Рэзван Рац: "На Euro-2016 предпочел бы сыграть с Россией, а не с Украиной"
Александр ВИШНЕВСКИЙ
из Мадрида
В большинстве испанских клубов травмированным футболистам не разрешают давать интервью, однако в "Райо Вальекано" такого правила нет. Третья команда Мадрида оставляет выбор самим футболистам. Если они хотят разговаривать – никаких проблем.
Полузащитник "Райо" Патрик Эберт, например, давать интервью не захотел, сославшись на то, что сейчас у него мало игровой практики. Зато румынский защитник "Райо Вальекано" Рэзван Рац охотно согласился побеседовать на базе "Райо" в мадридском районе Вальекас. Посмотрев на свои часы с эмблемой донецкого "Шахтера", Рац произнес на русском: "Да, время есть".
НЕ ХОТЕЛ УХОДИТЬ ИЗ "ШАХТЕРА"
– Вам будет удобно разговаривать на русском языке? – вопрос Рацу.
– Конечно! Я разговариваю на русском дома. У меня жена – украинка, из Донецка. Там же, в Донецке, родилась и моя дочка, и она разговаривает только на русском. То есть не только – она может говорить и на английском, и на румынском. Но наш язык общения в семье – только русский.
– Дочь капитана сборной Румынии говорит на русском! Куда же смотрят ее бабушка и дедушка?
– У них бизнес, много дел, поэтому моим родителям не так часто удается приезжать к нам в гости. Но когда они встречается со своей внучкой, то тогда она и получает языковую практику на румынском.
Досье "СЭ"
Рэзван Рац, 34 года, левый защитник "Райо Вальекано".
В 1998 - 2003 годах выступал за "Рапид" (Бухарест), с 2003 по 2013 годы – за "Шахтер" (Донецк). Первый круг сезона-2013/14 отыграл за "Вест Хэм", а второй круг – за "Райо Вальекано". Сезон-2014/15 провел в греческом ПАОКе, после чего вернулся в "Райо Вальекано".
Двукратный чемпион Румынии, семикратный чемпион Украины, обладатель Кубка УЕФА-2009.
Рекордсмен сборной Румынии по количеству проведенных матчей среди действующих футболистов – 108 игр.
– Вы знаете довольно много языков, да?
– Ну так…
– Так сколько?
– Пять или шесть.
– Можете перечислить?
– Румынский, русский, английский, испанский, португальский, итальянский. И еще я понимаю французский, но самому говорить на нем мне сложно. Я могу немного поддержать разговор на французском, но у меня не получается изъясняться по-французски так же свободно, как по-русски.
– Когда вам последний раз приходилось говорить по-русски на футбольном поле?
– С Коноплянкой, когда играли против "Севильи". А до этого говорил по-русски на поле с судьей. Он был с Украины, судил матч сборной Румынии. Так что мне как капитану пришлось общаться с арбитрами больше, чем другим. Мне очень приятно разговаривать по-русски. Я разговариваю по-русски не только с женой и дочкой, но еще держу связь почти со всеми своими бывшими партнерами по "Шахтеру". Я остался с ними в очень хороших отношениях. Вот сейчас моя жена находится в Киеве, она там крестила ребенка Саши Гладкого. Вместе с Пятовым. Мы с Пятовым уже и так были кумовьями, а теперь и моя жена поучаствовала с ним в одних крестинах.
– Про вас рассказывали, что вы также стали крестным отцом для ребенка, который был усыновлен одним футболистом из детского дома, это так?
– Да, это было еще в Румынии. А в Донецке я занимался с детьми с проблемами, скажем так. С такими синдромами, как ДЦП, и похожими. У моего друга есть организация под названием My life, которая помогает детям-инвалидам. Помогает вниманием – чтобы проводить время с детьми, играть с ними, общаться, пытаться помочь им интегрироваться в общество. Я держу связь с моим другом. Жаль, что сейчас я не могу участвовать в этом проекте так, как раньше.
