Первый. Российский. Лихой. Каким был чемпионат России-1992. Воспоминания Голышака
Спросите меня, как играли год назад московское «Динамо» со «Спартаком» — задумаюсь. Вспомню не сразу. Хотя вспомню, конечно.
Каким был первый чемпионат России — даже напрягать память не надо. Все будто вчера! Перебираю мысленно протоколы тех матчей, и всплывают откуда-то издалека лица, обрывки фраз. Может, все это было в первом чемпионате. А может — во втором.
Впрочем, для кого-то этот счет турнирам принципиален. Однажды доброму своему товарищу Давиду Кипиани сказал про пустячный эпизод — это же было в первом чемпионате Грузии? Когда люди на поле в кедах выходили?
Давид Давидович почти обиделся. Сердито раздавил сигарету:
— В первом чемпионате никто в кедах не выходил. Там еще всерьез было. Вот со второго — началось...
***
Я помню милицейский галстук Адамаса Голодца. Его, подменявшего главных тренеров московского «Динамо» после всякой отставки, возили на «шестерке» с трещиной во все лобовое стекло. Выдавали автомобиль с шофером на время исполнения обязанностей. Но тренеры менялись столь часто, что «Жигули» за Адамасом Соломоновичем сохранили.
Зачем машина была нужна — ума не приложу. Жил Адамас Соломонович на соседней со стадионом улице. Кажется, Башиловке.
Туда и приглашал Голодец корреспондентов. Меня, например. Угощал в своей квартире диетическим супчиком. С гордостью указывал на только-только купленный здоровенный телевизор: «Футбол смотреть — такая радость!»
Супруга смотрела с легкой укоризной. Смотреть хотелось, видимо, не один футбол.
Попутно выворачивал Голодец историю галстука таким образом, что и не придерешься:
— Обидят тебя на улице — куда пойдешь?
Сам же и подытоживал с торжеством:
— То-то, в милицию!
Говорить Адамасу Соломоновичу, что после уличных обид пойду куда угодно, но только не в милицию, я не стал. К чему обижать ветерана МВД.
Тогда, в пору первых чемпионатов — а может, и самого первого — юный корреспондент «СЭ» Максим Квятковский задавал тренеру Голодцу многоступенчатый вопрос. Вопрос был похож на серпантинное кольцо, тянулся и тянулся.
А когда все же был доведен до конца — ответом стала тишина. Корреспондент поднял глаза от блокнота и задохнулся от огорчения. Адамас Соломонович спал, уронив подбородок на грудь. Вместо ответа — сладкое сопение.
Все это помнится. Теперь уж и не забуду. Как не забуду деревянные скамейки стадиона «Динамо». С облупившейся красочкой.
Красочка эта в мокрую погоду оставалась на штанах. Ехала с тобой в метро. Счищалась — не до конца — только дома.
***
В ложе прессы лучшие места были расписаны — не дай Бог, присядешь на крайнее левое креслице в верхнем ряду. Дед-вахтер с железными зубами без церемоний похлопает тебя, юного корреспондента, по плечу:
— Это место Олега Сергеевича!
Почему все вахтеры на «Динамо» имели металлические челюсти — для меня загадка. Возможно, это что-то служебно-необходимое. Вроде прыщей для работника «Макдоналдса».
Не надо было переспрашивать, какого «Олега Сергеевича» — про Кучеренко, главного редактора «Футбола», знали все. Знали, что собирает кассеты с художественными фильмами, за границей не выходит из номера, только курит перед телевизором до самого матча (для чего только гоняет по этим Исландиям?), а в Москве имеет автомобиль «Ока».
Неповторимый стиль заголовка Олега Сергеевича я перенимать не торопился. Однако же помню некоторые — «Пришло время напрячься до предела», например. Или такой — «Провели мордой по асфальту». Это после поражения ЦСКА в Марселе.
Но Кучеренко был фигурой. Да все тогда были фигурами в ложе прессы.
По пишущему корреспонденту объявляли минуту молчания на всех стадионах — так провожали Льва Лебедева, видного обозревателя «Правды».
Через пару лет я займу его кабинет в «Правде» — буду сидеть и охать. Перебирая забытые листочки в ящике стола. Всматриваясь в блеклую машинописную строку.
Всматривался и думал о какой-то ерунде. Если я здесь — теперь и по мне минуту молчания объявят? Ну, если что?
Искренне не понимая самого важного.
