«Меня пристегнули к батарее. И вдруг — звонок...»
Комиссар ЖЮВ
— Ваша жизнь в ЦСКА — сплошное приключение.
— Это точно. Вы спросите, как я провел Новый год. Когда 1993-й наступал.
— Как-то особенно внушительно провели?
— Команду отправили на рождественский турнир в Неаполь. А оттуда надо переместиться в Париж, «ПСЖ» проводил. Там хороший призовой фонд. Вторые паспорта с французскими визами в Москве. Везти в Неаполь должен массажист — но когда узнал, что одному предстоит лететь, отказался категорически. Мурашко срочно вызывает меня: «Толя, вот тебе 3 тысячи долларов. Если не приедем — неустойку придется платить». Это половина четвертого вечера — а последний рейс в Италию через три часа. У меня даже билета нет! 31 декабря!
— Неужели полетели?
— Прибегаю домой, жена что-то готовит: «Тань, я уезжаю в Италию» — «Какая Италия? Скоро гости придут...» Хватаю вещи, звоню Сергею Хусаинову. Он один мог достать билет. Мчусь в Шереметьево, бросаю свои «Жигули» прямо в аэропорту. Хусаинов ведет в какую-то итальянскую компанию. Отдаю полторы тысячи долларов за билет в одну сторону. Надо так надо, я военный человек! Как из Рима ночью буду добираться до Неаполя, даже не думаю. Лишь бы улететь. А там больше четырехсот километров вниз по сапожку.
— Улетели?
— Самолет пустой, в бизнес-классе сидят 9 человек. Итальянец говорит: «Если б не вы — не могли бы заправиться и улететь». Всем шампанское ставят, а мне — самый дорогой коньяк. Народ братается. У меня на руках четыре паспорта, какие угодно визы, кроме итальянской.
— Снова?
— Да! Была какая-то групповая, вбита в компьютер. Но в паспорте ничего. Итальянец смотрит, хватается за голову. Зовет представителя «Аэрофлота» — обратный рейс только завтра вечером. Новый год вот-вот наступит. Сую паспорт с французской визой, билет на утро из Неаполя в Париж. Понять не может: «У тебя два паспорта?» — «Четыре!» Положил все. Итальянцы чуть на пол не сели. Думают: что за мафия? Я еще рассказываю про людей, которым везу паспорта. «Они без паспортов?» — «У каждого по 2-3...»
— Прекрасный разговор.
— Открываю чемоданчик — там гора паспортов и две рубашки сверху. Хорошо, один по-немецки говорил, что-то ему растолковал. Звонят в Неаполь: «У вас русская команда живет?» — «Да, ЦСКА называется» — «Они кого-то ждут?» — «Сейчас они танцуют, завтра улетают в Париж. Говорят, ждут человека с паспортами...» Подозвали меня, подтолкнули в сторону выхода: «Train, train...» А я уже упираюсь — куда идти? Народу никого, темень.
— Нашли поезд?
— Нашел, идет кондуктор. Протягиваю 100 долларов. Нет, отвечает, лиры нужны. Кругом петарды, 15 минут до Нового года! Достаю из чемодана бутылку шампанского, разламываю шоколадку. Наливаю себе и ему.
— Ловко вы.
— Этот кондуктор: «Стоп!» Достает деньги из кошелька, отрывает билет и дает мне. Ни слова не понимая, чокаемся и пьем. В Неаполе указывает — тебе, мол, на другой вокзал. Какой-то югослав за 20 долларов отвез, там скоростные поезда. Уже радуюсь — одной ногой в Неаполе!
— Ну и?..
— Протягиваю 100 долларов, а мне: «Только лиры». Где я их возьму?! Рядом каике-то негры спят на картонке. Чувствую, в своем кожаном плаще и галстуке лягу рядом. Даже стульев нет.
— Пришлось?
— Присел на корточки, думаю — вот сейчас завалюсь набок и плевать на все. Сквозь сон мелькнуло вдалеке — «Hotel». Туда! Почему я страдать-то должен?
— Резонно.
— В руке чемоданчик, кожаный плащ ниже колен. Просто комиссар Жюв! Звоню, открывает заспанный хозяин. Дает ключ — завтра расплатишься, сейчас спать хочу. Тут замечаю надпись — «Change». Вот тут-то, парень, ты ошибся, думаю. До утра я здесь не досижу!
— Поменял?
— Говорю ему — русская традиция, неси шампанское. Разливаю в два стаканчика. Итальянец смотрит на все это как зачарованный. Достаю те же засаленные 100 долларов. Он: «Завтра!» — «Нет. Русская традиция — рассчитываться сразу». Вздыхает, открывает кассу и меняет. Бросаю на стойку ключ, пару бумажек за шампанское — и бегу к вокзалу...
— Представляю его глаза.
— А глаза кассирши — когда снова появился с лирами? Где взял-то? Сейчас сам не могу понять, как все это проворачивал. А молодой был! Приезжаю в аэропорт Неаполя, жду команду там. Думаю — не туда попал. Ни души! Ни одна стойка не работает. Может, второй аэропорт есть? Представляете мое состояние?
— Страшусь вообразить.
— Ставлю чемодан на подоконник. Сам закемарил. Подходит полицейский и молча становится рядом, ни о чем не спрашивает. Вдруг как будто кнопку нажали — свет зажгли, народ со всех сторон. Наши тоже бредут. Мне не особенно удивились. Слава Богу, думаю. Дело сделал. Закрыл глаза — и очнулся уже в самолете...
На прицеле у «Пушкинских»
— Я до сих пор не могу поверить, что тот ЦСКА вынес «Барселону».
