Все интервью

Все интервью

22 января 2021, 00:00

Авалу Шамханов: «Спартак» говорил так: «Мы отдаем вам игру — а вы не лезете в чемпионы»

Юрий Голышак
Обозреватель
Александр Кружков
Обозреватель
Герои из 90-х — наши любимцы. Истории в ту пору были бодрые. Даже сегодня услышишь — вздрогнешь.

Мы слушали Арсена Найденова, Валерия Овчинникова, Валерия Четверика, Владимира Горюнова. Мысленно аплодировали каждому. А иногда и не мысленно.

Но вот до этого героя мечтали добраться давно, а как-то не складывалось. Теперь-то понимаем: ну и к лучшему. Не складывалось тогда — для того, чтобы сложилось сейчас. Когда один из бывших руководителей ЦСКА готов рассказать еще не все, но уже многое.

Грозный персонаж футбола 90-х встречает нас у стадиона «Динамо». Голос негромкий, бархатный. Да и сам Авалу далеко не старик. Крепкий, жилистый. С хорошей памятью.

Особенный кайф — когда истории из 90-х рассказываются таким голосом.

Посредник

— О вас давно не слышно. Подались в агенты?

— Я помогаю игрокам, которые остались без клуба. Связи есть, могу куда-то пристроить. Но агентской лицензии у меня никогда не было. Исключительно как посредник.

— Риск-то какой.

— Для меня рукопожатие означает договоренность. Я так воспитан, привык людям на слово верить. Я чеченец, человек Кавказа. Если сказал — разобьюсь, но сделаю. А сегодня мало кто за слова отвечает.

— Это точно.

— Живу в Москве, но и в Ташкенте часто бываю. У меня и там квартира. Хорошие отношения с Самвелом Бабаяном. Сейчас он в Китае тренирует, а четыре года назад возглавлял сборную Узбекистана. У Самвела в то время был прямой выход на президента страны, я предлагал через него продавить вопрос о натурализации. Это ведь уже давным-давно весь мир практикует. И Германия, и Испания, и Португалия...

— И Россия.

— Вот-вот. Говорил: «Если сборную разрешат усилить тремя иностранцами, я привезу из Франции сильных ребят, они помогут команде пробиться на чемпионат мира-2018». К сожалению, Бабаян не прислушался.

— Зачем французам сборная Узбекистана?

— Во Франции полно качественных футболистов, многие из них не заиграны ни за какие сборные. Я провел там предварительную работу — парни действительно были готовы играть за Узбекистан, который имел реальный шанс попасть на ЧМ-2018.

— Тогда это стимул.

— Еще какой!

— Откуда во Франции такие связи?

— Мой старший брат живет в Ницце. Его сын, поигравший за молодежку «Монако» и «Канна», стал агентом. Например, один из его клиентов — французский полузащитник Максим Тейшейра. 24 года, быстрый, техничный, по манере игры напоминает Комана из «Баварии». Сейчас в донецком «Олимпике». В прошлом году рекомендовал Тейшейру в московское «Динамо», но по разным причинам не сложилось.

— Последняя запись в вашей трудовой?

— «Крылья», 2007-й. А-а, в «Кубани» еще работал! Но недолго. Там был страшный бардак, я этого не люблю. С тех пор на вольных хлебах.

2000 год. Авалу Шамханов и Олег Долматов. Фото Александр Федоров, "СЭ"
2000 год. Авалу Шамханов и Олег Долматов. Фото Александр Федоров, «СЭ»

Долматов

— С Долматовым дружба сохранилась?

— Конечно! Видимся не так часто, как хотелось бы, но созваниваемся регулярно. Он по-прежнему в ЦСКА, координатор молодежной команды и старших возрастов школы. Домик у него под Новороссийском, в станице Раевская, с женой и дочкой обычно все лето проводит там. Полгода назад Олег Васильевич перенес коронавирус, причем в тяжелой форме, в больнице лежал. Слава богу, выкарабкался.

— Правда, что футболист Долматов был вашим кумиром?

— Да. У меня в детстве даже прозвище было Долмат! Я родился в Казахстане. Потом семья переехала в Грозный, но я продолжал болеть за «Кайрат». Пацаны, с которыми в футбол гонял, посмеивались: «Ну что это за команда? За медали не борется, ни одного сборника». И тут Долматова, игравшего за «Кайрат», вызвали в сборную СССР. Я ликовал, все время повторял: «Долмат, Долмат...» Так и прилипло.

— Отъезд Долматова в московское «Динамо» на ваши симпатии не повлиял?

— Ни в коем случае. Футболист-то был изумительный, тонко понимал игру. Много лет спустя, когда уже вместе в новороссийском «Черноморце» работали, приехали на матч в Читу. Идем к полю, вдруг с трибуны крик: «Долмат!» Оборачиваемся — сидит чеченец, машет мне рукой. Кто-то из старых знакомых. Говорю: «Васильич, это мне, а не вам...»

— Долматов мог стать большим тренером на годы. Чего не хватило?

— Слишком скромный. Никогда себя не выпячивал. А у нас как? Утром себя не похвалишь — вечером уйдешь оплеванный. Ну и конечно, подкосила трагедия с первой женой, Натальей Николаевной.

— Как вы узнали о ее исчезновении?

— В клубном офисе столкнулся с сыном Долматова — Денисом, он от Дадаханова выходил. Шах тут же меня вызвал: «Натальи Николаевны вторые сутки нет дома. Ушла и не вернулась...» Сам Васильич в это время был с командой на сборе в Финляндии. До возвращения решили его не дергать, ничего не говорить. В Москве около 80 моргов, так мы поделили их между собой и кинулись прочесывать.

— Кто «мы»?

— Шах, я и охранники Андрея Трубицына (одного из акционеров клуба. — Прим. «СЭ»). Я до дрожи боюсь покойников, но здесь пересилил себя. Мотался по моргам и поражался — сколько же в Москве неопознанных женских трупов! Долматов обо всем узнал только после прилета.

— Кто ему рассказал?

— Я.

— Реакция?

— Отключился. Первые три дня я не отходил от Васильича ни на шаг. Он был в таком состоянии, что всерьез за него опасался. Даже ночевал с ним.

— На даче в Малаховке?

