Романцев — о карьере в Красноярске: «Забей я тогда «Зениту» за «Спартак» — все испортил бы»
«СЭ» публикует отрывки из книги Романцева «Вся правда обо мне и «Спартаке», в которых рассказывается о том, как начиналась игровая карьера будущего лучшего тренера России.
«Сборы длились 34 дня!»
В 16 лет меня перевели во взрослую команду красноярского «Автомобилиста». Первый сбор получился невероятно изматывающим. Он проходил в Узбекистане и длился 34 дня! Жили на базе клуба «Политотдел» из Ташкентской области — в огромной комнате на 20 человек. Приехали, когда на земле еще лед лежал — мы его лопатами отбивали. А уехали — на улице жарища, 30 градусов. Сегодня я не могу представить, как бы выдержал в таких условиях. А тогда как-то справлялись.
Хорошо запомнился один из сборов в Сочи. Тренеры Урин и Загрецкий устроили для нас тренировку — бег по горному серпантину. А у меня с юношеских лет были проблемы с печенью. При сильных нагрузках она начинала ныть. Но бежать надо. Иначе отправят из команды. Смотрю — едет грузовик. Впереди серьезный поворот. Я прибавил ходу и на ходу залез в него. Смотрю, за мной еще человек десять запрыгивают. Больше всего не повезло последним. За ними ехали тренеры на автобусе. И они бы легко их просекли. А мне повезло. Кросс я «пробежал» в кабине грузовика.
В Сочи мы жили в отеле «Заполярье». Футбольных полей поблизости не было — мы шли на теннисный корт, снимали сетку и там играли в футбол. 30 человек и один мяч: с такими сборами можно было вырасти очень «техничным» игроком. Мяч попадал к тебе раз в полчаса — удовольствие то еще. Но выбора не было.
«На 30 метрах обгонял любого!»
Первый матч в «Автомобилисте» — вот же совпадение! — провел со «Спартаком». Разумеется, не московским — из Семипалатинска. Погода градусов 30, солнышко. Меня выпускают на замену за пять минут до конца — нападающим. Ведем 4:0. Вадик Осадчий делает прострел — и я с правой, посторонней для себя ноги, забиваю пятый гол. Мне тогда было 17 лет.
Но еще больше запомнился первый матч в основном составе. Мы играли в Прокопьевске. Я уже знал, что выйду на поле с первых минут. В день игры пошли в кино. На сеанс в 11 часов. Мне попался билет — 11-й ряд, 11-е место. Я играю 11-м номером. И — только представьте! — на 11-й минуте забиваю первый гол. Вот и не верь после этого в магию цифр. Но это сто процентов было со мной. И до сих пор, когда я вижу это число, у меня всегда тепло на душе.
Поначалу я играл исключительно в нападении. Моим коньком была высокая скорость — мчался как ветер. На 30 метрах я обгонял любого.
Если бы при этой скорости я бы еще все моменты использовал — цены бы мне не было. Но, увы, с этим были проблемы. Играли как-то в Новокузнецке. Соперники все время пытались поймать меня в искусственный офсайд. И каждый раз это у них не получалось. За один тайм у меня было пять выходов один на один. Но ни один из них я не использовал! То мимо ковырну, то далеко мяч отпущу, и вратарь перехватит. В перерыве я в раздевалку не пошел. Как я ребятам в глаза посмотрю? Сел на трибуне. Они выходят на второй тайм: «Ладно, салага, не переживай, все бывает». Так в итоге и не забил. Во втором тайме я уже боялся этих моментов и вперед особо не бежал.
«Олегу не нравилось, что его называли рыжим — перекрасился»
В защиту меня перевели позже — как раз в связи с болезнью печени. Плюс случай конкретный подвернулся. Матч в Иркутске, я должен играть нападающего. А у нас получает травму левый защитник Толя Шевяков, и заменить его некем.
Я говорю:
— Давайте я попробую.
— Ну попробуй, — отвечает Урин.
Сыграл в итоге так, что после матча Толя подошел и сказал: «Все, мое место занято». Потом он играл уже на правом фланге. Кстати, мы до сих пор с ним дружим.
Из воспоминаний Александра Тарханова, который вместе с Романцевым начинал карьеру в «Автомобилисте»:
— Скорость у Олега была действительно шикарная. Когда мы учились в институте, его даже хотели сделать легкоатлетом. Тренеры так и говорили: «Олег, бросай футбол, иди к нам. И через год мы сделаем из тебя мастера спорта в беге на 100 метров». Но он отказался и дальше продолжил играть в футбол. Олег был мощным форвардом, умел здорово открываться. И по юношам забивал прилично.