— А я с трудом понимаю, как мы не вылетели из высшей лиги с тем молодняком... Жили в военно-полевых условиях. На армейском Ил-18 летели в Находку и Владивосток с пятью посадками. В нем кресел нет, лавки для парашютистов вдоль борта. Туалета нет, какаешь в ведро. За час до игры прибыли! Встречает военный грузовик, в кузове везет в гостиницу. Бросаем вещи и сразу на стадион. Проигрываем, естественно.
— Сколько летели?
— 24 часа. Тушенку жрали на взлетной полосе. Офицеры хлебом делились. Что такое ресторан — футболисты не знали. Спасибо Мурашко, Костылеву и Копейкину, сохранили команду высшей лиге!
— А куда деньги-то делись за Лигу чемпионов?
— Вы прямо как Саша Тарханов, тот тоже очень интересовался...
— Александр Федорович — прекрасный, честнейший человек. Что ответили?
— Я же сам мог возглавить ЦСКА! Барановский говорил: «Ты же окончил Высшую школу тренеров — почему сам не берешь команду?» А я струсил! Уговорил Александра Петровича взять в команду Сашу Тарханова, своего старого приятеля. Вот он и расспрашивал: «Где деньги, которые ЦСКА получил за Лигу чемпионов?» — «А почему ты меня об этом спрашиваешь? Спроси Мурашко! Скажет он, чтоб я все раскрыл — я раскрою».
— Что Александр Федорович?
— «Вот видишь, какие мы «друзья»? Не хочешь мне сказать» — «Саша, дружба и деньги за Лигу — разные вещи. Может, Мурашко будет неприятно».
— Прошло 30 лет. Откройтесь же — куда делись те деньги?
— Все разошлось по карманам футболистов. К моим рукам ничего не прилипло вообще. Может, кто-то и поживился, но что шло через меня — только на гостиницы, перелеты и премиальные.
— Ну и сказали бы старому товарищу.
— Я и сказал. А он: «Докажи».
— Как быть?
— Надо было доказывать! Мурашко отвечает: «А сколько через тебя прошло денег?» — «Около двух миллионов. Могу доказать!» Я как предчувствовал! Мурашко мне говорил: «Толя, не оставляй никаких чеков, все отдавай мне». Я чеки отдавал — а копии держал у себя в гараже. Это даже не опыт, это какое-то заднее чувство: Толя, рано или поздно пригодится. Был опыт общения с бандитами. Меня и к батарее пристегивали. Так что, знаком с этими делами...
— Не забудьте потом рассказать. Здесь-то чем закончилось?
— Появились «пушкинские». Вроде культурные — чистенькие, хорошенькие... Но взгляды ледяные! Да и от самих холодом веет!
— Я представляю эту публику.
— Такой взгляд только у людей, которые уже переступили границу. Это сразу чувствуешь!
— Эти к батарее пристегивать не стали?
— Спокойно говорят: «Приди и отчитайся». Хорошо, отвечаю. Вопросов нет. Мурашко тоже говорит: «Толя, отчитайся перед ними» — «Яковлевич, раз ты даешь добро — отчитаюсь...»
— Его тоже стращали?
— Там чуть ли... Не буду говорить. Одним словом — угрожали. А я с 9 утра до 8 вечера отчитывался, раскладывал бумажки по столу. На каждый расход был чек.
— Они так секли в бухгалтерии?
— Они бухгалтера привезли, тот все сверял. Что-то не сошлось: «А вот это?» — «Дайте мне полчаса, вопрос решу...» Еду и наблюдаю — есть «хвост»?
— Не было?
— Нет. Зачем? Куда я сбегу? Везде найдут! Возвращаюсь с бумажкой, кладу на стол. С Васей Ивановым всплыла история.
— Что за история?
— 12 тысяч долларов премиальных ему отдал. Играет в Израиле. Дают мне трубку: «Звони ему, пусть подтверждает». А тот в отказ: «Какие 12 тысяч? Ну ладно, Васильич, скажите, что брал...» А все по громкой связи! Те сразу: «Эээ, не годится. Ты докажи — или вернешь сам!»
— Ну и дела.
— Я еду — и привожу доказательства. Они желваками играют, сами Васе перезванивают: «Ты что, *****, вводишь в заблуждение?!» — «Ах, да, было...» Ладно, здесь сошлось.
— А вообще?
— А вообще — выяснилось, они мне должны 5 долларов. Мне обидно, что при всем этом присутствовал Назар Петросян. Я его так уважаю, так ценю как человека! Мы были соседи, с душой ко мне относился. А сейчас встречаемся — я сразу вспоминаю глаза тех людей. Даже его глаза в тот день...
— Что с глазами?
— Отвернулся, опустил. Главное, никто даже не извинился! Ладно бы сказали — «Толя, спасибо, ты рассчитался».
— А если б не удалось?
— Если б чуть-чуть не сошлось — отобрали бы все. Без квартиры остался бы точно. «Ты украл? Отдай проценты». Это испытание!
Штирлиц идет по коридору
— Так к батарее вас кто пристегивал?
— Мой немецкий друг Дитер взял в долгосрочную аренду отель на Песчаной. Все сделал в немецком стиле, 4 звезды. Прибыль пошла — забирал себе. А еще два учредителя написали на него в полицию: «связан с армией России, оружие, наркотики»... Его сажают. Две недели в тюрьме, месяц. Из Германии звонки — подтвердите то, подтвердите это. Мурашко сразу закрылся: «Мне ничего не надо, ничего не знаю». Набирают мне.
— Вы-то не отреклись?
