«Когда перед Испанией автобус сборной сдал назад, хотелось разбить стекло и выпрыгнуть из него». Первое большое интервью Мирослава Ромащенко после прихода в «Ахмат»
«Юрич, запоминай. Я же вижу, что ты туда рано или поздно пойдешь», — любил приговаривать Станислав Черчесов в общении со своим первым помощником в штабе сборной России.
Он оказался прав — после 14 лет совместной работы в «Жемчужине», «Тереке», «Амкаре», «Динамо», «Легии», сборной России и «Ференцвароше» Мирослав Ромащенко вернулся к самостоятельной работе. Он принял приглашение «Ахмата», перед тем расставшегося с Сергеем Ташуевым.
И в Грозном все началось гладко — семь очков в трех матчах РПЛ — с «Оренбургом», «Спартаком» и «Уралом» (два из них — выездные) — без единого пропущенного мяча плюс победа на Кубок над «Крыльями Советов». Как только завершился этот плотный отрезок и началась пауза на сборные, мы и записали эту беседу.
После матча ЧМ-2018 с Испанией в приметы больше не верю
— Насколько вы суеверный тренер, есть ли у вас приметы? Многие тренеры, например, не приемлют, когда автобус, который едет на игру, сдает назад. Вы тоже? — спросил я Ромащенко уже ближе к завершению разговора. На это обнаружилась целая история. Да какая!
— Раньше я зацикливался на этом, — рассказал он. — Но после матча ЧМ-2018 с Испанией, когда мы развернулись и автобус задним ходом въехал в тоннель, перестал в эту примету верить, как и во все остальные. Потому что более убедительного примера, что это все ерунда, невозможно было и придумать.
— Как это было?
— Мы приехали в тот тоннель в Лужниках, где, как оказалось, уже были испанцы. Въезжать туда по правилам нам было нельзя. Осталось только развернуться. Выхода не было, водитель мог дать только задний ход.
— В ту секунду вы с Черчесовым рвали и метали?
— В ту секунду хотелось разбить стекло и выпрыгнуть из автобуса. Причем то же желание было не только у тренерского штаба, но и у всех игроков. Они же тоже суеверные! Сначала был взрыв эмоций, негатив. Затем — резкая смена эмоционального фона. Пауза, затишье. Все понятно о чем думали.
— Кто-то в этот момент сказал нечто такое, что сняло напряжение?
— Нет. Была гробовая тишина. Все были полностью в себе. А потом — прошли Испанию...
— Есть у меня пример вашего суеверия в бытность игроком. На ответный, домашний матч с «Аяксом» в марте 98-го вы оделись точно так же, как на встречу предыдущего этапа Кубка УЕФА с «Карлсруэ». На первый тайм вышли без шапочки и в белых перчатках, на второй — в белой шапочке и черных перчатках. И в обоих случаях победили по 1:0 и прошли дальше!
— Да, так все и было. На поле выходишь с одной ноги, уходишь с него — с другой... Иногда у меня во время игровой карьеры реально чесалась левая ладонь, и это было к победе. Но сейчас этого нет. Ты фокусируешься на своих профессиональных обязанностях при подготовке к матчу — и только на них.
Теперь «суеверие» только одно. Заключается оно в вопросах, которыми ты задаешься. Все ли ты доделал, все ли успел? Все ли донес игрокам в нужном ключе? От этого не всегда зависит результат. Ты можешь быть готов на сто процентов, но проиграть, потому что это футбол, непредсказуемая игра, чем она и хороша. Но ты должен знать, что со своей стороны сделал для победы все.
Получив предложение от «Ахмата», сразу позвонил Черчесову
— Вы помогали Черчесову 14 лет. Сложно ли было после такого огромного периода возвращаться к самостоятельной работе? Долго ли обдумывали этот шаг?
— Мое личное мнение — любой ассистент всегда держит в уме цель работать самостоятельно. Даже в начале этого сезона в европейских чемпионатах мне попадалось на эту тему много информации. Так было у специалистов, помогавших Гвардиоле, Де Дзерби, Нагельсманну, еще нескольким тренерам бундеслиги. Я нигде такое желание не выпячивал, тем более публично, но люди в футбольных кругах знали, что если возникнет интересное мне предложение, то с удовольствием его рассмотрю.
— Знал ли об этом Черчесов?
— Конечно. У нас со Станиславом Саламовичем изначально, еще давным-давно был разговор, что если будет такой вариант, я тут же сообщу ему об этом, никто ничего за спиной делать не будет. Так и произошло. Тяжело не было. Просто нужно было сделать первый шаг. Понятно, после предложения от «Ахмата» я некоторое время размышлял, но тут же набрал Черчесову. То, что я услышал, убедило меня в том, что решение принять это предложение — правильное.
— А что вы от него услышали?
— Очень важные профессиональные вещи, которые останутся между нами.
— Когда последовало предложение из Грозного?
— После выездной игры «Ахмата» в Нижнем Новгороде, когда уже было объявлено об отставке Сергея Ташуева. Я на тот момент только два дня как вернулся из Будапешта в Москву. Соответственно, у меня не было никаких мыслей о трудоустройстве, я спокойно смотрел трансляции.
Утром на следующий день позвонил спортивный директор «Ахмата» Руслан Газзаев. Времени на размышления оставалось немного, клубу было очень важно, чтобы главный тренер появился в команде до игры с «Оренбургом». В моем распоряжении было два дня, и за это время нужно было собрать всю необходимую информацию о команде и игроках.
Для меня это крайне важно — посмотреть первую игру в сезоне. По понятным причинам я не очень глубоко знал российский чемпионат в последние два с половиной года. Помимо первой игры посмотрел еще одну, а встречу с нижегородцами видел в прямой трансляции — то есть до принятия решения видел три матча в чемпионате из четырех.
Понятно, что «Ахмат» в прошлом сезоне занял историческое для себя пятое место, но нужно было проанализировать, что с ним произошло на старте сезона нынешнего. Сделал множество звонков людям из футбольного мира, собрал всю возможную информацию, которая должна была как-то прояснить картину. Параллельно общался со Станиславом Саламовичем, с семьей, с родителями, с друзьями — в общем, с людьми, которым доверяю. За эти же дни в Москве состоялась встреча с генеральным директором «Ахмата» Ахмедом Айдамировым. Все происходило в режиме нон-стоп.