– То есть вы помогали не деньгами?
– Деньгами тоже, но это не столь важно. Главное для детей – внимание, а не деньги. Им было очень приятно, что с ними занимается игрок "Шахтера", ведь футболисты для них – большие люди. Детям было важно, что мы много общались. А что касается денег, но я не хотел бы говорить, сколько дал одним, сколько дал другим. Я участвовал в этом – и все. Мне не нравится, когда люди как-то слишком активно делают акцент на своей финансовой помощи нуждающимся. Вы меня предметно спросили, поэтому я вынужден отвечать. Но я не стал бы упоминать об этом первым и не стал бы кичиться этим. Я горжусь другим – что много общался с детьми, проводил с ним время – вот это действительно важно. И, кстати, дети делали очень большой прогресс. Им нужно было разрабатывать мелкую моторику, и в итоге они выучивались делать руками такие вещи, которые я сам не могу сделать. И не только я, а практически любой человек. Я думал, что это я буду помогать им с бусиками разными возиться, а на самом деле это они помогали мне. Просто они занимаются этим каждый день, вот и натренировались.
– Насколько этих детей затронула война в Донбассе?
– Конечно, эта ситуация повлияла на них. К сожалению, из-за сложившегося положения многим людям стало сложнее уделять детям столько внимания, как раньше. Я очень переживаю из-за происходящегося в Донбассе. Надеюсь, что там когда-то все будет хорошо. И я тоже смогу вернуться в Донецк. Я уже очень давно – два с половиной года – не был дома. А мой дом – это Донецк, конечно.
– Вы имеете в виду дом по ощущениям или фактически?
– И то и другое.
– С вашим домом все нормально? Не было попадания снарядов?
– Нормально. У меня квартира в Донецке, таких проблем не возникало.
– Не думали о том, что вы уехали из Донецка как раз вовремя?
– Очень многие друзья мне говорили то же самое – что я покинул Донецк как раз вовремя. Но я не выбирал, когда уезжать. Я вообще совершенно не хотел покидать Донецк, это произошло вопреки моему желанию. Я хотел продолжать играть в "Шахтере" и с удовольствием продолжал бы там карьеру и сейчас. Но, к сожалению, так сложились звезды, что со мной решили не продлевать контракт, и поэтому я уехал в "Вест Хэм". С одной стороны, чувствовал большое сожаление, что был вынужден покинуть "Шахтер". С другой же стороны, все сложилось весьма неплохо для меня – увидел, что такое английская премьер-лига. Это тот чемпионат, в который всегда мечтал попасть. Потом попал в испанскую примеру, другую сильнейшую лигу мира. Там был очень интересный и важный опыт для меня. Так что все что ни делается – к лучшему. Сейчас нет смысла ворошить прошлое и вспоминать, почему меня не стали оставлять в "Шахтере", но если бы мог продолжать играть в донецкой команде, то был бы там и сейчас.
– А почему вы хотели оставаться в "Шахтере"? Неужели играть против "Александрии" и "Говерлы" вам было интереснее, чем против "Реала" или "Челси"?
– Все верно, иметь в числе соперников по национальному чемпионату мировые топ-клубы – это честь и удовольствие. Но в "Шахтере" все для меня было прекрасно, я не хотел никаких перемен. Донецк был для меня не вторым домом, а первым домом. Все главные достижения в моей карьере произошли, когда играл за "Шахтер". Я отыграл за донецкий клуб больше лет, чем за все остальные мои команды, вместе взятые. "Шахтер" – это команда, которая дала мне все. Я чувствовал себя в "Шахтере" очень спокойно и комфортно, был там как рыба в воде. Так зачем же мне было покидать команду, которая постоянно играла в Лиге чемпионов и выигрывала титулы? Плюс к тому - мы в "Шахтере" были семьей.
– С бразильцами?