...А последним пишущим журналистом, из-за кончины которого футбольные матчи начинались с задержкой, был наш главный редактор Владимир Кучмий в 2009-м.
С тех пор — никого.
***
Фигуры сидели на главной, центральной трибуне. Морщаясь от качества футбола. Впрочем, морщились они точно так же и на союзный чемпионат.
Кафе между этажами стадиона «Динамо» было полно звезд. Я задыхался от восторга, оказываясь там. Еще живы были великие и величайшие.
Мне казалось, именно тогда на поле стадиона «Динамо» выводили под ручки вратаря номер один сборной СССР Николая Соколова. Автора библиографической редкости «Первый вратарь сборной». Перепроверил — нет, было это в 1988-м. Но жив и свеж был маленький старичок — Сергей Сергеевич Ильин. Величайший динамовец ХХ века. Кто его помнит?
Бодряками были многие из «команды лейтенантов». А легендарный динамовец Василий Трофимов принимал меня в своей квартирке на Смоленской площади. До мелочей помнил все, что было в 20-х — но не в силах был осознать, что скончалась супруга за несколько лет до этого:
— Да она жива, скоро вернется. На рынок пошла.
Еще гонял по Москве на 21-й «Волге» Михаил Якушин. Умиляя резким торможением: во-о-т как я могу!
До «полицейского разворота» не доходило — но след на асфальте оставался что надо. Если тянет жженой резиной — значит, Якушин прибыл...
Время и соседство по Ваганькову нынче всех примирило, книжки их стоят на моей полочке рядом — а тогда-то все знали, что Якушин и Бесков друг друга на дух не переносят. Былые обиды тлеют в душе.
Я искал героев попроще характером — и отыскивал Юрия Ныркова. Единственного спортсмена, ставшего генералом.
Ходили по осенней Москве, отбрасывая ботинком желтые листья. Слушал странное:
— Знаешь, корреспондент, что на войне самое страшное?
— Что? — замирал я.
— Когда «Катюши» по своим бьют...
Заметку так и назвал — «Осень генерала».
***
Кстати, о Бескове.
Тогда, в 92-м году, Константин Иванович был уже не молод — но еще не стар. По кисловодским тропам поспевал за ним мало кто.
Пробор четкий. Галстук всегда и везде. Цепкий глаз.
Кто-то отправлялся на заработки в Марокко, как Валентин Иванов. Кто-то колесил по ближнему Востоку, как Юрий Морозов и Валерий Лобановский.
Для Бескова отыскалась работа поближе — «Асмарал»!
Что за «Асмарал»? Откуда «Асмарал»?!
Кто-то воспринял как явление этот «Асмарал», когда принял его Бесков. Я же что-то заподозрил, когда всерьез собрался в эту команду Дмитрий Галямин, действующий футболист сборной России.
Владелец клуба Хуссам Аль-Халиди радовал свежими интервью. Его приемы с осетрами на подносах помнятся до сих пор. Вел их Владимир Перетурин. Гостями были... Да все были гостями.
Его «Асмарал» не просто собирался выживать в высшей лиге — «Асмарал» шумел! Футболист Губернский забивал и забивал. Алексей Шиянов в воротах, как и обещал Бесков, превращался в нового Дасаева. Крепкий парень Асланян накручивал одного, второго, десятого. Про Юрия Гаврилова молчу — это был король.
У доктора «Асмарала» чемоданчик был полон заграничных лекарств. Что произвело впечатление, близкое к неизгладимому, на заглянувшего краем глаза в этот портфель главного футбольного историка России, моего коллегу по «СЭ» Акселя Вартаняна.
«Асмарал» играл вничью со «Спартаком» и громил в Питере «Зенит». Кто бы мог подумать, что все это — ненадолго?
Но тогда все было всерьез. Противостояние Бескова и Романцева. Какое-то время «Асмарал» шел вторым за «Спартаком». Отставая на самую малость.
Противостояние личностей было самое что ни нам есть серьезное. До последнего дня голос даже одряхлевшего Бескова начинал крепчать, стоило помянуть между делом Романцева.
— Романцева я своим учеником не признаю! — будто рубил воздух на куски Бесков. Превращаясь в того самого, «невозможного», из книжек и кино.
— А Семина? — смягчал я как мог ситуацию — пока Бесков не возненавидел и меня заодно.
Бесков и в самом деле смягчался:
— Юра — это другое дело. Пусть.
