«Спартак» правда сдал матч «Черноморцу». Но Ловчев — балабол, руку ему не пожму». Кавазашвили о словах партнера по команде
Бывший защитник «Спартака» Евгений Ловчев в интервью в рубрике «Разговор по пятницам» рассказал, что в 1970 году москвичи сдали матч чемпионата СССР одесскому «Черноморцу».
— С самого начала все было странно. Какие-то люди ходят по гостинице, заглядывают к нашим ребятам, —вспоминал Ловчев. — А мы уже заняли третье место — и с него ни вверх, ни вниз. «Черноморец» же стоит на вылет. Меня Кавазашвили удивил.
— Все-таки взял денежки?
— Я был уверен — взял! А годы спустя Анзор возглавил комиссию по договорнякам. Вспомнил Одессу: «Мне там предлагали, а я не взял». Я даже приподнялся: «Не сомневался, что ты взял тогда» — «Нет!»
— Сколько тогда заплатили?
— По 500 рублей каждому. Мне ребята рассказывали.
Мы связались с Кавазашвили, который подтвердил слова Ловчева о неспортивном характере той встречи, но добавил, что сам ничего не знал о договоренности между командами, а в перерыве они вместе пытались повлиять на ситуацию.
— Это правда, я об этом пишу в своей книге, — говорит Кавазашвили. — Не называю фамилий, но говорю о том, что мы постоянно пропускали атаки. Я все время брал мячи и не мог понять, в чем дело — соперник спокойно проходил через центр. Когда мы ушли с поля после первого тайма, то вместе с Ловчевым подошли к главному тренер Никите Симоняну и попросили обратить внимание на то, как подозрительно инертно действовала наша центральная зона. Никита Павлович передал наши слова Николаю Старостину. И мы очень удивились, что об этом ничего не сказали команде в перерыве, не сделали замечаний, будто бы ничего и не происходило.
Во втором тайме все это дело продолжилось, и «Спартак» проиграл — 0:1. Я мячи отбивал, футболисты «Черноморца» налетали и хотели забить в пустые ворота, мне приходилось накрывать повторно. Один из одесситов в ужасе на меня матом орал: «Ты что делаешь? Охренел, что ли? Тебе не сказали, что надо пропустить?» Тогда я голову поднял и спросил: «Кто мне должен был сказать?» Он понял, что с кем-то договорились, а нам не сказали. А мы ловим и ловим... Только во втором тайме осознали, что нас продали.
— Ловчев в интервью «СЭ» произнес такую фразу: «Был уверен, что Кавазашвили взял деньги»...
— Обращусь к нему: Женя, иногда ты удивляешь! Память у тебя отшибает? Мы же вместе подходили к руководству и просили, чтобы заострили внимание на этом факте. Никто меры не принял. Как я мог взять деньги, если все мячи ловил?
У Жени иногда тараканы в голове бегают. Бывает так, что принимает свое видение за правду. Мы с ним вместе жаловались Симоняну, что центральная зона продала игру. Если Ловчев это забыл, то поступил плохо.
— Руку-то ему пожмете?
— Нееееет, а я знаю Женю... Он балабол. Когда-то мы втроем вместе с Ловчевым и Логофетом дрались со страшной силой за имидж «Спартака». А Женя уже не раз про меня всякое говорил... Вот, к примеру, когда я ушел из «Спартака» по своей личной просьбе, обращался к Старостину. Состоялось собрание, где присутствовали Симонян, Исаев, Ловчев, Логофет, Хусаинов и я. В 1971-м году попросил, чтобы мне дали возможность поехать в Кутаиси старшим тренером «Торпедо». Тогда приняли решение поддержать мое начинание. Но Старостин сказал, что если там не получится, то могу вернуться в команду. Действительно, через полгода меня в Кутаиси обманули — работал старшим тренером, но не был оформлен в заявке. Торпедовцы пригласили из Москвы Всеволода Блинкова на эту должность. Когда я это узнал, то ушел...
Вернулся назад. Старостин вновь собрал ребят, а я рассказал им, что случилось. Тогда выступил Ловчев. Сказал: мы предателей назад принимать не будем. Евгений — непонятный человек. Вначале говорит, а потом думает.
— Почему вы ушли из комиссии РФС по договорным матчам?
— Она была при президенте футбольного союза, мы требовали принять решение. Разобрали несколько жалоб клубов о том, что имели место соответствующие нарушения, но реакции не последовало. Тогда мы с Бубновым (ветеран «Спартака». — Прим. Н.Ю.) начали на Толстых (экс-президент РФС. — Прим. Н.Ю.) катить бочку и написали на его имя докладную с просьбой принять меры. И потом нас аннулировали.