— Лечу на процесс!
— Ну и как?
— Как в «17 мгновениях весны»: «Штирлиц идет по коридору...» А вдоль стоят люди в форме. Думаю: елки-палки, куда я попал?! Пять этажей вниз, не выберусь. Все подтвердил, судья берет молоток: «Дитер Фитц, 25 тысяч залога. Свободен!» Но в Москве гостиницу у него все равно отжали.
— Кто?
— Чеченцы. Звонят: «Дитер наш клиент, а ты его не сохранил. Должен компенсировать затраты». Нагло так себя ведут. «Подпишешь вот здесь. У тебя есть квартира, дача — все отдашь...» Нет, отвечаю. «Приходи, будем разбираться».
— Неужели пошли?
— А куда деваться? Пошел! Так меня пристегнули к батарее за левую руку. Говорят: «Вон сидит наш юрист, сейчас все подпишешь, составим договор». До сих пор не верю, что спасся — это сказка была! Чудо!
— Как удалось?
— До этого знакомый записал мне телефон: «Толя, ты честный парень, никаких «хвостов» нет. Но рано или поздно проблемы тебя найдут, время такое. Сразу звони по этому номеру». Я и забыл про него. Тут сижу, пристегнутый. Вдруг звонок — и главный на глазах бледнеет, начинает трястись: «Что вы, что вы. Мы сидим, кофе пьем, общаемся». Тут уж все вокруг бледнеют, включая юриста. Главный ко мне: «Анатолий Васильевич, что ж вы сразу не сказали? Вам надо ехать, наверное. Или чаю попьем?»
— Слушайте — кино!
— Молча уезжаю — и мне звонок, кавказский акцент: «Толя, у вас же есть мой телефон? А почему вы не звоните?» — «Насчет чего?» — «Вас же предупреждали — могут быть неприятности... Зачем рисковать жизнью?»
— Это не Отари Витальевич, случайно?
— Нет. Какой-то большой человек из ФСБ. Продолжает: «Все их машины будут твоими» — «Ничего не надо. Просто сделайте так, чтоб больше никто и никогда мне не звонил с угрозами. Я весь седой от этих приключений». Не переживай, отвечает. Но если что — знаешь, куда звонить.
— Больше никто не звонил?
— Звонил тот человек, который меня к батарее пристегивал. Слышу — дети пищат, сам чуть не рыдает: «Толенька, умоляю, не рассказывай ему ничего, он же нас выгонит...» Тьфу! Мне даже противно стало. А самое интересно — я так и не узнал, кто именно меня спас. Ни разу в жизни его не видел.
— Могли вам и руку отстрелить.
— Да и голову могли. Палец — уже наверняка.
— Хорошо, когда есть такие товарищи.
— Зато из футбольного мира надо будет — не поможет никто.
— Так уж никто?
— Да никто. Разве что Толя Шелест — но он один такой. Звонит: «Если тебе плохо — всегда найду должность». Другие — нет, что вы! Вот случай. Федя Щербаченко был у меня в группе войск. Мячи носил! Воспитывал наших детей, когда мы в магазин уезжали. Мебель собирал. В Москве я его судьей сделал, со Шкловским свел. Много чем помог. Он вроде благодарен был. Потом доставал меня: «Сведи с Петраковым». Познакомил их. Так Федя влез к Петракову в душу, работал с ним. Потом стал главным в Саранске, а у меня тяжелый момент.
— Не помог?
— Звоню ему: «Федор Анатольевич, извини, в жизни никого ни о чем не просил. Но возьми меня, поддержи!» Знаете, что ответил? «Зачем мне за спиной держать человека с именем?» Я прямо поперхнулся: «Федя, ты чего-то не понял, наверное. До свидания. Живи своей жизнью». С тех пор не хочется даже звонить. А про себя подумал — никогда ты выше второй лиги тренировать не сможешь. Так оно и получилось. Где он? В Домодедово?
Как Татарчука выгнал с базы
— А сами-то вы футболистов, наверное, даже из милиции вытаскивали.
— Наши не особенно попадали. Хотя бригада была ух какая — Радим, Хохлов, Шуков... Вот сейчас мы с Татарчуком в хороших отношениях, а тогда мне Тарханов сказал: «Выгони его с базы». Вовка до сих пор поминает — «а кто меня с базы выгонял? Не вы?»
— За что?
— Выпивший был. Сейчас-то мы его поддерживаем, приезжает на какие-то награждения. Выбирается из онкологии. А был в полном забвении! Сколько пройдено — самому не верится. Я же был начальником команды, когда Еремин разбился. Выиграли Кубок, чуть выпили шампанского. Садырин говорит: «Ребята, давайте потерпим с гульбой. Скоро игра с Донецком». А он не послушал — среди ночи уселись в «шестерку» и погнали в Шереметьево.
— Зачем?
— За шампанским! Товарищ его вез. А на обратном пути все это случилось. Мишка-то заводной был. Взяли травмированного Харина. Тот фанат работы.
— Серьезно?
— Еще какой! Все мне говорил: «Васильич, останься, побей мне».
— Мертвым Еремина видели?
— Нет. Гроб был закрытый. Я не могу на мертвецов смотреть. Хотя в последнее время из одного почетного караула в другой. Еремин фактурный, мог стать Акинфеевым.
— Был в том ЦСКА парень, который держался в стороне ото всех. Корнеев.