***
Пройдут годы — я отыщу в Москве Светлану Бекоеву, жену Аль-Халиди. До сих пор не верящую в его гибель где-то на дорогах иракской войны.
У нее в Москве скромный бизнес. А в памяти живы времена золотые — и все, что за ними последовало. Что-то хранит пленка.
— Матч с «Зенитом» в Питере точно есть. Я как-то смотрела, вспоминала. Мы тогда 4:2 выиграли в СКК, под крышей. Да много чего сохранялось! Но в итоге почти все пропало. Главный наш офис был на Котельнической набережной, в знаменитой высотке. Туда тоже однажды пришли. Вот там творился настоящий бандитизм, что-то страшное. Люди просто исчезали! Ничего оттуда я вытащить не успела. Звонила начальнику домоуправления: «Позвольте забрать хотя бы картину дочери!» Ей было четыре годика, эта ее картина заняла первое место в каком-то конкурсе. Все время говорила: «Мам, а где моя картина?» Не смогла вытащить. Про бумаги мне сказали — они, мол, в подвале. Искали — ничего нет. Одно только мое кресло стоило 7 тысяч долларов.
— Вы пришли в собственный офис — а он опечатан?
— Ну да. Все растащили, включая мебель. Не знаю, кто. До сих пор помню код от запертого сейфа, тот был вмонтирован в стену. Все как в шпионском фильме. Наверное, вскрыли...
Они с Хуссамом вытянут Бескова с того света, когда Константин Иванович заболел.
Бесков, придя в себя, благодарности не испытывал. С «Асмаралом» распрощался.
— Проявил характер один раз — и навсегда. Когда ушел от нас, — рассказывала мне Бекоева.
— Как случилось?
— А ничего. Ушел — и все, молча. Сегодня сказали бы — «Узнали из Facebook».
— Просто не явился на тренировку?
— Нет. Мы знали, что он ушел. Арендовали манеж ЦСКА, готовились к сезону. Никакого заявления об уходе не было, в штате Константин Иванович не значился. Был свободным художником. Захотел — пришел, захотел — исчез. Вот так и пропал, ничего не объясняя. Якобы «захотел».
— Потом виделись?
— Да. Он ничего не объяснял. А мы — не спрашивали. Кто ж подумает, что Бесков в чем-то виноват? Спасибо, что был с нами!
— Для себя-то вы поняли, в чем причина?
— Тогда уже началась травля «Асмарала»: брежневская дача, суды...
***
На пенсии Константину Ивановичу не сиделось — через пару лет внезапно возглавил московское «Динамо». Кстати, оживил команду. Фактически дублем отобрал Кубок у «Ротора». Хотя у волгоградцев был заказан банкет. Не выиграть они не могли.
Я как сейчас вижу кепочку Бескова чуть набок — как носили после войны, так и продолжал в 90-х. Помню его зеленый «Мерседес» у служебного подъезда стадиона «Динамо». Константин Иванович выходил, а вся команда собиралась у окошка, давясь смешками: «Сейчас отвинчивать будет...»
Бесков выходил и действительно отвинчивал — значок «Мерседеса» с капота. Клал в карман. А выходил — привинчивал назад.
Но все это будет после, в 94-м...
***
Это были веселые времена, черт возьми!
Мы с корреспондентом Алексеем Лебедевым — ныне сотрудником «Локомотива» — ездили по России от какого-то журнала. Где я значился «заместителем главного редактора», а Леша — «заместителем заместителя».
Доезжали до Ярославля, где начальники «Шинника» наливали двум «заместителям» от души. Потом усаживали в правительственную ложу, была и такая.
Там становилось дурно от выпитого. Одного из нас — не буду говорить, кого — начинало тошнить. Прямо вниз.
А внизу-то, внизу! Внизу была ложа дорогих гостей. Занятая авторитетными представителями ярославских и рыбинских... бизнесменов. Людьми в кожаных тужурках.
Вдруг с небес на эти самые сверкающие воротники — такой подарок! На тебе! Особенно удачливые получили что-то даже за пазуху. Прямо поверх золотой цепи. Удивляться не надо.
Граждане размышляли недолго — руки их сами тянулись во внутренние карманы. За рабочим инструментом. Как раз для решения спорных ситуаций.
А секунду спустя доходило до каждого из них, что осчастливили не откуда-то — а из правительственной ложи. Может быть, за дело. А не за дело, ну так... Пусть!
