«Даже в ЦСКА не уставал так, как в сборной, — не знаю, как Карпин справлялся». Интервью Виктора Онопко
Ассистент главного тренера сборной России Виктор Онопко стал гостем 18-го выпуска «Футбольных болтунов» — шоу выпускников школы спортивной журналистики Шмурнова — Рабинера: Александра Еланского, Артёма Зибрака, Дмитрия Килуновского и Ильи Каткова, которых собрал в команду администратор соцсетей Станислав Жатиков.
— Виктор Савельевич, при нынешнем тренерском штабе сборная провела пять игр. Как оцените этот отрезок после паузы в вашей карьере? И все ли задуманное получилось, особенно в матчах против Словакии и Словении?
— Даже в творческом отпуске я все равно был в курсе всех событий — меня приглашали на передачи, ездил играть с ветеранами. Следил за РПЛ и европейскими чемпионатами, смотрел чемпионат Европы. Я без этого не могу, футбол — это моя жизнь.
Был такой этап, когда у меня не было работы, это тоже часть футбольной жизни. Слава богу, пауза не сильно затянулась, и Валерий Георгиевич [Карпин] пригласил меня помогать ему в сборной. Я согласился. Он сам еще не знал на тот момент, возглавит ли он нашу национальную команду, но предложение ему уже поступило.
После беседы в РФС, где были Дюков, Алаев, Карпин, Писарев и я, все началось очень активно. Мы обсудили все детали, которые касаются работы. Надо было за короткий срок войти в курс всех событий, происходящих вокруг нашего футбола. Нам необходимо было понимать, как играют наши футболисты за границей. Также в первую очередь нужно было начать ездить и смотреть ребят, которые играют в нашем чемпионате.
Валерий Георгиевич выезжал в Италию и Монако на переговоры с ребятами, но нашей главной задачей было ездить на игры и быть в курсе всех событий, которые происходят в туре. Все игры мы смотрели вживую или по ТВ, живьем охватить все это было практически невозможно. Валерий Георгиевич поначалу совмещал работу в сборной и «Ростове», поэтому нам с Писаревым пришлось еще больше ездить, общаться с футболистами и тренерами.
У нас не было времени на длительные сборы и товарищеские игры, мы сразу проводили важнейшую игру дома против Хорватии. Это была большая эмоциональная нагрузка. Даже когда я работал в ЦСКА, так сильно не уставал, как за эти короткие сборы. Надо было за очень короткий промежуток времени познакомиться со всеми игроками и донести им наше видение, это было очень тяжело.
Честно говоря, не представляю, как Карпин с этим справлялся. А он еще и в «Ростове» был, поэтому я ему не завидую. Я понял его решение работать только со сборной, долго в таком режиме работать было невозможно. Мы справились, провели пять игр, у нас в активе одна ничья и четыре победы. Это очень хороший результат, но мы еще не все сделали — нас ждут две решающие игры в ноябре, поэтому надо оставаться в тонусе и продолжать в том же духе.
— Вопрос от Игоря Рабинера: «Сейчас все обсуждают решение Карпина по коллективному капитанству в сборной. Как ты к этому относишься как капитан сборной на протяжении многих лет? И кто, на твой взгляд, больше всех сейчас заслуживает капитанской повязки?»
— Тема капитанов в сборной обсуждается уже больше двух месяцев, об этом уже наговорили достаточно, в том числе и Валерий Георгиевич высказывался. Это совместное решение ребят, его надо уважать. Они собрались все вместе и предложили Карпину попробовать, мы тоже этот момент обсудили и все вместе приняли такое решение. Эта ситуация идет во благо. Команда — это живой организм, поэтому надо прислушиваться, идти на контакт с игроками, общаться с ними. Это нормальная рабочая ситуация, когда вся команда принимает такое решение.
— Абстрагируясь от сборной и истории с повязкой, расскажите, что значило капитанство в сборной для вас? Плюс вы же еще играли в Испании, а там к этому свой подход.
— Когда я приехал в «Овьедо», капитаном был Берто — это местный ветеран, который провел много игр за клуб. Его, как я понимаю, выбирала команда, потому что спустя какое-то время, когда тренером был Радомир Антич, там снова были выборы капитана. Каждый футболист писал на бумажке своих кандидатов. Потом эти бумажки скрывали.