— Жена полетела с вами в Чечню?
— Нет. Максимум, что она успела, — довезти меня до аэропорта. Все происходило так стремительно, что даже с детьми не успел попрощаться. Но перелет из Москвы — прямой, как был два с половиной часа, так и остался. В любой момент можно взять билет и прилететь, проблем нет. И это обязательно произойдет.
— Были ли какие-то предложения до «Ахмата»?
— До середины 2021 года никто не рассматривал мою кандидатуру, потому что я работал в сборной в штабе Саламыча очень долгий период. Понятно, что российскому клубу выдергивать тренера оттуда смысла нет, тем более что это высшая ступень работы любого тренера — когда ты трудишься в штабе главной национальной сборной своей страны.
В период работы в «Ференцвароше» было предложение от одного клуба премьер-лиги, но оно оказалось не совсем своевременным. В начале этого года мы уже были с командой на сборах, готовились к противостоянию с леверкузенским «Байером» в плей-офф Лиги Европы и вообще к рестарту сезона. Уже начали подготовку, работа шла полным ходом, поэтому я ответил, что это невозможно.
— Тоже посоветовавшись с Черчесовым?
— Нет, там даже не стал отвлекать его от работы. Зачем? Сразу посчитал, что это абсолютно не нужно, и не вел никаких переговоров. Мы познакомились, переговорили, я высказал свою позицию. Меня поняли, и разговор мы закончили хорошо. Саламычу рассказал об этом уже где-то через месяц.
— Шли годы, вы продолжали работать в штабе Черчесова. Не возникало мыслей: «Видимо, это моя судьба, и так уже будет до конца»?
— Нет. Вообще об этом не думал и фокусировался на своих каждодневных обязанностях, которых у меня было более чем достаточно. Подготовка к следующему сопернику, просмотр своей игры, работа над тренировочным процессом, наброски по циклам и микроциклам... Задача быть готовым на сто процентов к каждой тренировке — далеко не такая простая, как кому-то может показаться. Тем более в таком высокопрофессиональном штабе с очень высокими требованиями, как у Черчесова.
— Наше с вами интервью перед ЧМ-2018 называлось «Д'Артаньян и три мушкетера». Как Черчесов, Стауче и Паников смогут без вас, втроем? Или возьмут кого-то еще?
— Повторюсь, штаб состоит из профессионалов высочайшего уровня. Этот вопрос лучше задать самому Станиславу Саламовичу, но выход из ситуации они найдут в любом случае. Заменить можно любого, и дай бог, чтобы новый тренер был лучше меня.
Ромащенко до и после Черчесова — это два разных тренера
— Черчесову исполнилось 60 лет в день вашего победного матча в Екатеринбурге. Когда вы ему набрали — до или после игры? Что пожелали?
— Как только закончили. Пожелал крепкого здоровья, оставаться таким же профессионалом и классным человеком. И — скорейшего возвращения на тренерский мостик, потому что знаю: у него еще очень много идей, которые он хотел бы реализовать. И у него все для этого есть.
— Вас можно назвать не только единомышленниками, но и друзьями?
— Единомышленниками и хорошими товарищами — так, думаю, будет правильнее. Друзья — это, наверное, что-то ближе. Знаю, что в любой момент могу набрать ему и проконсультироваться по многим вещам, а он знает, что я всегда открыт. И не сомневаюсь, что мы в любой момент придем друг другу на помощь.
— Как думаете, мы скорее увидим его снова за границей или в РПЛ?
— Затрудняюсь ответить. Но то, что у него будут предложения и из России, и из-за границы, — не сомневаюсь.
— Тренер Ромащенко до Черчесова и после — это два разных специалиста? Если да — в чем различия?
— Сто процентов — разных. Важнейшее различие в том, что футбол с тех пор сильно поменялся. Мы работаем для того, чтобы идти в завтрашний день, а не оглядываться назад. Работа за рубежом — в Польше и Венгрии — это огромный опыт, ни на что не похожий. Сборная страны, включая крупнейшие турниры, — тоже. Ты видишь, как ведет себя главный тренер в той или иной ситуации. Ты общаешься с игроками разных национальностей, менталитетов, уровня. Все это неоценимо!
В плане своей философии игры суть для меня не изменилась. Мне так же нравятся короткие и средние передачи, как и до работы с Черчесовым. Но за это время изменились интенсивность, скорости, прессинг, давление. Если наложить мой прежний вкус на тенденции современного футбола — это и будет сегодняшний Ромащенко.
— В каких-то моментах вы смотрите на футбол иначе, чем Черчесов?
— На что-то — немного по-другому, но это не значит, что какие-то вещи были сделаны неправильно. Просто каждому тренеру присущи свои нюансы. Двух людей со стопроцентно одинаковым взглядом на футбол не существует. Я много что взял у Саламыча и стараюсь это сейчас использовать. Но все равно есть вещи, которые добавил и изменил.
— Какие именно?
— Сейчас рано об этом говорить, когда мы только знакомимся с командой и пытаемся вместе со штабом доносить до нее нашу философию. Какие-то моменты игроки, думаю, услышали от нас впервые в карьере. Но пусть сначала произойдут какие-то изменения в игре, а потом уже можно будет о чем-то рассказывать.
— То, что вы уже работали в Грозном в качестве ассистента Черчесова, повлияло на ваш выбор — для вас ведь это уже не что-то новое и неизведанное?
— Безусловно, повлияло. Мне знакомы город, регион, команда, руководство клуба, болельщики, стадион. Знал, куда еду и с чем мне предстоит столкнуться.
— Руководство «Ахмата» считается жестким, оно способно даже уволить тренера в перерыве матча. Такие нюансы вас не смущают?
