чем вы заняты? - вопрос Олегу Яровинскому.
Яровинский: — Я по-прежнему нахожусь дома, смотрю сериалы в огромном количестве. Сейчас модно заниматься самообразованием, а я занимаюсь саморазрушением мозга путем просмотра видосов на Youtube. Получаю от этого удовольствие, ну еще тренируюсь каждый день. Бегаю по лестнице, мои умные часы говорят, что я — молодец.
Мозг и самоизоляция
— Насколько сильно страдает мозг во время самоизоляции?
Филипп Хайтович: — Конечно, наш мозг требует общения и положительных эмоций. Мы получаем их, когда общаемся с другими людьми. Когда у нас изоляция — это снижает уровень гормонов радости и удовольствия, поэтому общаться нужно. Если не с кем, то мы замещаем это просмотром того, как общаются другие люди на экране. Если мозг чувствует, что можно получает удовольствие, просто смотря на экран, то может привыкнуть обходиться без общения с реальными людьми. Если это продлится слишком долго, то результаты могут быть плохими.
— Физическая нагрузка нужна, чтобы мозг нормально работал?
Хайтович: — Для мозга нужно, чтобы тело работало хорошо, потому что этот орган требует к себе много внимания. Если он чувствует, что поступает меньше глюкозы, кислорода или возникают проблемы с воспалением, мозг сразу начинает давать сбои. Конечно, нужно себя поддерживать в нормальной физической форме. Это важно для любого человека, а не только футболиста.
— Дмитрий, вы обычно выкладываете тренировки в Instagram. Сейчас возникает желание поддерживать себя в форме или это необходимость? — вопрос Сычеву.
Сычев: — Занятие спортом в данный период — это самый главный инструмент, чтобы чувствовать себя прекрасно. Мы сейчас не можем вырабатывать гормоны счастья, разгуливая по улицам и общаясь с людьми. У меня спорт занимает практически полдня. Энергии много, и расходовать ее хочется на спорт. Если не считать прогулки во двор за продуктами, то в день у меня — по две тренировки по три часа.
— Игорь, а вы даете себе поблажку?
Коновалов: — Тренер по физподготовке раздал нам график подготовки и следит за каждым. Три дня занимаешься — один день выходной. Я получаю удовольствие от физической нагрузки, потому что нет возможности собираться командой. Стараешься сам заменять, можно с мячом подурачиться. Плюс — программа. По времени это полтора часа максимум.
— Филипп, а как тренировать мозг в нынешних условиях?
Хайтович: — Мозг тренировать не просто можно, но и нужно. Он ничем не отличает от мышц — если не тренировать, тоже атрофируется. В мозге есть разные функции, и для их развития нужно ставить разные задачи. Чем больше их вы ставите, тем лучше он будет работать.
Мозг трудно тренировать, потому что он ленится, и обмануть собственный мозг сложно. Его нужно всегда ставить в ситуацию: «Если ты сейчас не сработаешь, то тебе будет плохо — ты умрешь, будет больно или выгонят с работы». Если нет стресса, мозг практически невозможно заставить. Правда если он очень сильный, то мозг разрушается.
— Как стресс влияет на мозг и можно ли облегчить негативный аспект?
Хайтович: — Очень сильно. Если мышь обездвижить, то через три часа она умрет от стресса. В ее мозге гибнут нейроны, происходит много патологических процессов. Длительный затяжной и сильный стресс — очень плохо.
Играть в Counter Strike с другими людьми нормально, одному — не очень
— Как участники нашей дискуссии тренируют свой мозг?
Слуцкий: — У любого профессионального тренера есть привычка тренировать мозг. Я сейчас смотрю много трансляций. Наверное, это узкопрофильная тренировка мозга. Люблю разные тесты на Youtube, угадывать мелодии или кинофильм. Ты все время ставишь перед собой задачи и стараешься их решать.