Бывало, когда и меня выбирали капитаном. Было неожиданно, потому что для испанцев, в частности для «Овьедо», выбрать иностранца капитаном — большая редкость. Они иностранцев не очень любят, поддерживают своих. Чтобы тебя начали уважать, ты должен доказать это на поле своей игрой и отношением к делу. Я горжусь тем, что в «Овьедо» мне удалось заслужить признание партнеров.
У меня даже была небольшая стычка с нападающим Оли, который играл в «Овьедо» и привлекался к играм за сборную Испании. Он начал меня провоцировать на тренировке, я не выдержал и повалил его. Он был слабее меня физически. Я его не бил, конечно, просто повалил на землю, после чего к нам подошел тренер и спокойно нас разнял. С того дня он начал меня уважать еще больше, и мы с ним до сих пор созваниваемся.
Для того чтобы заслужить право стабильно играть, а тем более капитанскую повязку в том же «Овьедо», необходимо проявить себя очень хорошо. Я хочу сказать не только о себе, а обо всех наших ребятах, которым пришлось доказывать своей игрой и профессионализмом право выходить в основном составе. Сам Валерий Георгиевиче раньше меня уехал в Испанию, где ему тоже поначалу пришлось несладко. В разное время в Испанию уезжали Мостовой, Никифоров Юра, Черышев, Ледяхов, Корнеев, Кузнецов, Радченко, Бесчастных, Попов. И все ребята играли. Писарев тоже играл в «Мериде». Пусть немного, но играл. Это не так легко, когда иностранец приезжает и играет там, это дорогого стоит.
— В 1995-м у вас были предложения и от других команд. Почему выбрали именно «Овьедо»?
— Да, было предложение от «Атлетико» — это длинная история. Первое предложение было от «Овьедо» Антича. Он меня позвал — я согласился. Два президента «Овьедо» приезжали на базу в Тарасовку проводить переговоры. Они даже жили в том доме, в котором я сейчас живу. Я дал добро.
Так как они приехали летом, а я должен был уезжать в декабре после окончания сезона, я им сказал, что в контракте должен быть пункт, позволяющий мне принять предложение любой другой команды, которая даст за меня хоть на доллар больше. Они пообещали его внести, но потом в чьих-то интересах этот пункт убрали. И такая команда появилась — это был клуб «Атлетико Мадрид», потому что Антич ушел туда, и он хотел, чтобы я отправился за ним.
В то время я уже был в отпуске, и мне позвонил Антич, позвав на переговоры. Я приехал и разговаривал с сыном Хесуса Хиля — президентом клуба, который также считался очень значимой фигурой в испанском футболе. Я приехал на переговоры с его сыном и дал добро, но потом мне мои агенты сказали, что я не могу туда ехать.
В общем, меня обманули, убрав нужный мне пункт из контракта. Я хотел даже судиться с ними, но не было смысла, я бы просто потерял уйму времени и нервов. В итоге я уехал в «Овьедо» и ни о чем не жалею. Но был такой случай в моей карьере, к тому же именно в этот год, когда я не уехал, «Атлетико» выиграл чемпионат и Кубок Испании.
— После Словакии Карпин признал, что сборная сыграла плохо. И после этого команда выдала качественный матч в Мариборе. С чем связано такое преображение?
— Да, первый матч был не таким ярким по моментам и по игре в целом. В чем причина? Валерий Георгиевич уже говорил, я с ним полностью согласен и могу только повторить. У нас было очень мало времени.
Мы играли по стандартной схеме 4-3-3, высоко накрывали, прессинговали. Но Карпин пытался донести, чтобы Баринов в игре со Словакией в некоторых моментах опускался в защиту, то есть играл третьего центрального защитника. В каких-то моментах при обороне мы переходили на схему с тремя центральными защитниками.
Это не очень хорошо получалось. Когда он опускался, два других опорных тоже не могли вовремя и правильно сесть, поэтому получалась цепочка ошибок. Скорее всего, именно из-за этого игра и не получилась такой яркой, как со Словенией.