— Не смущают. Благодарен руководству в лице президента и генерального директора клуба за возможность, которую они мне предоставили. Понимаю, что никогда до конца не будет так, как хочет тренер. У любого из нас случаются разные моменты, от них никто не застрахован. Главное — ты должен добиваться результата, от этого все и будет зависеть.
— В Москве еще до назначения у вас был разговор с генеральным директором. А с президентом клуба Магомедом Даудовым беседа была?
— Да, уже после прилета в Грозный. Встретились и беседовали достаточно долго.
У нас будут обороняться все 11 человек. Даже лидеры
— В ваших первых трех матчах в РПЛ «Ахмат» набрал семь очков и не пропустил ни одного гола. Вы сделали в этот период акцент на оборону, или это стечение обстоятельств?
— Ничего случайного нет. У нас со штабом есть свои принципы, но игра «Ахмата» при Сергее Ташуеве в прошлом сезоне, когда он занял пятое место, была хороша, и от нее надо отталкиваться. Понятно, что мы постараемся привнести что-то новое в структуру игры, однако команда должна оставаться такой же мобильной, агрессивной, интересной и обладающей характером. Любая команда строится от обороны, и мы фокусируемся на этом. Индивидуально сильные футболисты атаки дают результат в отдельных матчах, но титулы приносит командная игра в обороне.
— Вы прямо будто сэра Алекса Фергюсона цитируете: «Победы приносят нападающие, титулы — защитники».
— Помню эти слова, они действительно важны, точны и убедительны. Привожу игрокам конкретные примеры из опыта работы с национальной сборной на чемпионатах мира и Европы, которые доказывают, что на высочайшем уровне важна работа всех без исключения игроков, которые находятся на поле. И должна быть не только дисциплина в тактике и в игре, но и правильная ментальность. Им это в новинку, интересно, и они молодцы, это подхватили. Никто не витает в облаках. Получается, понятно, не все, потому что это только начало. Но за старание команде уже респект.
Как только мы прилетели в Грозный и провели первую встречу с командой, сразу обратили внимание на мячи, которые она пропустила. Тут важно понимать не только чем все заканчивалось — это и так очевидно, — но и с чего начиналось. Мы сразу озвучили, что у нас будут обороняться все 11 человек. Даже лидеры. Не будет такого, что кто-то впереди постоит, а кто-то за них сзади побегает. Если все 11 футболистов будут работать на команду в обороне, то нас будет трудно победить.
Для примера еще приводил футболистам ситуацию: у одного тренера, за которым я слежу, был момент, что форвард после успешного старта стал позволять себе тренироваться только на 80 процентов своего потенциала, перестал работать в том интенсивном режиме, который был нужен.
— О каком тренере речь?
— Роберто Де Дзерби, за которым слежу очень давно, еще со времен его работы в «Сассуоло». Потом он был в «Шахтере», сейчас — в «Брайтоне». А форвард — бельгиец Леандро Троссард. Суть высказывания тренера сводилась к тому, что человек в работе упал со ста процентов до восьмидесяти, и это сразу заметил тренер, хотя вроде бы проседание не такое большое.
Но его слова, мне кажется, очень подходили к нашей ситуации. Мы не такая большая команда, как «Зенит», «Спартак» или ЦСКА, мы не можем себе позволить, чтобы футболисты работали не на сто процентов. И каждый должен трудиться наравне с остальными, только тогда у нас будет успех. Если же хоть один немного встанет — все будет рушиться по принципу домино. У нас нет Гарри Поттеров, чтобы сразу обеспечить волшебство во всем.
— После 4:0 в первом своем матче против «Оренбурга» вы не поддались эйфории, сказали, что довольны отношением игроков к делу, но в целом хотели бы видеть другой футбол. Что имели в виду?
— Перед игрой мы обратили внимание на тактический момент, который нам нужен, чтобы добиться результата, — это скоростные ответные вертикальные атаки после отбора, быстрая доставка мяча, потому что соперник слишком открыт, когда атакует. Это мы и делали, что и помогло добиться результата.
А что нужно глобально — мы должны больше быть с мячом, начинать атаки через короткий и средний пас. На наш взгляд, если команда владеет мячом, это дает ей преимущество. Если вы станете при контроле все делать правильно, то будете от этого получать только выгоду. Это развивает у игроков уверенность на своей половине поля, и для этого нужна определенная храбрость. И это интересно в первую очередь им самим и привлекательно для зрителей.
Я сам большую часть карьеры был игроком группы атаки, только в «Спартаке» стал центральным защитником. Поэтому мне всегда нравилось, когда команда с мячом. На этом и строим акцент с тренерским штабом: если мы хотим играть в футбол, то должны применять короткие и средние передачи. Понятно, что есть риск, и надо понимать, где и когда это делать, чтобы риск минимизировать. Но контроль мяча — это основа.
Позвонил Ташуеву, хорошо и спокойно поговорили. Никаких вопросов между нами нет
— У вас произошла заочная полемика с Сергеем Ташуевым. Не жалеете, что публично сказали о плохой физической готовности команды? Он явно был на это обижен.
— В первый же день, когда я прилетел в Грозный, давал интервью клубному сайту и сразу поблагодарил Ташуева и его штаб за работу, которую они провели, и за результат, которого достигли. Но, к сожалению, тренера никогда не зовут туда, где все хорошо. Значит, какие-то проблемы были.
Да, я немного в некорректной форме высказался, можно было говорить по-другому или вообще об этом не говорить. Моя формулировка была неправильной. После этого я позвонил Ташуеву, мы с ним спокойно и хорошо поговорили на профессиональном языке. Он мне рассказал какие-то вещи о состоянии команды, почему так произошло и что случилось, ввел в курс дела. Думаю, больше никаких вопросов не будет.
Этот звонок был проявлением уважения к коллеге, который работал с командой до меня. Я бы позвонил ему, даже если бы не сказал того, что прозвучало в прессе. Просто у нас был режим нон-стоп, и не было возможности сделать это раньше.
— Что именно вы поняли из этого разговора в плане причин большого количества травм?