Яровинский: — Мы с приятелями играем в «Борьбу умов», у нас идет внутренняя битва. Я люблю читать, и это занимает часть моего дня. Сейчас — книгу про норвежскую детскую хоккейную команду. Называется «Медвежий угол».
Коновалов: — В данный момент на карантине я тоже смотрю видеоролики, обзоры и играю в Counter Strike.
Сычев: — Я постоянно стараюсь тренировать свой мозг. В течение дня переключаю внимание и абстрагируюсь от коронавируса. Много времени посвящаю чтению, играю в шахматы на планшете, рисую картины — не серьезные, а попроще, разгадываю кроссворды и головоломки. Это позволяет от всех отдохнуть.
— Ученым требуется тренировать мозг помимо основной работы?
Дмитрий Кулиш: — У всех, у кого есть компьютер с мессенджерами, Zoom и Skype, мозг перетренирован и его нужно учиться расслаблять. Я в основном занимаюсь йогой и медитацией.
— Как влияют на мозг компьютерные игры?
Хайтович: — Тренировки мозга — это не только головоломки, но даже общение в Zoom. Большая часть мозга отвечает за то, чтобы выстраивать отношения с другими людьми. В Counter Strike вы играете с другими людьми и тоже строите отношения — это нормально. Если вы просто смотрите сериалы и переживаете жизнь других людей — это хуже, потому что не практикуете способности общаться.
Важно, чтобы сериалы и компьютерные игры не замещали живое общение. Это очень важный элемент, который строит и другой функционал мозга — способность аналитически мыслить, предсказывать и манипулировать другими людьми. Если ребенок или взрослый играет с другими людьми в компьютерные игры — это хорошо. Если играете как одиночка, и никогда не общаетесь — это не очень.
После значимых поражений чувствовал так, будто мир рухнул
— Любой футболист или тренер порой не может проявить свои лучшие качества из-за стресса. Как профессионалов можно натренировать переживать его без значительных потерь?
Хайтович: — С этим очень сложно совладать с биологической точки зрения. Нужна психологическая тренировка. В каждой игре чувствуется ответственность, и чем она серьезнее, тем больше будет стресс.
— Можно ли купировать страх и стресс медикаментами?
Хайтович: — Конечно, можно фармакологически это блокировать, но мозг — комплексный орган. Такое воздействие будет влиять и на другой функционал. Выключить только стресс не получится. Можно выключить инстинкт самосохранения и ввести людей в маниакальную фазу. Это повлияет и на способности логически мыслить, принимать решения и планировать.
В футболе нужно постоянно анализировать ситуацию и предсказывать действия противника, свои и членов команды. Если многое заблокировать в мозге, он не сможет выполнять эти функции.
— Дмитрий, как вы во время карьеры боролись со стрессовыми перегрузками?
Сычев: — К сожалению, тогда мы не понимали, потому что не задавались этим вопросом так серьезно, как делают сейчас. Все было основано на интуиции. Если бы мы владели современными знаниями, то намного лучше справлялись бы со стрессом.
После поражений, особенно значимых уровень стресса такой, будто мир рухнул. Молодые люди в 20-25 лет не всегда знают, как справляться с этим, и в команде не было людей, которые подсказывали бы.
Сейчас мы поднимаем вопрос о присутствии в команде психолога. А тогда использовали старый дедовский метод.
— Какой?
— Все его знают (улыбается). Но в рамках дозволенного, конечно.
— Кто-то, например, бьет боксерскую грушу.
— Вряд ли ты будешь бить грушу после матча, когда отбегал 90 минут.
— Как сегодня молодой футболист борется со стрессом? — вопрос Коновалову.
Коновалов: — Думаю, у каждого игрока перед матчем присутствует стресс. У нас сейчас сложная ситуация в таблице, есть психологическое давление. Я стараюсь не думать о результате и просто выполнять на поле то, что тренируем. Пытаюсь ограждать себя от лишних мыслей, концентрироваться на игре.