Валерий Георгиевич после игры провел беседу, ребята тоже все прекрасно понимали, было видно их настроение. Да, победа — это всегда хорошо, но они сами попросили собраться и все обсудить. Уже на следующий день прошло теоретическое занятие, на котором мы разбирали моменты прошлой игры. Была нормальная беседа, ребята тоже высказывались. Потом были индивидуальные разговоры. Все прекрасно понимали свою задачу в игре со Словенией.
Там мы играли те же 4-3-3, ничего не меняли по сравнению с играми против Хорватии, Кипра и Мальты. За полторы тренировки наиграть что-то новое очень сложно, но мы пытались. Вариант, когда ты переходишь на схему с тремя центральными защитниками, а два опорных садятся в середину, был очень интересным. Такие тактические эпизоды очень важны в игре, но, к сожалению, во всех этих циклах у нас было очень мало времени. Когда ты работаешь в клубах, у тебя есть сборы, подготовка, контрольные игры.
Должен отметить, что ребята очень быстро впитали эту схему 4-3-3: как нужно прессинговать, обороняться, играть без мяча. Мы тренировки всегда записываем, а потом смотрим — было очень приятно это осознавать. На поле мы видим, как они перестраиваются, но на видео мы смотрели картинку с высоты — они моментально все схватили!
Это говорит об их высоком футбольном интеллекте. Я считаю, что мы находимся на правильном пути, но не надо расслабляться, надо продолжать готовиться. Наверняка и при подготовке к ноябрьским матчам тоже будут сложности. Вы сами прекрасно понимаете, как мы начинали, какие были кадровые проблемы из-за травм. В футболе все бывает, и никто от этого не застрахован.
— На вас лично как-то давило проклятие Марибора, где сборная Гуса Хиддинка потерпела обидное поражение в 2009-м?
— Вообще никак не давило. На пресс-конференции нас с Карпиным спрашивали даже не об этом матче, а о том времени, когда еще мы сами играли за сборную. На предыгровой разминке Карпин ко мне подошел и спросил, помню ли я этот матч. А я не помню ни аэропорта, ни стадиона этого, вообще ничего не помню!
Потом он мне показал видео, нам там назначили пенальти на 90-й минуте — судья нас просто убил. После этого я вспомнил игру, но она была даже не в Мариборе, а в Любляне. Но матч, который играла сборная Хиддинка в Мариборе, я тоже не помню! Мы в тренерском штабе рассуждали на эту тему и решили, что они специально нас сюда привезли, чтобы нам было сложнее. Ведь все предыдущие домашние матчи они проводили в Любляне. Но хитрость не сработала. Можно сказать, что мы сняли проклятие, Марибор — наш город.
— Насколько схема 4-3-3 подходит для сборной России и какие еще схемы рассматривались на тренировках?
— Эта схема для тех случаев, когда ты хочешь прессинговать, больше играть с мячом. Я знаю, что голландцы практически все время по ней играют. В России — «Рубин» и «Динамо».
Тут важно, чтобы футболисты понимали, как играть без мяча, потому что в футболе есть две фазы: когда у тебя есть мяч и когда его нет. Очень важно уметь действовать именно без мяча, начиная от нападающих и заканчивая вратарем. Команда должна уметь прессинговать и откатываться обратно. По ходу этих игр мы переходили и на три центральных защитника — это тоже немаловажно.
Я считаю, что надо держать в голове две схемы и готовить к ним команду. По ходу игры ты можешь перестроиться как на более атакующую схему, так и на более оборонительную. Но для меня схемы — это просто расстановка на поле. По большому счету ты играешь 10 на 10. Бельгийцы на Евро тоже играли в три центральных защитника, но это не мешало им очень много атаковать. Все зависит от того, как футболисты могут перестраиваться, как они понимают идеи своего тренера. Особенно сложно все это применять в сборной в условиях нехватки времени.
— Сборная играет от себя, независимо от уровня соперника?
— Совершенно верно. Мы играем от себя, прессингуем, атакуем, пытаемся забрать быстро мяч и провести хорошую контратаку — это срабатывало, мы так голы забивали. Бывает, когда ты откатываешься до середины поля — это уже другой вариант, но схема та же: 4-3-3, те же перестроения. Естественно, в каждой зоне есть свои нюансы — необходимо знать, как правильно выбегать, как правильно оставлять защитников.