— А как игрок — выше всех. Нос тоже выше всех. Но у него выборочно. Если видел, что парень думающий, непьющий — с ним сближался. Но большинство-то была босота. Вроде Валерки Брошина. Замечательный парень — но пил! Татарин — это заводила. Почудить, выпить. Масалитин 100 грамм выпьет — никому слово сказать не даст. А когда чемпионами стали, вообще тяжело с ними стало общаться. А Дима Кузнецов — думаете, простой?
— Не думаю. А Харин?
— Вот Харин себе особенно не позволял. Умеренный в смысле поддать. Он мечтал играть! Серега Фокин — весьма своеобразной.
— В чем?
— Хороший парень, домашний. Неконтактный. Жена мечтала уехать за границу и жить там. Я ж его продавал в Брауншвейг через друзей!
— Ну и команду нашли футболисту в самом соку.
- Вот и приятели мои не могли понять: из команды, которая играет в Лиге чемпионов — ухолить в Брауншвейг?! А он спокойно: «Васильич, я согласен». Остался там жить. Не знаю, дети появились или нет. Что-то у них не получалось.
— Янушевского в Германию тоже вы пристроили?
— Я, а кто же. Третья лига. Кажется, «Блау-Вайсс». Там и повесился.
— Подробности знаете?
— Думаю, жена пилить начала. Общая неустроенность. Команда вылетела, денег мало, в Россию возвращаться не хочется...
— Самая удивительная жена футболиста?
— Мне очень нравилась жена Олега Малюкова. Энергичная, живая, задорная! За мужа горло перегрызет! Очень боевая женщина.
Блат
- Ваша жизнь — череда чудес.
— Даже то, как я начальником ЦСКА стал — уже чудо!
— Что за история?
- 90-й, группа войск из Германии выводится. Надо куда-то пристраиваться. Дают предписание — Московский военный округ.
— Неплохо.
— Неплохо-то неплохо, но можно и под Архангельском оказаться. Он огромный! В этом смысле только одесский тяжелее. Тут звонок: жена президента футбольного ЦСКА Мурашко потерялась в Берлине! Поехала и сгинула!
— Ну и ну.
— Надо ее найти. В 90-м в Берлине неразбериха полная. Я Мурашко немного знал, умоляет: «Толя, найди! Ты можешь!» Да и не факт, что в Берлине потерялась. Следы терялись во Франкфурте. Еду туда, куда прибывают электрички. А там народу — как селедок в бочке! Понимаю, что никого я здесь не найду. Поднялся на второй этаж, смотрю на толпу — и вдруг замечаю растерянную женщину. Слегка деревенскую. Стоит, не знает, куда идти. Сумку к груди прижала. Спускаюсь: «Галина Степановна?»
— Угадали?
— Она сумку бросила, вся в слезах: «Родненький, если ты меня знаешь — никуда тебя не отпущу! 6 часов здесь брожу!»
— Бедная женщина.
— Отвез к себе домой, дал комнату, накормил. Говорит: «Я шубу приехала купить» — «Не беспокойтесь, все купим». Тут посыльные из клуба появляются, а она отвечает: «Никуда от Толи не уйду». 4 дня прожила. Шубу ей нашли самую лучшую в Берлине. Расспрашивает: «А дальше что?» — «31 декабря будем в Москве!» Оставляет телефон: «Раз ты мне здесь умереть не дал, я тебе помогу. Приедешь — сразу звони. А этому я в Москве задам! Бросил меня здесь!»
— Про мужа?
— Ну да. А я и забыл про эту бумажку. 31 декабря в 8 часов вечера звонок — Мурашко!
— Как много в вашей жизни решили звонки.
— Говорит: «Анатолий, что ж вы не звоните? 3 января со всеми документами — в ЦСКА! Я вас жду» — «А в округ?» — «Ни в какой округ вам уже не надо...» Сразу же попадаю в штат ЦСКА. Обойдя большую очередь. Представляете, сколько завистников?
— Миллион.
— Все — Чанов, Радаев, Аджем — ахнули: «Это какой же у него блат?!» А никакого. Просто женщине помог. Чистый случай!
— Везло вас на людей.
— Жизнь сводила с удивительными! Тарасов, Бубукин... Анатолий Владимирович как-то звонит Бубуке: «Валя, скучно! Сижу вот. А ты подъезжай» — «Что брать?» — «Водка, закуска — все есть. Девчонок бери» — «А что с ними делать?» — «Хоть поговорим...»
— Тоже дело.
— Бубука всегда говорил: «Да-а, без баб тяжело. А то мат да мат, а здесь хоть по-русски поговоришь». Уникальный человек. Мой сосед по даче.
— От него слышал: «Раньше боялся, что девушка откажет. А сейчас боюсь, что согласится...»
— Это он часто повторял! Знаете, как его 70-летие отмечали в Измайлово? За столом полно народу. Встает и произносит вот это. Вдруг девчачий голос: «Валя, да ты заканчивай. Все у тебя вчера было хорошо!» Жена приподнялась: «Что?! Кто?» И — пауза...
— Тяжелая.
— Ага. В этой тишине Бубука произносит: «Да это голос народа». Все выдохнули. Жена успокоилась. Потрясающий человек! Я, говорит, сейчас зарабатываю больше, чем в игровые времена.
— Каким образом?
— «3-4 тоста скажу на вечеринке, еще столько же на похоронах — все. На машине меня отвезут в три места за день, уже 3-4 тысячи долларов в карман положил. Все у меня есть — а денег только прибавляется...» А историю про Бразилию слышали?
— Что за история?
— Две недели были мы в Бразилии. Бубукин в номере остался, а мы пошли на шопинг. А там порнография, девчонки танцуют. Поседели, выпили, поглазели. Возвращаемся — Борисыч пиво потягивает. Рассказываем, он стакан сразу отставил, оживился: «А сколько девчонка стоит?» — «100 долларов» — «Не спрашивали — по пенсионной книжке скидки есть?»