— Это не дача — дом. Долматов с женой жили там круглый год. А сын — в Москве, в своей квартире.

— Дадаханов нам рассказывал — когда искали Наталью Николаевну, нанимали водолазов.

— Да кого только не нанимали. В районе Малаховки обшарили и реки, и леса... Сделали все, что могли. Была бы жива — точно отыскали бы. А сколько было звонков «сегодня ее видели»!

— Ну и ну.

— За каждый такой звонок хочется зацепиться. Может, правда? А вдруг? Мы же объявили, что заплатим миллион рублей за информацию о местонахождении Натальи Николаевны. Ну и посыпались звонки. Мне в том числе. Кричал в трубку: «Еду! Никуда не уходите!» Приезжаю — никого.

— К гадалкам, экстрасенсам обращались?

— Да. Все отвечали: «Жива. Ушла в монашки».

— Допускаете?

— Полная ерунда. За пять минут в человеке такие перемены не происходят. Вот Васильич — набожный, читает духовную литературу. В какой бы город ни приехали, в день игры первым делом отправлялся в храм. А Наталья Николаевна от религии была далека. Единственное — каждое воскресенье в любую погоду ездила на Ваганьково, где похоронена Кристина, дочь. Приносила на могилу живые цветы.

— Кристина умерла в 1989-м в 13 лет. Болела?

— Да вроде нет. Занималась в хореографическом училище при Большом театре, ни на что не жаловалась. Вдруг как-то вечером стало плохо, отвезли в больницу. А утром сообщают: «Скончалась». Темная история.

— У вас есть версия, что случилось с Натальей Николаевной?

— Не думаю, что это было похищение с целью выкупа. Деньги-то не просили. Хотя мы готовы были заплатить. Скорее всего, ее сразу убили. И сделали так, чтобы тело не нашли.

— Кто за этим стоял?

— Люди, которые хотели выдавить чеченцев из ЦСКА. В какой-то момент накат пошел такой, что давить начали со всех сторон.

— Долматов говорил, что в доме из тайника пропали все сбережения. Большая сумма?

— Не в курсе. Но месяца через два после исчезновения жены Васильич попросил у меня 100 тысяч долларов. В долг. До Нового года. Сказал, что по дороге на тренировку попал в аварию, зацепил чужую машину, нужно отремонтировать.

— Это что ж за машина — если 100 тысяч долларов потребовалось?!

— Понятия не имею. У человека горе, а я буду спрашивать, мол, зачем вам такая сумма? Неудобно. Может, не все на ремонт ушло, не знаю... Деньги у меня были, дал.

— Вернул?

— Разумеется. Еще в августе.

— Вы с Натальей Николаевной где познакомились?

— В Новороссийске. Васильич на базе жил, она периодически навещала. Бывало, выговаривала мне: «Авалу, повара-то на кухне воруют! Алик, дурак, ничего не контролирует. Хоть ты за ними следи». Интересная женщина. Чужое не возьмет, но и свое не отдаст. При этом скуповата.

— В чем выражалось?

— Если в Москве собиралась куда-то поехать, всегда у подруги брала проездной. Хотя в деньгах, как вы понимаете, не нуждалась, Долматов жену обеспечивал от и до. Когда первый раз отправил в Эмираты отдыхать, она вернулась и говорит: «Представляешь, Алик, меня в Дубае узнавали. Пошла на базар, где продают золотые украшения. Так каждый торговец зазывал: «Наташа, возьми это... Наташа, возьми то...»

— Смешно.

— Долматов шутит редко, но, когда эту историю мне рассказывал, хохотал до слез.

— После пропажи жены он как тренер сдулся? Вы чувствовали?

— Да все навалилось. Кулик не реализовал то ли два, то ли три пенальти подряд. Когда «Ростову» забить не смог, мне сразу после матча позвонил Русланбек Хусаинов (совладелец футбольного ЦСКА. — Прим. «СЭ»): «Все, Авалу, хватит экспериментов». Но бил-то не Долматов!

— Хотел поменять тренера?

— Да.

— Что ответили?

— «Тогда и я с ним уйду. Раз вместе пришли». — «Нет, ты должен остаться!»

— Значит, все решил Хусаинов?

— А кто еще мог снять главного тренера? В прессе Русланбек не светился, но последнее слово всегда было за ним.

— Как объявляли?

— После игры сели вдвоем с Долматовым. Поддали. Он сам завел разговор: «Давай, Авалу, закончим. Надо уходить». — «Васильич, не надо». — «Нет, чувствую — я не в форме». Раз такое говорит — нужно соглашаться. Отвечаю: «Не волнуйтесь, зарплату вам сохраним...»

— ???

— Мы хотели дать ему отдохнуть месяц-два. Это я выбил у Русланбека такой ход. Думал — вдруг что-то поменяется?

— Платили Долматову тысяч двадцать долларов?

— После той трагедии Русланбек ему поднял зарплату — стало около тридцатника. Может, Долматов и вернулся бы. Но команду продали.

— Вы ушли с Долматовым?

— Нет, остался ненадолго. Поработал с Садыриным. Вот почему именно его назначили — не представляю. Это решение Хусаинова. Заняли в том сезоне восьмое место, кажется.

1999 год. Вячеслав Чанов, Авалу Шамханов, Олег Долматов. Фото Алексей Иванов
1999 год. Вячеслав Чанов, Авалу Шамханов, Олег Долматов. Фото Алексей Иванов

Кузнецов

— Пришли вы в ЦСКА летом 1998-го. Как это было?

— К тому времени Русланбек уже два года меня приглашал. Но главным тренером оставался Садырин. Я прекрасно понимал, что ему не нужен — у него свой штаб. Ну и смысл мне из «Черноморца» уходить? Поэтому Хусаинова сразу предупредил: «Перейду в ЦСКА только с Долматовым».

— Что Хусаинов?

— Буркнул: «Ну и сиди в своем Новороссийске». Долматова я в переговоры не посвящал. Но как-то познакомил его с Русланбеком, тот заезжал ко мне на базу. Потом Васильич сказал: «Знаю, рано или поздно ты уедешь в ЦСКА». Я ответил: «Васильич, если и уеду, то с вами». А он ждал предложения от московского «Динамо».

