"Анжи" предали". Интервью-исповедь Магомеда Адиева
Из интервью вы узнаете:
– Сколько раз Адиев хотел уволиться из "Анжи".
– Как "Анжи" не пустили в гостиницу в Кисловодске.
– Как Адиеву удалось убедить футболистов не устраивать забастовку.
– Почему он не может возглавить "Ахмат" прямо сейчас.
– Что Адиеву сказал Курбан Бердыев, когда звонил после матча с "Краснодаром".
– Какая зарплата в "Анжи" была самой высокой.
– Действия правительства Дагестана – предательство?
– Сколько "Анжи" задолжал Адиеву и как он к этому относится.
– Что он сказал Дюпину насчет возможности перехода в "Зенит".
– Как террорист Шамиль Басаев играл в футбол в довоенном Грозном.
– Почему Адиев не интересуется ММА.
О том, как у клуба не было денег на дорогу и проживание. "Команда была выставлена на улицу"
– Вы же по ходу сезона один раз подавали в отставку?
– Официально – один.
– Не жалели, что остались в "Анжи" после разговора с Османом Кадиевым?
– Мне хотелось взять паузу еще зимой. К зиме мы стали играть гораздо лучше, но клуб уже начал сильно буксовать в финансовом плане, футболистам игра давалась все тяжелее и тяжелее. Перед последней игрой первой части сезона со "Спартаком" (0:3, 8 декабря. – Прим. "СЭ") я сложил с себя полномочия. Произошел ряд событий, после которых я понял, что не несу ответственность за то, что произойдет в матче. Когда кончилась осенняя часть сезона и ребята начали расходиться, понимал, к чему все идет, и сказал: "Окей, смысла уже нет. К чему все идет? У меня, как тренера, нет цели, как я поставлю цель ребятам?" Мне сказали, что сейчас убегать из команды нельзя, и люди имели на это право, потому что они дали мне шанс показать себя в премьер-лиге. Я не мог не выполнить в какой-то степени даже человеческие обязательства. Хотя мне, как дебютанту, не хотелось связывать себя с вылетом.
Второй момент – за неделю до разгрома от "Краснодара" (0:5, 31 марта. – Прим. "СЭ"). Я настаивал, говорил, что смысла нет, что мы ничего не добьемся. Через неделю мы получили от "Краснодара" пять мячей, я сказал: "Говорил же, что так будет". Жалел или нет? Не знаю, наверное, жалости в душе было настолько мало, был уже как робот, зацикленный на процессе. Никаких иллюзий, просто выходишь и работаешь.
– Что стало последней каплей, заставившей вас написать заявление?
– Все касалось финансов. Например, перед выездным матчем с "Арсеналом" (0:2, 9 ноября. – Прим. "СЭ"). Как я могу собрать команду, если мне звонит администратор и говорит, что денег на обратную дорогу нет. Каждый должен добираться своим ходом. Ребята и так без денег, а ведь, если не ошибаюсь, после этой игры еще и перерыв на матчи сборных начинался… В клубе премьер-лиги такого не может быть. Опять же, ладно бы люди получали зарплаты… Например, тот же Кулик мог бы использовать какие-то сбережения, но есть ведь и молодые ребята. Администратор спросил меня: "Объявить ребятам сейчас или после игры?" В итоге я думал не о матче, а о том, когда сообщить ребятам о ситуации с билетами. Сейчас или после матча? Если сказать сейчас – подпишу себе приговор. Сказать после – людям разлетаться в разные места, где-то может не оказаться билетов, где-то подорожают. В итоге решил сказать до игры, снять вопросы о результате, но зато ребята смогли спокойно купить себе билеты туда, куда им нужно. То же самое произошло и перед матчем со "Спартаком", который я упоминал. Обещали, что заплатят сразу несколько зарплат, а ребятам в итоге пришло что-то в районе 100-120 тысяч рублей каждому. А они ведь до этого ничего не получали 3-4 месяца. 100 тысяч не покрывают даже половину зарплаты основных футболистов РПЛ. Ребята получили не те деньги, которые им обещали, и спросили: "А что это такое? Вы же обещали". Тут же игра, проигрываем 0:3.
Перед матчем с "Краснодаром", где-то за неделю мы должны были собраться в Кисловодске на небольшой сбор. А отель нас не принимает. Нет оплаты. Команда выставлена на улицу. Гендиректор спросил меня: "Что делать?" Я сказал: "Может, уже прекратить эти мучения?". Хорошо, что удалось найти отель "Порт-Петровск" в Махачкале, благодарны человеку, который принимал нас там до конца сезона, он – большой любитель футбола. С другой стороны, у многих игроков – жены, дети, снятые квартиры, а было сказано, что до конца второй части сезона "Анжи" будет базироваться в Кисловодске. В итоге ночью перед тренировкой ребятам говорят, что на следующий день мы переезжаем в Махачкалу. Нет билетов, семья, квартира – но нужно все бросить и наутро перебраться в Махачкалу. Я говорил: "Только что-то начало теплиться в команде, только все собрали – и опять ломать?". И я, как главный тренер, должен все компенсировать. Не понимаю, при всех трудностях клуба, какая цель у всего этого? Даже если вылетаем – скорее всего, не сможем играть в ФНЛ, клуб, скорее всего, закроют, денег мы не получим. Какую цель мне, как главному тренеру, ставить себе? А ребятам? Цель у спортсмена должна быть всегда. Но ее нет. Ни себе, ни им не могу поставить. Из-за этого и хотел уходить. Мог все склеить, но ради чего? "Магомед, надо доработать". Сидишь, с трудом находишь мотивацию. Роль тех людей, которые были рядом, кстати, тоже важна. Речь о болельщиках, пусть и немногочисленных. Задумываешься, ради чего твой тренерский штаб, персонал работает. Люди ведь говорят: "Если Адиев уйдет – мы работать не будем". За твоей спиной стоят люди. Понимал, что если уйду я – то точно трудоустроюсь, интерес ко мне появился еще зимой. Но нужно думать не о себе, а о той армии, которая стоит у тебя за спиной.