Пистолеты задвигались обратно. Люди в тужурках понуро утирались. Стараясь не встречаться глазами. Черт, как неловко-то.
***
Уже появился в высшей лиге нижегородский «Локомотив» и даже занял высокое место. Ярчайшей фигурой — особенно на фоне собственных футболистов — был Валерий Овчинников. Вот это человек! Глыба!
Встречать гостей к поезду отправлял «Чайку» Тодора Живкова.
«Чайка» рассыпалась на сормовских ухабах — но автозавод работал. Вытачивал все, что надо.
Если б только «Чайка»!
— Был у меня еще свой БТР, — рассказывал мне Овчинников годы спустя.
— Куда ж все делось?
— Бронетранспортером когда-то со мной расплатился за футболиста арзамасский завод. Больше с команды взять было нечего. Потом у этого БТР движок украли.
— Знаю, яхта у вас была.
— Сроду не было! Катер — да, был. 1956 года выпуска. Привели его в порядок, возили гостей клуба. Жить на Волге и не иметь катера — это странно.
Но главное — привез в Россию Овчинников бразильцев! Первых бразильцев в российском футболе!
За что не устает извиняться. Даже через «СЭ». Так и говорил нам с Александром Кружковым:
— Приношу извинения всему российскому народу, за то, что первый их сюда притащил. Простить себе не могу эту пакость.
— Народ тогда гадал: Овчинников этих бразильцев на пляже нашел? Или еще где?
— Кто-то порекомендовал, и мы их выдернули в Нижний. Суммы за них просили смехотворные. Пять тысяч долларов за трансферы Бразильской конфедерации, две тысячи клубу. Семь тысяч за двоих. Найденов по поводу наших бразильцев все шутил. Продайте, говорит, их мне в Сочи.
— Зачем?
— «Одену в ливреи, поставлю около дома». Но на тот момент бразильцы свое дело сделали. Встряхнули народ, зрители пошли. Не так уж плохо они играли.
— Силва и Жуниор — так их, кажется, звали?
— Да. Мы-то их худо-бедно различали, а заявлять поехали — беда. На фотографиях совершенно одинаковые.
— Говорят, Жуниор осел в Нижнем, женился, работает на стройке?
— Не в курсе. По-моему, оба уехали в Бразилию — и с концами. Хотя девицы-то у них в Нижнем были, и не по одной. Успехом у нижегородских барышень пользовались фантастическим! Очереди к ним выстраивались. Жизненную задачу — воспроизводить себе подобных — бразильцы прекрасно понимали. И преуспели. Заметный след оставили в Нижнем Новгороде.
— Легенды ходили про ваши установки. Да и футболисты в интервью посмеивались, пересказывая. «Во вражеской штрафной зарыты деньги — пойдите и откопайте».
— Что в этом плохого? В самом деле — в чужой штрафной зарыты деньги. Скажите мне — что такое установка? Все построено на стрессе. Это и есть способность тренера — ошеломить. Можно фишки на макете двигать, но этим мы целую неделю занимались. Там, в тренировочном процессе, пытаешься говорить плавно. Но -только не на установке. Нужно завести людей так, чтобы у них шерсть дыбом стояла, когда выходят из раздевалки.
— Получалось?
— А как же! Но каждый раз надо было что-то новенькое подбрасывать. Вот это — уже искусство. Не умеешь — двигай фишки: «Отдай сюда, а ты беги сюда».
***
Пройдет время — подтянутся в высшую лигу и «Жемчужина» с «КАМАЗом». Где главные тренеры ярче собственных футболистов.
Как-то приехал я в Набережные Челны знакомиться с Валерием Четвериком, тренером «КАМАЗа». А того как одолевали то кредиторы, то судебные органы — так и не отпускали.
На столе лежала бумага, обляпанная печатями. Возможно, вызов на допрос.
— Вот, — указал на нее одними глазами Четверик, большой артист. — Зовут.
Пауза.
— Думают, я боюсь... — голос Четверика стал вкрадчивым.
Затишье.
— А я не боюсь! — выкрикнул вдруг. — Нас...ть мне на них! Я эту бумагу — вот!
Схватил, скомкал и засунул в рот. Чтоб выплевывал — не помню. Стало быть, проглотил.
Я сидел, очарованный. Так тренеры высшей лиги меня прежде не встречали. Только ради этого стоило затевать чемпионат России.