— Кажется, был близок.

— Нет. Все упиралось в Толстых. Когда-то оба играли за «Динамо», Толстых был комсоргом, а Долматов — капитаном. Однажды в раздевалке что-то не поделили, Васильич двинул ему по лицу. А Коля злопамятный. Не простил. Так что при нем Долматов в «Динамо» не появился бы.

— Раз по лицу — тогда понятно.

— И вот июль 1998-го. ЦСКА Садырина дома проигрывает «Шиннику», опускается на 14-е место. Мне звонит Русланбек. Диалог такой: «Авалу, последний раз тебя приглашаю!» — «Ты же мое условие знаешь...» — «Ладно, бери своего гребаного Долматова и принимайте команду». Я сразу набираю Васильичу: «Поступило предложение из Москвы». Он с надеждой: «Динамо»?" - «ЦСКА». Пауза. Секунда, три, пять. Я прерываю молчание: «Вы как? Готовы?» — «Ну, не знаю. Надо все взвесить, проанализировать...» Думаю: «Ни хрена себе! Такой шанс, а он еще сомневается». И тут Наталья Николаевна выхватывает трубку, кричит: «Авалу, мы согласны! Согласны!»

— Из «Черноморца» спокойно отпустили?

— Да. Правда, руководство, включая мэра города Прохоренко, под предлогом непростой финансовой ситуации в клубе зажало премиальные за первый круг. И мне, и Долматову. Я ответил: «Сможете выплатить — хорошо. Нет — бог с вами». В итоге мы так ничего и не получили.

— Много потеряли?

— По 28 тысяч долларов. Будем считать это компенсацией за уход в ЦСКА. Еще руководители «Черноморца» попросили никого из футболистов не забирать, не ослаблять команду. Тоже пошли навстречу. Хотя Ирисметова, например, Долматов с радостью забрал бы в ЦСКА.

— Разве вы успели с Ирисметовым в Новороссийске пересечься?

— Да я же его из Ташкента и привез! Очень талантливый форвард, в чемпионате Узбекистана 45 мячей за сезон наколотил. Не знаю, почему в «Спартаке» у Романцева не раскрылся. Думаю, Долматов нашел бы к парню подход. В 1998-м я заявил Ирисметова прямо в день игры со «Спартаком». Васильич спрашивает: «Как думаешь, выпускать Жафара в основе?» — «Конечно! Он в хорошей форме». Ирисметов действительно выглядел неплохо, забил, но судья придумал офсайд и гол отменил.

— Как закончили?

— Проиграли 0:1. Через пару дней, узнав, что с Долматовым в ЦСКА переходим, Жафар всплеснул руками: «А как же я?» — «Ты здесь остаешься, у тебя контракт». А от Русланбека мы получили полный карт-бланш. С единственной оговоркой.

— Это какой же?

— «Можете убрать всех, кроме Димы Кузнецова». Тот считался любимчиком Хусаинова, был самым высокооплачиваемым игроком команды.

— Получал десять тысяч долларов? Или пятнадцать?

— Двадцать! Понимая, что игрок возрастной и Васильичу не нужен, я предложил Кузнецову закончить карьеру, войти в штаб Долматова. С сохранением зарплаты! При том, что мы с Васильичем изначально зарабатывали меньше.

— Отказался?

— Два часа разговаривали. Я к нему со всем уважением: «Ты — история ЦСКА, капитан чемпионской команды 1991-го. Но тебе уже 33...» Он ответил: «А если в другой клуб перейду, какой будет моя трансферная сумма?» — «Символическая. 300 долларов». — «Могу до завтра подумать?» — «Пожалуйста». На следующий день в офисе сталкиваюсь с Бубукиным, Нырковым и Валентином Николаевым, которые выходят от Дадаханова. Сердитые-сердитые. Кто-то из них произносит: «Пошли отсюда на хер!» А я Бубукина хорошо знал, приезжал в Новороссийск с ветеранами. Кидаюсь к нему: «Валентин Борисович, зайдите в мой кабинет». А сам к Шаху. И на чеченском, чтобы за дверью никто не понял: «Ты что творишь?! Это легендарные люди! Если сейчас их не удержу, голову тебе оторву!»

— Жестко вы с президентом клуба.

— Ха! Во-первых, мне можно, я на восемь лет старше. Во-вторых, Шах только на бумаге был президентом. А право подписи — у меня.

— Ну и новости.

— Шах к этому с юмором относился. Говорил: «ВашА, давай, я буду президентом до 18.00. А ты — после». Ваша — «брат» по-чеченски. Ну и в-третьих, я-то человек футбольный, разбираюсь, а Шах всю жизнь занимался дзюдо. Знать не знал о «команде лейтенантов», за которую играли Николаев и Нырков.

— Явились-то они зачем?

— Поползли слухи, что Кузнецов покидает ЦСКА. Его отец в ветеранском движении фигура влиятельная, вот и поднял всех на дыбы. У себя в кабинете я вытащил из загашника бутылку «Хеннеси», попросил секретаршу принести кофе и рюмочки. Выпили, объяснил расклад по Кузнецову. И добавил: «Сейчас ЦСКА на 14-м месте. Если к концу чемпионата в шестерку не войдем, клянусь, первым напишу заявление об уходе. А Кузнецова вернем».

— В ответ что?

— Бубукин протянул ладонь: «Вот это по-деловому!» Почувствовав, что люди искренне переживают за судьбу ЦСКА, я предложил им быть поближе к команде: «Ваш опыт будет очень полезен и мне, и Долматову. Приходите в любое время — не только в клуб, но и в раздевалку после матча». Они прямо как дети обрадовались: «Правда? А можно?»

— И что?

— Приходили! А в последнем туре даже в Ярославль рванули. Когда матч закончился, зашли в раздевалку, поздравили ребят с серебряными медалями. Шампанского пригубили... С этим матчем еще история связана. Звонит накануне Долматов: «Завтра на игру приедет Олег Васильевич Погоняйлов. Надо ему лекарства передать».

— Кто это?