– О ситуации в Туле. Как в итоге добирались? За свой счет?
– Да, конечно.
– А как отреагировали?
– Так и отреагировали. Мыслей о футболе у игроков не было. Подобные ситуации возникали перед рядом матчей, а я, как тренер, не компенсировал это все. Это разъедало меня изнутри.
О забастовке игроков. "Зашел в раздевалку и сказал: "Ради меня, как тренера!"
– Как удавалось держать все внутри? Команда ведь не устраивала массовых демаршей, все ходили на тренировки.
– Самый большой демарш – когда ребята не были настроены выходить на поле. Если не ошибаюсь, это была игра с ЦСКА (0:2, 19 октября. – Прим. "СЭ"). Оставалось три матча до небольшого перерыва в чемпионате, ребята сказали: "Магомед Мусаевич, вы нас простите, но мы на матч не выйдем". Я спросил: "А что вы хотите?". Мне ответили: "Мы хотим понять одно – мы вместе или нет?" Я: "А были сомнения?". Ребята: "Если мы вместе – то примите нашу сторону, не идите наперекор". Сказал: "Я все понял, вы знаете, я всегда вас поддержу". Заканчивается собрание, команда выходит на тренировку, ставится условие: мы тренируемся, но если до матча не будет выплат – футболисты не выйдут на поле. Я донес позицию коллектива до руководства, мне сказали: "Магомед, шансов на то, что появятся деньги, нет". Получается ситуация: или мне нужно как-то заставить ребят выйти на матч, или же пустить все на самотек. Я беру все на себя и начинаю разговаривать с командой. Чтобы получить что-то от ребят, мне нужно что-то дать им взамен. Это как стакан: чтобы что-то оттуда выпить, надо сначала налить. Мы на тот момент уже очень долго пили из этого стакана, теперь надо было что-то дать. Я зашел в раздевалку и сказал: "Ребята, ради меня, как тренера! Мне нужна эта игра с ЦСКА, нужны следующие три игры". Команда удивилась. Продолжил: "Понимаю, что что-то вам должен взамен. Денег у меня нет, были бы – дал, но на сегодняшний день я необеспеченный человек. Взамен могу после трех следующих туров объявить, что ухожу. Я – капитан этого корабля, я сбегаю. На меня обрушится шквал критики, но я даю вам шанс. Вы чисты, можете уходить. Что вам остается, если команду покидает тренер?". Впоследствии оказалось, что это имело серьезный стимул. Даже опытные футболисты сказали: "Магомед Мусаевич, мы удивились, что вы взяли все на себя. Поняли, что должны отплатить вам". Через сутки или двое мне заявили: "Ради вас доиграем до конца, пусть у нас и тяжелые отношения с руководством".
– Перед игрой с "Краснодаром" ходили слухи, что, скажем так, послы от "Анжи" предлагали за финансовую мотивацию приостановить соперника.
– Так скажу: до меня такая информация не доходила. Если бы такое было – мы бы не отказались. Учитывая тяжелое положение, нам не помешало бы хоть какое-то стимулирование. Тем не менее, даже за победу над будущим чемпионом, "Зенитом" (2:1, 30 сентября. – Прим. "СЭ"), нам не заплатили премию. Наверняка, если бы кто-то хотел, то за победу над "Зенитом" что-то бы дал. На меня свалилось столько работы, причем не столько тренерской, сколько психологической. Не раз ловил себя на мысли, что в 12 часов дня уже устал. С самого утра нужно решать вопросы, поговорить с одним, другим, спросить у администратора, есть ли билеты, понять, что с полем, потому что полить его не смогли из-за забастовки… В общем, шквал дел, после которых силы иссякали.
О звонке Бердыева. "Тогда не брал с незнакомых номеров. Потом приходит смс. И я сам перезвонил"
– Вы на протяжении всего сезона чувствовали, что от региона нет поддержки?
– Конечно. Особенно это усилилось, когда мы переехали в Дагестан. В первые полгода, когда жили в Подольске, как-то абстрагировались от этого. Президент клуба, руководство какие-то деньги изыскивали. Плюс мы некоторых игроков продали, поступления были. А когда уже переехали в Дагестан, там поле начали копать, потом его закрыли, нас туда не пускали. Было ощущение полной ненужности. Я это чувствовал как тренер. Но должен был сделать так, чтобы ребята этого не чувствовали. Конечно, они это понимали, но ты должен был находить что-то новое, чтобы они настрой сохраняли.