— Само по себе такое не случается. Понятно: чтобы выяснить что-то более глобально, нужно знакомиться с информацией, которая оставалась в клубе, с цифрами. Чем сейчас, в паузе, и занимаемся. Личная же беседа поспособствовала ускорению понимания того, что произошло. Но личное — оно на то и личное, чтобы остаться между нами. Рад, что конструктивно поговорили на эту тему.
— Но у вас в целом уже сложилось понимание, почему команда, которая отлично провела вторую часть чемпионата, стала пятой, сохранила состав, вдруг потерпела пять поражений в шести стартовых матчах двух турниров нового сезона?
— На одной из пресс-конференций сказал, что не люблю оглядываться назад, особенно туда, где меня не было. Наверное, это неправильно, потому что для меня очень важно понять, почему так произошло. Здесь мы как раз оглядываемся, изучаем цифры. Сейчас мы получим расшифровку ЧСС, частоты сердечных сокращений, в целом работы сердечно-сосудистой системы футболистов — и это даст нам ответы в полном объеме. С учетом беседы с Ташуевым могу сказать, что с каждым днем информации становится все больше.
Подробно общался с Талалаевым до того, как принять «Ахмат»
— Кого из тех, кто не играл до сих пор, можно ждать на поле после паузы в чемпионате?
— Сейчас у нас отсутствует большая группа игроков. Перед предыдущим матчем с «Уралом», например, Нене провел только одну предыгровую тренировку, больше тактического характера. Мы взяли его с собой с той целью, чтобы он был с командой, слушал, что говорится на собраниях, на теориях. Чтобы потом не было: «Ой, а я не знал». У Швеца — примерно то же: с Самарой вышел на пять минут, в Екатеринбурге — побольше, но о какой-то готовности пока рано говорить. Поэтому ротации как таковой нет. Играют все, кто здоров. Может, за время перерыва в чемпионате приблизятся к появлению в общей группе Харин и Агаларов, но это не будет прямо с завтрашнего дня.
— Понимаете ли вы уже, что помешало Агаларову в Грозном играть так же, как в позапрошлом сезоне, когда он стал лучшим снайпером чемпионата?
— Мы с ним еще поговорим на эту тему, разговор впереди. Мы находились в таком цейтноте, что пока не успел этого сделать. Нужно было готовиться к матчам, при этом были и общекомандные беседы, и индивидуальные, и групповые, когда мы общались с лидерами команды. Потихоньку продолжаем этот процесс. Мне интересно узнать ощущения Гамида от него самого. Постараемся изменить и его подход, и вообще работу группы атаки.
— Вы сторонник индивидуальных бесед с игроками? И как часто?
— Всегда по ситуации, потому что команду надо чувствовать. Это и есть управление ею. Иногда должен говорить только главный тренер, иногда по тем или иным причинам — его ассистент. Все игроки разные, к каждому нужен свой подход. Конечно, лучше, когда в большей степени происходят общекомандные встречи, но прекрасно отдаю себе отчет в том, что нужны и индивидуальные беседы. Игроки зачастую либо чуть переоценивают себя, либо чуть недооценивают. Нужно помогать им и в одном, и в другом случае.
— Не было ли у вас разговора с Андреем Талалаевым, во-первых, собиравшим этот состав «Ахмата», а во-вторых, работавшим с ним еще в первой половине прошлого сезона?
— Да, общался с Андреем, как только мне поступило предложение из «Ахмата». Благодарен ему за то, что он откликнулся, и мы с ним обсудили многие вещи. Это касалось не только игроков и их характеристик, но и медицинского штаба, организации питания, условий для тренировок и восстановления. Все эти важные моменты, которые я считал необходимым узнать, Андрей мне рассказал, за что ему отдельная благодарность.
— Поставлена ли вам руководством конкретная задача на сезон? Может, даже в контракте она прописана?
— Чтобы указывалось четкое место, которое мы должны занять, — такого не прописано. А первоначальная задача в момент подписания контракта заключалась в том, чтобы мы как можно быстрее начали набирать очки и возвращаться на позиции, которые команда должна занимать. Но все мы — люди амбициозные, никто не хочет бороться за выживание. В «Ахмате» есть игроки хорошего класса, способные стабильно показывать футбол, который будет нравиться всем и давать результат.
И если говорить о более долгосрочных целях, которые мы перед собой ставим, то в прошлом сезоне «Ахмат» почувствовал вкус пятого места, и наш штаб хочет двигаться в том же направлении. Место в пятерке для команды, безусловно, успех, однако подтверждать достигнутое всегда сложнее. А для этого должны много работать над ментальностью и психологией.
— Для такой ментальности в раздевалке нужны вожаки. Кто они?
— Безусловно, это хорошо знакомый мне по сборной Андрей Семенов, капитан команды, который очень много времени провел в «Ахмате». Это вратарь Гиорги Шелия, сыгравший очень большую роль в нашей победе над «Уралом». Это Бернард Бериша, высококвалифицированный игрок и любимец публики. Кстати, он вообще не должен был ехать на игру в Екатеринбург, поскольку прямо перед тем у него было отравление с температурой. Я не хотел рисковать здоровьем одного из наших лидеров, но он сам в разговоре один на один настоял на том, чтобы полететь и сыграть столько, сколько сможет. И сыграл, хотя его состояние было далеко от оптимального.
Есть группа игроков не менее талантливых, которым нужно дать в футбольном плане то, что улучшит их игру и даст новый импульс, чтобы тоже почувствовать себя лидерами. Тому же Володе Ильину, разноплановому форварду, который может играть и правого вингера. Есть молодые игроки — тот же Иван Олейников, который пришел из второй лиги и сразу стал основным футболистом, у которого есть все задатки, чтобы вырасти в хорошего мастера. Есть группа качественных иностранцев во главе с моим тезкой Богосавацем, который попал в список 33 лучших игроков прошлого сезона. У нас хорошая команда, есть качества у ее футболистов, которые можно и нужно развивать. И шагать по таблице вверх.
— Кто из игроков «Ахмата» мог бы играть в стартовом составе российского топ-клуба?
— Давайте мы сначала так поработаем в «Ахмате», чтобы они сделали качественный скачок в своей игре, а потом порассуждаем на эту тему. Но, безусловно, такие игроки есть.