— Звучит просто, а на деле, наверное, не очень.
— Я привык, на самом деле.
Мозг, мышцы и глюкоза
— Уровень тренерского стресса каких масштабов? — вопрос Слуцкому.
Слуцкий: — Несколько лет назад я работал с психофизиологом. Он вешал специальные датчики во время игры. Они показали, что уровень моего стресса, как у шахтера, который несколько суток провел в завале. Сложно переоценить этот уровень стресса и понять, как с ним бороться. Я просто подружился со своим стрессом. После неудачных матчей не борюсь с депрессией, а стараюсь с ней сосуществовать.
— Сейчас много исследований о мозге спортсменов, который нужно готовить к определенным вещам. В тактических занятиях мозг задействован сильно. Нужна ли какая-то разминка? Как разогревать мозг? — вопросы Хайтовичу от Слуцкого.
Хайтович: — В мозге много зависит от структурных связей, которые сформировались в рамках тренировок. Если что-то мы делаем постоянно, оно происходит на автомате. С тактическими вещами также. Если говорим о физиологических аспектах, мозг и мышцы конкурируют за энергию нашего тела. Мозгу энергия нужна в виде глюкозы. Мышцы в коротких периодах тоже потребляют глюкозу, но потом переключаются на липидный метаболизм. Важно, чтобы энергии для мозга всегда хватало. Он не должен переходить к минимальному ее использованию. Поэтому разогрев напрямую не нужен. Но важен баланс энергии между мышцами и мозгом. А в голове уже сформированы необходимые навыки и связи.
— Вы говорили про стресс после матча. А какие есть способы борьбы со стрессом перед матчем? — вопрос Сычеву.
Сычев: — Никаких ритуалов нет. Каждый человек настраивается по-разному. Лично я максимально абстрагировался от всех мыслей, концентрировался только на игре. И думал об этом. Никаких мантр и медитаций не было. Главное, чтобы не мешали личные мысли. Если в этом помогает музыка — хорошо, если помогает уход в себя — тоже хорошо. Главное, результат на поле.
— Весь игровой анализ и подготовку к занятиям я начинаю в ночи, когда уже никто не мешает. Понятно, что активная мозговая деятельность приходится на вечерний, ночной период. Я ем фрукты, сладости — глюкоза должна ведь попадать в мозг. Можно ли обмануть этот процесс и дать мозгу глюкозу, но в другом виде? — вопрос Хайтовичу от Слуцкого.
Хайтович: — Глюкоза нужна мозгу всегда. Он нас и заставляет есть сладости. Хотя наше тело может и само поддерживать нормальный уровень глюкозы. Так что сладости это просто помощь, у мозга есть такие ассоциации. Когда начинается активная работа, мы идем к холодильнику и берем сладкое. От этого надо отучиться. Чисто поведенческая тренировка. Наложите на это запрет и через какое-то время это пропадет. Качество работы меняться не будет, просто от этой привычки можно избавиться. И тогда мозг будет брать глюкозу из резервов той же жировой ткани, а не из еды.
— Вы обещали рассказать о теории расслабления мозга. Расскажете? — вопрос Кулишу.
Кулиш: — Да, но вернусь к предыдущему вопросу. Леонид спрашивал, как мы обманываем мозг сахаром. Этим занимается много ученых. Мое мнение — возможно использование сахорозаменителя, чтобы обманывать мозг. Хоть и большинство сахарозаменителей все-таки не вкусные, но, судя по всему, новые технологии позволяют надеяться, что через пару лет состоится революция. В Израиле уже производят сахарозаменители с прекрасным вкусом. И дальше встанет вопрос энергоснабжения тела и мозга.
У нас в инновациях стресс также плох, как и футболе. Когда ученый видит что-то в своей пробирке, а потом хочет показать это людям, его, как правило, останавливает именно стресс. Есть несколько важных экспериментов, которые могут помочь вам понять, что это такое. Первое — ловушки обратных связей гормональных циклов. В головном мозге начинается возбуждение, выйти из которого можно только ударившись головой об стену.