– За этот сезон чья поддержка вас удивила больше всего?
– Меня впечатлил звонок Курбана Бердыева (после матча с "Краснодаром", проигранного со счетом 0:5. – Прим. "СЭ"). Он мне второе дыхание дал. Мэтр нашел время. Он настаивал, чтобы я доработал сезон. Много слов лестных сказал. Признание твоего труда большим человеком – это самое большое впечатление.
– Были с Бердыевым знакомы до этого?
– Нет, это абсолютная неожиданность. Я тогда подал в отставку и не брал трубку с незнакомых номеров. Потом приходит смс. Тогда я и перезвонил.
– Потом общались?
– Да, после матча с "Рубином". Теперь можно сказать, что знакомы. Мне очень приятно было его внимание.
О бутербродах с майонезом. "Прилетели в Красноярск с пересадкой в Москве, а поужинать не можем"
– У вас внутри коллектива доходило до скандалов, учитывая, какая напряженная была ситуация?
– Повышение голоса было, выгонять приходилось, возникали определенные трения в коллективе. Я чувствительно к этим вещам отношусь. Иногда тренеры говорят, что в раздевалке нужен скандал. Для меня это тонкая материя. Не хочу, чтобы футболисты гладили по головке друг друга, мы не хор венских мальчиков, но и чтобы это все не доходило до откровенных драк. Я чутко эти вещи отслеживаю. Когда я чувствовал, что это во что-то перерастает, останавливал, пытался на эти вещи влиять. Для меня взаимоуважение футболистов друг к другу на первом месте стоит. Я это им постоянно внушаю.
– Вратарь "Анжи" Дюпин как-то говорил, что у команды иногда на выезде нет обеда, приходится бутерброды с майонезом есть в самолете. Все так и было?
– Дюпин потом подходил, говорил, что другое имел в виду. Но неприятные моменты бывали – например, в Красноярске ("Анжи" играл с "Енисеем" на выезде 3 мая, уступил 1:3. – Прим. "СЭ"). Сначала рейс Махачкала – Москва, затем Москва – Красноярск. Прилетали туда. Говоришь директору: "Надо бы там поужинать". И начинается: "Не можем. Этого нет, того нет".
Команда едет на важную игру, еще шансы на премьер-лигу остаются, но не может поужинать, нет возможности. Но я не ставлю это в укор работникам клуба. Они все усилия прилагали. Что с них требовать, если нет возможностей?
О Дюпине и "Зените". "Он все прекрасно понимает. Решение за ним"
– Дюпин – одно из открытый сезона. Поэтому два вопроса: в чем его фишка и стоит ли ему переходить в "Зенит", если позовут? Ему 31 и высока вероятно, что он станет просто сменщиком Лунева…
– Фишка Юры – он парень из твоего двора. Вы сядете с ним, как со своим пацаном, он все прямо скажет. Иногда может ляпнуть и что-то лишнее (улыбается). Юра не будет стараться произвести впечатление, а просто будет собой. В раздевалке может прямо сказать, если что-то его не устраивает, или наоборот от может подбодрить партнера и успокоить.
Когда мы искали вратаря, я смотрел его игры. В "Кубани" он постоянно играл ногами – то левой, то правой… В какой-то момент я не выдержал и спросил у спортивного директора: "Не пойму, мы вратаря берем или опорного полузащитника?" (смеется) Конечно, его козырь – это простой характер. Благодаря ему он провел все матчи в минувшем сезоне. И по большому счету нельзя сказать, что он где-то провалился. Он часто нас выручал – это очень ценное качество. Меня всегда подкупала в нем требовательность к себе. Порой думал, что ему и тренеры не нужны, он сам себя готовил. Хотя он прекрасно понимал, какая обстановка в клубе, и что конкурентов у него как таковых нет. Под ним были молодые ребята, но он все равно не снижал к себе требовательности.
– Так стоит ему переходить в "Зенит", если получит предложение?
– Мы с ним говорили на эту тему. Я ему сказал примерно следующее: "Понимаю, что "Зенит" – это твое финансовое благополучие, и ты можешь на много лет вперед сделать себя финансово независимым. Особенно это важно, когда ты закончишь карьеру. Но другое дело выходить на поле и играть…"
Он сам прекрасно понимает эти моменты. Теперь – решение за ним. С одной стороны, он хочет играть, но с другой – он был в неблагополучных клубах – то "Кубань" с долгами, теперь Махачкала… А ему 31… Конечно, ему надо что-то принести в семью. Какой бы выбор он не сделал, я скажу, что он молодец и сделал правильный выбор.
– Как на его месте поступили бы вы?
– Однозначно выбрал бы игру. Расскажу о своем опыте. Я сам заканчивал карьеру в 31 и много времени провел в "Тереке". К тому моменту у меня начались определенные трения с тренерами и руководством, в итоге я сам инициировал свой уход, потому что понимал, что либо я сам, либо мне укажут на дверь. А я такой человек, что хочу сам принимать решения, а не ждать чего-то… В итоге я руководству так и сказал: "Мне ничего не надо, я пошел". И все, хотел закончить, потому что у меня уже не было сил и хотелось передышки. Но тут стали поступать выгодные денежные предложения, и я не могу сказать, что был обеспеченным после "Терека". Да, какие-то деньги были, но еще бы не помешали.