У нас разрешается подключаться к атаке центральным защитникам: и Джикии, и Осипенко, и Дивееву. Это нормальная ситуация. В моменте защитника очень тяжело остановить, потому что его не держат и он всегда свободен. Если он видит зону и может подключиться с мячом, это очень важно, потому что он этим движением обрезает часть игроков соперника. Потом, когда на него выдергиваются, он может отдать передачу — это очень важный компонент в нашей игре.
— Одна из ключевых задач для сборной — поиск баланса впереди для создания более опасных атак. Насколько качество в завершающей стадии атак устраивает тренерский штаб?
— В атаке всегда сложнее, потому что соперник обороняется с численным преимуществом. Очень важно найти ту фазу, когда ты имеешь это преимущество, таких моментов не бывает много. А найти этот момент можно, когда забираешь мяч, и соперник не сбалансирован, когда он тебя атакует.
Например, соперник теряет мяч в центре поля, и ты должен выбежать с численным преимуществом. Если ты выбегаешь с преимуществом хотя бы в одного футболиста, то имеешь шанс провести хорошую атаку. Если смотреть игры самых сильных команд, то можно увидеть: крайние защитники часто подключаются к атакам и у их соперников в опорной зоне теряется футболист.
То есть при подключении крайних защитников, если грамотно распорядиться мячом, у нас появляется преимущество в любой зоне. Даже в играх со Словенией, Кипром и Мальтой были моменты, когда мы забирали мяч, но действовали немного неправильно. Это натренировать очень сложно, потому что все зависит от твоего интеллекта и решения, кому и куда отдать мяч — вправо или влево.
— Вы сказали про трех центральных полузащитников, из которых Баринов опускается к защитникам, когда мы без мяча, и два других его партнера уходят в опорную зону. Насколько, на ваш взгляд, Кузяев, Ерохин и Головин обладают теми навыками, которые позволят им правильно играть в опорной зоне в таких моментах?
— Я думаю, сюда можно еще добавить Фомина, который очень хорошо сыграл.
— Да, но Фомин и в клубе играет опорного, это его родная позиция. Я перечислил полузащитников, более склонных к нападению.
— Например, в матчах с Хорватией и Кипром были моменты, когда Баринов играл выше двух крайних полузащитников в тройке, у него была такая задача. С Мальтой он, наоборот, действовал чуть ниже двух крайних опорных. Все эти ребята знают, как играть в этой схеме.
Они в своих командах так играют, еще и Валерий Георгиевич доносит до них определенные моменты как во время теоретических занятий, так и на поле. Тот же Зобнин может играть в этой схеме, и даже Захарян может опускаться, но он больше атакующий игрок. Однако правый атакующий полузащитник Миранчук тоже должен садиться и помогать обороняться. Это же касается и Головина с Ионовым, которые играли чуть выше. Все ребята прекрасно знают эти схемы и хорошо выполняют наши установки.
— Понимание — да, но есть ли навык? Кажется, Головин и Ерохин более склонны к атакующей игре.
— Ерохин любит включаться. Даже играя в «Зените» опорного или крайнего полузащитника, он очень часто включается в атаку и находится в штрафной. Это очень полезное для нас качество, потому что лишний игрок в штрафной — это всегда хороший шанс для того, чтобы мы могли забить.
Он чувствует эти голевые моменты, но и его мяч ищет тоже, что тоже очень важно. Вопрос в том, как потом при потере мяча быстро перестроиться в оборону. Лучше всего после атаки встать в позицию, но бывают моменты, когда соперник заберет с отскока, после чего моментально идет атака на наши ворота, и надо уметь быстро перестроиться. Бывают даже моменты, когда ты оказался не в своей зоне, а другой партнер тоже быстро сканирует ситуацию. Тот же Баринов может перебежать и сыграть крайнего защитника, но все должны правильно занять свои позиции при обороне.
Тот же Кузяев у нас играл и крайнего защитника, а Ерохин может выйти в тройке и выше, и ниже, как и Головин. Баринов может играть и центрального защитника, как мы знаем, он оказывался на этой позиции в «Локомотиве». Для тренерского штаба сборной очень важно, когда футболист может играть на разных позициях. Потому что бывают ситуации, когда кто-то травмируется и выбывает из строя.