Парнем он был принципиальным и упрямым. Что любопытно, у него тогда был рыжеватый цвет волос. Его даже стали называть рыжим. Но ему, видимо, это быстро надоело, и на одну из следующих тренировок он пришел с черными волосами — перекрасился.
«Дебил специально толкнул его, чтобы он улетел в штангу — 16 часов без сознания...»
За карьеру у меня было несколько сотрясений мозга. Только с потерей сознания — два. Из-за их последствий я тяжело переношу жару. Жду не дождусь, когда пройдут летние два-три месяца. Мое время — осень и весна.
Первое сотрясение было еще в «Автомобилисте», когда меня на всем ходу пихнули в штангу. Мы тогда играли товарищеский матч со сборной Красноярского края. До сих пор помню фамилию футболиста, который меня толкнул, — Колбасин.
Тогда меня прямо с поля, в трусах и майке, увезли в больницу. Но уже через пару дней я убежал оттуда. Друзья дали гражданскую одежду. Сейчас, с возрастом, я, конечно, понимаю, что совершил глупость. Можно сказать, повезло, что без последствий.
Из воспоминаний Александра Тарханова:
— Это был День физкультурника. Олег играл нападающего. Пытаясь помешать ему забить гол, защитник-дебил специально толкнул его — да так, что Олег улетел головой в штангу. Сразу пошла кровища — из носа, изо рта. Его отвезли в больницу. Часов 16 Романцев был без сознания. Но уже через пару дней он сбежал из больницы. Пришел ко мне в халате. Говорит:
— Дай какие-нибудь штаны и рубашку. До дома добраться.
Один перелом сильно мешал мне в течение всей карьеры. Ладьевидная кость. Травму получил в Ташкенте, где был на сборах с «Автомобилистом». Резко остановился — и голеностоп не выдержал. Хрустнул. Тренер сказал, что он на трибуне этот хруст слышал. Кость так и не срослась, она плавающая. И при долгой нагрузке сильно болела.
А вообще, знаете, есть расхожая фраза: «Если встал утром и у тебя ничего не болит, значит, ты покойник». У всех ребят что-то случалось. Гаврилов сейчас весь в железках — через турникет в аэропорту не может пройти. Если уж выбрал футбол — будь готов ко всему.
«Думал, буду играть в Красноярске до конца карьеры»
Из Красноярска я уезжать не хотел. Столько друзей, столько воспоминаний детства! Думал, что буду там играть до конца карьеры. Плыл по течению. Тем более что течение было быстрым и интересным. Жил одним днем. И в любой момент мог закончить.
До «Спартака» мной интересовались несколько команд. Первым, кто обратил на меня внимание, был пермский «Молот» из первой лиги. Однажды мне привезли газету из Перми, я там даже был в предварительной заявке. Но я посмотрел на нее и увидел, что младше их самого юного игрока на четыре года. Поэтому не решился ехать.
Затем было предложение уже из высшей лиги, из «Кайрата». Чтобы заманить меня к себе, к нам домой приехал главный тренер этой команды — Тимур Санджарович Сегизбаев. Он три дня жил у нас дома — пытался соблазнить меня на переход. Привез фотографию дома, где я должен был жить. «Вот твои окна, приедешь — сразу получишь ключи», — сказал он.
Но алмаатинца из меня не вышло. Я категорически не хотел покидать насиженное место. Боялся. Мне комфортно было в Красноярске — я только заиграл, начал регулярно выходить в составе, забивал. Лето, друзья-товарищи, великолепный стадион. Говорят же: от добра добра не ищут. А еще я никогда не любил перемену мест. Даже тот факт, что «Кайрат» на тот момент играл в высшей лиге, меня не убеждал.
Отказывать впрямую не хотелось — стеснялся. Тем более что Сегизбаев был очень приятным человеком. Поэтому я в те дни даже не приезжал домой — ночевал у друзей. Прятался.
Кто знает, правильно я сделал или ошибся? Жизнь вроде показала, что я был прав. Может, кто-то сверху мне говорил: подожди, не спеши... Хотя не исключено, что из «Кайрата» я бы попал в «Спартак» еще раньше. Но это уже догадки. В этом смысле ни о чем не жалею. Хотя приглашений уже в те годы хватало. В 1972 году пришли телеграммы от Лобановского из «Днепра» и Золотова из «Торпедо» с предложением перейти к ним.
Счеты Старостина
В 1973 году в Москву переехал начальник команды «Автомобилист» Александр Иванович Загрецкий — его пригласили в «Локомотив». Он тоже хотел забрать меня с собой. Но сильно настаивать не стал.
А я сам никуда не рвался, пока Бесков меня не уговорил. Даже Москва не прельщала. В Красноярске ко мне было отличное отношение, руководство клуба меня очень любило. Мне дали двухкомнатную квартиру, потом ее поменяли на трехкомнатную в центре города — там только построили новый кирпичный дом. Поэтому я никуда не спешил.