Я посидел дома месяц, и тут на меня вышел Игорь Егоров, на тот момент действующий судья. Начал говорить: "Магомед, помоги, мы вышли в первую лигу, и нам нужен опытный футболист". Понятно, что у них не было больших денег. Я приехал в Нижний, там президентом клуба ("Нижний Новгород". – Прим. "СЭ") был Александр Гойхман, благодаря которому, пожалуй, я и стал тренером. Мы сели с ним разговаривать, я ему прямо сказал, что у меня есть такие и такие предложения. И когда речь зашла о зарплате – поверьте, это вообще был копеечный оклад – я сказал: "Мне вот такую сумму пообещали". Там разница была буквально в 50 тысяч рублей. Александр Леонидович прямо сказал, что они не могут дать ту сумму, которую обговаривали изначально, в итоге я предложил, чтобы мне дали зарплату даже меньше, чем предложил сам Гойхман. Он очень удивился и по сей день вспоминает, что я – самый удобный футболист в его жизни: пришел и еще попросил меньше, чем могли дать. К чем это рассказываю? К тому, что для меня игра важнее денег.
О том, сколько ему должен "Анжи". "Сумма ощутимая. За полгода точно. Но если не расплатятся, за эти деньги ничего не скажу"
– Перед вами у "Анжи" есть долги?
– Конечно.
– В каком размере?
– Ощутимая сумма.
– Сколько месяцев?
– Полгода точно, думаю.
– И перед игроками столько же?
– Да. Хочу поблагодарить президента РПЛ Сергея Прядкина за деньги от ТВ-прав, которые каждому клубу выделяются, – он нам чуть большим траншем отправлял. И мы все-таки доиграли сезон. И с этих траншей в каком-то процентом соотношении выплачивали зарплату.
– Перед тем, как возглавили "Анжи" летом 2018-го, могли себе представить, что может сложиться подобная ситуация?
– Конечно, нет. Я настолько был окрылен шансом. Для меня это своего рода честь. Я часто говорю футболистам, что премьер-лига – особый турнир. Здесь достойные, большие футболисты, тренеры. Всегда внушал своим игрокам – нужно состязаться с теми, кто сильнее тебя, а не самоутверждаться за счет более слабых. Я понимал, что здесь 15 тренеров, которые изначально сильнее меня, более опытные. Хотелось с ними состязаться, как тренеру. Меня не интересовало, какую зарплату мне впишут. Сразу сказал, что я вполовину меньше готов получать. Понятно, что я даже и не думал, что такое может произойти.
– Из каких средств финансировался "Анжи" – личных Османа Кадиева?
– Да, он пытался логистику всю закрывать.
– Он останется в клубе?
– Я не знаю, останется ли клуб. Недавно разговаривал с Кадиевым, он прилагает усилия, чтобы клуб не прекратил свое существование. Чтобы, хотя бы, во второй лиге был. Понятно, что человек в тяжелой ситуации, но он не бросает "Анжи".
– Он намерен закрыть долги перед вами и футболистами? В "Амкаре" так и не рассчитались.
– Кадиев нам говорил неоднократно, что рассчитается, даже если клуб не сможет сохранить. Он с большим уважением к нам относится, потому что, несмотря на все трудности, мы старались. Я Осману Гаирбековичу сказал: "Весь ваш расчет со мной – что предоставили мне шанс. Если будет возможность расплатиться, хорошо, нет – я вам никогда за эти деньги ничего не скажу".
– А вы понимаете, почему руководство "Анжи" выбрало именно вас?
– Ранее я работал во второй команде республики "Легион-Динамо". До меня она заняла последнее или предпоследнее место. Приняв ее, мы за полгода смогли подняться на шестое. О нас стали много говорить в регионе. Уже ближе к концу чемпионата на игры начали приходить аналитики "Анжи", главный тренер – Вадим Скрипченко – посещал матчи, следил за молодыми дагестанскими ребятами. Может быть, оценили работу в "Легионе". Когда Скрипченко ушел, аналитики, которые со мной общались, стали лоббировать мою кандидатуру.
О проблемах футбола в регионах. "Зритель смотрит и думает: "Опять они ноют"
– После того, что случилось с "Анжи", считаете Россию футбольной страной?
– Конечно, мы ведь такой чемпионат мира провели. Может быть, мне и хочется в это верить, потому что я человек футбола. А трудности бывают в любой стране. Понятно, что сейчас наша страна переживает не лучшее время в плане экономики. И когда такой период, первое на чем это будет более ощутимо сказываться, – это футбол. Люди пытаются экономить. Есть более важные вещи. И я в принципе с этим согласен. Те же учителя, которые новые поколения растят, прививают правильные нравы. Те же врачи, здравоохранение. И как может на их фоне футбол стоять? Эти люди намного важнее. И я это понимаю.
Но все равно хочется, чтобы футбол был востребован в нашей стране, являлся спортом номер один. Да, сейчас не лучшие экономические времена, у команд возникают определенные проблемы. Но есть и обратная сторона медали. Мы можем больше доверять и развивать своих, местных игроков, давать шанс молодежи. В чемпионате сократилось число легионеров. Да и, возможно, при иной экономической ситуации я бы и не стал тренером в премьер-лиге. Если бы в "Анжи" все было благополучно, Адиев никогда бы не работал в РПЛ.