— Чтоб занять место на центральной аллее Ваганьково — надо талантливо дружить с властью.
— Да, место фантастическое. Хотя из команды Лужкова его убрали.
— За что это?
— Неудачно пошутил — мол, Лужков перед ним шапку снимает. Тот действительно играл в кепке. Бубукин навешивает — Лужков кричит: «Ва-а-ля, подавай!», кепку в одну секунду сдергивает и головой забивает. Так Лужкову донесли, рассердился: «Убрать этого лысого!» Но его сразу Дворкович подобрал. Так Бубукин многим пробил место на Ваганьково. А потом и сам лег. Рак крови у Вали был. Жена тоже умерла не так давно.
Вор в раздевалке
— Вы тренировали «Хартс» — и это история особая. Хозяина клуба Владимира Романова воспринимали в Шотландии с юмором?
— Его любили, неординарный человек. Выступал ярко! Хотя что он хотел и для чего ему «Хартс» — понять невозможно. Наверное, какой-то бизнес через футбол двигать. Но тренеров менял одного за другим.
— При вас сколько сменилось?
— Раз, два, три... Штук шесть! Ну, Малофеев. Валдас Иванаускас. Болгарин, венгр, я.
— Бышовец?
— Бышовец не тренировал. Романов Бышовца ненавидит! То ли обманул в чем-то, то ли украл.
— Вы как относитесь?
— Вот недавно была игра в честь Яшина, я поздоровался — а Бышовец так взглянул: «Кто это?» А правда — кто я для него? Любит себя — ну и дай Бог ему здоровья.
— Сколько вам платили в Шотландии?
— 1200 фунтов в неделю. Плюс премиальные. Это неплохо по их меркам. А у футболистов были зарплаты и по 5, и по 10 тысяч фунтов в неделю. Однажды накладка случилась по банковским делам, Романов попросил: «Договорились с футболистами, пусть не нервничают. Буду платить раз в месяц, все сразу».
— Что такого?
— У шотландца это в голове не укладывается! Начинаю им говорить — у них круглые глаза: «А как жить?» Там каждый — предприниматель, деньги должны работать. Говорил, говорил: «Ты получишь сразу больше!» — нехотя поверили. Приходит тот день, когда Романов обещал расплатиться. Вяло тренируются, поглядывают на травмированного. А тот сидит, не отрываясь смотрит в телефон. В полдень должна быть SMS из банка. Вдруг кричит: «О!» — и сразу другое настроение на поле! Искры! Потом подходят: «Скажите Владимиру спасибо, ему можно верить». А самый интересный случай — с воровством.
— Что такое?
— Шотландцы пришли ко мне, жалуются — в раздевалке пропадают деньги. Как вычислить?
— Камеру поставить.
— Я тоже сразу про камеру подумал — а они руками машут: «Нельзя, закон!» Сваливайте все на меня, отвечаю. Я русский, ваших законов не знаю. Установили 2-3 камеры. Через пару дней поймали!
— Как происходило?
— Австралиец-массажист идет на тренировку с командой — а потом тихонько возвращается. За минуту пробежался по карманам, и назад. Деньги брал не все, половину клал назад. По 50, 30 фунтов... Вызываю его: «Тебе показать съемку?» — «Не надо, я все понял» — «Деньги верни, из клуба уходи сам. Иначе будут неприятности. Ты не англичанин, я тоже. Понял?» Первым же самолетом улетел. Шотландцы узнали: «Ммм...»
«Хиддинк просился на работу за 500 тысяч в год. Я не взял». Уникальное интервью от Голышака. Часть 2
250 тысяч фунтов за сбор
— Первый шок в Шотландии?
— Когда Романов вбухал 250 тысяч фунтов в сбор. Как раз после того, как заняли второе место и выиграли Кубок. Это была как премия команде. Курсировали на корабле — швартовались в Ницце, например, и тренировались. Кушали, плыли дальше. В другой город. Ну, шедевр!
— Человек с размахом.
— Я благодаря Романову столько увидел! Один только праздник по поводу Кубка чего стоит — весь Эдинбург вышел и встречал наш открытый автобус. А мы кружили по улицам.
— А сам удивительно прост в общении. Чудесный человек.
— Как-то руководство клуба приехало его встречать в аэропорт на дорогущих машинах — а он всех обошел и уселся в мой маленький «Ситроен»: «Поехали!» Так на следующий день мне выдали Audi Q7. Если Романов снова ко мне сядет. А он без комплексов! Увидел, на какой автомобиль я пересел — усмехнулся: «Другое дело. Дошло до них, кто ты». Правда, потом все равно отобрали, засранцы.
— Настолько легко с ним работалось?
— Да что вы! Постоянно было: «Ты зачем это сделал?!» — «Я думал...» — «Не надо думать!» Надо было делать, как он хочет. Раз игрушка его.
— На чем вы прокололись?
— Не выпустил его на замену против «Барселоны» в выставочном матче...
— Я не ослышался?
— А что? Он сухонький, поджарый. Сыграть-то мог. Но матч под эгидой УЕФА, протокол. Роналдинью приехал. Спонтанно такие вещи не делаются. Как выпускать? Хотя Романов уже майку с фамилией подготовил.
— «Барселоне» за такой матч хорошо платят?
— Еще бы! Битком стадион, 60 тысяч зрителей, билеты по 10-15 фунтов. Мы 1:3 проиграли, очень достойно смотрелись. А мне сразу после матча передали, что могу отправляться домой.