***
В первом чемпионате России вылетел «Зенит» — и никто спасать его не собирался, расширяя высшую лигу под колыбель революции. Играли за «Зенит» юниоры. Все это выглядело странно и нелепо.
Еще более странным все оказалось, когда время спустя мы с Кружковым узнавали для «Разговора по пятницам» правду о вылете. Встретились лет пять назад в Питере с Андреем Мананниковым, вратарем той команды.
— Из «Памира» в 1992-м вы перешли в «Зенит».
— И был в ужасе от увиденного. Год бесплатно играли!
— Как?
— А вот так. Подъемные — 25 тысяч рублей. Хватило на торт-мороженое. Бирюкова продали в Финляндию, там же матч организовали. Игрокам раздали суточные, так начальники в Питере скандал устроили. Чуть ли не заставили возвращать.
После «Памира», казалось, попал в голодный край. Магазины пустые, талоны без ленинградской прописки никто не дает. Жена на последние покупала муку, яйца, творог. Пекла блины — и продавала на Московском вокзале. Мы командой идем к поезду, она лицо прикрывает. Чтобы не заметили.
— Невероятно. Команду хоть кормили?
— На первое — бульон, на второе — вынутое из бульона мясо. Я сам ездил на рынок, покупал зелень на всю команду. Чтобы чем-то бульон посыпать.
Но даже при этом я готов был остаться в «Зените», если бы квартиру дали: «Варфоломеев получил, Левин тоже. Чем я хуже?» — «Не можем...»
— Кто был тренером?
— Вячеслав Мельников. Бесхарактерный. Тряпка просто.
— В какой момент поняли?
— С самого начала! Когда на его глазах бутылку водки пронес в номер — а он слова не сказал.
— Обыграй «Зенит» камышинский «Текстильщик» в последнем туре, остались бы в высшей лиге. Неужели не нашли денег на такой-то вопрос?
— Нашли. Предложили Наталушко — тот отказался. Хотя «Текстильщику» ничего не надо было. Сыграли 0:0.
Что-то во всем этом было не так — и расспросили после знаменитого питерского тележурналиста Эрнеста Серебренникова. Тот-то знал все. Как это возможно — найти деньги на «подстраховку» в 92-м, но не найти, кому отдать?
Президентом клуба в ту пору был Владислав Гусев, известный телекомментатор. История развернулась другим боком. Многое из разговора с Серебренниковым стало ясно.
— Когда в 1991-м тренировал «Зенит» Юрий Морозов, он быстро разругался с первым президентом клуба Гусевым. Бывшим комментатором.
— Гусев терпеть не мог Морозова, — говорит Серебрянников. — А тот просто презирал Славу. Презирал! Видел, что Гусев занимает не свое место. Не может принести деньги в клуб. А для Славы была важна эта должность — президент. Полная взаимная неприязнь.
— Слышали мы, как в 1992-м «Зенит» вылетел из высшей лиги. Решающий матч в Камышин. Собрали деньги для «Текстильщика». Привезли — и не нашли, кому отдать. Характерная для того клуба история.
— Эту историю не знаю. Была другая, печальная — защитник «Зенита» дал по физиономии президенту клуба...
— Мы в курсе — Алимжон Рафиков врезал Гусеву.
— Когда Славу из «Зенита» убрали, мы с Геной Орловым поддерживали его как могли. Но вскоре и с телевидения уволили. Он уже был не в порядке. К концу жизни вообще потерял память. Как-то иду с внучкой — навстречу Слава. Отлично выглядит, красиво одет. Очень следил за собой. Говорит: «Мечтаю работать...»
— Что-то могли придумать для него?
— Предлагаю: «Давай сделаем передачу. Ты же кандидат наук. Вот что-то о скоростных качествах в детской команде. Посидим, выпьем по рюмке, набросаем сценарий. Я выберу оператора». Тот обрадовался: «Шикарная идея, мне так интересна эта тема!» Была среда — договорились пересечься в следующий понедельник.
— Что было в понедельник?
— Звоню: «Слава, мы договаривались» — «О чем?» — «Передача...» — «Какая передача?» Рассказываю все заново. Обижать-то нельзя. Гусев в восторге: «Скоростные качества в детской школе? Интересная тема!» Снова договариваемся. Тема действительно любопытная — считается, что повышать скорость можно исключительно в детском возрасте. Хотя Слава Метревели уже в зрелые годы так натренировал, что пробегал стометровку за 11 секунд.
