Чемпионат мира. Статьи

30 ноября 2018, 14:00

Вячеслав Колосков: "48 команд на ЧМ сделали, чтобы получить голоса на выборах"

Александр Львов
Обозреватель
Гостем авторской программы "Начистоту" Александра Львова стал человек, который 28 лет был послом нашего футбола на самом высоком уровне. Почетный президент РФС оценил работу Джанни Инфантино на посту главы ФИФА, высказался насчет расширения финальной стадии ЧМ с 32 до 48 команд и рассказал о случае, когда, руководя советским футболом, мог лишиться партбилета.

Пока, готовясь к съемке, операторы устанавливали свет и камеру, мы с Колосковым уже в который раз вспомнили свою студенческую юность – родной инфизкульт на Казакова, сокурсников, с кем между лекциями, обсуждая институтские сплетни, ели дымящиеся пирожки с повидлом. Увы, кое-кого из друзей того времени уж нет…

Но вот раздалась команда "Съемка!". И мой гость мгновенно превратился в того твердого, рассудительного Вячеслава Колоскова, каким его привыкли видеть на посту вице-президента ФИФА и в исполкоме УЕФА. Сейчас Вячеслав Иванович везде и всюду почетный. Что воспринимается, как степень уважения к человеку, сумевшему, во все времена, оставаться самим собой.

Звание заслуженных мастеров наши футболисты получили по праву

– Давайте начнем с последнего чемпионат мира. Каким по счету он был для вас?

– Десятым. А на первом, как вице-президент и член организационного комитета ФИФА, я был в восемьдесят втором году. Но на этом у меня никаких обязанностей не было. Все они закончились после того, как мы в 2010 году выиграли право проведения турнира, а я был членом заявочного комитета. 2 декабря мы выиграли, а 3-го мои функции как члена комитета закончились. И все полномочия – тоже.

– То есть сейчас вы могли спокойно в ВИП-ложе выпивать и есть икру?

– С икрой было тяжеловато. Ее только с полуфиналов начали с блинами раздавать. Хотя, по состоянию здоровья мне ее нельзя. Поэтому только выпивал и закусывать овощами.

– Значит, обходились икрой баклажанной?

– А что делать? (смеется)

– Какие три самых ярких события оставил в памяти этот чемпионат?

– Прежде всего, выступление нашей сборной. Я прекрасно помню, какой негатив был вокруг команды перед стартом…

– Вы были среди тех, кто в нее не верил?

– А во что верить-то было? То, что мы видели на поле, порой выглядело унизительно. И рассчитывать, что команда вдруг преобразится и достойно выступит, у меня оснований не было.

– Мы к этой теме чуть позже еще отдельно вернемся. А второе яркое впечатление?

– Доброжелательность публики, огромное ее количество. До этого сомнения были, поскольку Екатеринбург, Саранск, Самара, в меньшей степени Казань и Калининград не были избалованы большими турнирами. Но все развеяло ощущение огромного праздника, которое шло от зрителей, от представителей делегаций И все члены оргкомитета ФИФА, с кем я общался, подчеркивали, что такого радушия, как у российских людей, нигде до этого не было. Это – второе.

– А третье?

– Это вопрос безопасности. Вокруг России очень много негатива. С 2010-го по 2018-й у той же Англии постоянно были какие-то претензии, негатив. Все это время он обрастал какими-то новыми слухами… Был еще скандальный допинг, который тоже подливал масла в огонь. Мы знали и реакцию Баха на то, что происходило. Потому общая атмосфера вызывала у меня большую тревогу за обеспечение безопасности, возможные провокации. К счастью, и это подчеркнули коллеги – почетные члены ФИФА, безопасность была на идеальном уровне.

– Вы с главой МОК Томасом Бахом знакомы лично?

– Еще с тех пор, когда он в Adidas работал.

– С одной стороны, он вроде лояльный – с Путиным общался. А потом, раз – и задний ход давал.