Второй эксперимент — на протяжении долгого времени люди думали, что можно сесть, закрыть глаза, выключить музыку, и мозг успокоится. Десять лет назад доказали, что в этот момент мозг наоборот начинает бурлить. И это бич человечество. Когда мы занимаемся чем-то простеньким, мозг работает также просто. А когда садимся и расслабляемся, запускаются процессы, и мы улетаем в некий стресс. Одним из главных открытий нейробиологии последних 20 лет стало то, что в мозге в ответ на один сигнал зажигаются разные области.
И если одну из них повредить, ее функцию начинает выполнять другая. Из этого люди сделали вывод, что мозг можно переучивать когнитивными активностями, читая молитвы, мантры. Однако, похоже, это наоборот все ухудшает. В стрессе надо отрубить все сигналы. Надо остужать мозг — сесть, выключить звуки, убрать свет и мозг успокоить. Хотя это очень сложно. И тут появляется медитация — набор физкультурных упражнений, направленных на расслабление мозга.
— В рационе футболистов есть, как правило, витамин С, глюкоза. Что дают те или иные витамины перед матчами? — вопрос Слуцкому от тренера футбольной команды «Сколтеха» Александра.
Слуцкий: — Рацион во время игровой деятельности особо не отличается от тренировочной. Витаминные комплексы есть, они сезонные. Но ничего сверхособенного. В той же Голландии это было минимизировано. Они не употребляли никакие дополнительные добавки и витамины. Витаминные комплексы против стресса? Здесь уже говорили о том, что ты не можешь блокировать или не блокировать стресс. Это как с допингом. Он не работает в футболе. Потому что ты выпил допинг, который повышает выносливость, но он не даст тебе быстроты или координации. Или ты выпил допинг, повышающий уровень агрессии. Но тогда снижается уровень мышления. Стресс многогранен, но тот же витамин С игроки пьют сезонно. Стресс работает так же, как и допинг. Невозможно снять стресс препаратом. Сняв его, притупишь другие вещи. У каждого своя формула. У молодых футболистов с этим могут быть проблемы, так как у них еще не было достаточно повторений одного и того же. Я пытаюсь помочь им найти эту формулу. Кого-то накрутить, кого-то успокоить. Было бы очень легко, если бы витамин С снимал стресс.
— Есть такое понятие, как гормональный фон. Мы можем что-то понижать, что-то увеличивать и за счет этого играть.
— По этому поводу ничего не могу сказать. Не занимаюсь изучением гормонального фона. Никто из коллег, насколько я знаю, также не пытался воздействовать на стресс через гормоны. Возможно, участники нашей конференции смогут сказать больше.
Хайтович: — Самый главный гормональный орган — мозг. Оттуда тело узнает, что есть стресс. Оттуда идет сигнал. Мы можем пытаться подавлять сигналы мозга в теле, но если он в стрессе, то это влияет на все процессы.
Акинфеев самый стрессоустойчивый
— Самый стрессоустойчивый футболист, с которым вам приходилось работать? — вопрос Слуцкому.
Слуцкий: — У Игоря Акинфеева потрясающая психика. Причем у него это генетическая вещь. Он всегда стабилен и всегда держит высочайший уровень. Скажу больше. Если на одного футболиста ошибка действует демотивирующе, иногда уничтожающе, то я знал, если ошибется Игорь, что было редко, то в ближайшие несколько месяцев он будет играть на высочайшем уровне. Это такое индивидуальное свойство организма, что после ошибки он держал высочайший уровень концентрации. Причем это было с 16 лет, когда он дебютировал. Он взял пенальти в первой игре, и все отмечали: уже в том возрасте он действовал с таким хладнокровием, уверенностью и настолько стабильно демонстрировал свой уровень, что это потрясало.