— Кто сообщил?
— Был у нас Педро, говорил на всех языках Европы: «Володя сказал, чтоб ты уезжал». Ну и хорошо. Я через три дня в «Хартсе» услышал, что уволен — а в итоге три года продержался. Неплохо!
— За что на третий день вас выгонял?
— Высадились с яхты на песочек, Малофеев дал какое-то задание. Команда бегает. Вдруг Романов поворачивается ко мне: «А зачем ты вообще нужен здесь?» Помолчал — и сам же ответил: «Ты здесь не нужен. Давай, уезжай. Я ошибся!»
— Что спасло?
— Малофеев разговор затеял о следующем сборе в Австрии. Только заглянет домой в Минск. Я мельком взглянул на его паспорт — и говорю: «Он не сможет в Австрию попасть, у него одноразовое пересечение». Романов махнул рукой: «Не переживай, все оформим». Малофеев улетает — и начинаются накладки одна за другой. В Москве никто не встретил, никто им заниматься не собирается. Звонит, паникует! Я снова голос подаю: «Могу помочь». Романов отмахнулся: «Да ты кто такой? Здесь фирма...» Два часа проходит — Малофеев снова звонит, голосит. Эдик жизни вообще не знает, в трех соснах заблудится. Романов не выдержал, кричит Иванаускасу: «Валдас, зачем тебе два телефона? Отдай один ему!» — и указывает на меня.
— Какая прелесть.
— Начинаю звонить по друзьям, раздаю распоряжения — этот должен забрать паспорт и отвезти в австрийское посольство, этот отвезти Эдуарда на перрон и усадить в минский поезд, этот встретить... Это пятница, до полудня надо было успеть! Романов слушает, смотрит: «В самом деле, успеют?»
— Так вас и оставил при клубе?
— Доплыли до Ниццы, Романов заявляет: «Телефон оставь у себя» — «Да зачем он мне?» — «Оставь, оставь...»
— Чтоб передавать распоряжения?
— Да тут же и начались распоряжения: «Вылетай пораньше, посмотришь базу» — «Какую базу? Я же закончил!» — «Делай, что я сказал!» Ладно, лечу, все осмотрел. Новый приказ: «Дуй в Мюнхен на полуфинал» — «Он через 3 часа, а до Мюнхена 400 километров» — «Всего 400? Думаешь, не успеешь?» Ну и в таком духе. Как-то на машине его вез по Германии — это тяжелейшая дорога в моей жизни.
— Что такого?
— Романов несколько часов подряд рассказывал, что я не так вожу и не туда еду. Не выдержал: «Вы здесь когда-нибудь были?» — «Нет, первый раз». Но все знает! Ой!
— Действительно, общение на любителя.
— На следующий день говорит: «Завтра в 4 утра поедем туда, где была рожь». Какая рожь? Куда? Оказывается, по пути что-то заметил. Вскакиваю в 4 утра — автомобиля нет! Украли!
— В Германии?
— Да. Поднимаем шухер — а это дедушка, хозяин гостиницы, загнал ее в гараж. Желал угодить. Помчались! Романов дорогу указывает. Думал, не найдем — вдруг кричит: «Вон, вон рожь!» Съехали куда-то в поля с автобана, доехали до леса. Романов палец к губам приложил — иду за ним. Думаю: может, это я дурак? Не понимаю кайфа?
— Спросили бы.
— Хотел спросить, только слово произнес — Романов сразу: «Толя, закрой рот!» Минут пять ходили в забвении. Вдруг будто природа проснулась, птички: тюк-тюк-тюк... Солнце! Романов счастливый, поворачивается: «Ты послушал природу, эту тишину? Очищает мозги! А теперь говори, что хочешь». Уточняю — куда идем-то?
— Что ответил?
— Говорит: чувствую, мол, здесь должно быть озеро. В таком месте без озера обойтись не может. Точно — вдруг выходим к шикарному озеру! Бултых в него!
— Красота.
— Однажды гору заприметил в Эдинбурге. Гора выдающаяся. Сразу же туда и меня за собой тащит. А идти надо обязательно за ним. Хоть на шаг опередишь — мрачнеет, разворачивается: «Все, назад». Романов всегда должен победить! Я поначалу удивлялся, а потом привык. Ну, пусть побеждает. Вот тогда он расслабляется, такой до-о-брый становится... Не представляю, как сейчас живет.
— Почему это?
— Ему ж Европу закрыли. А он в секунду мог собраться и куда-то улететь, это прямо его было. Иногда казалось — он что, с Луны? Сумасшедший? А сейчас понимаю — просто стиль жизни! Плохого мне ничего не сделал. Дал возможность по Британии покататься, познакомился с Родом Стюартом и Алексом Фергюсоном. Давал машину — езжай куда хочешь. Я и колесил по всей Британии, даже в Северную Ирландию заезжал. Это такой багаж!
— Мне бы так.
— О чем и речь. Ездил и наслаждался. Катишь-катишь — вдруг прямо на краю обрыва, почти в море темный монастырь.
«Эта баба там?»
— Как же вас снова увольняли — да не уволили?
— Собираю вещи — вдруг в половине двенадцатого ночи звонок. Романов: «Ты где?» Собираюсь, отвечаю. Должны билеты привезти. Скажут, когда вылет. «Куда это ты собрался лететь?!» — «От вас передали — «пошел вон отсюда»...»
— Что Романов?