– Есть объективная причина для заднего хода – давление, которое на него оказывается. Слава богу, он его выдержал. Как и Инфантино. На них ополчились журналисты, антидопинговые службы, национальные олимпийские комитеты – все требовали крови.

– Кто же может стоять над Бахом и Инфантино, у которых нет начальников?

– Формально, есть, потому что тот и другой избранные. Есть избиратели, которые могут всю эту негативщину перенести на очередные выборы. Но к своей чести Бах и Инфантино выстояли.

– Вернемся к нашей сборной. Как думаете, за счет чего Черчесову удалось совершить этот своего рода подвиг?

– За счет чего? Факторов много. Прежде всего, за счет стабилизации состава. Одной из проблем у Черчесова, на мой взгляд, была постоянная ротация, не было костяка команды, вокруг которого должно формироваться все остальное. В такой ситуации нет наигранных комбинаций, нет стратегии, нет тактики, нет планов "A", "B" и "C". Это бессмысленно, если у тебя постоянно по четыре-пять-шесть новых игроков в каждой игре появляются. И еще: в 2008 году при Хиддинке сборы позволили подвести команду к идеальному функциональному состоянию. Черчесов за 20-дневные сборы смог к началу чемпионата подвести команду к пику спортивной формы

– То, что не получилось у Капелло в Бразилии.

– Совершенно верно. Третий фактор – мастерство тренеров. И Черчесова прежде всего. Разумная тактика. Он в каждом матче по-разному строил игру, исходя из особенностей соперника и своих возможностей. Такая тактика привела к нужному эффекту и хорошему результату. Плюс, конечно же, болельщики – поддержка была сумасшедшая. А игроки правильно ее воспринимали.

– В нашем интервью трехлетней давности вы говорили, что пора прийти в сборную российским тренерам, назвав Бородюка, Карпина и Семака… А Черчесова не упоминали. Не пришло в голову, или не очень верили, что у него получится?

– Можно было десяток назвать. Того же Колыванова, который блестяще работал с юношеской сборной. Чугайнова, когда он был в "Торпедо". Я выбрал троих, но это не значит, что остальных забыл. Просто, достаточно было ограничиться тремя. Я рад, что за исключением Бородюка, и Карпин, и Семак работают и делают хорошие команды.

– Еще одна тема, связанная со сборной – за выход в четвертьфинал футболистам присвоили звание заслуженных мастеров спорта. И поднялась достаточно странная волна, со стороны известных спортсменов, – Гамовой, еще кого-то: "Почему так высоко оценили их труд?". А каково ваше мнение?

– Я знаком с так называемой единой всероссийской спортивной классификацией. Согласно ей звание присваивается, как за высокие результаты, так и за выдающиеся достижения в пропаганде и развитии вида спорта. Что касается второй части этой классификации, то она стопроцентно подходит под присвоение футболистам звания заслуженных мастеров спорта. Так, что считаю – все было сделано справедливо и правильно.

– Если бы был провал, а большинство так и думало, для нас этот праздник мог оказаться со слезами на глазах.

– Если сборная не вышла из группы, было бы, наверное, как-то неловко слышать от Инфантино, что это был лучший чемпионат мира за всю историю.

Благодаря Платини удалось избежать раскола футбольной Европы

– Вы с Инфантино хорошо знакомы?

– Достаточно. Но не так, как с Платини, Блаттером или Авеланжем.

– До прихода Инфантино было много разговоров о том, что финансовые дела ФИФА обстоят не лучшим образом. Тем не менее, призовой фонд этого чемпионата мира оказался на 181 миллион долларов больше, чем турнира в Бразилии. Это заслуга президента ФИФА?