— Много ли вы уже успели поработать над стандартами? Мне показалось, что второй гол на Кубке Челиковича и эпизод в игре с «Уралом» перед вашим голом, созданные после розыгрышей угловых, были абсолютно идентичны.
— Это не случайность, а работа, которую мы проводим, и к ней напрямую причастен Роберт Евдокимов. С его подачи было принято решение, что с Самарой нужно строить стандарты одним способом, со «Спартаком» — чуть по-другому. С «Уралом» были свои нюансы по блокированию и вбеганию. Был там один хороший эпизод, когда мы прозевали момент блока, а так мяч шел в ту точку, куда вбегал наш игрок.
— Победа в Екатеринбурге — результат везения?
— В футболе без везения не бывает. Да, есть моменты, которые нам не удались. И нужно об этом говорить, и не нужно их скрывать. Есть элементы, которые нам требуется делать гораздо качественнее, чем в этой игре. Углубляться не хочу, мы с командой все это разберем.
Тем не менее в этом матче у нас было слово «мы». Когда оно есть, то у вас залетает то, что не должно залетать, помогают рикошеты, штанги, еще какие-то случайности. Команда своим отношением заслужила это везение. Шелия выручил, штанга спасла... Значит, в правильном ключе готовились. И помогло то, что было единение и не было эгоизма.
Пристально слежу за работой Эмери, Де Дзерби и Пиоли
— Какие основополагающие вещи вы сказали футболистам «Ахмата», приняв команду?
— То, что вообще никому не могу дать гарантию постоянного места на поле. Неважно, кто это — лидер команды, молодой игрок или капитан. И выбор всегда будет за главным тренером.
То, что есть только «мы», коллектив, и это основа философии нашего штаба. Никакого эгоизма, никакого «я». Главное — это коллектив, и если этот принцип будет соблюдаться, то и на поле мы увидим то, что хотим видеть.
То, что три наших кита — это требовательность, справедливость и порядочность. И это универсальный принцип, который позволяет работать с футболистами, обладающими самыми разными характерами, иногда очень трудными. Я общался с такими, у меня и у самого он тоже непростой.
— «Мы», а не «я»? То есть со звездами вы работать не смогли бы?
— Сейчас мы работаем в «Ахмате» и понимаем, какие игроки у нас собраны. Я сам не один год играл в не ведущих командах, в моей жизни был не один «Спартак». И мне понятны процессы, которые там происходят. Плюс мы работали в таких клубах, включая «Терек», а также «Амкар», «Жемчужину». В больших клубах надо расставлять приоритеты иным образом, и мы это тоже делали. Но дисциплина — краеугольный камень. Без нее никуда.
— Вы относите себя к тренерам, которые подбирают состав под концепцию или в формировании концепции исходят из имеющегося подбора игроков?
— Второе. Исходим из того, кто есть в наличии. Если у тебя игроки не могут делать какие-то вещи, то глупо этого от них требовать. Безусловно, у меня есть своя философия, видение игры, на чем-то в любом случае делаю больший или меньший акцент — но все равно в большей степени строю игру, отталкиваясь от подбора игроков.
— Вы рассказывали, что в «Ахмате» на тренировках разжевываете команде смысл каждого упражнения. Сейчас пошли такие футболисты, которым это нужно делать?
— Нет, так было и в мое время. У того же Олега Ивановича мы всегда понимали, зачем делаем ту или иную вещь. И это не только объяснялось, но и наглядно показывалось. Так же было и при Константине Бескове — знаю от коллег, которые работали под руководством этого великого тренера.
Просто сейчас игрокам приходится переваривать больший объем информации. Есть персональные видеоролики, нарезки, которые ты можешь показывать игрокам индивидуально, скидывать им на те или иные платформы. Принципы остались прежними, но расширились технические возможности.
Игроки должны всегда понимать философию тренерского штаба, не только общекомандные, но и персональные задачи. Поэтому мы должны досконально знать, против кого играем, с какой стороны нам ждать опасности. Мы не можем выходить на схватку с завязанными за спиной руками. Поэтому информативность нашей работы так важна. То же самое я вижу в работе европейских тренеров, за которыми наблюдаю, на чьи клубные каналы подписан.
— Кто это?
— Всем в России знакомый тренер, который работал в «Спартаке», а сейчас — в «Астон Вилле». (Улыбается.)
— Ясно — Унаи Эмери.
— Он самый. Мне очень нравилось, как он работал в «Вильярреале», «Севилье». Также это Де Дзерби, о котором я уже говорил, и Стефано Пиоли в «Милане». За этими тремя тренерами пристально слежу. Мне нравится их работа и тренировочный процесс, из которого я кое-что черпаю для себя. Что-то конвертирую с учетом возможностей своих игроков.
— Лично с ними знакомы? У кого-нибудь из них были на стажировке?
— Нет, но с удовольствием туда попал бы. Вот только сейчас, наверное, это невозможно.
С Евдокимовым вместе пришли играть за «Спартак»
— Вы взяли в штаб Роберта Евдокимова, много лет работавшего главным тренером. Напоминает ли его роль ваши функции в штабе Черчесова, и верно ли, что при этом старший тренер — не Евдокимов, а Андрей Сосницкий?
— Мы не делим ассистентов на старшего тренера и просто тренера. Евдокимов и Сосницкий имеют одинаковые полномочия и влияние на тренировочный процесс. Схожесть моей роли в штабе Черчесова и роли Евдокимова в нашем штабе действительно есть. Когда надо было формировать тренерский штаб «Ахмата», это была сложная задача, поскольку сезон только начался, и большинство тренеров — на контрактах, при деле. Найти людей, в которых ты уверен и с которыми у тебя возникнет химия, очень сложно.
Благо знаю Роберта очень давно — еще с момента нашего одновременного прихода в «Спартак» в начале января 1997 года. Потом периодически виделись, созванивались. Знаю из футбольного мира, что он за человек и тренер, и все его взгляды на игру и тренировочный процесс, о которых я знал, мне импонировали. С удовольствием набрал ему, и у нас сложился хороший диалог.