— Патриарх чечено-ингушского футбола. Фронтовик, играл за «Терек», работал там главным тренером, начальником команды. Когда в 90-е в Грозном полыхнуло, перебрался с семьей в Кострому. В Ярославле я встретил его на стадионе, усадил в VIP-ложу, вручил пакет с лекарствами. Ему уже было за 80. Спрашиваю: «Еще что-то нужно?» — «Хотел бы после матча перекинуться парой слов с Долматовым и Кипиани».

— Кипиани в тот год «Шинник» тренировал.

— Совершенно верно. Отыграли, Долматов выкроил пять минут, поднялся в ложу, поговорил с тезкой. А я отправился в раздевалку «Шинника». Кипиани ко мне тепло относился. Если я произносил: «Давид Давидович...», всегда поправлял: «Авалу, для друзей я Дато. Так называй». Но у меня язык не поворачивался. Кипиани — глыба!

— Мы понимаем.

— Подхожу, объясняю ситуацию. «Сможете пять минут уделить?» — «Конечно!» Старик был счастлив. Когда Кипиани ушел, расчувствовался, слеза блеснула: «Я с великими пообщался! Теперь спокойно могу умирать».

«Мольде»

— Про серебряный матч в Ярославле говорили всякое. Скажите честно — подстраховались?

— Нет. А зачем? Где мы и где «Шинник»? У нас команда на ходу, всех разрывали, а сопернику ничего не надо, то ли на 12-м месте, то ли на 13-м. Я был настолько уверен в победе, что в ярославском ресторане заранее банкет заказал.

— Мы о Кузнецове не договорили. На уровне ЦСКА как игрок уже не тянул?

--Да. Но была и другая причина. Еще в Испании Дима развелся с женой. Вернулся в Москву, получил шикарный контракт и пустился во все тяжкие. Сотрудники базы в Архангельском рассказали мне, что за день до матча Кузнецову постоянно привозили девиц.

— На базу?

— Да! На первом этаже — баня, бассейн, там и куролесил.

— Куда ж Садырин смотрел?

— К тому моменту у него уже возникли серьезные проблемы со здоровьем. Просто не афишировал. Вечером закрывался в номере, который находился как раз над баней, и выпивал. Чтобы боль заглушить.

— Кто-то из команды составлял компанию Кузнецову?

— Нет. Ума хватало никого с собой не брать. Резвился в одиночестве. Я как узнал, понял — человеку не до футбола. Но Васильичу ничего не говорил. В итоге с Кузнецовым нормально расстались. Думал, ему будет интересно с Долматовым поработать, а он еще поиграть хотел. Поехал в Тулу, оттуда в Нижний, в Саратов...

— Как Хусаинов на потерю любимца отреагировал?

— Сначала был в ярости: «Я же сказал — не трогайте Кузнецова!» Спустя три дня оттаял: «Ладно, делай что хочешь. Но смотри, если результата не будет — ты лично ответишь...»

— Были еще в том сезоне кандидаты на выход?

— Чанова, тренера вратарей, не устраивали Новосадов и Кутепов. Долматов предложил взять Шанталосова из «Торпедо». Я с ним встретился. Говорит: «Могу уйти через КДК свободным агентом. У меня невыполнение контракта. Обещали трехкомнатную квартиру и подъемные — 70 тысяч долларов. Не дали ни того, ни другого». Отвечаю: «В ЦСКА получишь четырехкомнатную. И 100 тысяч долларов».

— Умеете вы убеждать.

— Шанталосов сказал: «Я согласен. Только торпедовское руководство предупрежу». Вскоре перезвонил: «Авалу, спасибо». — «За что?» — «Благодаря вам я решил все вопросы. Получил и квартиру, и деньги. Поэтому никуда не ухожу».

— Так вы вратаря и не купили.

— Да, ставку сделали на Новосадова, и он блестяще провел второй круг. Уникальный парень.

— В чем?

— Игровой вес — 103 килограмма! Я случайно узнал. В Архангельском взвешивание было каждое утро, на стене листочек висел. Шел мимо, обратил внимание на трехзначную цифру в графе. Пригляделся — 103! Сперва даже не понял, что это означает. Потом увидел рядом две буковки — кг. Е! Мягко говоря, был ошарашен.

— Заставили скинуть?

— Нет. Когда Новосадова сажали на диету, он сразу начинал хуже играть. С весом 103 кг ему в «рамке» было комфортно. Такая комплекция. Особенно эффектно смотрелся на выходах. Когда махина за центнер с гаком на мяч идет, все врассыпную.

— В следующем году первым номером стал Гончаров.

— Он вернулся из Нижнего Новгорода, где был в аренде. Тоже неплохой вратарь. Но в середине сезона выдал неудачную серию, которая пришлась как раз на матч с «Мольде». Я видел — Гончаров «поплыл», нужна пауза. Но Долматов почему-то продолжал в него верить.

— В Норвегии он и вышел.

— Дима был не готов к игре, это бросалось в глаза. Обычно-то спокойный, никакой паники. А тут явно не в своей тарелке, весь на нервах. Неуверенность вратаря сразу передается команде. На мой взгляд, главная ошибка Долматова, что поставил Гончарова, а не Новосадова.

— Хотя первый тайм — по нулям.

— Зато после перерыва посыпались. Еще и Холли начудил. При счете 0:1, уже имея желтую, на чужой половине поля зачем-то схватил норвежца за майку. Красная, дальше ляп Гончарова, пропустили второй, задрожали, и все окончательно сломалось.

— Что творилось в раздевалке?

— Гробовая тишина. Долматов ни слова не проронил. Я тоже молчал. Да и что тут скажешь? На следующий день команда улетела в Москву, а Хусаинов, Трубицын, Шах и я поменяли билеты и остались в Мольде еще на три дня. Катались на яхте, ловили рыбу. Пытались хоть как-то отвлечься.

— Мольде — крошечный городок.

— Население 25 тысяч человек. А стадиончик вмещает 13 500. Но больше удивило другое.

— Что?

— Насколько норвежцы прижимистые. Перед московским матчем для руководителей «Мольде» накрыли поляну в «Арт-отеле». Они напились, к концу вечера без всякого смущения сливали дорогой алкоголь в пустые бутылки. Чтобы с собой унести. Я обалдел. Шепнул переводчику: «Скажи им — мы каждому по пузырю подарим, только не надо ничего переливать». А в Мольде ответный банкет.

— Ну и как вам норвежский размах?

