Прекрасно, что в память о Черенкове легенды не сгоняли ничейку, а сразились в горячий футбол. Пусть и без поэзии Феди
Матч памяти Федора Черенкова
«Спартак» — «Динамо» (Москва) — 1:2 (1:1)
Голы: Павлюченко, 15 (1:0). Сапета, 25 (1:1). Жирков, 72 (1:2).
«Спартак»: Александр Филимонов, Рамиз Мамедов, Виктор Онопко, Дмитрий Хлестов, Константин Головской, Александр Самедов, Денис Глушаков, Дмитрий Аленичев, Егор Титов, Валерий Шмаров, Роман Павлюченко.
Запасные: Артем Ребров, Юрий Ковтун, Дмитрий Парфенов, Андрей Ещенко, Дмитрий Ананко, Александр Мостовой, Александр Павленко, Дмитрий Комбаров, Андрей Коновалов, Виктор Булатов, Алексей Мелешин, Сергей Юран, Дмитрий Радченко, Александр Ширко.
«Динамо»: Владимир Габулов, Максим Ромащенко, Сергей Яшин, Юрий Жирков, Владимир Рыков, Денис Колодин, Александр Сапета, Эрик Яхимович, Ролан Гусев, Андрей Каряка, Игорь Колыванов.
Запасные: Андрей Сметанин, Эрик Корчагин, Евгений Смертин, Андрей Новгородов, Игорь Семшов, Дмитрий Хохлов, Андрей Кобелев, Александр Точилин, Сергей Кирьяков, Руслан Пименов, Олег Терехин, Дмитрий Булыкин.
Форма спартаковцев была точь-в-точь такой, как в прощальном матче Федора 30 лет назад
Уже после финального свистка двухлетний внук Федора Черенкова Никита, наносивший первый удар по мячу в матче, вдруг решил, что ему этого недостаточно. Ребенок подхватил большущий, настоящий взрослый футбольный мяч — и с полполя побежал, пиная его, к воротам, за которыми сидели фанаты «Спартака».
Они это увидели. И стали болеть за этот гол, по-моему, так же, как болели за его дедушку. Когда поэт говорил, что «жизнь прожить — не поле перейти», то не ведал, что для малыша как раз таки перейти это самое поле будет таким же преодолением, как для взрослых — прожить жизнь.
И Никита, иногда спотыкаясь, в какой-то момент чуть не потеряв к этому занятию интерес, все-таки добежал до ворот и уверенно, с первой попытки, отправил мяч в сетку. Гены! И взорвались овацией фанаты. Старшие — закрыв глаза и вспомнив, как забивал сам Федор. Те, кто помладше — просто от внутренней красоты момента.
Этим вечером в Тушине вообще было много этой внутренней красоты и доброты, которой нам сейчас так не хватает. Взять хотя бы потрясающее исполнение певицей Машей Зайцевой песни «Там нет меня» перед игрой. Такое точнейшее попадание и музыкой, и словами, и пением, по крайней мере, лично в мое эмоциональное состояние! Да еще и под видеоряд на табло с детскими, семейными, футбольными фотографиями Черенкова. Я порой критикую РФС, но тем людям из футбольного союза (он организовывал встречу, как и все матчи в рамках Лиги легенд), кто выбирал эту композицию, сейчас говорю огромное спасибо. За вкус, за душу, за понимание того, ЧТО происходило на стадионе и в сердцах болельщиков.
И выбор организаторов телетрансляции, сделавших первым собеседником Настю Черенкову, дочку Федора, и спрашивавших о том, каким он был папой, тоже — точнее не бывает. Каким простым, искренним, не придуманным был сам Федя, так же не фальшивили в этот вечер все, кто делал этот грустный праздник. А когда я увидел в заявке команды легенд «Спартака» Дениса Глушакова и Александра Мостового, у каждого из которых есть проблемы с разными сегментами красно-белого сообщества, то сразу подумал: Черенков даже спустя десять лет после смерти способен объединять и мирить.
