«Вложил в клуб десятки миллионов долларов. При продаже отбил процентов 50». Истории бывшего президента ЦСКА

Все успехи ЦСКА последних двадцати четырех лет связаны с именем Евгения Гинера, который в феврале 2001-го на посту президента ПФК сменил Шахруди Дадаханова.

Тот до прихода в армейский клуб к футболу никакого отношения не имел. Занимался дзюдо, был трехкратным серебряным призером чемпионата СССР. Потом переключился на бизнес — вместе с компаньонами владел рынками на территории ЦСКА.

В 1997-м Дадаханов стал акционером футбольного клуба, летом 1998-го — генеральным директором, еще через год — президентом. При нем армейцы впервые в российской истории попали на пьедестал. В 1998-м завоевали серебро, в 1999-м — бронзу.

После продажи акций Дадаханов надолго ушел в тень. А пять лет назад стал героем «Разговора по пятницам», причем для экс-руководителя ЦСКА это было первое интервью с 2003 года.

Шахруди Дадаханов: «Перед финалом Кубка мы и «Локомотив» дали Левникову по пять тысяч долларов, чтобы судил честно. А он...»

Пацифист

— Не видно вас, не слышно. Чем занимаетесь?

— Да ничем. Сижу дома, воспитываю детей. Настоящей работы пока нет, но я и не стремлюсь. Бизнеса тоже никакого. Выступаю в качестве посредника в строительных делах. Объединяю людей — получаю комиссионные. Хватает, чтобы прокормить семью.

— Сколько у вас детей?

— Пятеро. Старшая дочка сильно болела — отвез в Германию ее и супругу. Долгое время надо было находиться рядом. Там еще двое родились.

— Немцы старшую вылечили?

— Она инвалид детства, ДЦП. Остальные здоровы. Живем все вместе. Плюс есть сын от первой жены, уже совсем взрослый.

— ЦСКА вы покинули в 2001-м. С тех пор к футболу отношения не имели?

— Были предложения. Раза три звали и в качестве инвестора, и руководителем. Всем отказывал.

— Почему?

— Я — болельщик ЦСКА. Ну как мне идти в другой клуб? Тогда не представлял! Будем считать, остался верен. Хотя над одним вариантом размышлял долго.

— Какой клуб?

— Московский. Но не «Спартак».

— На матчах бываете?

— Редко. Вроде и работой не загружен, мог бы ходить. В прошлом году сидели с товарищем — вдруг вспомнили: сегодня же «Спартак» — ЦСКА! Купили билеты в ложу, где никто дергать не будет.

— Не дергали?

— Кто-то подошел, руку пожал. Кто-то автограф взял. А кто-то заметил, но сделал вид, что не узнал.

— Среди клубов, которые вас приглашали, был «Ахмат»?

— Нет.

— С Рамзаном Кадыровым знакомы?

— Нет. Вот его отца хорошо знал. Ахмат-Хаджи приезжал ко мне домой, приглашал на работу.

— Кем?

— Должность со спортом не связана. Я отказался. Потому что пацифист. Последователь учения Кунта-Хаджи Кишиева, который отрицал любую войну, убеждал не отвечать злом на зло. Даже кинжал запрещал носить!

Шахруди Дадаханов, Авалу Шамханов и Марьян Плахетко.

Фото Алексей Иванов, архив «СЭ»

Тренеры

— В совет директоров футбольного клуба ЦСКА вы вошли в 1997 году. Что увидели?

— Да глаза на лоб полезли! Хотя мы были инвесторами клуба еще до того, как получили должности. А тут стало ясно: делается что-то неправильно. Придется многое исправлять.

— Вы о чем?

— О тренерском штабе. О подходе к футболистам как к личностям.

— Тренировал тогда Павел Садырин.

— Мы быстро поменяли его на Олега Долматова.

— Чем Павел Федорович не устраивал?