– В том числе. Я бы не сказал, что ситуация с финансами при Блаттере или Авеланже обстояла неблагополучно, поскольку четырехгодичный цикл приносит новых спонсоров. Если, условно говоря, коммерческая услуга в 2002 году стоила столько, то в 2006-м уже больше и так далее. Это закон рынка. Идет конкуренция, и возрастает стоимость услуг, коммерческих и рекламных прав. С другой стороны, у Инфантино не появилось никаких новых спонсоров, работодателей, телевизионных компаний. Они были те же, что и при Блаттере.

– Может, Инфантино сумел договориться, что они еще денег добавят?

– Не исключено. Если возрастает интерес публики, то вместе с ней растет и конкуренция.

– Получается, Инфантино – хороший переговорщик?

– Сам он никакие переговоры не вел. Для этого есть специальные коммерческие службы. Президент подписывает все контракты и в курсе того, что происходит. Так что к его личным заслугам я бы это не отнес.

– Доходы ФИФА и УЕФА сопоставимы?

– УЕФА в совокупности зарабатывает не меньше денег. Чемпионаты Европы стоят очень дорого. Есть еще Лига чемпионов с миллиардными доходами. В целом это примерно сравнимые цифры. И если брать четырехгодичный этап доходов, то он примерно одинаков. Больше двух миллиардов долларов.

– Известно, что изначально Инфантино не должен был пойти на выборы президента в 2016 году, поскольку на это место шел Платини. Чьи интересы защищает ФИФА с Инфантино, и кто за ним стоит?

– Прежде всего, Европа. И он шел, как кандидат от УЕФА. Раз Платини не был допущен, то понятно, что все те европейские голоса, которые должны были отдать за Мишеля, перейдут к Инфантино. А это 50-55 голосов.

– Европа надеялась, что Джанни будет ее поддерживать?

– Конечно. И абсолютное большинство европейских членов ФИФА были за Инфантино. Знаю, что он неплохо поработал с Азиатской конфедерацией футбола. Много ездил туда, встречался. Какие-то новые идеи высказывал. На волне негатива, который был вокруг ФИФА, он правильно построил свой предвыборный процесс, говоря о том, что главный приоритет – это борьба с коррупцией.

– И хорошо обыграл историю с Блаттером и Платини?

– Превосходно. Хотя некоторые ошибочно воспринимают финансовые неурядицы и коррупционные действия Блаттера и Платини. Им вменяется в вину один эпизод. Это два миллиона долларов, которые ФИФА заплатила Платини за его работу в качестве помощника Блаттера и того, кому Блаттер, еще при мне, поручил составление международного календаря.

– Разве эти деньги нигде не учитывались?

– Нет. Договор не был оформлен между физическим лицом – Платини и ФИФА в лице Блаттера. Это была устная договоренность, о которой знали в финансовом комитете. Но нарушение финансовой деятельности было зафиксировано комитетом по этике, а не прокуратурой Швейцарии. Потому никакого судебного разбирательства не было. А обвинили и посадили за решетку пятерых представителей исполкома ФИФА от Южной и Северной Америки. Вот где коррупция. Их же арестовали во время заседания исполкома в отеле (это произошло в конце мая 2015 года.Прим. "СЭ"), а отстранили от деятельности уже в судебном порядке. Чак Блейзер, Джек Уорнер и другие.

– Были с ними знакомы?

– При мне они были членами исполкома. Ребята попались на том, что продавали, условно говоря, телевизионные права за одну цену, а получали другую. И разница падала им в карман. Билеты продавали таким же порядком. Вот в чем коррупция. А Блаттер и Платини только в одном эпизоде фигурировали, о котором я уже говорил.

– Говорят, что якобы Инфантино в обмен на 25 миллиардов долларов готов передать все права, принадлежащие ФИФА – коммерческие, маркетинговые, телевизионные права на архивы.

– Как показала практика это очень большой риск. Была компания АСЛ, которая существовала еще при Авеланже. Ей были переданы права, о которых мы говорили. Потом она обанкротилась. В результате – 25 миллионов долларов долга.