Я хотел бы еще посоветоваться с людьми науки. Мы с Олегом обратили внимание, что в Голландии, где применяется другая система воспитания личности и игрокам прививают, что они главные и все крутится вокруг них, футболисты максимально быстро начинают играть на том уровне, на котором готовы. То есть, если ты видишь уровень готовности 17-летнего голландца и ставишь его на игру, он показывает тот же уровень, который демонстрирует в тренировочной работе. А вот российские молодые футболисты могут очень хорошо выглядеть на тренировках, но когда ты выпускаешь его, ответственность повышается, он начинает сильно волноваться, сомневаться и не может показать свои лучшие качества. Могут ли показатели стрессоустойчивости быть связаны с культурным или воспитательным кодом?
Хайтович: — Когда человек настолько уверен, что самое главное — это он, а остальное не важно, это снимает определенную часть стресса. Но это может мешать во многих других аспектах. Людям важно строить социальные отношения с пониманием того, что в обществе в большинстве случаев групповые вещи бывают важнее индивидуальных. Для игры это может понижать уровень стресса. Когда человек понимает, что главное — это его ощущения, а остальное не важно — это помогает справиться с ответственностью. Но в других ситуациях может повредить.
Слуцкий: — Так и было. Ребята там гораздо быстрее созревают. Это прекрасно. Но есть масса ограничений, которые существенны особенно в командных видах спорта.
Яровинский: — Генетику и биологию не обманешь. Мозг у человека устроен одинаково и если культурологические вещи обнажают одно, то маскируют другое. Нет универсальной программы, которая позволила бы сделать человека устойчивым ко всему. И если где-то хорошо, то в чем-то другом обязательно будет провал.
Хайтович: — Это не совсем так. Нельзя сделать так, чтобы мозг универсально подходил для любой ситуации. Но почему есть разница между голландцами и не голландцами? Мозг — это пластичный орган. Все формируется в процессе развития. Даже у взрослого человека он формируется, и на стресс он будет реагировать по-разному в разных ситуациях. Генетическая предрасположенность в мозге играет меньшую роль, чем-то, как мы его сформировали в процессе своего развития и тренировок. Даже во взрослом возрасте его можно перестроить с одного поведения на другое.
Возобновление чемпионатов
— Простой влияет и на физическое состояние игроков, и на психологию. Если европейские чемпионаты возобновятся, то уровень футбола будет тем же, что и прежде?
Слуцкий: — Сейчас никто ничего не знает. Сначала УЕФА рекомендовал всем федерациям закончить внутренние соревнования до 3 июля, через короткий промежуток времени уже до 3 августа. Какое число будет дальше, никто не знает. Генеральное направление УЕФА — доиграть все чемпионаты и еврокубки. В Германии некоторые команды возобновили тренировки. Игроки бегают по кругу на расстоянии двух метров друг от друга. Возникает вопрос: как они располагаются в раздевалке, как обедают. Как этот простой скажется на организме, и каков будет уровень стресса, тоже никто не знает, потому что раньше никто с этим не сталкивался. Даже когда футболист уходит в месячный отпуск, он активен: бегает, играет в теннис, в футбол, есть куча программ. А если его запереть в закрытом пространстве и заставить два месяца крутить велосипед... Футболисты своего рода наркоманы. Без футбола им очень трудно жить, и очень мучительно. Кто как перенесет изоляцию без того, что составляет ежедневный смысл жизни, и как на это отреагирует тело, тоже никто не знает. Если чемпионаты будут возобновлены, сколько будет времени на подготовку — не понятно. Как и то, можно ли будет играть контрольные матчи. Футбольный мир находится в ситуации, когда можно говорить что угодно, и это будет неправда, потому что люди впервые столкнулись с этим.
— Если 30 апреля вам скажут прилететь в Казань, к чему физически готовы после самоизоляции и не будет ли вам страшно? — вопрос Коновалову.