— Пиво да чипсы. Но мы не растерялись, выложили все, что с собой привезли, — водку, виски, икру. Норвежцы снова с большим аппетитом налегали.

— После «Мольде» игроки попали на гигантские штрафы. Чья идея?

— Трубицына. Он и Хусаинова, думаю, укатал, тот поддержал. Сам Трубицын — человек от футбола далекий. Вот в компьютерах хорошо разбирался.

— Переубедить пытались?

— Конечно. Это ведь были премиальные за прошлый сезон. Я сказал Трубицыну: «Нельзя отнимать деньги, которые игроки уже заработали. Парни не поймут». Он отмахнулся, мол, раз мы платим, то и оштрафовать имеем право. На любую сумму. Разговор с Хусаиновым тоже ни к чему не привел.

— Новосадов потерял 54 тысячи долларов, Семак — 44, Варламов — 30. Колоссальные деньги по тем временам.

— В том-то и дело! Штраф за провальный матч — это нормально. Но не задним числом и не в таком объеме.

— Команда даже собиралась бойкотировать матч со «Спартаком».

— Да. Чтобы хоть как-то успокоить игроков и компенсировать финансовые потери, я предложил Русланбеку повысить премиальные. А то бы точно случился бунт.

— Какие зарплаты были в том ЦСКА?

— Пять — семь тысяч долларов в месяц. Но лидерам — Семаку, Кулику и Минько — в конце 1998-го подняли до 15. Когда ребята узнали, поразились: «Мы же вас ни о чем не просили!»

— Действительно?

— Да. Это была моя инициатива. Пришел к Русланбеку, тот согласился: «Заслужили!» Хотя у Семака, игравшего тогда в атаке, процент брака зашкаливал. Старательный, мобильный, бегал туда-сюда, но из 10 передач 8 — чужому.

— Вот бы не подумали.

— Как-то в Израиле с Димой Ульяновым заговорили о Семаке. Я сказал: «Классный парень, но с техникой не в ладах, брака многовато». Дима усмехнулся: «Да мы вообще его деревянным называли...»

— Почему Долматов зачехлил Гришина и Бородкина?

— Считал, что в центре поля нужны футболисты сильнее. Если в серебряном сезоне оба выглядели прилично, то через год резко сдали. Васильич переживал: «Не знаю, как ребятам сказать, что больше на них не рассчитываю». Ему такие моменты всегда тяжело давались. Я ответил: «Беру это на себя». Вызвал их в кабинет, объявил. Бородкин-то — скромный, тихий. А Гришин — заводной, «горбушник», вечно какие-то приколы.

— Например?

— Однажды сообщил мне: «В ЦСКА три великих игрока — Федотов, Бобров и я!» Недавно встретил Гришина на футболе, припомнил ту фразу: «Ну что, мнение поменял?» Он смутился: «Да ладно вам, Авалу...»

1998 год. Вячеслав Колосков, Валерий Марченков , Николай Толстых и Авалу Шамханов. Фото из личного архива Авалу Шамханова
1998 год. Вячеслав Колосков, Валерий Марченков , Николай Толстых и Авалу Шамханов. Фото из личного архива Авалу Шамханова

«Спартак»

— Почему вы «Спартак» не любите?

— А я вам расскажу. 1977-й, мой «Терек» прилетел в Москву на игру со «Спартаком».

— Первая лига?

— Да. Мы на пятом месте, «Спартак» — на седьмом. Тренировал нас Вадим Кириченко. Так к нему в гостиницу около аэровокзала четыре раза приезжал Старостин, просил отдать матч. Кириченко ни в какую. Потом не выдержал: «Николай Петрович, поставьте в известность первого секретаря Чечено-Ингушетии...»

— А секретарь кто?

— Власов. Из Москвы, за «Спартак» болел. Кириченко продолжает: «Если вопрос решится на уровне Власова и Гришина (первого секретаря Московского горкома. — Прим. «СЭ»), подчинимся. В противном случае играем честно».

— И?

— Мы бились, никаких поддавков. Но судья был заряжен, поддушивал, и «Спартак» выиграл — 4:1. Поверьте, я ничего не выдумываю. 21 год спустя другая история. Я уже в ЦСКА, началась наша победная серия. Накануне матча со «Спартаком» звонит Гриша Есауленко: «Надо срочно встретиться». А я в Новороссийске по своим делам, в Москву возвращаюсь поздно вечером. Предлагаю пересечься в день игры на стадионе. Есауленко: «Нет! Сегодня!»

— Что за спешка?

— Вот и я понять не могу. Говорю: «Из аэропорта до офиса доберусь часам к десяти, не раньше. Хочешь — подъезжай». — «Хорошо». Захожу — стоят Есауленко, Романцев и один чеченец, Турпал. С футболом не связан, но человек влиятельный, его брат держал «Мариотт» на Тверской. Гриша с этим Турпалом дружил. Садимся в моем кабинете, выпиваем по 50 грамм коньяка. Спрашиваю: «Что за пожар?» Есауленко отвечает: «Авалу, давай договоримся. Завтра мы отдаем вам игру, побеждаете с разницей в один мяч. Но в чемпионы не лезете». Я ошалел от такой наглости. Сразу стало ясно, зачем Есауленко привел Турпала.

— Ну и зачем?

— Чтобы при нем я подписался под это дело — и все, назад дороги нет. Говорю ему по-чеченски: «Не обижайся, но тебе не нужно сюда лезть. Ты же видишь, в футболе слишком много грязи». Затем к Есауленко поворачиваюсь: «А с тобой, Гриша, условимся так. Ничего нам отдавать не надо. Сами возьмем то, что хотим. Играть будем честно».

— А он?

— Опешил. Не ожидал отказа. Начал деньги предлагать, еще что-то. А Романцев молчал, вообще в разговоре не участвовал. Я же был в бешенстве, прямо колотило. В голове не укладывалось, что «Спартак» промышляет такими вещами.

— Боялись вас.

— И не зря. На следующий день грохнули спартачей — 4:1! Дальше у них матч с «Торпедо». Говорю Русланбеку: «Чтобы догнать «Спартак», нужно соперника мотивировать». С 2010-го ФИФА запретила стимулирование, а в те годы — норма. Хусаинов выделил 50 тысяч долларов, которые я передал Жендареву.