Конечно, если бы на спартаковском стадионе, как 30 лет назад в Петровском парке на прощальном матче Черенкова «Спартак» — «Парма», после игры вдруг материализовалась Тамара Гвердцители и спела «Прощай, король!» под кадры на табло, когда партнеры в августе 1994-го на плечах несли Черенкова с букетом цветов вокруг поля и несколько десятков тысяч людей одновременно плакали, это был бы вообще какой-то космос. Но, как поется в песне, «не повторяется такое никогда». А Маша Зайцева тоже была чудесна.
С прощальным матчем ассоциация у этой игры была другая. Форму спартаковцев специально изготовили точь-в-точь такой как тогда, против команды Невио Скалы, когда Олег Романцев заботливо набросил куртку на замененного только что Федю — чтобы не простудился. А теперь Олег Иванович сидел на скамейке. И разве что не курил, как в те времена.
Романцев перед игрой сказал, что ни у кого из приглашенных и в мыслях не было отказаться. Но чуть-чуть поправлю мэтра. Знаю об одном отказе — но из самых благородных побуждений. Валерию Кечинову, по мне — прямому наследнику Черенкова по стилю и духу игры, предложили поучаствовать в матче. Но спартаковский художник игры 90-х, Кеша, как его называли в игровые времена, давно не выходил на поле, не чувствовал себя в тонусе, и ему просто стыдно было появиться для галочки. Вот что-что, а чувство стыда и совесть — то, что было свойственно Феде всегда.
Народный футболист и «народная команда»
Заменившись в первом тайме, программное заявление у кромки поля сделал автор гола в составе «Спартака», прекрасный форвард уже другого поколения Роман Павлюченко: «В нашей стране есть одна народная команда — «Спартак» и один народный футболист — Федор Черенков!»
Понимаю, что сказано это было исключительно из лучших побуждений и прозвучало эффектно, но, по мне, уж больно пафосно. А пафос Феде был абсолютно не свойственен. Да и по сути сказанного Спящим Гигантом я поддерживаю, и то частично, только вторую половину.
Черенков — безусловно, народный футболист. В этой констатации нет никакого унижения других. И это чистая правда — достаточно было увидеть, сколько тысяч людей в самых разных шарфах пришло на прощание с ним в спартаковский манеж. И художественный фильм, который знакомит сейчас с Федором новые поколения болельщиков, не случайно же именно о нем сняли.
Но один ли в стране народный футболист? Конечно, нет. Тот же Эдуард Стрельцов им был. В любом городе, особенно после его выхода из заключения, сходили с ума, когда он приезжал. И жгли стадионы, как было в товарищеском матче в Горьком, ныне Нижнем Новгороде, когда выяснялось, что играть ему некие, как всегда, безымянные начальники запретили. Но при виде тысяч факелов из газет, чей огонь мог в любую секунду переброситься на деревянные скамейки, всесильное начальство спешно давало отмашку, и Стрельца выпускали на поле...
А вот выражение «народная команда» (в отличие от «самая популярная команда») никогда не вызывало у меня восторга и поддержки, потому что от него веет гордыней. Я, поклоняясь красно-белым с шести лет, тем не менее понимал это. Братья Старостины уважали болельщиков других клубов, были интеллигентами и так никогда не выражались, потому что осознавали: если одна команда — народная, то другие — антинародные, что ли? Это выражение — «народная команда» — распространилось уже в девяностые, сплошь чемпионские для красно-белых. Такие результаты способствовали гордыне, и спартаковцы этому соблазну в какой-то мере поддались.
Но, конечно, не Федя, который терял интерес к разговору и уходил в себя, даже когда его просто начинали хвалить...
