«Экстрадиция Промеса может иметь политический подтекст. Нидерланды — в списке недружественных стран»
14 февраля суд в Нидерландах признал нападающего «Спартака» Квинси Промеса виновным в контрабанде наркотиков и приговорил его к шестилетнему заключению. Приговор пока не вступил в законную силу, сторона футболиста будет его обжаловать.
Адвокат и болельщик «Спартака» Максим Пашков специально для «СЭ» рассказал о том, как долго Промес сможет оставаться на свободе, выдаст ли его Россия и удастся ли футболисту получить российское гражданство.
«Российский суд будет решать, стоит его выдавать или нет»
— Что думаете о деле Промеса?
— Во-первых, важно помнить о презумпции невиновности. Для далекоидущих выводов приговор должен вступить в законную силу. Во-вторых, сама по себе практика заочного осуждения гражданина не совсем рабочая, так как по общему правилу нельзя быть твердо уверенным в законности и обоснованности приговора, если он постановлен без участия подсудимого. Потому что в таком случае подсудимый лишается права на защиту, ведь право на защиту это не только наличие адвоката — прежде всего лицо должно знать, в чем оно обвиняется, и иметь возможность возражать против выдвинутого обвинения.
В-третьих, вопрос экстрадиции встанет только тогда, когда приговор вступит в законную силу и сторона направит в Россию запрос об экстрадиции. Решение об экстрадиции может быть обжаловано в суде, что затянет процедуру. В-четвертых — вопрос будет иметь не только юридический, но и политический характер. В том числе с учетом того, что Нидерланды как страна — член ЕС и НАТО находится в списке недружественных стран.
— Каков механизм в случае Промеса?
— Приговор должен вступить в законную силу. В Россию по международным каналам должен поступить запрос об экстрадиции. Дальше компетентные органы примут соответствующее решение, которое может быть обжаловано в судебном порядке, и российский суд будет решать, законно ли решение об экстрадиции или нет.
— То есть Квинси может бороться за свободу еще и в России?
— Человек имеет право обжаловать решение о выдаче, если таковое состоится. Суд будет решать, стоит его выдавать или нет, соблюдены ли права подсудимого.
— Как долго может длиться апелляция?
— Сколько угодно. Абсолютно непредсказуемые сроки.
— Правильно ли говорить, что сторона защиты специально будет тянуть время?
— Как я понимаю, да.
— А в чем вообще смысл апелляции? Ведь человека уже признали виновным.
— Апелляция — это пересмотр дела заново в полном объеме. До апелляционного рассмотрения приговор не является вступившим в законную силу.
— Промес просто тянет время?
— Возможно, в том числе и это, возможно, есть другие аргументы — необходимо понимать, что право на апелляционное обжалование является неотъемлемым процессуальным правом лица. Суд первой инстанции мог что-то не рассмотреть, что-то не учесть — значит, дело будут пересматривать в вышестоящем суде.
«Сегодня с паспортом есть проблемы — завтра их может и не быть»
— Есть мнение: если Промес подал заявление на российское гражданство, это уменьшает шансы на экстрадицию. Это так?
— В принципе, да. Во-первых, это затяжка времени. Подача заявления сильно замедляет вопрос рассмотрения любых экстрадиций, так как речь идет о потенциальном гражданине России. Во-вторых, получение российского гражданства аннулирует все шансы на экстрадицию. Конституция запрещает выдавать наших граждан.
Правда, жизненное пространство для Промеса, скорее всего, сократится до 1/6 части суши Земли. Но, думаю, ему этого хватит для жизни.
— Насколько российское государство готово выдавать гражданство людям с, по сути, двумя приговорами?
— На это могут закрыть глаза. Отказать по этой причине в получении гражданства — право страны, но не обязанность на законодательном уровне.
— Была информация, что у Промеса проблемы с получением паспорта...
— Сейчас они есть, завтра их может и не быть. Мы же не знаем, на каком основании ему отказали. Выйдут люди, принимающие решения, и скажут — подал заявление с ошибками, поэтому было отказано. Исправил ошибки — все нормально. Юриспруденция — она же не переходит границы, она их обозначает.
«Никто по щелчку не побежит исполнять запрос Нидерландов»
— Со стороны ФИФА могут быть проблемы?