— Генеральному директору «Торпедо».

— Да. Сказал: «Это ребятам — если обыграют «Спартак». Только не вздумай в день матча возвращать! Пожалеешь...» Так Жендарев в тот же вечер перезвонил: «Извини, но принять предложение не могу. Завтра же тебе привезут деньги». Я понял — «Спартак» дал больше. Он и победил.

— Счет?

— 1:0. Я был на стадионе, внимательно следил за игрой. Чувствовалось — «Торпедо» сдает. Шанталосов, 90 минут просидевший на скамейке, подтвердил мои догадки. Я специально дождался его после матча. Спросил: «Валер, скажи правду — сдавали?» Он кивнул: «Да, нам сказали в один мяч проиграть».

— Ну и ну.

— Потом Долматову говорю: «Я знаю, кто в 1999-м нанесет «Спартаку» первое поражение в чемпионате». — «Кто же?» — «Торпедо». — «Ты что, следователь?» — «Нет. Но готов заключить пари».

— И что?

— Поднимите статистику. 1999 год, четвертый тур, «Торпедо» — «Спартак» — 1:0.

— В 1998-м ЦСКА во втором круге проиграл лишь раз. «Локомотиву» — 0:1.

— Обиднейшее поражение. Игра была наша, кучу моментов не реализовали. А судил Анохин. Явно заряженный. Придумал угловой, с которого нам и забили. После матча я кипиш устроил. Пошел в судейскую, сломал ногой дверь. Ка-а-к дал по ней!

— Сергей Хусаинов заявил, что в 1999-м перед матчем со «Спартаком» вы предлагали ему 50 тысяч долларов. А он попросил 250 — умышленно назвал неподъемную сумму. Было?

— Вранье. Хусаинов — ничтожество. Лучше бы рассказал в интервью, как «Спартак» его прикормил, чуть ли не зарплату там получал. Как придумал компьютерные назначения арбитров. Дескать, это гарантирует абсолютную нейтральность. Но когда я увидел результат, спросил со смехом: «Как фамилия компьютера?»

— Что вас насторожило?

— Назначения были именно такие, какие и нужно клубам. Трудно поверить в совпадения. Особенно когда знаешь, кто чей арбитр. Еще Хусаинов оставил коллег без штанов, возглавляя судейский комитет.

— В смысле?

— Клубы платили туда взносы. Так 600 тысяч долларов бесследно исчезли. Никаких концов. Я спросил Колоскова: «Почему Хусаинову такое прощаете?» Но Вячеслав Иванович ушел от ответа. Кстати, когда началось его противостояние с Толстых, я был на стороне Коли.

— Почему?

— Честный, принципиальный. Говорил: «Если мы садимся за стол, играть должны по одним правилам». Он и сам этого придерживался. Но некоторые вещи мне категорически не нравились. На совете лиги Толстых, сидя рядом с Колосковым, мог повернуться к Вячеславу Ивановичу и громко сказать: «Да этот ******* [гей]!» Я возмущался: «Коля, ты что себе позволяешь?!»

— Возмущались вы — но не Колосков?

— Вячеслав Иванович — дипломат, выдержка феноменальная. Понимал, что Толстых его провоцирует. И не реагировал. Расскажу историю, как я помог Толстых остаться президентом лиги. Выборы проходили в Центральном доме туриста. Услышав, что Колю с подачи Колоскова хотят снять, я сколотил коалицию.

— С кем?

— С Толстых и Есауленко. Один — не только глава лиги, но и президент «Динамо», другой — вице-президент «Спартака». Гриша, как оказалось, в ПФЛ никого в лицо не знал, даже Кречетова, генерального директора. Заходит в кабинет, сидит все руководство лиги, а он растерянно озирается: «Авалу, наши-то где?» — «Сейчас покажу». Но в последний момент Есауленко выкинул номер. До начала конференции считаные минуты — а он исчез. Я кинулся искать.

— Успешно?

— Обнаружил его возле выхода. Вместе с Колосковым. Сообразил — вопреки договоренности Гриша в другую сторону переметнулся. Меня увидел, сразу сник. Я схватил его — и в зал. Усадил рядом, сказал: «Пока все не закончится, отсюда ни шагу!» А Толстых — в президиуме. Когда объявили, что его снимают, я вскочил, речь толкнул. Закончил так: «Если Толстых уберут, ЦСКА, «Спартак» и «Динамо» не будут участвовать в чемпионате России».

— Блефовали?

— Естественно. Но, как ни странно, подействовало. Поднялся переполох, заговорщики струхнули и Толстых остался президентом ПФЛ.

Судьи

— Вы рассказали, что предшествовало матчу со «Спартаком» в 1998-м. Туром ранее, в Ростове, судья Ибрагимов влепил по желтой Титову и Цымбаларю, которые висели на карточках. Оба с ЦСКА не сыграли. Все уверены, что вы с Лом-Али договорились.

— Нет. Ни я, ни Шах ни о чем его не просили. Хотя отношения прекрасные, у Алика был офис в армейском манеже. Периодически собирались втроем, доставали нарды. Проигравший накрывал в ресторане поляну. Но нам Ибрагимов никогда не помогал. К примеру, в 1999-м он лишь один матч с участием ЦСКА отсудил, и тот едва не завершился скандалом.

— Что стряслось?

— Принимаем «Сатурн». Филиппенков забивает, Ибрагимов не засчитывает — «вне игры». И тут Алиев, ассистент из Кисловодска, машет флажком. Показывает — нет офсайда, гол чистый. В раздевалке смотрим запись — прав боковой, не побоялся взять ответственность на себя. Хотя по логике должен был поддержать главного.

— 2000 год, финал Кубка ЦСКА — «Локомотив». Дадаханов сообщил нам, что он и Валерий Филатов, президент «Локо», дали Левникову-старшему по пять тысяч долларов. Тот отрицает. Кому верить?