– Вам не кажется, что в России нет финансовой системы развития футбола? Все спонсоры – в Москве. А на периферии футбольный клуб, как правило, зависит от предпочтений главы региона.
– Я с вами согласен. Нам нужна система. Это очень серьезный разговор. Нужно создать для клубов финансовую подушку. Но как этого добиться? Есть люди, которые этим должны заниматься, все тщательно проработать.
Нельзя, чтобы повторилась история с "Анжи"! Мне самому было стыдно перед всей страной. Мы такой грандиозный чемпионат мира провели, и тут же стали жаловаться на безденежье… То у нас одного нет в "Анжи", то другого. Да мне самому это все надоело! Представляю, как болельщикам резали слух все эти высказывания о финансовом положении команды. Поэтому я и говорил: "Давайте прекратим мучения". Мне все время задавали вопросы про деньги, приходилось отвечать. И вот зритель смотрит и думает: "Опять они ноют". Ни в какие ворота это все не лезет. Мы должны защищать наши клубы – чтобы они хотя бы достойно доигрывали сезон, а не жаловались на постоянные проблемы.
– В свете того, что происходило с "Анжи" весь сезон, расширение премьер-лиги до 18 команд, на ваш взгляд, утопия?
– На сегодняшний день – да. Со спортивной точки зрения для нашей большой страны нормально иметь в премьер-лиге 18 команд. Добавится еще четыре тура – это же хорошо. Но по финансовой составляющей мы пока не готовы к расширению. Вы даже посмотрите на ФНЛ. Вот сейчас "Тамбов" вышел в премьер-лигу, но нельзя же сказать, что клуб полностью готов к элитному дивизиону. Еще есть ряд организационных вопросов, которые ему предстоит решить. Дай Бог, чтобы все у них получилось. Так что нужно очень осторожно подходить к вопросу изменения формата РПЛ.
– Лучше оставить 16 команд?
– Да. Вопрос расширения отложить до лучших времен. Надо дождаться, когда наши клубы станут финансово более устойчивыми.
О зарплатах. "Самая высокая в клубе – где-то 10 тысяч долларов"
– Можете назвать самую высокую зарплату игрока в "Анжи"?
– По-моему, президент клуба уже как-то называл эту цифру. Если я ничего не путаю, где-то 10 тысяч долларов. А вообще я очень сторонюсь денежных вопросов.
– Почему?
– Для меня это некое табу. Главный тренер должен готовить команду, не думать о финансах. Конечно, я хочу, чтобы люди были обеспеченными, хорошо зарабатывали и вовремя получали деньги. Поэтому когда создавалась тяжелая ситуация, просил руководство тому или иному игроку перечислить чуть больше денег из имевшейся задолженности, а кому-то – чуть меньше. Мне приходилось непросто… Каждый человек и так надеется на свою зарплату, а тут ему переводят только маленькую часть… И ты вот эти копейки туда, сюда гоняешь – одному добавляешь, у другого чуть-чуть убираешь.
– Кого-то приходилось обделять?
– Да. Я ребятам честно говорил: если вы испытываете проблемы, это я вам немного сократил денежный перевод… Объяснял ситуацию.
– А как в вашей семье реагируют на то, что вам полгода не платят зарплату?
– С тех пор, как начал играть в футбол на профессиональном уровне – обеспечиваю свою семью, родственников, брата, сестру, помогаю им. Я же старший. Что я получаю взамен? Младший брат решает все мои вопросы по дому, связанные и с моей семьей, и с родителями. Всегда всех привозит, отвозит. Говорит мне: Магомед, не отвлекайся. Ты тренер, работай". Это очень большая поддержка. Тыл, как говорится, прикрыт. Даже в непростые моменты, родственники не говорят мне про финансовые сложности. Живем на то, что есть. И благодарим Всевышнего.
О Новосельцеве. "Высокого мнения о Ване. Даже приводил его в пример на собрании"
– В последнее время в не самом лучшем свете обсуждается Иван Новосельцев. Его супруга Катерина Кейру сказала, что он окружающих считает людьми второго сорта. Насколько вам комфортно было работать с этим футболистом?
– Очень комфортно. Я высокого мнения о Ване (Новосельцев провел в "Анжи" первую часть сезона-2018/19. – Прим. "СЭ"). Как-то даже на собрании привел его в пример ребятам. Сказал игрокам: "Несмотря на трудности в клубе, я счастливый человек. Почему? Еще вчера даже не мечтал, что буду тренировать команду премьер-лиги. А сегодня в моем распоряжении есть игроки сборной – тот же Новосельцев. Я предъявляю к ним определенные требования, они их выполняют". Когда мы победили "Зенит", Новосельцев не принимал участия в той встрече по условиям аренды. Хотя я знал, как он хотел выйти на поле. И Ваня мне первый позвонил: "Магомед Мусаевич, с победой нас всех!" Он очень переживал за команду, за результат. Может быть, не сразу, но вписался в коллектив. Его еще все подтрунивали: "Ваня только ты здесь получаешь деньги" (смеется). Ему же "Зенит" платил зарплату. И Новосельцев водил игроков в ресторан, собирал парней. Так что я к нему хорошо отношусь и как к человеку, и как к футболисту.