— Прямо застонал: «Ах, дураки! Ничего доверить нельзя, все перепутают! Ну-ка быстро ко мне...» Приезжаю, сажусь напротив — а он заявляет: «А на кого я клуб оставлю — на этих? Они все завалят! Тренер ты никакой, это понятно. Ну и ничего, поставим болгарина. А ты контролируй, полная власть».
— Вот это поворот. Матч, который вспоминаете особенно часто?
— Это не матч — это трагедия! Играем с «Абердином», счет 0:0. Нас устраивает, чтоб взять бронзу и попасть в еврокубки. 94-я минута — мяч отскакивает в нашего парня, от него в ворота... Проигрываем!
— Ну и как в Эдинбурге такое отмечают?
— На меня специально под торжества килт пошили, гольфики, специальный китель. Как и всей команде. Пять раз ездил на примерку. А матч заканчивается вот так. В раздевалке чуть-чуть посидели молча, кто-то хлопнул по коленкам, поднялся: «Так, все! В 5 часов собираемся там-то...» Я не пойду, отвечаю.
— Не пошли?
— Нет. А Романов звонил своим литовцам: «Посмотрите, баба эта там?» — «Какая баба?» — «Ну, Коробочка. Юбку надел, ходит? Проверьте, трусы не забыл поддеть?» — «А он не пришел» — «Ах, не пришел? Значит, он мужик еще, елки-палки...»
— Какой прекрасный у вас шеф.
— Сразу мне перезвонил: «Ты чего не пошел?» — «Никакого настроения. Вас так подвел!» — «Живем дальше...»
— Состав вам не диктовал?
— В том же сезоне играем с кем-то 0:0, давим — от Романова распоряжение: «Выпускай Иванаускаса!» Хорошо, выпускаю. Через минуту выгоняют нашего защитника. Проигрываем 0:4! Прихожу домой — звонок. Один, другой, третий. 40 подряд — я не беру трубку!
— От Романова?
— А от кого же? Понятно, он злой, сейчас наговорит всякого — а я тоже не отошел. Понимаю — сейчас приедет. Знает, где я живу. Беру трубку: «Да, Владимир?» — и поток мата! Я все выслушал и отвечаю: «Я с аппаратом еще не освоился. До Шотландии не знал, что такое мобильный телефон». Пауза — и оцепеневший голос: «Серьезно? Все, нет вопросов. Если у меня тренер не знает, как телефоном пользоваться — как он мог выиграть? Толя, вопросов нет!» Потом всех обзвонил — рассказал, что Коробочка телефоном не владеет. Не знает, какую кнопку нажимать.
«Ты святой жизни человек!»
— Был у вас опыт работы не только с пьющими игроками. Еще и тренерами. В Шотландии.
— О, Эдуард Васильевич — это особая история... Ни один переводчик за ним не успевал! Да и понять никто не мог, даже я. Малофеев начинает-то размеренно — а потом на крик переходит! Потом осечется вдруг: «Ты почему не переводишь?» Сложно было, Эдуард Васильевич не желал слушать никого.
— Как-то при мне встал в Петровском парке на какое-то бревно и затянул божественную песнь. Народ обходил стороной — думали, маньяк.
— Там смешного было много. Начиная с квартиры. Одну смотрит, вторую, третью... Наконец выбирает. Моя — соседняя. На следующий день является: «Слушай, твоя лучше. Давай меняться». Потом выясняется, с ним на площадке какой-то темнокожий живет. Сразу в крик: «Поехали к Владимиру, я здесь не буду жить — здесь грязь!» Переселяемся в другой район. Снова смотрит пять квартир. Моя на втором, его на третьем. Так на второй день заскучал — переехал ко мне. Так и жил. А в свою даже не заглядывал!
— Вы без жены жили?
— Жена должна была приехать — Малофеев чуть ли не в слезах собирает вещи. Полчаса, час... Я не выдержал эту картину: «Эдуард Васильевич, ты куда собрался? Оставайся! Есть же комната для тебя» Расцвел: «А можно, да?!» За минуту все назад разложил. Потом Тане моей свою диссертацию раз пятнадцать читал. Она смеется: «Я уже знаю, как тренировать».
— Какой самобытный человек.
— Не то слово. Вот уехал — и ни разу не позвонил. Только я его с днем рождения поздравлял. А, бывало, встанет — и как начнет стихами жарить! А в Шотландии стены тонкие, он с выражением все, с переходом на крик — ну, стыдно было в глаза смотреть...
— В стену стучать там не принято?
— Еще как принято. А он или стихами увлечен, или выкрикивает из диссертации: «Надо ускорение! На пульсе 110!» С каждым словом — все громче. На стук ему плевать.
— Хоть раз расплакался при вас?
— Слезы у него проливались!
— Самый яркий случай?
— Это я успел к концу их разговора с Романовым. Малофеев раскраснелся: «Володя! Как ты можешь такое говорить?! Я на чемпионате мира в Англии играл! Это я-то ни хрена не понимаю в футболе?» Романов спокойно подтверждает: «Не понимаешь». Малофеев выкрикивают: «Да пошел ты!» Что-то бросает — и убегает.
— Куда?
— Ко мне в квартиру. Там с придыханием: «Толя, он сказал, что я дурак и в футболе не понимаю...» Швыряет телефон на пол. Тот разлетается на мелкие куски.
— Неплохо.
— Потом слышу из угла всхлипывание: «Как это я — «не понимаю»? Ты хоть ему объясни!» Я из обломков его телефона выковыриваю карточку, вставляю в другой. Тут же звонок. Романов: «Ты не знаешь, где этот дурак?»
— Не знал, что живете вместе?