— На Кавказе говорят — месть стареет, но не забывается. В этой фразе мое отношение к Левникову. Он негодяй. А теперь по порядку. После традиционного совещания накануне финала подходит ко мне Филатов: «Давай Николаю по пять тысяч баксов дадим. Чтобы судил честно». Причем пачку долларов уже в руках держит. У меня при себе такой суммы не было. Отвечаю: «Хорошо. Заскочу домой, возьму деньги и привезу Левникову». Он остановился в гостинице «Советская». Через пару часов подъехал туда, вручил пять тысяч: «Вот, Коля, наш взнос». Вдруг звонит Филатов: «Авалу, я задерживаюсь. Можешь и за меня внести? Завтра верну».

— Что ответили?

— «Нет, Валера, как освободишься, сам подъезжай в «Советскую» и отдай». Повесил трубку и понял — начинается спектакль.

— То есть?

— Звонок Филатова — прикрытие. Чтобы приехать позже и привезти деньги. Но не пять тысяч. Значительно больше. Я уже не сомневался, что Левников нас прибьет. Так и получилось. Не назначил три стопроцентных пенальти в ворота «Локомотива», плюс на 12-й минуте Бокова удалил.

— Представляем, каким вышел разговор с Левниковым после финала.

— Ну... Он наотрез отказывался признавать свои ошибки, твердил, что все в рамках правил. Мы подали протест, экспертно-судейская комиссия на какой-то период отстранила Левникова от работы. А толку? Кубок-то не вернешь.

— Зато можно вернуть деньги.

— В тот момент Левников о них даже не заикался. Годы спустя встретились в спартаковском манеже. Он вздрогнул, увидев меня, отвел в сторону и сказал: «Авалу, я верну пять тысяч». До сих пор жду...

— Если бы могли отмотать назад, как поступили бы накануне финала?

— Настоял бы на замене арбитра. Это было реально.

— И кто вместо Левникова?

— Валентин Иванов.

— Он бы взял пять тысяч и действительно отсудил бы честно?

— Иванов бы не взял. Он вообще не брал! Судья классный, а главное, человек порядочный. По сравнению с тем же Левниковым или Евстигнеевым — небо и земля.

— О! Вы Евстигнеева вспомнили. Что он натворил, раз однажды в перерыве матча получил от вас затрещину?

— Это в «Крыльях», 2006-й, я был спортивным директором. Играли дома с «Москвой», сидел в ложе рядом с Константином Титовым, губернатором. В первом тайме Евстигнеев издевался над нашей командой, обложил свистками. Слышали бы вы, что неслось в его адрес с трибун. В какой-то момент губернатор произнес с усмешкой: «Да-а, весьма «квалифицированный» судья...» И я психанул, в перерыве высказал Евстигнееву все, что о нем думаю. Но не бил, просто оттолкнул.

— На заседании КДК вас на год дисквалифицировали.

— В моей жизни это мало что изменило. До ухода Александра Барановского продолжал работать в «Крыльях», только не афишировалось.

Адиев

— Вы понимаете, за что на вас обижен Магомед Адиев?

— Странная история. Я хорошо знаю его отца, который много лет работал в «Тереке» начальником команды. Самого Адиева помню еще пацаненком. Фактурный, всегда выделялся на фоне сверстников, много забивал. Когда 21 стукнуло, рекомендовал его Долматову в ЦСКА. На первом сборе в Финляндии ни Адиев, ни Сирхаев, который тоже был на смотринах, Васильича не впечатлили. Нарвика отцепили сразу, а Магомеду дали второй шанс. И на сборе в Италии проявил себя во всей красе. Подписал контракт. Я за парня был очень рад.

— В ЦСКА он так не заиграл.

— Данные у него великолепные. Но характер — тряпка. Поэтому ничего из Адиева и не вышло. Сказал ему: «Поживи пока на базе в Архангельском». Как потом выяснилось, Магомеду это не понравилось. Да я бы в его возрасте счастлив был, если бы очутился в таких условиях. Кормят, поят, все под боком — тренажерный зал, сауна, бассейн. В любое время выходи на поле, отрабатывай технику, удары, финты... А тут еще мать Адиева позвонила с претензиями: «Ты почему сына в лесу бросил?» У нас вообще-то не принято, чтобы женщина в таком тоне с мужчиной общалась. Я вспылил: «Дай трубку мужику, если в доме есть. С тобой разговаривать не буду».

— Кончилось тем, что Адиев ушел в «Анжи». В кубковом матче с ЦСКА забил два гола, адресовал вам, сидящему на скамейке, персональный жест. И в раздевалке, по словам Магомеда, вы воскликнули: «Даю тысячу долларов тому, кто сломает Адиева!»

— Это я с лавки орал своим: «Жестче! Убейте его! Он не мужик!» Признаю, на эмоциях перегнул палку.

— Еще Адиев заявил в интервью, что вы должны были ему зарплату за четыре месяца. Отдали за два, но заставили расписаться за четыре.

— Чушь. Никогда такими фокусами не занимался. Пусть все, что про меня наговорил, останется на его совести. Сводить с ним счеты не собираюсь.

— За последнее время виделись?

— Как-то столкнулись нос к носу в аэропорту. Он голову в плечи вжал, приобнял. За руку не здоровались — у нас не принято, чтобы младший протягивал ее старшему. Вступать с ним в дискуссию не хотелось. Лишь спросил по-чеченски: «Совесть-то у тебя есть? Не стыдно?» Адиев покраснел, опустил глаза и молча пошел дальше.

— Приложил вас в интервью и бывший селекционер ЦСКА Степан Крисевич.

— Помню-помню. «Шамханов получил пятикомнатную квартиру, которую Русланбек Хусаинов позже отобрал...» Бред сивой кобылы! Когда прочитал, хотел сразу поехать в Питер, где живет Крисевич, найти его и разобраться по-мужски.

— За что он вас так?

— Ему как селекционеру выдавали крупные суммы наличными. Для футболистов, с которыми вел переговоры. А он «химичил», из одного кармана в другой перекладывал. Я эту кормушку быстро прикрыл. Крисевича уволили. Вы не представляете, сколько после него долгов осталось! Был еще у нас администратор Леонид Ширяев. Раньше в «Тереке» работал, потом Ибрагимову в офисе помогал. По просьбе Алика его в ЦСКА и пристроили. Продержался недолго. От Семака я узнал, что клубные сувениры стоимостью 8-10 долларов, Ширяев ребятам по сотне загонял! Все, в тот же день попрощались.

— Так что с квартирой?