А с Гусевым все повторялось раз пять. Он уже жил в другом мире.
***
Российский футбол стремительно учился жить по новым правилам. Через год-другой и не представить было такое, чтоб кто-то отыскал средства — но запутался с адресатом. Все доходило куда надо.
Уже в 93-м «пулька» в Москве показала, как отныне играют в футбол. Руководитель «Лады» пригнал из Тольятти автовоз с новенькими «Жигулями». Припарковал в Измайлово у гостиницы, где жила команда «Крылья Советов». Сообщил основным футболистам соперников — каждому за поражение по автомобилю.
Начинают играть, главный тренер «Крыльев» Виктор Антихович быстро все просек. В этих фокусах сам профессор. Вычислил особенно коряво сдающих. Одна замена, вторая, третья!
— Бесполезно, Петрович, — тронул его за локоть второй тренер, тоже опытный человек. — Замен у нас три, а «Жигулей» в автовозе семь...
***
Все было странно в тот год. А время спустя кажется — мило и хорошо. О чем говорить, если окончательный регламент чемпионата утвердили за 20 дней до старта?
Тогда-то и придумали: играть-играть, а после разбиться на две группы. Первая борется за чемпионство, вторая — за право не выпорхнуть туда, откуда явились. Здорово по этому поводу высказался возглавивший после «Крылья» Александр Тарханов. Что интересно — про собственную команду: «Они играли годами во второй лиге, эта вторая лига у них в крови. Еще долго не выветрится».
***
Чемпионом в тот год стал «Спартак» — по другому и быть не могло, глядя на фотографию-92. Они и сегодня вынесли бы всех. Вели Касумов не проходил в состав! Романцев не цеплялся даже за Ледяхова — чуть не отчислил. А Ледяхов был крут. Хотя с Онопко в тот год не сравнился бы никто. Савельич выжигал все. Кто не видел — слушайте и верьте...
Лучший матч того чемпионата до сих пор перед глазами — «Спартак» обыграл московское «Динамо» 4:3. Это — золотой фонд. Даже странно, что «Динамо» с Колывановым, Сметаниным, Леоненко, Симутенковым, Тетрадзе, Кобелевым, Калитвинцевым добралось только до бронзы.
Юрий Матвеев из «Уралмаша» забивал почти в каждом матче. А мне все равно больше нравился защитник Владимир Федотов (это он сегодня тренирует «Сочи») и вратарь Олег Любельский. Через пару лет он умрет от рака. А тогда — блистал...
Вообще, голкиперы были хоть куда. Даже в вылетевшем «Факеле» к вратарю вопросов было ноль. Хоть и мало кто знал тогда Александра Филимонова. Так, пацан...
***
А вот на второе место забрался внезапно «Спартак» из Орджоникидзе. Хотя смотрю на состав — Хапов, Пагаев, Тедеев, Сулейманов! Какими футболистами были Шквырин и Касымов! Чему удивляться? Ей-Богу, хочется пересмотреть те игры. Которые и вывели «Спартак» в еврокубках на «Боруссию». Ее-то чуть не прошли — в Дортмунде отыграл Заур Хапов гениально. Летал из угла в угол — при весе за 100 килограмм.
А после стадион перестраивали — и в той самой штрафной, которую перепахал шипами наш Заур, отыскали неразорвавшейся авиационную бомбу Великой Отечественной. Еще пара прыжков — и в небеса могли отправиться все.
Вскоре «Спартак» превратится в «Аланию», выиграет чемпионат и все поймут, что это был за состав. Но в 92-м от Орджоникидзе взлета не ждал никто. Кстати, серебро взял не Валерий Газзаев, а Александр Новиков по прозвищу «Автоген», нынче помогающий родному сыну в московском «Динамо».
Очень, очень странно, что никто из той команды не взлетел выше, все тихо закончили. Хотя кто-то и громко — Назима Сулейманова в 96-м обвинили в сдаче золотого матча «Спартаку». Вы же помните его невероятный промах на последних минутах?
Даже серебряную медаль дали Назиму отдельно от команды и на порванной ленте. Что по кавказским обычаям, должно быть, означает что-то скверное.
Назим отправился доигрывать в «Жемчужину». «Алания»... Хотелось написать — «тоже».
Но нет, «Алания» пошла своей дорогой. Но тоже — под гору.
Впрочем, все это будет после.