– Там было 25 миллионов, а здесь 25 миллиардов…

– Это тоже может превратиться в долг, потому что сейчас нестабильный финансовый рынок. Здесь много подводных течений, в которых не разбираюсь. Одно говорю – это блеф. Ставить под колоссальный удар и огромные риски всю мировую футбольную систему – колоссальный риск. Допускать этого ФИФА нельзя.

– Может ли УЕФА и Европа существовать сами по себе, отдельно от ФИФА, если вдруг между ними начнутся трения? У нас же есть РФС и РПЛ.

– РФС – главная организация, внутри которой находятся три лиги и все остальное. Там совершенно четкое единоначалие и подчинение в полном соответствии с уставом ФИФА, УЕФА и уставом РФС. Такие же системы, но независимо, существуют и в мировом футболе. Скажем, Инфантино не может скомандовать Чеферину, мол, делай так, так и так. У УЕФА полная автономия в принятии решений. Эти организации только связаны единым уставом и правилами игры. Не может быть для УЕФА, каких-то правил отдельно, а для Азии или Африки отдельно. Они также связаны турнирами, которые проводят ФИФА: чемпионат мира до двадцати лет, женские соревнования, мини-футбол и так далее. А так они полностью независимы друг от друга.

– Значит, вы исключаете разрыв отношений?

– Абсолютно. Личные трения могут быть. И были между Блаттером и Юханссоном. А в последнее время между Блаттером и Платини.

– Платини, судя по всему, капризный.

– Как только пришел, было такое. Но потом стал попроще. Позднее Мишель поработал в оргкомитете чемпионата мира во Франции. Застал времена, когда он там был заместителем председателя, вице-президентом национальной федерации.

– Если не история с двумя миллионами, из него мог бы получиться хороший функционер?

– Уже получился. Ему хватило всего двух лет, чтобы понять что к чему. Благодаря Платини удалось избежать раскола в европейском футболе. Именно он сумел заставить забастовщиков из G-14 прекратить борьбу за самостоятельность. Его авторитет позволил убедить Румменигге и президентов остальных клубов снять этот вопрос с повестки дня. Мишель добился, чтобы его выслушали в Евросоюзе, Европарламенте и везде поддержали. Будь человек с другой фамилией или с другими мозгами, конечно, все могло бы быть по-иному.

– Считаете, что введение им финансового фэйр-плей – подсчитывания чужих денег – правильная идея?

– Конечно. Здесь главное – избежать черных, коррупционных денег. Потому и установлен жесткий контроль: клубы должны тратить столько, сколько зарабатывают. Им дается какой-то период времени для того, чтобы привести баланс в порядок, а потом – жесткий контроль.

– Для России это вообще неприемлемо. Что наши клубы могут заработать? Продажа игроков – копейки, билеты – тоже копейки.

– Причем здесь заработать? Ведь можно привлечь законные средства для финансирования клуба. Есть клуб, как акционерная компания, где каждый акционер приносит какие-то собственные средства, чтобы обеспечить его уставную деятельность. Плюс реализация коммерческих и телевизионных прав, спонсоры, доходы от продажи билетов. Все. Может еще быть маркетинг, продажа сувениров. Везде так. Другое дело, что в чемпионатах Англии, Германии – битком стадионы. По 60-70 тысяч ходит на каждый матч. Правда, там совершенно других денег стоят телевизионные права. В английской лиге это сейчас больше миллиарда долларов. Понятно, что для нас это несопоставимые деньги. Тем не менее нам надо пытаться жить в своих условиях.

– Не кажется, что сегодня в мировом футболе нет авторитета подобного Авеланжу, Юханссону или Блаттеру? И есть ли риск распада нынешней структуры.

