«У меня была мечта сделать что-то особенное в российском футболе, который был избалован деньгами». Последнее слово Николая Ларина
Экс-директор академии «Чертаново» Николай Ларин после заседания Замоскворецкого суда сказал свое последнее слово перед оглашением приговора.
— На протяжении последних полутора лет я не раз думал, что наступит то время, когда мне придется выступать с последним словом, — говорит Ларин. — Было много разных мыслей, я с этим сталкиваюсь впервые. Провел в «Чертаново» удивительные и счастливые 28 лет своей жизни — от начинающего футболиста до директора. За эти годы нам удалось собрать фантастический коллектив работников. Все 13 лет, которые я был директором академии, мы жили одной большой семьей и работали с девизом, что все сотрудники являются обслуживающим персоналом для тренеров и футболистов — от уборщицы до директора. Это и было залогом нашего успеха, позволило нам стать одной из лучших государственных академий в стране. У меня была мечта сделать что-то особенное в российском футболе, который был избалован деньгами. Я хотел доказать, что со своими воспитанниками можно выйти в РПЛ и играть с командами-миллиардерами.
Проблема перехода из юношеского футбола во взрослый до сих пор не решена. Система в «Чертаново» позволяла ее решать. На примере «Чертаново» я готовил презентацию для выступления на совете по спорту при президенте РФ. Но в силу определенных обстоятельств мне не удалось там выступить. Этой мечтой я заразил всех сотрудников. Мы почти сделали это, удачно выступали в ФНЛ. Мы занимали третье место, дающее возможность попробовать свои силы в РПЛ, где мы могли бы сыграть с лучшими командами собственной академией. Это могло в корне перевернуть представление о том, как надо работать в футболе. Наверное, мы опередили время. Сейчас эта проблема более актуальна. К сожалению, пандемийный год разрушил наши планы.
Большое счастье видеть, что в «Чертаново» все было сделало не зря. Я как директор выступал с какими-то речами и всегда говорил примерно одни и те же слова: «Если вы сталкиваетесь в жизни с какими-то трудностями, ищите причину в себе, а не в ком-то другом. Тогда у вас будет будущее». Я не хочу жаловаться, что из-за недостаточных субсидий мне пришлось увеличивать списки и нарушать закон. Я ищу причины в себе. Я виноват сам, обвинять никого тут не стоит. Я был неправ, где-то легкомысленен. Я понимал, что мы делаем хорошее дело, и поэтому закрывал глаза на какие-то вещи. Это была моя мечта, и я несу за нее ответственность. Мне бы очень хотелось, чтобы люди из различных ведомств обратили внимание на то, что система подготовки спортсменов устарела. Над ней надо работать. В «Чертаново» эта система изменена. Деньги выделяют те же, но по другим нормативам. Я рад, что моя ситуация пошла на пользу. Хотел бы поблагодарить всех тех, кто меня поддерживает, — близких, родителей учеников «Чертаново», коллег, которые продолжают работать. И тренеров, и родителей, и футболистов совершенно разных академий в стране. Особая благодарность футболистам «Чертаново», они стали частичкой меня.
Мое дело сравнивали с делом Деточкина. Наверное, у меня в этом плане слишком много родственников в нашей стране. Я должен сказать пару слов в отношении Москомспорта. В этом процессе мы находимся по разную сторону баррикад. Но я обязан сказать спасибо всем руководителям Москомспорта, их было четверо на протяжении 13 лет. Работники помогали в разных вопросах, давали спокойно трудиться, не требовали сиюминутных результатов, как в других школах. Понимаю, что работники Москомспорта терпели меня на многих совещаниях, когда я вел себя эмоционально, выбивая для школы какие-то блага. Все это было очень круто. Совместно мы сделали очень большое дело, сделали лучшую футбольную школу в России. Очень надеюсь, что все в этом зале не сомневаются, что все деньги, полученные за увеличенные списки, шли на благо работы школы. Это подтверждается результатами ребят и местом академии.
«У нашего футбола был единственный шанс в 2020 году»
По окончании заседания Ларин ответил на вопросы журналистов.
— Расскажите, какое вообще настроение перед решающим заседанием?
— Волнительное настроение.
— Может, после последнего слова этот груз спал?
— У меня груз был перед каждым заседанием суда. А после того как я по этим ступенечкам спускаюсь, у меня настроение поднимается.
— Как вы думаете, может ли последнее слово на что-то повлиять?
— Не знаю. Я не специалист.
— А как вы составляли последнее слово? С адвокатом?