– Даже с бразильцами! Понятно, что у бразильцев был свой мир, но все в "Шахтере" были действительно очень дружны, а главное – мы были дружны на поле. Это очень важно – чувствовать товарищество на поле, что каждый будет помогать другому. Это куда лучше, чем просто ходить вместе в ресторан. Конечно, с украинцами я был ближе, чем с бразильцами, но только из-за языковых особенностей – мне было проще общаться с украинцами, а бразильцам – друг с другом.
– Как вы считаете, почему бывший защитник "Шахтера" Чигринский не смог проявить себя в "Барселоне"?
– Тяжело сказать, я не знаю, что происходило внутри "Барселоны". Но знаю, что Чигринский – это футболист очень высокого уровня, который мог бы долго и успешно играть в "Барселоне", если бы сумел адаптироваться. Но с этим, вероятно, возникли проблемы, шок адаптации. Могу предположить, что после многих лет в украинском чемпионате Чигринскому было сложно быстро заиграть в "Барселоне" – на другом уровне и в другой стране.
– После возвращения из "Барселоны" обратно в "Шахтер" Чигринский так и не заиграл на своем прежнем уровне. Неудача в "Барсе" психологически сломила его?
– Он мало играл только потому, что у него были постоянные травмы. Мы много общались с Дмитрием в этот период, и убежден, что проблемы были не психологические, а исключительно медицинские. Полтора года или больше никто не мог поставить Дмитрию правильный диагноз. И как только он возвращался на поле, то сразу же снова получал травму, причем такую же. Мы в команде даже и не знали, как можем его поддержать. Это повторялось снова и снова – только он возвращался, как сразу же снова травмировался. Из-за этого Чигринский потерял очень много времени. И проблема была в неверных диагнозах. После очень долгого времени Чигринский сам нашел где-то в Бразилии врача, который смог поставить ему верный диагноз. И благодаря этому он, наконец, восстановился и перестал получать рецидив той самой травмы.
ГРАНДЫ ДОЛЖНЫ ПОДСТРАИВАТЬСЯ ПОД "РАЙО", А НЕ НАОБОРОТ
– Скоро жеребьевка чемпионата Европы. Ваша сборная Румынии будет в третьей корзине, а какого соперника вы бы предпочли получить из второй корзины, где собраны сборные России, Украины, Италии, Хорватии, Швейцарии и Австрии?
– Не знаю, тяжело сказать. Все перечисленные команды сильны по составу. В теории кто-то из них лучше, а кто-то… Нет, не хуже. А кто-то не настолько сильный, скажем так. Но на таких турнирах, как чемпионат Европы, выстрелить может любая команда. Это более непредсказуемый турнир, чем национальные чемпионаты.
– Наверное, к сборной Украины у вас особое отношение. Так вы хотели бы сыграть именно с ней?
– Нет. Конечно, нет. Я не хотел бы играть против сборной Украины.
– Значит, лучше со сборной России?
– Лучше с Россией, чем с Украиной. Если соперник не Украина, то остальные пять возможных соперников для меня равнозначны. Никаких пожеланий.
– Если же говорить в теории, то каких соперников вы хотели бы получить – более именитых с футболистами-звездами в составе или команды попроще?
– Тяжело сказать. Тут как в еврокубках. С одной стороны, хочется играть против лучших команд мира, а с другой – хочется-то проходить в следующую стадию турнира. Если ты играешь с лучшими соперниками, то, в теории, ты можешь не получить ничего, кроме удовольствия от того, что играл с грандами. А если ты проходишь дальше, то получаешь существенно большее. Поэтому хотел бы получить для сборной Румынии тех соперников, против которых у нас будет больше шансов пройти дальше.
– Свой последний на сегодня матч вы играли как раз против сборной Италии и получили в нем травму. Что случилось?