– Риска нет. Потому что все завязано на авторитете конкретного человека. И на первом плане отношение к организации и к этому человеку. Но сама футбольная основа никогда не рухнет. Ни при каких условиях. Что касается личности, то, конечно же, сейчас такой фигуры, как Стенли Роуз, Юханссон, Блаттер, Платини, нет. А перед теми, кого я перечислил, были Жак Жорж, Артемио Франки. Это выдающиеся личности, которые обладали незыблемым авторитетом.

– У Инфантино сегодня есть такой авторитет?

– Пока нет. У него есть авторитет должности, а не личности. Все-таки президент ФИФА – есть президент ФИФА.

Сводили Самуру в ресторан в Подмосковье. Была в восторге

– С кем из больших руководителей футбольного мира вы были в наиболее тесных отношениях? С Юханссоном?

– Нет, с Леннартом познакомился после того, как несколько лет проработал вице-президентом ФИФА. Да и в личностном плане возраст не позволял нам дружить по-домашнему. А вот с Блаттером была настоящая дружба. Мы с ним в паре играли в теннис, отдыхали вместе в неформальной обстановке.

– Вы лично приглашали Юханссона в Кремлевский дворец вручать медали "Спартаку" в 2000-м году?

– Все, что происходило с ним на территории России, шло только через меня. Лишь однажды Юханссона пригласили к нашему президенту в обход, через Абрамовича, у которого и ряда других ребят была идея организовать так называемый "Укроп" – совместный чемпионат Украины и России. Абрамович послал за Юханссоном самолет. А тот позвонил мне и сказал: "Путин приглашает меня в Кремль. Для чего – не знаю". Я ответил, что тоже не в курсе. Как Леннарт мне потом рассказывал, когда зашла речь об объединении Украины и России, он заявил: "У ваших стран есть два великолепных специалиста: Колосков – с одной стороны, Суркис – с другой. Пригласите их, и они вам все объяснят".

– Дипломат!

– Юханссон повел себя так, как надо. Иногда ведь как бывает: приглашают руководителя международной федерации, а руководителя национальной – не пускают на порог. К примеру, Авеланж такого не допускал. Невозможно представить, чтобы он встречался, например, с Черномырдиным без Колоскова. Иначе Авеланж встречаться бы не стал. Такие были порядки.

– А каким образом в руководстве ФИФА появилась загадочная женщина из Сенегала Фатма Самура, ставшая генсеком? Что-то раньше женщин в этой организации на таких постах не наблюдалось.

– За весь период моего пребывания в ФИФА женщин, действительно, практически не было. И когда они стали занимать в мире все больше руководящих постов, Блаттер принял решение, чтобы и в ФИФА появилась женщина. Так членом исполкома стала представительница Океании – из Австралии. Затем даже в уставе прописали, какое количество представительниц слабого пола должно быть в совете ФИФА или исполкоме УЕФА. При этом женщину должна менять только женщина. Мужчина на ее пост прийти не может.

– Откуда у Инфантино появилась идея пригласить Самуру?

– Как мне рассказывали, Самура долгие годы работала в ООН. Мы мало друг друга знаем, но у нас сложились хорошие отношения. Фатма простая в общении, относится ко мне с доверием. Я приглашал ее на приватный обед во время этого чемпионата мира. И она с удовольствием согласилась. Моя супруга, я, Самура и ее помощница отправились в ресторан под Москвой. Предварительно я узнал, что она любит…

– Сенегальскую кухню?

– Сенегальская кухня – в основном мясо, а с мясом в ресторане, куда мы отправились – полный порядок. Плюс природа, лебеди, куры, зверушки разные. Самура была в восторге.

– Выпивали?

– Она – красное вино. А мне ничего кроме водки нельзя. Поэтому мне подавали водку.

Лига наций - отличная идея, чемпионат Европы в 12 странах - нет

– Как вам идея о проведении чемпионата Европы-2020 в 12 странах?