Коновалов: — Страшно не будет. Наоборот, каждый футболист сейчас ждет, когда все возобновится. Нас распустили до 30 апреля, и мы ждем, что уже начнем тренироваться в Казани. А физически чувствую себя нормально. Мы все тренируемся. Думаю, мы сможем быстро набрать форму.
Разница с Голландией
— Сравните психологический аспект тренерской работы в России и за рубежом. Замечали ли вы какие-то особенности работы у иностранных тренеров над психологией футболистов? — вопрос Слуцкому.
Слуцкий: — Голландцы в частности, гораздо легче реагируют на стресс, в отличие от российских тренеров. У нас такой менталитет, что мы все время виноваты, что все зависит только от тебя, и ты что-то недоделал. Мы больше склонны к самоедству, чем те же голландцы. Если говорить про англичан, у них сам по себе агрессивный футбол, и они воины на поле.
Это касается и тренеров. Они хотят отдать максимум того, что у них есть, но если что-то не получается, то они будут считать, что сделали все возможное, бились и старались. У них много лозунгов, которые сочетаются с реальным представлением о матче. Главная задача — сделать все от тебя зависящее, а если не получилось, то надо готовиться, чтобы получилось в следующий раз. Виктор Онопко, который больше 15 лет играл в Испании, рассказывал мне, что за все это время ни один тренер не поговорил с ним индивидуально.
Там работали испанские тренеры, португальские, парагвайские. Так же и в Англии. У них есть основные установки. А российские тренеры больше работают индивидуально. Пытаются с каждым наладить определенные процессы. Поэтому типаж тренера и меняется. Если кто-то думает, что зарубежные тренеры большие психологи, то я этого не видел. Может быть разница в методике, подходах, тактическом уровне, но никаких отдельных психологических особенностей и конкурентных преимуществ я не увидел.
Яровинский: — Добавлю, что на детском уровне за границей совсем другие подходы, чем у нас. Удовольствие от игры там возведено в абсолют. Детский спорт, особенно в Голландии и Англии, стоит на других китах. Там не гонятся за ранним развитием, за погружением маленьких детей в стресс, а гонятся за погружением их в игру. Любые детские соревнования в Голландии и в России — это большая разница. Не в нашу пользу.
Там уровень стресса, который ждет всех профессиональных футболистов в будущем, сведен к минимуму. Они много погружают их в соревновательный стресс, потому что там играют много матчей, но воздействие тренера и родителей на маленьких футболистов минимальное. Они дают им ощущение, что это просто игра, и нет разницы, что вы играете в футбол на поле или на детской площадке.
Слуцкий: — Как ты ни сыграл бы, ты все равно лучший. Ты можешь проиграть 0:10 и тебе будут говорить: «Молодец! Когда между вторым и девятым мячом ты сделал красивый дриблинг — это было великолепно. Больше никто так не может». В этом есть свои плюсы и минусы, но то, что дети полностью антистрессовые — это да.
— Заговорили о детском спорте. Хотелось спросить про разницу в детском воспитании. Какие два штриха кардинально отличают Голландию от России? — вопрос Яровинскому.
Яровинский: — В двух штрихах тяжело сказать. У меня трое детей. Они все были вовлечены в Голландии в социальную жизнь и в спорт в том числе. Разница колоссальная. Самый главный подход у Голландцев — они отрицают раннее развитие. До пяти лет ты в Голландии не можешь никуда устроиться, кроме секции по плаванию, потому что плавать надо уметь, чтобы не утонуть в канале. Все очень логично. Если ты упал, а каналов там много, ты должен как-то выплыть.
У них нет бесконечных театральных студий, творческих конкурсов для совсем маленьких детей. Они считают, что до пяти лет ребенок должен ничего не делать. Он должен ходить в детский сад, и все посвящено игре. Они минимизируют любой стресс, связанный с тем, что ребенок что-то должен. Заставляют ребенка социализироваться. То, о чем говорил Филипп. Из маленьких детей они бесконечно формируют какие-то группы по четыре-пять человек. Они пытаются делать какие-то проекты.