Драматическая судьба Черенкова дала проекцию на судьбу его команды в матче его памяти
Уж, казалось бы, меня, соавтора книги «Федор Черенков» в серии «Жизнь замечательных людей», трудно удивить какими-то историями о нем. Но в этот день в телеэфире от разных людей прозвучало сразу две вещи, которых я не знал. Расскажу одну — позитивную (вторая слишком тяжелая, тем более для такого дня). Молодой Игорь Колыванов на один сезон во времена игры за «Динамо» делал химическую завивку именно в честь Черенкова, которому поклонялся. И подтравливали его в раздевалке бело-голубых — мама не горюй. Но его подколками было не пронять. Его озарял этот свет, шедший от Федора.
А Егор Титов, подобно Черенкову (да и самому себе игровых времен), не жадничал и, выиграв силовую борьбу у Ролана Гусева в штрафной, катил на пустые ворота Роману Павлюченко. А потом вдруг Черенков вселялся в соперника красно-белых Александра Сапету. Тот обводил Дмитрия Хлестова с Виктором Онопко — и, за мгновение до того, как их успел подстраховать прибежавший назад Глушаков, вонзал мяч в «девятку». Случись борьба этих футболистов в игровые годы — не представляю, чтобы Сапета мог так пройти и ударить.
Но ему-то — 35, а Хлестову — 53, Онопко же — и вовсе 55. Вот и вселился в полузащитника на мгновение Федор. И прекрасно — недаром ведь на спартаковской академии имени Черенкова висит его цитата: «Живи футболом, играй красиво». Едва ли Сапета об этом знает, но призыву этому в ту секунду последовал со всем возможным вдохновением.
А судья первого тайма (да, главных арбитров в этот день было двое) Сергей Французов проявил черенковское великодушие и умение прощать. В тот момент, когда Владимир Рыков сбил Павлюченко на очевидное удаление за «фол последней надежды». Но какая может быть в такой вечер красная! Желтой достаточно.
Невозможно, конечно, говорить обо всем этом до конца всерьез, но даже в ветеранском матче с судейством напортачили — во втором тайме уважаемый рефери Алексей Николаев, взвешенно и грамотно раскладывающий спорные судейские эпизоды на телевидении, при 1:2 не назначил явный пенальти за отставленную и не стремившуюся быть убранной руку (это даже не было бы помощью хозяевам!), и «Спартак» проиграл матч памяти Черенкова. От этого его болельщикам, конечно, было больно. Ну что ему стоило... «Потому что не было ВАР», — так оправдался в телеинтервью он сам. А как же душевный порыв, Алексей? Тем более что и любым трактовкам — и времен Черенкова, и сегодняшним — такой пенальти бы соответствовал...
Программное заявление словно заговорило Павлюченко — во втором тайме он не забил железобетонный мяч с паса фактически на пустые ворота Сергея Юрана (ух, как пылкий Сергей Николаевич лишь наполовину в шутку говорил, что лучше Роману уйти из раздевалки до того, как он туда придет!), а потом попал головой в штангу. И вратари сыграли по-разному — Александр Филимонов пропустил по центру после дальнего выстрела Юрия Жиркова, а Владимир Габулов, напротив, невероятным образом спас после удара в упор Дмитрия Аленичева, а со второго раза в том эпизоде накрыл мяч, когда набегал автор гола в финале Лиги чемпионов и еще двое...
Видно было, как спартаковцы не хотели заканчивать игру, во что бы то ни стало стремясь отыграться. Но, хоть даже Колыванов признал, что «Спартак» смотрелся лучше и имел больше моментов, так больше и не забили. Драматическая судьба самого Федора словно дала проекцию на судьбу его команды в матче его памяти.
Прекрасно, что люди не откатали дружескую ветеранскую договорную ничью, а сыграли в горячий, азартный, бескомпромиссный футбол. Жили им, как призывал с баннера за воротами Федя.
Может, этот футбол не был таким поэтическим, как игра самого Черенкова. Но ведь потому он и отличался от всех. Потому и был народным футболистом. Самым-самым любимым.
Повторить его нельзя.
Но можно и нужно помнить.
Спасибо всем участникам матча за эту память.