Равно как и с Андреем Сосницким, который постарше нас, и у него немножко другой темперамент, чем у Евдокимова. Сочетание жесткости и спокойствия у нас в штабе, мне кажется, правильное, гармоничное. На мое предложение откликнулись и они оба, и тренер по физподготовке Александр Гончаров, который работал в системе ЦСКА. Безусловно, нам понадобится время на притирку. Но главное — мы верим в то, что делаем!
— Как я понимаю, в «Ференцвароше» вы смотрели матчи сверху, а в перерыве приходили в раздевалку и делились другими впечатлениями, чем те, которые возникают при просмотре игры от бровки? И есть ли в вашем грозненском штабе тренер, который также смотрит матчи сверху?
— Да, в Будапеште это было постоянно. В «Ахмате» такого нет — численность штаба пока для этого недостаточна. Надеемся к декабрю усилить его человеком, который будет помогать нам именно в этом ключе. Считаю, что это очень хорошая идея. В сборной и на ЧМ-2018, и позже нам в этом ключе эффективно помогал Андрей Лексаков. Сейчас, знаю, эту практику внедрило уже большинство клубов РПЛ.
— Из «Ференцвароша» ваш штаб убрали, по сути, за одно крупное поражение от клуба с Фарер — и это после двух лет сплошных успехов. С золотым дублем, еще одним чемпионством, самым успешным выступлением в еврокубках венгерского клуба за 48 лет. Это был шок?
— Можно вспомнить и очень важный для болельщиков «Фради» исторический возврат долга «Словану» из Братиславы, и много другого позитива. Но шоком для меня это не стало, потому что я в профессии уже не первый день. Всегда решает руководство — это закон. Ни одна команда в мире не застрахована от случайностей.
В одном из интервью после того матча я уже сказал: случилось то, что случилось, но мы как тренеры не стали от этого слабее. Иной раз и Бразилия на чемпионате мира проигрывает 1:7, но заслуг ее тренера Луиса Фелипе Сколари это не уменьшает. Однако подчеркивает, что в футболе может случиться что угодно.
— Как расстались с руководством «Ференцвароша»?
— Все было корректно и солидно. Находясь в Будапеште, мы занимались оформлением расторжения контракта, и никаких проблем не возникло — и в финансовом, и в коммуникационном плане. Все, что было прописано в договоре, нам выплатили.
— Черчесов рассказывал, что для него самым непривычным в Будапеште было работать с игроками из 16 стран. Как это давалось вам?
— Непросто. Это был любопытный и сложный профессиональный момент. Мой английский, признаюсь честно, очень далек от совершенства. Основные термины знал, в остальном пытался учить, но давалось тяжело. Когда ты весь день проводишь в подготовке к тренировочному процессу, составлении конспектов, планов упражнений, разборе матчей соперников и своих игр, просмотре видеозаписей наших тренировок, то свободного времени остается совсем мало.
Проблема с коммуникацией у меня была. Тем не менее все равно старались проводить беседы с игроками тет-а-тет и по два-три человека, в которых мне с переводом помогал Паулино Гранеро. А в перерыве мы напрямую общались со Станиславом Саламовичем, там переводчик не был нужен. По-английски говорил только по игровым моментам с венгерским ассистентом. Но они не носили фундаментального характера, и в этом не было сложностей.
Отсутствие Литвинова в основе «Спартака» облегчило нам задачу
— Кто и что вас больше всего удивило на старте сезона премьер-лиги?
— Когда чемпионат начался, я еще не был в России и за первые четыре тура не видел ни одной игры. До сих пор большинство команд еще не знаю и последние дни посвятил просмотру матчей ближайших соперников. Каждый день узнаю для себя что-то новое. Все меняется, и два с половиной года — все-таки большой срок. В это время, если у меня была возможность следить за чем-то еще, кроме «Ференцвароша» и чемпионата Венгрии, я больше смотрел европейский футбол.
— В чем видите секрет лидера, «Краснодара»? Долго ли, по-вашему, он продержится и сможет ли бороться с «Зенитом» за чемпионство?
— Вижу определенные изменения, которые происходят с командой. Смена тактического рисунка, структурные изменения в организации игры, решения тренера — все это приносит плоды. Мы видим минимальное количество пропущенных мячей. Все это любопытно и для «Краснодара» необычно. Интересно, как это будет работать вдолгую. На сегодняшний день «быки» выглядят очень хорошо, и команда не случайно находится на своем месте.
— Как вы готовились к «Спартаку»? И вообще насколько сложно сейчас это делать, учитывая, что там два состава, ротация бешеная, и кто выйдет на поле, предсказать почти невозможно?
— Для меня сейчас любая команда РПЛ в новинку, потому что я не видел ее матчей два с половиной года. Поэтому при подготовке к «Спартаку» отталкивались от нынешнего сезона и делали соответствующую выборку моментов. Понимали, на чем соперник строит игру, знали сильные и слабые стороны — при этом отдавали себе отчет, что могут выйти совсем другие футболисты. Но это не было главенствующим, основным была структура команды — на чем она играет в атаке и обороне, что происходит в переходных фазах.
Получалось у нас многое, не сработало только с реализацией. Моменты были, и мы знали, что их должно быть не один и не два, но чтобы они возникли, нужна агрессия и целеустремленность. Исходя из того, как мы были готовы на тот день, выжали из себя практически максимум и затратили очень много сил. Нужно было прессинговать, не давать сопернику начинать атаки. Фокусировали внимание на вбеганиях в штрафную с позиции инсайдов, что часто делают игроки «Спартака». И на индивидуальных качествах игроков атаки.
— Абаскаль облегчил вам задачу, не поставив в опорную зону Руслана Литвинова?
— Мы готовились к тому, что он будет играть. Поэтому — да, это облегчило нам задачу, сто процентов. Кто же откажется, если сильный игрок не выходит в старте? Но были готовы и к варианту без него.
— Легко ли было внушить футболистам, что со «Спартаком» они должны играть на победу, даже, по сути, не имея скамейки?