– Я сразу отнесся к ней негативно и сказал, что это конец европейского первенства, как целостного турнира. Пропадает дух соревновательной борьбы: кто-то играет в одном месте, кто-то – в другом, все превращается в какой-то фестиваль.

– Кто настаивал на этой идее?

– Платини. Это будет одноразовое мероприятие, посвященное юбилею создания УЕФА.

– А как относитесь к появлению Лиги наций? Это коммерческий проект?

– Конечно. Вот здесь я Платини полностью поддерживаю. Сам знаю, сколько труда стоит договориться о проведении товарищеских матчей. Колоссальное количество переписок, поездок, уговоров. Календарь есть – а играть не с кем.

– А что, федерации не могут договориться между собой напрямую?

– В Европе пять федераций, сборные которые нарасхват – Англия, Франция, Италия, Германия, Испания. К ним выстраивается очередь, потому что на них можно заработать деньги. А сейчас все упорядочено, четкий календарь, централизованный маркетинг, контроль УЕФА, который потом распределяет все заработанное между участниками.

– Ваше отношение к проведению чемпионата мира в Катаре? Ведь до этого никогда в истории не проводили мировое первенство зимой.

– Когда всплыла заявка Катара, мое внимание привлекло то, что впервые было предложено проводить чемпионат мира на полностью закрытых стадионах с кондиционированием, за счет которого на поле устанавливается определенная температура, подходящая для футбола, а на трибунах – комфортная для зрителей. Я был на презентации Катара, ее очень грамотно построили. Не знаю, что происходило за кулисами, говорят, что кто-то с кем-то договорился, но саму презентацию очень хорошо представили членам исполкома. В итоге Катар победил.

– Что скажете об идее Инфантино увеличить количество участников чемпионата мира до 48 команд?

– Мне это понятно. И сделано для того, чтобы получить на выборах дополнительные голоса (новые выборы президента ФИФА пройдут 5 июня 2019 года в Париже.Прим. "СЭ"). Других поводов здесь нет.

– Инфантино-то, оказывается, парень не промах.

– Конечно. Идея же в том, что, дав больше мест Азии и Африке, получаешь дополнительные голоса. Это – главное. Хотя все скрыто за словами о дополнительном притоке денег, которые пойдут на развитие футбола. Но мы уже видели на чемпионате мира в России, что есть четкое расслоение между сборными, некоторые из которых попали сюда случайно. А ведь таких станет в два раза больше. К тому же, станет больше нагрузки на организаторов: дополнительные стадионы, тренировочные базы, гостиницы… Такой стране, как Катар, будет сложно, а Инфантино хочет сделать 48 команд уже в 2022 году.

– Не вспомните какую-нибудь конфликтную ситуацию, которую вам приходилось решать, как вице-президенту ФИФА?

– Много раз звучала история о противостоянии между Юханссоном и Блаттером, что умело поджигалось окружением. А я их помирил. В очередной раз, когда они посетили Россию, вывез за город на спортивную базу в Чехов. Накрыли огромный стол. Мы посетили очень красивую церковь, святой источник. И тут мне пришла в голову идея: "А дай-ка я посажу Блаттера и Юханссона в отдельную комнату!".

– Удалось?

– Да. Поставили бутылку виски, закусочку. Прикрыли дверь. И я им сказал: пока не договоритесь, отсюда не выйдете (смеется)

– Сильный ход.

– Еще бы! (улыбается). Они выпили полбутылки и через полчаса, улыбаясь, выходят – договорились. Просто до этого редко встречались один на один, чтобы спокойно все обсудить. А их подчиненные нагнетали страсти, осложняли обстановку. Вот я и применил хитрый ход, который помог снять антагонизм.

– Самый необычный футбольный руководитель, с которым вам довелось общаться?

– Со знаком плюс могу назвать Антонио Матерезе, президента итальянской федерации. Довольно высокомерный человек был, хотя и невысокого роста, который всегда пытался показать свою значимость. Каким образом? Последним приходил на исполком. Последним являлся на официальный ужин, на конгресс. Иногда демонстративно прилетал на вертолете.