— Результаты шли вниз, второй год подряд болтались на 14-м месте. Я был убежден, что тренер в такой ситуации обязан подавать в отставку! Должно хватить мужества и энергии!

— Вы были за уход Садырина?

— Да. Все с ним обсудили — он согласился: второй круг начнет другой тренер. Садырин пытался вырулить, но...

— Ребята из того ЦСКА рассказывали — в команде было два лагеря. Москвичи против питерских и примкнувших к ним иногородних. Случалось, всей командой приезжали в Крылатское на шашлыки, а сидели порознь.

— Вот это главная причина отставки Садырина! В команде разброд и шатания, ребят надо сплотить. И что делать мне, если тренер не способен? Даже с Садыриным я старался что-то склеить. Понимая — ничего не выйдет! Игроков нужно встряхнуть. Как удалось пришедшему Долматову моментально всех объединить, для меня до сих пор загадка. Это было чудо!

— Давно знали Долматова?

— К тому моменту около года. Шамханов нас знакомил, я к Долматову летал в Новороссийск. Когда понял, что в ЦСКА рассыпаются все звенья, сразу вспомнил про Олега Васильевича. Ну и Авалу очень помог. Долматову-то не хватало жесткости.

«Скорее всего, ее сразу убили. Сделали так, чтобы тело не нашли». Загадочное исчезновение жены тренера ЦСКА

— А Шамханову?

— Вполне.

— В какой момент поняли, что тренера снова надо менять — и Олег Васильевич уже не помощник?

— Да видели, что ему нужна пауза. Но кого брать? Вариантов не было! Решили вернуть Садырина. А тот, к сожалению, опять не помог. Не потянул. Хотя команду получил сбалансированную и готовую. Не ту, что была в 1997-м.

— Казалось, Долматов войдет в один ряд с Романцевым. Станет большим тренером на годы.

— Пропажа жены его надломила. Потерял хватку, что ли. Искры в глазах уже не было, все это съедало изнутри. Но две медали с ЦСКА — тоже крутое достижение! Должна была и чемпионская команда случиться. Карты легли не так — сначала история с женой, затем чеченская война...

— Кто произнес фамилию «Садырин»?

— Николай Степанов. Тогдашний генеральный директор. Он дружил с Садыриным.

— Как Степанов в ЦСКА попал?

— Работал с нами еще с Алма-Аты. Товарищ по бизнесу. Решили поставить его генеральным директором — требовался надежный человек с русской фамилией. Чтобы не слишком привлекал внимание. Нас уже начали теснить со всех сторон.

Павел Грачев и Шахруди Дадаханов.

Грачев

— Когда вы поняли, что с Садыриным промахнулись?

— Когда сломал шейку бедра. Причем дело не в его падении с лестницы на базе в Архангельском, а в болезни. Вот тогда подумал — кажется, мы ошиблись. Имею в виду обычную профпригодность. Садырин болен! ЦСКА не повезло даже в этом. А уволить его я не мог.

— Почему?

— Все бы сказали: «Выгнал больного человека вместо того, чтобы поддержать». Но Садырин очень старался! Мы с Павлом Грачевым как-то прилетели на сбор в Турцию, так Садырин с костылями вскакивал со стульчика, бежал быстрее футболистов! Мчался на поле!

— Грачев-то как там очутился?

— Мы дружили семьями. Я предложил Грачеву стать председателем нашего попечительского совета — он с радостью согласился. Министром обороны к тому времени уже не был.

— Ладили?

— Это был солдат! Настоящий солдат! Понимал, что такое служба и что такое родина. А в политике, как мне казалось, вообще не разбирался. Чуждо ему было.

— Вы — чеченец. Дружите семьями с Грачевым, который собирался брать Грозный силами одного парашютно-десантного полка.

— Между нами запретных тем не было, говорили обо всем. О войне в Чечне — часами. А про ту фразу мне сказал — сформулировано было иначе. Но телевидение смонтировало вот так. Единственный человек наверху, который был против войны, — это Грачев! Он считал, армия не готова. Павел Сергеевич прошел Афган, в разных передрягах побывал, что-то понимал.