— Это наша работа. Поэтому и говорю о ментальности. Если не будем в таких играх единым целым, выполнять тактическую дисциплину, выкладываться в каждом эпизоде, то добиться результата будет невозможно. Часто повторяю, что в матчах с такими соперниками или еще на более высоком уровне очень важно расположение игроков в линиях и между линиями. На один метр в ту или другую сторону вы будете неправильно стоять — и все может закончиться плачевно. Это то, что мы хотим улучшить.
— Такое впечатление, что вы лучше «Спартака» понимали, что нужно делать на поле. Какие детали на это повлияли?
— Не детали, а принципы. Мы же понимали, сколько у нас боеспособных игроков, чем и как мы можем усилить игру во втором тайме. Главные лица в игре — это футболисты, они играют друг против друга, а не тактика против тактики. Надо ответить себе на два вопроса: 1) что мы будем делать, когда мяч у нас; 2) что мы будем делать, когда мяч оказывается у соперника. Это и называется структурой игры, и если она есть — значит, ты четко понимаешь свои принципы.
В случае со «Спартаком» главным было не допустить быстрых атак соперника, в которых он очень опасен. Для этого нужно соблюдать баланс, чтобы у нас не было разрывов между линиями. Нужно было сразу вступать в отбор, при потере мяча сближаться минимум с двумя ближайшими футболистами. Мы сосредоточили внимание на мелочах. Единоборства, тактические фолы, быстрые атаки. Необходимость высоко встречать, максимально отодвинуть мяч от своей штрафной площади. Все это команда выполнила.
— Правильно ли я информирован, что Артем Тимофеев играл на уколах и проявил большое мужество, доиграв матч с красно-белыми до конца?
— Да. Буквально после пяти минут на предматчевой разминке он вернулся в раздевалку. Была проблема с ягодичной мышцей, что-то кольнуло. Имелся риск того, что, начав игру, он может сразу же попросить замену. А у нас и так резерв был минимален.
Решили ничего не менять. При этом, естественно, сказали Владу Камилову идти и готовиться сразу, не теряя ни секунды, поскольку в любой момент может понадобиться его помощь. Своей игрой и мужеством Тимофеев доказал, что в этот день мы были на поле не 11 людьми, а командой.
Повторить то, что делал Романцев, невозможно
— Насколько понимаю, вы учились тренерскому искусству вместе с Игорем Осинькиным.
— Да, на категорию Pro. Поэтому хорошо с ним знакомы. Когда сейчас играли на Кубок, пообщались с ним — и перед игрой, но немного, и уже более масштабно — после. Благо было время. Обсудили нюансы и по прошедшей игре, и по нашим командам.
— Удивлены тому, что «Крылья» к перерыву на сборные делят второе место?
— Это хорошая, играющая команда, которая в первую очередь за счет действий средней линии имеет комбинационный стиль. Вариативная, технически оснащенная на хорошем уровне, играющая в футбол. Она производит очень приятное впечатление. Рад за Игоря.
— Давно ли не виделись с маэстро комбинационного стиля — Олегом Романцевым?
— Давно. Особенно с учетом того, что два с половиной года я не работал и почти не бывал в России. Но всегда буду рад с ним встретиться, и, если такая возможность представится, это будет для меня прекрасный день. С безмерным уважением отношусь к этому человеку и тренеру. Повторить то, что он делал, невозможно. Но пример, который он давал мне фокусом на деталях, я использую.
— Есть ли у вас какие-то упражнения из арсенала «Спартака» 90-х?
— Нет. Все меняется, футбол трансформируется. Принципы остаются, но сама конструкция тех же «квадратов» изменилась на различные шестигранники, ромбы, с добавлением других деталей. С большим количеством нейтральных, с маленькими воротами, с ломаными линиями... Суть осталась та же. Форма изменилась.
Но всегда исхожу из того, что у нас исторически была очень сильная тренерская школа — начиная с Качалина, Аркадьева, Якушина, Маслова... Мое поколение играло у других прекрасных тренеров — Романцева, Ярцева, Прокопенко, Семина, Газзаева. Это очень хорошая школа. И этих людей с колоссальным опытом — тех, кто жив, конечно — всегда важно слушать и слышать. Учиться можно всегда и везде, но равняться — на своих классиков.
— На днях состоялся матч памяти Ильи Цымбаларя. А вы ведь не только играли с ним, но и помогали ему во главе дубля «Спартака».
— Да, и для меня матч его памяти — знаковое событие. Людей такой величины, каким был Илья в истории «Спартака» и всего нашего футбола, нельзя забывать. Мы встречались в Москве с сыном Цымбаларя, который организовывал эту игру, и хорошо поговорили. Спасибо и ему, и РФС, и «Спартаку». Жаль, что по графику я уже находился в Грозном и не мог участвовать в матче.
Илья всегда был с улыбкой на лице и с позитивным настроением, с отличным чувством юмора. И с высоким профессионализмом в тренировках и играх. Когда ты находился рядом с ним, то непременно был в хорошем настроении.
Как тренер он пытался строить игру по-спартаковски, через контроль мяча. Его философия была направлена именно на это, на развитие молодых. Он очень любил возиться с ребятами, показывать свою неординарную технику владения мячом левой ногой, которая была вообще за гранью понимания. Цымбаларь не просто говорил: «Так надо», а объяснял дублерам, почему тот или иной элемент важно сделать именно так. То есть развивал их как личностей.
— Игроки вспоминали, что в конце тренировок вы с Цымбаларем начинали бить с линии штрафной и оба с левой клали по «девяткам» в среднем девять из десяти. Без шансов для вратарей.
— Илья — десять из десяти! А если девять, то это значит, что один удар он наносил правой ногой. У меня результаты были гораздо скромнее. Да, мы часто оставались с ребятами побить по воротам уже вне тренировочного процесса — это сближало тренерский штаб с игроками, те чувствовали себя спокойными и раскрепощенными.
Спорили на пару кувырков, не более. Для Ильи очень важным был позитивный эмоциональный заряд у игроков, чтобы они, даже проигрывая, уходили с поля с улыбками. Они пытались всякими способами и хитростями приблизиться к нам. Цымбаларь разрешал ставить мяч даже ближе 16-метровой линии — но у них все равно не получалось с ним конкурировать.