– На собственном?!

– Нет, в аренду брал.

– Понтярщик?

– Можно и так сказать. Хотя человек – потрясающий, порядочный. Правда, не пьющий (улыбается).

Мог попрощаться с партбилетом

– Перейдем к делам российским. Ваше отношение к введению у нас системы ВАР?

– Положительное.

– А где деньги брать?

– Это уже другой вопрос. Пусть думают те, кто этим занимается.

– С деньгами-то у нас не густо. В прошлом сезоне исчезли "Амкар" и "Тосно", под угрозой "Анжи". Нет ощущения, что российский футбол пребывает в кризисе?

– Нет, кризисом бы я это не назвал. Знаю, что у российского футбола довольно прочная основа: ДЮСШ, специализированные школы, интернаты, академии. У нас потрясающе развит любительский футбол.

– А профессиональный?

– Вот здесь видны элементы кризиса. Вы упомянули "Амкар" и "Тосно". Так у нас во втором дивизионе каждый год исчезают по три-четыре клуба. И мы уже рассуждаем о том, чтобы допустить в этот турнир полулюбительские или любительские команды…

– Когда вы руководили футболом в советские времена, он был на дотации государства?

– Я бы сказал, на дотации предприятий.

– А сейчас призывают к тому, что у клубов не должно быть государственной поддержки и они должны сами зарабатывать. Но разве футбол – это не социальный проект, как, например, театры?

– Социальный проект – тогда, когда на футбол ходят от 10 до 20 тысяч зрителей. А когда матчи посещают 1,5 тысячи человек, какой же тут социальный проект? Кстати, в театры билеты достать не так-то просто. С другой стороны, сегодня без поддержки городской, областной, республиканской, краевой администрации ничего не сделаешь. А без губернаторов могут существовать всего пять-шесть команд. Чуть меньше – на средства крупных компаний. Все остальные – за счет бюджетных денег. Если мы от них откажемся, профессиональный футбол умрет.

– Печально.

– Надо каким-то образом сделать средства, которые идут на развитие футбола в регионах, стабильными и законными. Считаю, областному правительству нужно стать акционером своего клуба.

– Не разворуют ли деньги?

– Это уже другой вопрос. Есть еще одна идея. На Западе клубы в основном существуют за счет больших телевизионных контрактов. Я не финансист, но если условно выделить 2 миллиарда долларов из госфонда и отдать их телевидению, которое заключает контракт с лигами и через них возвращает деньги клубам. Не на зарплаты и премии, а именно на содержание стадионов, баз. Это могло бы стать стабильным, законным источником финансирования клубов.

– Вспомните самую сложную ситуацию, в которой оказались, возглавляя наш футбол?

– В советское время, когда был начальником Управления футбола, возникла сложная ситуация с командой "Крылья Советов". В комитет партийного контроля поступила анонимка из Куйбышева о том, что футболисты и руководители клуба получают незаконную зарплату, как рабочие на оборонном заводе. Председатель Спорткомитета Павлов переправил письмо мне, чтобы разобраться. Я послал туда своего секретаря парткома, известного тренера Леонида Шевченко. Он провел там неделю – посмотрел ведомости в отделе кадров завода, и ничего крамольного не обнаружил. Что и сообщил в официальной записке, которую я послал в ЦК КПСС. Павлов подписал, что факты не подтвердились.

– И все затихло?

– Если бы! Через два месяца – новая анонимка: мол, меры не были приняты. Тогда комитет партийного контроля направил туда своего инспектора. Тот спустился в цеха, куда у нас не было доступа – завод-то оборонный. Здесь информация и подтвердилась – футболисты с тренерами оформлены там слесарями и механиками. Факт незаконного финансирования подтвердился. Комитет партийного контроля написал гневное письмо Павлову о том, что мы его ввели в заблуждение, а меня вызвали на Старую площадь на совещание.