– Сделал плечом неправильное движение и наполовину сломал связку плеча. Слава богу, что связка порвана не до конца, а только на 50-60 процентов. Благодаря этому меня не надо оперировать. Иначе вылетел бы на три месяца, как минимум. А так оказался вне игры только на три-четыре недели.
– Вам на фланге противостоял Алессандро Флоренци, за которого "Барселона", по слухам, готова выложить 50-60 миллионов евро после того, как он забил в ворота тех же каталонцев с центра поля. Какое впечатление оставил у вас Флоренци?
– Не знаю, стоит ли он таких денег. Игрок он очень хороший, с отличным набором сильных сторон. Но я не согласен с нынешними ценами на футболистов. Просто не понимаю, как футболист может стоить 50 или 100 миллионов. Но это только мое мнение. В то же время понятно, что футбол стал большим бизнесом, и потому цены формируются рынком. Самое главное – не сколько футболист стоит, а то, насколько он поможет той команде, которая его купит. Если какой-то клуб готов потратить такие деньги на одного футболиста, то это его выбор. Но может ли он помочь команде на 50 миллионов – не знаю.
– Сборная Румынии пропустила меньше всех в отборочном турнире Euro, но ваш "Райо Вальекано" два последних сезона – лидер Испании по пропущенным голам. Почему?
– Это потому, что мы в "Райо Вальекано" играем совсем в другой футбол – открытый, атакующий, с большим риском пропустить. Плюс надо учитывать, что "Райо" играет в испанском чемпионате против лучших клубов мира и против лучших футболистов мира – самых техничных, самых быстрых, самых часто забивающих голы. А поскольку мы играем в открытый футбол, то против нас таким игрокам удается показывать свои лучшие качества. Каждый, кто видит матчи "Райо Вальекано", убеждается, что мы играем в футбол, похожий по стилю на игру "Барселоны". Наша команда всегда стремится держать мяч и иметь большое территориальное преимущество, а чтобы держать мяч, тебе надо открываться, а когда ты открываешься и, не дай бог, ошибаешься, то за это платишь.
ЭБЕРТ ПОТЕРЯЛ ИГРОВОЙ РИТМ
– "Райо Вальекано" является совершенно особенной командой не только по стилю игру, но и по клубной философии. Насколько это чувствуют футболисты?
– Тут я получаю огромное удовольствие от всего происходящего вокруг.
– В этом сезоне на выездных футболках "Райо Вальекано" изображена шестицветная радуга, символ ЛГБТ, и клуб официально заявил, что эта форма посвящается людям, борющимся против сексуальной дискриминации. Вам нравится играть в такой футболке?
– Я добавлю, что каждая из этих шести полосок в отдельности тоже имеет конкретный смысл, согласно задумке клуба. Одна из полос обозначает поддержку людей, борющихся против рака, другая – поддержку людей, борющихся за защиту окружающей среды. Скажу правду: значения всех шести полос я не вспомню. Честно говоря, для меня не имеет большого значения, играем ли мы с этими полосами или без них. Если клуб сделал такой жест и разместил на футболках символы поддержки разных групп людей, то, конечно, мы будем это уважать и поддерживать. Думаю, это хорошо, что мы публично поддерживаем столько людей.
– А поддерживаете ли вы идеологов фанатов "Райо Вальекано", которые являются сторонниками ультралевых идей, антифой и наиболее активными борцами с расизмом?
– Мне нравится, что наши фанаты являются идеологическими борцами с расизмом и фашизмом. А ультралевые они или какие-то еще – я не очень вникаю, честно говоря. Пока болельщики поддерживают нас и находятся рядом с командой, мне не важны их политические взгляды. Главное, чтобы они понимали, что мы, футболисты, стараемся для них и для клуба. И чтобы они были рядом с нами в том числе и в тяжелые моменты, когда команде особенно важна поддержка. Слава богу, именно так здесь, в "Райо", и происходит. Даже когда мы проигрываем, то мы не слышим в свой адрес какие-то претензии от фанатов, поскольку они видят, что мы старались на поле.