О действиях властей Дагестана. "Анжи" предали"
– Можно ли сказать, что правительство Дагестана предало клуб "Анжи"?
– Я думаю, да. Это мое мнение. Хотя у них иная точка зрения. Они считают, что мы частный клуб, нас должен финансировать конкретный человек . Но, на мой взгляд, это однобокий подход. Если ты возглавляешь Республику, нужно шире смотреть на вещи. Почему бы не поддерживать команду, которая может олицетворять регион? Раньше точно олицетворяла. Сейчас можно сформулировать по-другому.
– Как?
– Клуб "Анжи" представляет республику Дагестан на российской арене. В любом случае, считаю, правительство региона должно уделять команде какое-то внимание. Когда "Анжи" был в фаворе, многие политики ассоциировали себя с клубом. Сейчас наступили тяжелые времена, и люди начали уходить в тень. Не люблю этих вещей. Если ты выбрал одну сторону, то должен придерживаться принципов, несмотря ни на что. А не бегать…
Так же и со стадионом произошло.
– Что случилось?
– Когда все с финансами в клубе было хорошо, директор стадиона все время спрашивал: чем еще я могу вам помочь? А когда "Анжи" не мог вовремя заплатить за аренду, человек стал перекапывать газон… Не говорю, что надо было завалить деньгами "Анжи". Правительство, глава могли предоставить некую помощь, сесть за стол переговоров и решить проблему. А они полностью абстрагировались.
О предложениях от других клубов. "Переговоры с "Ахматом" были. Но не готов прийти на "живое" место"
– Вы недавно сказали, что можете взять паузу в тренерской карьере.
– Почему я так сказал? Нам, тренерам, часто вешают такой ярлык: "Тренер постоянно должен работать". Часто слышал эту фразу и проецировал ее на себя. Задавался вопросом: "Должен ли я постоянно работать?". Я немного другого склада человек, иногда почему-то "садится батарея". Не могу сказать, что слишком эмоциональный, но, видимо, энергия уходит, когда постоянно что-то говоришь и делаешь в раздевалке, во время тренировочного процесса. За последние полгода был практически опустошен. Все время вытаскивал изнутри какие-то дополнительные ресурсы, все ждал, когда наступит последний тур. После того, как меня дисквалифицировали на два матча после игры 27-го тура с "Енисеем", даже мелькнула мысль: "Почему мне не дали три матча? Я бы уже закончил сезон спокойно". Понимаю, что это не красит тренера, но это сидело внутри. Хотел уже поскорее перешагнуть рубеж, чувствовал необходимость в подзарядке.
Честно скажу: очень скрупулезно буду подходить к выбору следующего клуба. Мои слова на пресс-конференциях и мой результат лежат в диаметрально противоположных плоскостях. Мне это не нравится. Много думаю об этом наедине с собой. Хочу поднять уровень результатов, но для этого, помимо максимума усилий, нужна еще и подходящая площадка.
– Вы родом из Грозного – понятно, какие события там происходили в 1990-х. Тем не менее можете назвать "Анжи" самым сложным периодом в вашей жизни? Что помогло справиться?
– Есть ряд сложных событий в моей жизни. Если говорить о футбольных сложностях: я много проработал во второй лиге, в молодежном чемпионате. На тренере всегда висит некая ответственность. Приходя в премьер-лигу, настраивал себя, думал, что будет тяжело. Позже опять пытался себя загонять: "Нет, Магомед, ты не понимаешь. Будет еще тяжелее". В итоге получилось настолько сложно, что я не ожидал. Еще был момент – с 16 лет всегда был востребован как футболист, а по окончании карьеры сразу пошел в тренеры. В какой-то момент получилось так, что в 40 лет оказался невостребован. Это по-мужски задевало. Что касается жизненных трудностей: вы правильно сказали, я родился в Грозном, а в Чечне была война.
– Сейчас есть предложения от клубов?
– Не скрою, интерес есть, но в моем понимании "предложение" – когда передо мной лежит контракт, и меня просят его подписать. На сегодняшний день такого нет. Есть люди, с которыми я веду общение. Сегодня разговаривали, завтра, послезавтра тоже будем. Есть еще ряд запланированных встреч, на которых мы будем присматриваться друг к другу. У меня идет диалог с рядом клубов. Подчеркиваю, не соглашусь только ради того, чтобы работать. В принципе, сейчас я уже не опустошен, отдохнул, начинаю новый этап в жизни, но мне важна стартовая площадка, чтобы я мог как тренер от самого себя потребовать тот результат, которого должен добиться.
– Действительно вели переговоры с "Ахматом"?