Если это касается волейбольной секции или футбольной, они постоянно меняют состав участников. Несмотря на протест детей, которые «устаканились» в своей группе из пяти человек, там говорят, извините, прошел определенный период времени, они этих людей силовым образом меняют между собой. В школе все время пересаживают детей. У них блочная система по четыре человека за партой, они все время их меняют, чтобы человек общался с максимальным количеством людей. Социальная коммуникация — это то, на чем построена система образования и спорта за рубежом. При всей индивидуализации подхода к человеческой личности, они здорово учат социализироваться и обучают простейшим навыкам коммуникации самых маленьких детей.
Как настраиваться на «Баварию» и «МанСити»
— У вас запланирован матч с очень сильной командой в пиковой форме, которая у всех выигрывает 5:0, 10:0. Как вы настраиваетесь: на победу или на не очень крупное поражение? Что делать, когда все идет не по плану, вы выстроили оборонительную тактику, но после десятой минуты уже проигрывает 0:2 и понимаете, что шансов нет? Как в этой ситуации боретесь со стрессом и пытаетесь из нее выйти? — вопрос Слуцкому.
Слуцкий: — Невозможно думать, что если мы играем с «Баварией», главное — проиграть 0:1, и все будет хорошо. Я могу привести один пример. Когда я только начинал работать в ЦСКА, в индивидуальных беседах футболисты мне говорили, что в одной из игр, не буду называть соперника, но это была игра Лиги чемпионов с соперником, превышающим в классе, тренер избрал сверхоборонительную тактику и пытался сыграть откровенно на 0:0, поставил восемь защитников. И они были возмущены таким подходом, что тренер даже не попытался выиграть.
Перед матчами с большими командами, против «МанСити» мы играли или против «Баварии», мы говорили: понимаем, что этот соперник, скорее всего, будет доминировать, потому что он просто сильнее, но мы обязательно должны искать шансы в контригре, пытаться контролировать мяч, пытаться расти в этой игре, пытаться проверить свой уровень. Понятно, что иногда по ходу встречи какие-то вещи могут корректироваться.
К примеру, счет 0:0, и у тебя удаление в игре с командой, которая тебя сильно превосходит. Тогда по ходу игры ты можешь больше концентрироваться на том, чтобы удержать 0:0, нежели выиграть этот матч. Не важно, с кем ты играешь, но предматчевые установки не могут быть негативного характера. Ты играешь для того, чтобы выиграть. Я, например, играю, чтобы победить в абсолютно любой игре, хоть в крестики-нолики, хоть в «Битву умов».
Если я буду пытаться играть на трубе, то громче или лучше другого. Это заложено в самой спортивной сути. По ходу игры ее правила могут меняться в зависимости от игровой стратегии.
Коновалов: — Леонид Викторович все правильно рассказал. Перед игрой ты не можешь настраиваться, что нам сегодня нужно удержать ничью. Конечно, ты выйдешь и будешь стараться играть на победу, отталкиваться от тактики тренера. Понятно, что по ходу игры что-то может меняться, но с мыслями о поражении 0:1 или удержании ничьей никто не выходит.
Яровинский: — Все профессиональные спортсмены и тренеры, играя даже в крестики-нолики, будут это делать с накалом. В профессиональной спортивной среде даже настольная игра превращается в серьезную борьбу. Там будет все ноздря в ноздрю, и люди, даже если они собрались отпраздновать Новый год и выпить шампанского, готовы друг друга убить в этот момент ради победы. И сказать таким людям, что мы сегодня выходим проиграть 0:1 и это будет уже достойно, просто невозможно. Лучше вообще тогда не ехать на игру, остаться дома и получить поражение 0:3.