В последних матчах многие ребята играли не на своих позициях. Тот же Сутормин — атакующий футболист, но он играл правого защитника. Это говорит о том, что футбольный интеллект позволяет нам так играть. Дивеев, Осипенко, Джикия, Чистяков — они центральные защитники, но, если понадобится, любой из них сможет сыграть и в опорной зоне. Что касается опорных полузащитников, то они быстро перестраиваются и усваивают то, что Карпин пытается им донести, — это очень ценное качество.
— При Романцеве в 1993 году вы начинали не центральным защитником, а опорным. И забили за сезон 13 голов с учетом Кубка. Как произошла эта трансформация?
— У Олега Ивановича была советская философия. У «Спартака» тогда забивали практически все — и Никифоров, и Мамедов, и Попов. Соперник не знал, от кого ждать угрозы в следующем эпизоде. Я играл чуть выше, передним защитником, но успевал поиграть везде — и подключаться, и опускаться к своим воротам, это приветствовалось. И будучи даже защитником, мы с Юрой Никифоровым иногда менялись: например, он играл переднего, а я — заднего.
Мне всегда нравилось подключаться: видишь зону — вперед. Так подключались все, у нас на тренировках были требования, мы их очень хорошо выполняли. Когда Союз развалился, мы собрались — у нас далеко не все получалось. Романцева не устраивала наша игра, хоть мы и шли на первом месте. У нас были теории: он нам объяснял, показывал на тренировках. Работа была очень интересной, и его требования сработали где-то через полгода работы. Многие футболисты, приезжавшие из других команд и республик, тоже многому научились.
Поэтому тут все зависит от футбольного интеллекта. На тренировках у Олега Ивановича мы почти не играли длинными передачами. Они были уже в игре, когда ты видишь ситуацию и принимаешь решение здесь и сейчас, — на тренировках таких упражнений у Романцева не было. У него были «квадраты», футбол короткий, забегания, «стеночки», удары с короткой дистанции. Но самое главное — это расстановка на поле, как перестраиваться, как отдать мяч и под какую ногу партнера, это очень ценная философия для нас.
— Вы неоднократно употребили термин «футбольный интеллект» и в одном из своих прошлых интервью рассказывали, что раньше у российских футболистов он был более развит, чем сейчас. Вы можете кого-то выделить из нынешней молодежи, чей футбольный интеллект находится на высочайшем уровне?
— Я не хочу никого выделять, потому что могу кого-то обидеть. У нас есть футболисты со своим стилем и рисунком. И их не так мало, как многие думают. Могу даже сказать, что среди них есть и футболисты оборонительного плана: защитники, опорные полузащитники.
— На Евро-1992 вы играли по Гуллиту. Какая была установка, чтобы его сдержать?
— Установка была одна — не дать ему ничего сделать, закрыть. Меня Анатолий Федорович [Бышовец] поставил крайним полузащитником именно против Гуллита, была задача полностью выключить его из игры. Я спросил совета у Игоря Шалимова, потому что он играл в Италии и знал, как Гуллит действует. Он посоветовал мне играть очень близко с ним, не давать разворачиваться, вынуждать его отдавать мяч назад. Я прилип к нему и мешал принимать мяч, у него не было времени поднять голову. Получилось это также благодаря более опытным партнерам по команде.
Это была сборная СНГ, но для меня это сборная СССР, и я не понимаю, почему эти четыре матча, которые сыграл за сборную СНГ, не идут в зачет моих игр за сборную. Эти встречи я не могу найти в своей Википедии, хотя раньше они там были! Еще куда-то делись три игры за олимпийскую сборную СССР.
Для меня было большой честью попасть на тот чемпионат Европы, тем более он был особенный. Там ведь участвовало всего восемь команд: две группы по четыре команды. Вы сами понимаете, что это такое, когда тебе надо из восьмерки лучших команд выйти на поле и показать свои лучшие качества. И мы были близки к выходу в полуфинал, но шотландцы вставили нам палку в колесо, хотя ничья нас устраивала.