— Мог ли он стать большим тренером? Если да — что помешало?
— Думаю, мог. У него для этого были все качества. Он глубоко понимал футбол, сильно разбирался в психологии, потому что прошел через многие тернии, работая с великими тренерами и выступая вместе с яркими футболистами. Что помешало — сложно сказать. Ведь после дубля он уехал работать самостоятельно, и наши дороги разошлись. Светлая ему память.
— Порадовались за младшего брата Максима, забившего в матче памяти Цымбаларя великолепный мяч дальним ударом за сборную мира? У вас обоих он поставлен дай боже.
— Конечно, порадовался! Это с детства, когда отец заставлял нас обоих босой левой ногой бить до покраснения стопы. (Улыбается.)
По мне, отъезд в Европу Захаряна и Кузяева — это супер
— Есть ли у вас версия, почему у сборной России не получилось на Евро-2020? Действительно ли роковую роль сыграла сдвижка турнира на год из-за пандемии?
— Да, я этой версии изначально придерживался после турнира, когда эмоции спали, и продолжаю так считать до сих пор. То, что этот год сыграл с нами злую шутку, было видно уже при подготовке к турниру. За это время появились новые игроки, которые еще не созрели для участия в том же Евро, а некоторые из прежнего состава были не в том тонусе, который был у них годом ранее. Это не может служить оправданием, но это реально так.
— У вас всегда было много общения с Артемом Дзюбой в шуточном ключе. Каким образом он поздравил вас (наверняка же поздравил!) с назначением в «Ахмат»?
— Да, с Артемом мы пообщались, и все было в достаточно корректной форме. (Улыбается.) Все, что касается бесед тет-а-тет, должно оставаться между двумя людьми. То же самое касается и разговоров тренера с командой. Мы сразу, на первом собрании в «Ахмате», сказали: все, что будет сказано здесь, остается здесь. Снаружи мы можем говорить что угодно, но тут вы от нас всегда будете знать всю правду, какой бы ни была ситуация.
— Кстати, как относитесь к шоу Леонида Слуцкого и Дзюбы на YouTube?
— Ни разу их не видел. Более того, за два с половиной года не видел ни одного матча РПЛ. Мне попадались разные цитаты из этих шоу, но у меня не было времени, я не знал их контекста, поэтому не вчитывался.
— Вы прекрасно знаете по совместной работе Марио Фернандеса. Удивил ли вас его переход в «Зенит» и то, как он забегом через всю бровку отпраздновал гол своей новой команды в ворота прежней?
— Могу только полностью согласиться со словами Сергея Семака, который дал четкую и правильную формулировку характера Фернандеса. Он всегда был профессиональным человеком и не давал повода усомниться в своих качествах что на поле, что за его пределами. Не знаю всех деталей переговорных процессов, даже не был в курсе этой ситуации до последнего времени. Но доверяю на сто процентов тому, что говорит Семак, поскольку у меня самого ощущения от работы с Марио были те же самые.
У каждого игрока — свои эмоции, нравятся они кому-то или нет. Не знаю, как поступил бы на его месте. Но, в конце концов, он живой человек, что-то чувствовал до игры, переживал. Поэтому в секунду икс его реакция на гол подвигла к такому забегу. Неправильно мне об этом судить ни в ту ни в другую сторону.
— Хорошо ли для российского футбола, на ваш взгляд, что Арсен Захарян уехал в «Реал Сосьедад», а Далер Кузяев уже забил два мяча за «Гавр»?
— По мне — это супер. И чем больше игроков будут проявлять интерес к отъезду в сильнейшие зарубежные чемпионаты, тем больше это пойдет на пользу и самим футболистам, и всему российскому футболу. Потому что там все абсолютно по-другому, и им полезно через это пройти.
Говорю это с позиции тренера, который работал за границей — пусть и не в чемпионатах такого уровня. Но и в том же «Ференцвароше» играли футболисты из 16 стран, и к общению с каждым из них нужно было привыкать, и ты видел, как они предоставлены сами себе и самостоятельно строят свой быт. Поэтому если есть возможность ехать играть в Испанию, как Захарян, или во Францию, как Кузяев и Головин, или в Италию, как Миранчук, или в Германию, как Лунев (пусть из-за травмы время там получилось для него скомканным), — это всегда топ, и я поддерживаю такое обеими руками.
От роли ассистента не зарекаюсь. Не вижу в ней ничего зазорного
— Три года контракта — это предложение клуба или ваше условие?
— Для меня это не являлось приоритетом. Жизнь тренера такова, что все что угодно может случиться в любой момент. Я не акцентировал на этом внимание, и это было предложение руководителя клуба. Три — значит, три. Все равно это не гарантия, что ты там будешь работать все это время.
— Каким видите свое тренерское будущее? В каком случае назовете свою тренерскую карьеру успешной?
— Это слишком далекий вопрос. А я смотрю только в завтрашний день — о том, что будет послезавтра, даже понятия не имею. Хочется выступить с «Ахматом» очень достойно в этом чемпионате. Создать крепкую, боеспособную команду, основанную на моделях европейских клубов, включающую те принципы и направления, которые есть в ведущих чемпионатах. Нам нужно это использовать в большем объеме.
Мы предполагаем, а Бог располагает. Моя обязанность — обеспечивать максимально качественную подготовку, ежедневно быть готовым к работе на сто процентов. Может получиться, может — нет, и это вторая сторона профессии тренера. Никогда не знаешь, что будет дальше. Но всегда знаешь, что обязан сделать ты. Как говорил классик, делай что должно — и будь что будет.
— Дальше — только сами, или допускаете, что при определенных обстоятельствах можете снова стать ассистентом, будь то у того же Черчесова или у другого тренера?
— Никогда не говори «никогда». Я не чураюсь какой бы то ни было работы. Не вижу ничего зазорного в работе ассистентом — почему бы не пойти на нее, когда тренер, которого ты хорошо понимаешь, нуждается в твоей помощи?