– Cменное белье с сухарями с собой, часом, не прихватили?

– Нет, я был уверен в своих действиях. И доложил, что мы сделали все возможное с нашими полномочиями. Начались реплики членов комитета. Особенно кипела генеральный директор центрального музея Ленина Кривошеина: "Что вы нам сказки рассказываете? Отсюда министры с инфарктом выходят! Немедленно исключить его из партии!" Но за меня вступился заведующий отделом спорта ЦК Гончаров: "Молодой специалист, активно работает. Может, и мы где-то недосмотрели". Короче, строгий выговор с занесением. А так мог попрощаться с партбилетом.

– А в хоккее пиковые ситуации случались?

– Одно время на хоккейный рынок пробивался Adidas, который начал разрабатывать новые модели хоккейного ботинка. При CCM, Bauer, финском Titan у них не было шансов. Тогда немцы пошли другим путем – в качестве подопытных выбрали несколько наших ребят – Харламова, Балдериса, Жлуктова, Валеру Васильева. Мы с Сычом (Валентин Сыч – бывший президент Федерации хоккея России. – Прим. "СЭ") стоим на тренировке и видим, как ребята выходят в непонятных ботинках с тремя полосами и кувыркаются – то один упадет, то другой. Вызываем администратора Сеглина, и тот признается, что это Adidas принес ботинки.

– Через него?

– Ну, конечно! Сказал, что ребятам немножко заплатили. Сыч тут же закатил собрание, устроил нагоняй и пригрозил изгнанием из сборной со снятием званий. Сразу все и закончилось.

– Мы тысячу лет друг друга знаем. Вы себя не считаете злопамятным?

– Нет, и никогда им не стану.

– Я это понял, когда услышал, как вы тепло говорили о Николае Толстых, хотя, в свое время, он очень хотел занять ваше президентское кресло в РФС.

– Наверное, у меня от природы то, что я умею правильно реагировать на все, разделяя служебные отношения с личными. Отдаю должное Толстых, как организатору, его старанию навести порядок в любом деле. Мы вместе работали в Олимпийском комитете. У меня он возглавлял комитет, который отвечал за порядок в футболе, а потом и Профессиональную футбольную лигу. Когда в 92 году мы создавали Лигу, разговор на конференции был очень жестким. Я несколько раз поднимался на сцену, убеждая, что лучше Толстых никого нет.

– Идеальная картина…

– Не совсем. У нас были личные конфликты, связанные только с борьбой за власть. Он хотел поставить клубы выше федерации, чего я не мог допустить. Когда понял, что к чему, пришлось премьер-лигу отдельно сделать. Власть у него сразу ушла, и все встало на свои места.

– Так какой же все-таки человек, руководивший футболом и хоккеем огромной страны по фамилии Колосков – жесткий или мягкий?

– Я бы сказал – правильный.

Вячеслав Колосков
Родился 15 июня 1941 года в Москве.
В 1967 году с отличием закончил ГЦОЛИФК (Институт физкультуры), после чего поступил в аспирантуру. Вскоре стал кандидатом педагогических наук и научным руководителем хоккейной команды "Крылья Советов".
С 1975 года - начальник управления хоккея Спорткомитета СССР, с 1979 года - начальник управления футбола, с 1987 года - управления футбола и хоккея.
С 1990 года - президент Федерации футбола СССР. После распада Советского Союза возглавил Российский футбольный союз (РФС). В 2000 году был избран вице-президентом Олимпийского комитета России.
Был вице-президентом ФИФА (1980-1984), председателем комитета ФИФА по проведению олимпийских турниров (1984, 1988, 1992, 1996, 2000). В разное время был членом исполкома ФИФА и УЕФА. В 2005 году покинул пост президента РФС.
Награжден государственными и международными наградами.