– В последнее время СМИ много пишут об этом. Понятно, что "Ахмат" – команда из моего родного города, я играл за нее, немного тренировал ее. Хочешь – не хочешь, меня будут связывать с "Ахматом". Что касается переговоров – да, он были. Наверное, в какой-то степени они существуют и сейчас, но есть одно "но" – там уже есть главный тренер, Рашид Рахимов. Для меня табу – проецировать себя на какой-то клуб, если его уже кто-то возглавляет. Корпоративную этику стараюсь соблюдать, но ведь и закон бумеранга никто не отменял. Если я возглавлю какую-то команду, то мне не хочется, чтобы люди за спиной вели диалоги и шли на живое место. Сторонюсь таких вещей. Старался уводить диалог с "Ахматом" в дружелюбную сторону, объясняя, что в клубе уже есть достойный главный тренер, который дает результат. Болельщики его поддерживают. Желаю "Ахмату" и с Рашидом Рахимовым, и с любым другим тренером только процветания, это мой родной клуб, а что должно случиться, рано или поздно случится. Абсолютно не тороплю события, "Ахмат" идет своей дорогой, я – своей.
– Грубо говоря, вы можете придти в "Ахмат", только если клуб уволит Рашида Рахимова.
– Конечно, по-другому никак. Если увижу, что люди разошлись, можно будет вести более детальный разговор.
– При этом пост главного тренера освободился в "Рубине". Правда, что с вами уже говорили представители казанского клуба?
– На определенном этапе до меня доходили разговоры, что что-то может получиться, но до конкретики не дошло.
– Значит, на сегодня предложения от "Рубина" у вас нет?
– Верно.
– Ждете?
– Знаете, в нынешнем положении я чувствую себя настолько счастливым, свободным, что ли. Меня сейчас не занимают негативные мысли, как будто груз с плеч упал. Прошел целый год напряжения. Теперь могу лечь спать, когда хочу, проснуться, когда хочу. Наслаждаюсь свободой и ничего ни от кого не жду. Поступают определенные звонки, я пытаюсь уделить внимание каждому, но мне приятно, что со мной сейчас происходит. Вижу, что есть люди, заинтересованные в моей персоне. Если к чему-то придем – хорошо, если нет – никаких проблем, я подожду.
– Вы молодой, но уже заявивший о себе тренер. Тем не менее, зададим немного виртуальный вопрос. Если вдруг вы не получите предложение возглавить клуб премьер-лиги, то к кому бы согласились пойти вторым тренером, чтобы набраться опыта?
– Интересный вопрос. Очень интересный. Не буду скрывать, что у меня есть предложения войти в штаб от команд РПЛ. Много думаю на этому тему, нужно ли мне это, потому что в этом есть не только плюсы, но и минусы. Но если мне необходимо выбрать, то первым на ум приходит Курбан Бекиевич Бердыев . Почему он? Потому что иногда бывали моменты, когда понимал, что мне не хватало знаний. В общем, у меня есть потребность в знаниях, в развитии. На мой взгляд, в методической работе Бердыев сильнейший, мне бы такой опыт пошел на пользу.
– А футбол, который ставит Бердыев, вам по душе?
– Меня сейчас ассоциируют с оборонительным футболом, хотя, безусловно, у меня есть свои аргументы на этот счет. Конечно, мне по душе совсем другая игра. И вы можете убедиться в этом, если посмотрите на команды, которые у меня были до "Анжи". В то же второй лиге у меня был совсем другой футбол – там мы играли в атаку с высоким прессингом. В "Анжи" у меня были другие условия – мне дали шанс, и я должен был быть очень осторожным. Не хотелось играть сходу с открытым забралом, а через пять туром мне бы указали на дверь. Не уверен, что мне бы потом дали второй шанс.
Что касается вашего вопроса, то могу сказать, что футбол – многогранный, и у каждого он свой, поэтому мы его и любим. Я любой футбол принимаю, мне любой интересен. Бердыев очень сильный специалист не только в плане построения игр, но и как методист.
О войне в Чечне. "Басаев приезжал к нам в команду, играл. Футбол – это не его"
– Вы родились в Грозном, но почему-то выбрали футбол. Почему?
– Очень просто. У меня отец всю жизнь провел в футболе. На высоком уровне не играл, но участвовал во вторых лигах. Завершив карьеру, он был главным тренером "Терека". База тогдашней команды стала моим родным домом, все время там тренировался. У меня в крови – "Терек", футбол, мяч. Я себя вообще не представляю в каком-то другом виде спорта.
– Кто был кумиром детства?
– Помню, играла "Фиорентина", отец мне сказал: "Сынок, посмотри, как действует футболист под таким-то номером". Это было начало карьеры Роберто Баджо. И я впечатлился им. У меня со следующего дня в квартире появились постеры с ним и до окончания его карьеры так и висели.
Если брать наши клубы, то это Вахид Масудов, игравший в "Кайрате", а потом в Грозном. Мне кажется, я от него никогда не отходил, он часто у нас дома бывал.
– Что такое футбол во время войны? Как это было?
– Очень сложно. Моя карьера только начиналась, я уже был на выходе из спецшколы, подавал хорошие перспективы. И тут внезапно – война. И жизнь кардинально изменилась. Стало не до футбола. Просто надо было выжить.
Но отцу удалось перезапустить мою карьеру. Мы поняли, что война – надолго, а не на два-три дня. Когда она шла уже несколько месяцев, меня, брата, сестру вытащили из Грозного, и единственная дорога была – в Дагестан. Отец привел меня в школу Александра Маркарова и сказал, что, скорее, меня от войны спасает, но есть у меня и какие-то перспективы в спорте. Попросил меня приютить. Александр Ашотович (Маркаров. – Прим. "СЭ") согласился, и я начал заниматься в "Анжи-2".