– А в Греции, где вы выступали за ПАОК в прошлом сезоне, свистели всегда?
– Да, всегда. Это юг, там у людей другая психология. Это не Англия, где очень часто бывает, что какая-то команда проигрывает дома с крупным счетом, а болельщики после финального свистка хлопают своей команде за игру, потому что не имеют претензий к футболистам в плане самоотдачи. Не получилось добиться счета получше – бывает, что ж поделать. А люди, выросшие на юге, рассуждают иначе. Но болельщиков легко понять, когда начинаешь смотреть на ситуацию их глазами. Это нормальная реакция – быть недовольными, когда команда проигрывает или не показывает тот футбол, который фанаты ожидают. Кто-то один начинает свистеть, и остальные люди подхватывают, это же трибуна. Но фанаты должны понять, что мы, футболисты, больше всех заинтересованы в том, чтобы выигрывать, и мы жаждем побед никак не меньше болельщиков. Ведь именно мы – те люди, которые получают от побед славу, деньги и прочее. Мы больше всех заинтересованы в том, чтобы побеждать. И от поражений мы разочарованы больше всех.
– В "Райо" вспоминают бывшего капитана команды Виктора Онопко?
– Не особенно. Я его помню как футболиста. Но каких-нибудь разговоров тут о нем не слышал. Онопко играл уже слишком давно, с тех пор успели смениться поколения.
– Вашим новым партнером в "Райо" стал Патрик Эберт. Все помнят его по "Вальядолиду" как футболиста очень высокого уровня, но что в "Спартаке", что в "Райо Вальекано" дела у Эберта не складываются. Почему?
– Патрик действительно очень хороший игрок. И это важный футболист для "Райо". Не знаю, что было в "Спартаке", и могу судить только о его периоде в "Райо". Патрик начал чемпионат очень хорошо, но потом с ним случилось несчастье: он получил красную карточку (за оскорбление арбитра. – Прим. А. В.) и был дисквалифицирован на четыре игры. Из-за этого, возможно, он потерял игровой ритм. Но для меня это игрок с очень хорошими игровыми качествами. Он работоспособный футболист, проделывающий на поле большой объем работы.
– Судя по тому, что Эберт звонил вам во время этого интервью, вы с ним дружите?
– Конечно. Мы живем в одном подъезде.
– У вас была похожая ситуация в первый сезон в "Райо" – вы получали четырехматчевую дисквалификацию за удар головой соперника – нападающего Шарлеса. Что там произошло?
– Это вещи, которые часто происходят между футболистами, но остаются вне поля зрения видеокамер. Я совершил поступок, который не должен был делать. Но у меня были свои причины поступить так.
– Шарлес сказал вам что-то обидное?
– Не только. Но я не хотел бы об этом говорить.
– Когда Зидан совершил такой удар в адрес Матерацци, то потом все же рассказал, на что именно так отреагировал.
– Нет, он не только говорил, но еще и делал другие вещи, от которых у меня… опустило шторы. Конечно, я был не прав. Этот жест меня не красит, и я о нем очень жалею. Мне уже 34 года, а тут вдруг сорвался. Что бы мне ни произносили и ни делали, я должен был быть умнее и не реагировать сгоряча. Это моя вина, и я сам от этого только проиграл. Получил четыре матча дисквалификации, да еще…
– Был оштрафован?
– Дело не в этом. Во-первых, не было возможности помочь команде аж четыре тура, а во-вторых, подпортил себе имидж. Для моей карьеры это было очень плохо. Конечно, предпочел бы не иметь такого эпизода в своем списке. Ударив соперника, я ничего не приобрел, только потерял.
– Вы вспомнили о возрасте. Нет мысли закончить карьеру на каком-то крупном турнире – после Euro-2016 или после чемпионата мира-2018 в России?
– Нет, абсолютно. Я буду играть сколько смогу. Пока колени будут позволять.