— Понятия не имел. Я говорил — нет, мы не вместе. Тут делаю вид, что удивлен: «Какой дурак?» Сам под дурака кошу. Я всегда так делал. «Да Эдуард! — говорит Романов. — Ты представляешь, что несет? Он же больной, Толя, он больной!» А тот всхлипывает у меня в углу. Руки трясутся.
— Вы великий рассказчик.
— Романов расспрашивает: «Ты где?» — «Дома» — «А этот где?» — «Не знаю. У себя, наверное» — «Слушай, найди его. Он же сейчас окончательно с ума сойдет, в окно выбросится. Или сорвется, пить начнет. Не дай ему!» Я покосился на угол — Эдуард уже себе наливает.
— Хе-хе.
— «Сейчас побегу, найду его» — «Скорее, пока он что-то с собой не сделал...» Кладу трубку, поворачиваюсь к Малофееву: «Прошу вас, Эдуард Васильевич, не увлекайтесь». А тот уже мне стакан тянет: «Хлопнем!»
— Не жизнь — малина.
— Минут десять проходит — набираю Романову: «Я пришел, Эдуард Васильевич у себя в квартире. Трубочку ему передаю». Тот берет — слышу: «Эдик, ну что ты обиделся? Что дурака валяешь?» — «Володя, ты же церкви строишь! Ты святой жизни человек! Как такое мог сказать?!» С каждым словом становится все лиричнее. А я между ними. Это было страшно!
— Почему это? Мне кажется — весело.
— Вот смотрите: в тот же вечер Романов мне дает наказ: «Ты присматривай за ним. Он сейчас не в кондиции. Кажется, выпил» — «Я не видел» — «Толя, посиди с ним! Посмотрите телевизор, пусть успокоится... Потом мне перезвонишь». А Малофеев дождался, пока договорю — снова стакан тянет: «Давай выпьем!» Ну давайте, отвечаю. Хлопнули. Начинаю этого нейтрализовать: «Что ты на Володю обижаешься? Он нормальный!» Потом звонок от Романова: «Этот сумасшедший не повесился?» Вот как у меня проходили вечера. Это была игра такая!
Малофеев развязал
— Малофеев все-таки развязал?
— Развязал.
— Живописно?
— Как-то со стадиона его выгнали. Прямо во время матча.
— Господи — такое возможно?
— Идет игра, резервный арбитр подошел успокоить. Чтоб не выскакивал, не голосил. Малофеев оборачивается — видит человека в желтой майке. Подумал — какой-то рабочий. Ударил его!
— Что дальше?
— Полиция набежала, Эдуарда со стадиона вышвырнули. Матч идет! Звонит мне на мобильный: «Толя, вынеси мне коньяка или виски. А то сердце выскочит!»
— Надо спасать человека.
— Захожу в ложу VIP, все на меня смотрят. А этих шотландцев надо видеть — напомаженные. Беру стакан виски в руку, второй прячу в карман. Помощнику своему киваю: делай то же самое — и за мной. Уходим, а шотландцы в спину смотрят: куда это русские пошли? Пить в туалет? Кто-то высунулся — смотрит, куда мы спрячемся. Это сейчас смешно вспоминать! Чтоб не расплескать, по карманам рассовал и прикрыл ладонью. Иду к парковке, Эдуард возле машин томится. Сразу: «Где?!» Вытаскиваю — хлобысть! Выдыхает облегченно: «Уф-ф... А кто это был?» — «Резервный судья» — «Что ж он желтую майку одел?!»
— Какой опыт вы получили в этой Шотландии. Ухаживать за стариками.
— Он к бытовым проблемам вообще не приучен. Далек от жизни! Говорил: «Толь, как ты только с этим всем разбираешься? Я привык, что за мной все делают. А ты все сам да сам». Если ты долго работал главным тренером — забываешь, как самому билет заказывать. Это беда. Услышал про машину: «Почему это я должен сам водить? Пусть возят!» Да кто в Эдинбурге будет тебя возить? Пришлось самому учиться. Хотя ему с левосторонним движением тяжело было.
— На путь Божий пытался вас наставить?
— Молитвы читал!
— Перед едой?
— Перед едой — непременно.
— Требовал, чтоб ассистировали в алкогольных вопросах?
— Нет-нет, я с ним пил очень редко. Это не цель моей жизни. Романов просил, чтоб и его ограждал от попоек. Для литовцев я столы накрывал. Те поначалу настороженно, а потом видят, что я с открытой душой — подружились! Все в Литву меня звали. Как-то съездил — шикарно встретили. По ресторанам водили.
— Как вас убрали из «Хартса»?
— Кто-то Романову напел: «Что бы ты ни делал — Коробочка поступит по-своему». А для него это самое обидное! Как-то еду в Германию на клубном микроавтобусе, мне интересно было самому через всю Европу за рулем. Загрузил мячи и фишки, чтоб в самолет не грузить. По дороге в Мюнхене к друзьям заеду, то в Ганновере, в Австрии. А звонок застал меня на пароме в Амстердам.
— Романов?
— Да. Говорит: «Толя, мы расторгнем с тобой контракт. Здесь разговоры, будто ты делаешь, что хочешь, меня не слушаешь. Это окончательно» — «Владимир, никаких проблем!» У меня даже обиды не осталось, только благодарность. Ну, убрал и убрал. Оставил автомобиль возле гостиницы, арендовал другой и укатил.
— Кого взяли на ваше место?
— Человека из «Челси». Бывшего тренера. При встрече Романов сказал: «Пойми, нам нужно что-то новое» — «Да нет вопросов!» Три с половиной года в «Хартсе» — замечательною время. Мне даже сейчас радостно с Романовым встретиться.