— Нет, я сам вчера вечером сел и накидал какие-то основные фразы. У меня был листочек, я эти фразы видел, дальше говорил своими словами то, что считал нужным. Может, что-то забыл сказать. Может, наоборот, что-то больше сказал. На мой взгляд, лояльное выступление. Не хотел делать никаких сенсационных заявлений, поэтому обратил внимание еще раз на то, что система финансирования, расчета нормативов на учащихся неэффективна, порадовался за то, что по крайней мере в «Чертаново», насколько мне известно, эти нормативы пересмотрели.
— Допустим, 26 сентября вы поедете отсюда не домой. Что вы за эти два-три дня обязательно хотите сделать?
— Ну, сегодня вечером я поеду играть в теннис, завтра поеду на игру «Броук Бойз» — «На Спорте», поддержу ребят. А в воскресенье будем с девушкой собирать сумку на всякий случай, потому что советчиков много, что с собой взять. Там достаточно обширный список.
— Это рюкзак или большая сумка?
— Если вы приедете во вторник, то, наверное, увидите. Наверное, это будет сумка. Не знаю. Еще не решил. Говорят, надо взять свою ложку и чашку. Это у меня есть.
— Что говорят адвокаты? Как оценивают шансы перед решающим заседанием?
— Я не знаю, но, учитывая, что мой иск, в общем-то, погасили, опасность для общества, находясь на свободе, я вряд ли могу представлять. Конечно, мы надеемся, что приговор не будет связан с лишением свободы.
— Иск на 36 миллионов вы погасили?
— Практически да. Мы погасили 16 миллионов, как я уже говорил ранее, с помощью футболистов, и около 17-18 у меня заблокировано на счету. Их заберут по решению суда, поскольку я признал иск. Дальше буду думать, как жить.
— Вы в своем последнем слове благодарили Москомспорт. Это была ваша инициатива? Учитывая, как они вели себя на суде, это показалось странным.
— Я эту женщину первый раз на суде вижу. За 13 лет в Москомспорте мы ни разу не пересекались. Я ее знать не знаю. Почему она на некоторых совещаниях так себя вела, мне сложно сказать. Но по крайней мере в решающий момент она заняла лояльную позицию, а не стала требовать моей посадки. Но прежде всего слова благодарности я говорил тем людям, которые реально делают свою работу в Москомспорте, помогали школе как в строительстве стадиона, так и футбольных площадок, в ремонте. Финансирование все равно было достаточно приличным. Его нельзя сравнивать с другими школами Москомспорта, потому что у нас структура больше, чем у других школ. Ни у одной школы Москомспорта нет ни команды в высшей женской лиге, ни команды в ФНЛ не было, ни общеобразовательной школы, ни интерната. Поэтому, естественно, у нас было финансирование больше.
— Вы получили много слов поддержки за все это время. От кого были самые неожиданные?
— Для меня самым неожиданным было то, что изъявил желание прийти на суд технический директор РФС Андрей Власов. Мы с ним входили в комитет детско-юношеского футбола, где работали над изменением федеральных стандартов в министерстве спорта. Одна история нам удалась. Мы поменяли закон, по которому в государственных школах могут заниматься дети начиная с девяти лет. В Испании рассказывал об этом законе, там думали, что я шучу. Теперь в государственных школах можно заниматься с семи лет. Еще отмечу Леонида Викторовича Слуцкого — одного из первых, кто изъявил желание прийти в суд, как только узнал о моем деле.
— Вы хотели выйти со своей академией в РПЛ. Как думаете, в будущем это осуществимо?
— Нет. У нашего футбола был единственный шанс в 2020 году. Могли разрешить команде попробовать добиться права выступать в премьер-лиге (переходные матчи между ФНЛ и РПЛ тогда были отменены. — Прим. «СЭ»). Не сомневаюсь, что в том сезоне мы бы туда вышли. И, как показывает практика наших футболистов, выступающих в «Крыльях Советов», мы бы не были мальчиками для битья. И, возможно, этот пример показал, что нужно десять лет работать и финансировать государству детский спорт. Через десять лет за меньшие деньги и с меньшим количеством легионеров можно играть в РПЛ. Именно поэтому слова поддержки получал от очень многих ребят из различных академий, которые сейчас играют за команды РПЛ и ФНЛ.
— Как вы отнеслись к поддержке Заремы?
— Не знаком с Заремой. Но она опубликовала фантастический текст в «СЭ». Она четко поняла, за что меня судят. Она поняла, что надо не судить тех, кто эффективен, а спрашивать их мнения для того, чтобы все могли так работать. Это и моя позиция. Буду рад, если на моем примере люди в других школах об этом задумаются и проведут анализ, чтобы работать эффективно. Сам с Заремой не знаком. Попросил передать ей спасибо.