Когда меня в первый раз позвали в «Спартак», мой приятель, защитник «Автомобилиста» Ваня Бобкин, сразу начал убеждать меня:
— Езжай, даже не раздумывай.
— А если не получится? Если не потяну? — пробовал возражать я. — Они в высшей лиге играют, а я тут во второй колупаюсь. С позором возвращаться?
— Да ты пойми — даже если ты за них ни одного матча не проведешь и вернешься, у тебя все равно на лбу на всю жизнь останется надпись: «Он был в «Спартаке».
В юности мне, кстати, больше нравилось «Торпедо», а не «Спартак». Манили его имена — Стрельцов, Воронин, Иванов. Они тогда здорово играли, в Европе шороху наводили.
В первый раз в «Спартак» меня позвали Варламов и Гладилин. Оба помнили меня по Красноярску. Иван Алексеевич завершал там игровую карьеру и застал тот период, когда я начинал. В «Спартаке» он в 1976 году работал начальником команды. В общем, тут мне повезло. Вторую лигу, понятное дело, мало кто смотрел. Кому нужна эта Сибирь, если тут своих пацанов хватает? Но они очень настойчиво предлагали, чтобы меня вызвали в Москву.
В тот год Николая Старостина отстранили от поста начальника «Спартака» — им стал как раз Варламов. Но Старостин не обиделся. Он не ушел из клуба, а работал простым клерком. Приходил на работу и занимался обычной отчетностью. У него на столе был русский компьютер — счеты. Эти знаменитые счеты я хорошо помню, он чуть ли не до конца жизни с ними ходил. Управлялся с ними великолепно. Считал всегда очень быстро и, главное, точно.
Конфликт с Ловчевым. «Вот бутсы — сдай их, пожалуйста. А я поехал домой»
В 1976 году в «Спартаке» мне совершенно не понравилось. Команды не было. Были две кучки с двумя неформальными лидерами — Ловчевым и Прохоровым. Они до того ревновали друг к другу, что даже не здоровались по утрам. Меня пытались затянуть то в одну, то в другую кучку. Говорили: «С теми не общайся, они гнилые, давай с нами. Мы в порядке, держись нас». Другие — то же самое про этих. Я послушал обоих, потом проснулся утром, подошел к Саше Кокореву и сказал:
— Я вот бутсы брал. Сдай их, пожалуйста. А я поехал домой.
Якорь И на поезд. Подумал: «Полечу на самолете — меня перехватят». Сел — и двое с половиной суток ехал в Красноярск. С какого-то полустанка отправил матери телеграмму: мол, жив-здоров, не переживай, но никому не говори, где я. Меня искали и в Москве, и в Красноярске. А я спокойно ехал на поезде. Потом, когда приехал, наконец-то дозвонились до меня, но я ответил: «Хватит с меня высшей лиги. Хочу играть только в «Автомобилисте».
В 1976-м за «Спартак» я сыграл два матча. Сначала вышел в «Лужниках» на замену за семь минут до конца встречи с «Зенитом». И даже мог забить. И перевернуть тем самым в худшую сторону всю свою карьеру. Команда проигрывала 1:2, и на последней минуте я здорово пробил в дальний угол. Но вратарь «Зенита» потащил мяч. И именно одного очка «Спартаку» не хватило на финише сезона, чтобы спастись. А сейчас думаю, как в кошмарном сне: забей я этот гол, что бы из меня в итоге получилось? Тогда, возможно, и не уехал бы обратно в Красноярск, и не вернулся бы через год в новый, совершенно другой «Спартак».
Второй стала игра с «Локомотивом». Именно после нее я окончательно решил, что мне тут не нравится и надо возвращаться.
Из воспоминаний бывшего защитника «Спартака» Александра Кокорева:
— Истории с отъездом Романцева обратно в Красноярск предшествовал матч на «Локомотиве». Левого полузащитника играл Женя Ловчев. Левого защитника — Романцев. Ловчев на поле всегда кричал партнерам, чтобы ему дали мяч. То же самое было, когда мяч получал Олег. Ловчев ему раз крикнул: «Дай мяч!» Тот отдал. Второй раз крикнул — снова отдал. А на третий не выдержал и резко так ответил: «Да на, держи!»
Проходит день. Тарасовка, утро, мы спим. Олег подходит ко мне и говорит: «Я здесь бутсы оставлю, хорошо? Ну все, я поехал». Я спросонья ничего не понял. А Олег уехал к себе в Красноярск.
Во второй раз Романцев оказался в «Спартаке» в 1977-м, когда команду тренировал Константин Бесков. Так начался новый этап в его карьере — сначала игрока, а потом и тренера.