— С родственниками у вас напряжения не возникло из-за этой дружбы?

— Были вопросы.

— И что?

— Когда объяснил, кто такой Грачев, все изменилось. Относились к Павлу Сергеевичу даже лучше, чем ко мне. Чеченцы уважают воинов! Как правило, солдат не трогали. А Грачев просто выполнял приказ. Отправили брать Грозный — взял под козырек.

Обыкновенное чудо ЦСКА-1998: армейцы выиграли 14 матчей из 15 и разгромили «Спартак»

— Часто встречались?

— Иногда два раза в день. Охотились вместе на кабана, лося, утку. Стрелял он четко. Азартный человек! Когда начались чеченские события, меня в ЦСКА стали плющить со всех сторон. Приходилось зарабатывать деньги и одновременно защищать свое честное имя. Слава богу, были те, кто осознавал — мы к военным делам не имеем отношения. Среднее звено пыталось нас удавить, но люди выше понимали: мы зарабатываем 100 рублей, из которых 95 несем в футбол.

— У вашего племянника были проблемы.

— Это меня таким образом пытались запугать. Чтобы подал в отставку.

— Племянника взяли с наркотиками?

— Ему гранату подложили!

— В машину?

— Нет. Жил с девчонкой — так явились к нему домой, якобы нашли кассеты с расстрелами русских солдат в Чечне, фальшивые доллары и гранату. Дали два года.

— Весь срок отсидел?

— Естественно.

— Вы уверены, что ему все это подбросили?

— Да я знаю! Потому что ко мне пришли и сказали: «Если подаешь в отставку — твоих родственников не трогаем». Раз до меня самого добраться не получалось, решили зайти с той стороны. Бомбить родню. Я же во время войны вывез из Грозного в Москву 76 человек!

— Господи. Сколько?!

— 76. Чтобы никаким образом их война не коснулась. Дяди, тети, племянники...

— Целый поезд наняли?

— Нет. Добирались-то они сами. А я снял им 12 квартир возле Речного вокзала.

Фото Юрий Широкогоров, архив «СЭ»

Уход

— Когда на вас пошел накат, пытались выяснить, кто за этим стоит?

— Разумеется. Нельзя сказать, что был конкретный человек, который управлял бы процессом. Наслоилось стечение обстоятельств, в том числе чеченская война. Возможно, повлияло и то, что я всегда выступал против Колоскова, активно поддерживал Толстых. На мой взгляд, клубам были ближе его идеи, а не Вячеслава Ивановича.

— По слухам, первым претендентом на покупку ЦСКА был «Аэрофлот».

— Нет-нет, Гинер изначально заявился, и все. Переговоры шли только с ним.

— Гинер въехал в ваш кабинет?

— Да, в армейском манеже на втором этаже. Там сидел, пока стадион не достроили.

— Когда вещи из кабинета забирали, в горле стоял комок?

— Я даже прослезился. Аккуратно сложил в коробку подарки, фотографии, плакаты, погрузил в машину, отвез домой. Один снимок до сих пор висит. Наша серебряная команда образца 1998-го. Там все: игроки, тренерский штаб и руководство.

«Крылья» играли красиво, а ЦСКА случайно забил два мяча и победил». 20 лет первому чемпионству Гинера

— Сколько вы вложили в футбол?

— Много. Очень! Точную цифру называть не хочу.

— Речь, надо думать, о десятках миллионов долларов?

— Ну да.

— При продаже клуба затраты отбили?

— Процентов на 50. Но, когда вкладывал в ЦСКА, я и не рассчитывал, что деньги вернутся. В те времена это было нереально.

— За сколько продали клуб?

— Без комментариев.

— Сформулируем иначе: есть ощущение, что ваши компаньоны продешевили?

— Нет. По крайней мере, я, как один из акционеров, получил то, что мне причиталось, и остался доволен.