– 31 декабря 1994 года вы были в Грозном?
– Конечно.
– Как вы это пережили?
– Мы жили в центре, в 300 метрах от Президентского дворца. Ближе к Новому году уехали на окраину Грозного. Очень страшное время.
– Вы тогда были почти призывного возраста, вам не давали в руки автомат и не звали воевать?
– Понятно, что молодым парням было интересно оружие. Но тогда это воспринимали, как какую-то игрушку. Думали, что два-три дня повоют и все закончится. Моих друзей к этому тянуло, но я был от этого всего далек. Не знаю, почему.
– Когда точно вы покинули Грозный?
– Через три-четыре месяца после того, как все стало затягиваться. Мы видели кадры, что наш дом горит, понимали, что некуда возвращаться…. Люди начали друг к другу негатив испытывать, озлобленность появилась…. Эта война никому никаких дивидендов не приносила, но какая-то точка невозврата была пройдена. Стало понятно, что республику надо покидать.
– Когда вернулись в Грозный?
– После войны долго не возвращался. Когда более-менее утихло, мог на день-два приехать, сразу уехать и снова не возвращаться. У меня тогда пошла футбольная карьера, попал в первую команду и мысли были только об этом.
– Вы в Грозном тренировались в команде "Эрзу". Шамиля Басаева видели? К вам приезжал на занятия?
– Конечно, видел. Он приезжал, в футбол играл. Даже в каких-то матчах был заявлен за одну из команд. Выходил минут на 10-15.
– И как он выглядел на футбольном поле?
– Футбол это не его. Но, видать, у него какой-то интерес был к футболу. Я с ним никогда не общался, просто видел, как он играл.
– Вы знакомы с Рамзаном Кадыровым?
– Конечно.
– Он лично вас звал в "Ахмат"?
– Не сказать, что лично. У него, как у главы республики, много своих политических дел, он не может каждодневно заниматься спортом. Есть люди, которые отвечают за спорт – и больше с ними контактируешь. Раньше он больше приезжал, даже когда мы в Кисловодске базировались, спрашивал о наших проблемах. В Грозном чуть ли не после каждой удачной игры приглашал в резиденцию и делал большие подарки (Адиев играл за "Терек" в 2004 году, а также с 2006 по 2008-й. – Прим. "СЭ").
Успехи нынешнего "Ахмата" – его заслуга, чего душой кривить. Всегда думаю, как бы у него не пропал интерес к футболу, в противном случае "Ахмат" ждут тяжелые времена. На Кавказе футбол начал потихоньку умирать, только Грозный держит уровень, и мы должны Рамзана Ахматовича за это благодарить.
– Для чеченской молодежи кто кумир? Кадыров?
– Он политик, узнаваемый человек. Многая молодежь на него равняется. Если брать спорт, то у нас есть Бувайсар Сайтиев – вольный борец, много других достойных людей. Он легендарный, сильный спортсмен. На него тоже равняются дети. Понятно, что Кадыров стоит особняком.
О единоборствах. "На моем веку насилия хватило. ММА не интересуюсь"
– Как вы относитесь к словам поддержки "Анжи", например, Роберто Карлоса? Вам не кажется, что это похоже на самопиар? Денег же он клубу не переводил.
– Я противник, чтобы у Роберто Карлоса и Это'О просили финансовую поддержку. Неправильно. Неважно, за какие они деньги играли. Сулейман Керимов посчитал нужным им столько платить. Кто-кто, но не они должны помогать "Анжи". Они – футболисты, сделали свое дело, показали мастерство высокого класса. В Дагестане они до неимоверного уровня подняли интерес к футболу. Столько людей, мальчишек стали заниматься в секциях. Мы должны только поблагодарить их и пожелать удачи. Другие люди нам должны помогать.
– От Хабиба была поддержка помимо слов?
– Он приходил в раздевалку, мы разговаривали. Его отец Абдулманап беседовал с Османом Кадиевым. Что из этого получилось, не в курсе. Говорили, что как-то хочет помочь. Наверное, не получилось.
– Как команда смотрела бой Хабиба с Конором?
– Совместного просмотра не было. Готовились к игре. Бой проходил рано утром перед матчем (с "Ахматом" в Грозном, 0:0. – Прим. "СЭ"). Было сказано, что завтра у нас важная встреча, мы должны сделать свое дело, а Хабиб сделает свое. Потом можно уже в записи посмотреть. Понятно, что это всего лишь слова и все равно кто-то будет смотреть. Но я не сторонник влезать в личную жизнь людей и врываться в личное пространство. Посчитал нужным не ходить и отключать телевизоры. Главное, чтобы на футбольном поле игрок был состоятельным.
– Вы ММА не интересуетесь?
– Не любитель единоборств, ММА. Практически их не смотрю. Не люблю насилие. Наверное, отразилось мое юношество. На моем веку насилия хватило. Стараюсь, не то, что ММА, даже фильмы ужасов не смотреть.
– А после "Анжи" любой ужас не кажется комедией?
– (Смеется). Ну почему же… Были и приятные моменты.