— Насколько помню, никаких запретов на участие в соревновании лица, осужденного за совершение преступления, регламенты ФИФА не содержат. Следовательно, юридических оснований как-либо наказывать клуб, не имеется.
— То есть в России Промес в полнейшей безопасности?
— Думаю, да. К тому же надо учитывать политическую ситуацию. Никто по щелчку не побежит исполнять запрос Нидерландов. И еще немаловажно — хорошая репутация Квинси в России. Эти риски тоже будут просчитывать.
Безусловно, вопрос об экстрадиции Промеса, если таковой запрос последует, будет решаться не только в юридической плоскости — ведь у «Спартака» есть болельщики не только на улице, но и в высоких коридорах. Кстати, один из таких болельщиков — глава МИД Сергей Лавров. Не думаю, что Лавров будет вмешиваться в вопросы правосудия, но то, что этот фактор будут держать в уме — несомненно.
В советские времена Гришин Виктор Васильевич, секретарь Московского горкома КПСС и член Политбюро, был одним из главных болельщиков «Спартака». И когда Бесков не соглашался возглавить красно-белых, упирался, его вызвали в МВД и сказали — Политбюро приказало. Все. Ничего с этим не поделаешь.
Что бы «Зенит» ни говорил, «Спартак» — самый популярный клуб России. И этот фактор будет учитываться. Промес, при всех негативных моментах, действительно вошел в историю клуба. На это обратят внимание — неофициально, конечно, не в бумагах. Но будет учтено людьми при принятии решения.
— Репутационно это разве не риск?
— В нынешней ситуации это будет учитываться гораздо меньше. В конце концов, репутационные моменты можно перекрыть юридическими. «Да, мы были готовы, ждали запроса, а он стал гражданином России — ничего не можем сделать, мы не можем нарушать собственную Конституцию». Вот и обход репутационных рисков.
— Ваш прогноз по Промесу?
— Игра надолго. Очень. На годы.
— То есть «Спартак» может даже продлить соглашение с Промесом?
— Вполне.
— Новость об объявлении в международный розыск что-то меняет?
— Вообще ничего.
«Зачем кому-то наши жулики? Выдача преступников работает»
— Соглашение о выдаче — насколько оно важное?
— Выдать могут и без соглашения. Если сильно захотят, выдадут и без него. Но наличие соглашения экстрадицию сильно упрощает.
— Процесс выдачи между Россией и Европой с 2022 года остановился полностью?
— Нет, процессы идут. Выдают. Большая ошибка говорить, что мы «в домике». Система работает. Просто каждое такое решение — оно индивидуально. Не стоит забывать и о таком принципе, как взаимность: если, например, одна страна приостановила экстрадиционные процедуры, то другая сторона может ответить тем же самым.
— И нам выдают, и мы выдаем?
— Да, Генеральная прокуратура об этом регулярно сообщает. Такой-то гражданин задержан в стране НАТО, Генпрокуратура направила запрос, его удовлетворили, и привет — в Стамбуле человека передали нашим властям.
Но тут вот какой момент — зачем какой-то стране наши жулики? Так это и работает. Но всегда есть исключения. Например, Черногория выдала нам много наших мошенников, но когда речь зашла о полковнике ФСБ Фролове — выдавать отказались, предоставили убежище. По каким резонам? Вероятно, кто-то попросил.
Тот же Тельман Исмаилов (экс-владелец Черкизовского рынка. — Прим. «СЭ») — он просто стал гражданином Черногории по программе «золотого паспорта», и экстрадиция стала невозможной.
— Здесь выдаем, там не выдаем — это обычная практика?
— Да, абсолютно. С тем же полковником Фроловым — вроде сначала задержали, а потом дали убежище. Очевидно, что здесь не только юридические вещи, но и политические. А обосновать юридически можно любое решение.
— То есть гипотетическая невыдача Россией Промеса урона процессу взаимной выдачи не нанесет?
— С учетом нынешней политической обстановки говорить об этом вообще не приходится.
— Получается, с юридической точки зрения в России могут пойти Промесу навстречу?
— Много вариантов. В конце концов, на территории Российской Федерации он законов не нарушал. Поживем — увидим. Но это игра на годы.