— Не давал мне Русланбек ее и не отнимал. Это он жил в пятикомнатной возле метро «Аэропорт». Когда повязали, сказал мне: «Отсюда точно буду съезжать. Если хочешь — оставь квартиру себе». Я ответил: «Спасибо, не надо».

— У вас в Москве уже своя была?

— Тогда — нет. Снимал. Но перебираться к Русланбеку желанием не горел. Аура в той квартире нехорошая, после того как побывали спецслужбы и все перевернули вверх дном. К тому же у меня не было цели остаться в Москве. Не люблю ее. Для меня это город-ад.

— Почему?

— Мне ближе по духу южные города — Ташкент, Новороссийск... А в Москве все не то. И климат, и менталитет людей. Я здесь чужой. Задержался только из-за детей. Младший сын учится в юридическом. Старший — в медицинской академии Сеченова. Сейчас день и ночь дежурит в «красной зоне». Тоже коронавирусом переболел, к счастью в легкой форме.

Авалу Шамханов и Олег Долматов. Фото из личного архива Авалу Шамханова
Авалу Шамханов и Олег Долматов. Фото из личного архива Авалу Шамханова

Шах

— С Дадахановым связь не заглохла?

— Видимся иногда. Столько воспоминаний! Шах — весельчак, мы постоянно друг над другом подшучивали.

— Он рассказывал нам про «посылку» из УЕФА.

— Я читал. Да, в тот раз здорово меня разыграл. Но я отомстил.

— Как?

— Приехали в Новороссийск, сели большой компанией в ресторанчике на берегу моря. Девушка ему понравилась, начал шуры-муры. А с нами был местный парень, водитель. В разгар застолья я шепнул Шаху по-чеченски: «Аккуратнее. Это ее муж» — и указал на водителя.

— Опечалился?

— Сразу поумерил пыл. Когда уже в Москве правда вскрылась, долго сокрушался. Вообще с Шахом не соскучишься, мастер сюрпризов. Однажды на коне в ресторан заехал!

— По случаю победы ЦСКА?

— Нет, на спор. Ресторан был на территории парка, мы сидели на улице. Вдруг слышим — цок-цок-цок. Поворачиваемся — а это Шах на коне скачет!

— Директор базы в Ватутинках регулярно вызывал омоновцев в соседний дом Дадаханова. Вы тоже с ними соприкоснулись?

— Да, приходили ко мне в кабинет, устраивали обыски. По полдня копались в документах, мешали работать. Говорили: «Дай денег». Прямо так, внаглую. Я отвечал: «С какой стати?» — «Так вы же боевиков финансируете». Дошло до того, что ЦСКА в какой-то момент переименовали в ЧСКА — чеченский спортивный клуб армии.

— Была же фотография — Шамиль Басаев в майке ЦСКА...

— Это фейк!

— Рады слышать.

— Да сто процентов. Я вам расскажу, откуда эта история пошла. Приехал пацан из поселка, где проводился чемпионат Чечни. Я на свои деньги купил форму ЦСКА для сельской команды! Я работаю в ЦСКА — не форму же «Спартака» им отправлять?

— Трезво.

— Русланбек мгновенно ситуацию просчитал, как только узнал: «Ну и зачем ты это сделал? Кто будет форму надевать — и что потом скажут?»

— Оказался прав.

— Хотя Басаеву майку наверняка подрисовали в фотошопе. Ему нельзя футбольную форму носить.

— Почему?

— Должна быть ниже колен... Мне в Израиле один из бывших наших сказал: «Только в России такое возможно — воюете с Чечней, а в ЦСКА заправляют чеченцы».

— А вы?

— Я предложил ему тут же проверить, кто из нас лучше знает футбол. Тот смутился: «Ты неправильно понял...» — «Да все я понял!» Нельзя такими вещами шутить.

— Подбросить наркотики или оружие вам пытались?

— Неоднократно. Но у меня всегда были зашиты карманы.

— Ловко.

— В аэропорту, помню, был случай. В карман подкинуть не удалось, так попробовали в барсетку. Но я уже чувствовал, когда это могут сделать. Начеку был. Руками не прикасался.

— С охраной ходили?

— Был у меня литовец из Новороссийска — он и водитель, и охранник. Москву знал прекрасно. Я уехал из «Черноморца» — ему сразу зарплату срезали. Так я в Москву перетащил, квартиру ему оплачивал. Вот, бывало, едем, смотрит в окно: «Снова «хвост» за нами...»

— Страшно вам было, что просто посадят и все?

— Почему-то нет. Вообще не боялся. Знаю же — ничего не сделал!

— Дадаханов тоже «ничего не сделал». От уголовного дела не спасло.

— Вы правы. Но я не думал о плохом.

— Русланбек Хусаинов в футболе разбирался?

— Не очень. Но полюбил. Вы в курсе, что его уже нет?

— Наслышаны. Скончался при странных обстоятельствах.

— Да. Когда умер, мне не сказали. А вот когда отец его из жизни ушел, я полетел в Алма-Ату на похороны. Хоть так почтить память. А Русланбека похоронили в Чечне, село Первомайское.

— Вы верите, что такие люди могут в 50 лет умереть случайно?

— Да нет, конечно! Что вы! Я знал, что он сбежал во Францию, когда открыли уголовное дело. Квартира в Париже у него была. Еще имение в пригороде. Думал, проживет сто лет. Как-то встретились — я еще удивился, в какой форме себя держит.

— Выпивал?

— Грамотно. Аккуратен был в дозах. Но гости у него были постоянно.

— За сколько продали ЦСКА?

— Понятия не имею. Меня не спрашивали, сам в эти дела не лез. Ни одной акции у меня не было, ничего не перепало.

— Когда поняли, что жизни вам в ЦСКА не дадут?

— Да с первого дня. Все ставилось в упрек! У Ибрагимова офис в нашем манеже? Значит, помогает ЦСКА! Так — обо всем. Ни минуты не чувствовал себя свободно. Постоянно оглядывался: этот что подумает? А тот? Удивительно, что продержались несколько лет.

— Но отпор вы дать могли?

— Вот история. Посылаю свой автомобиль в Лужники, чтобы привезли Даева из «Торпедо». Водитель и Виктор Козыринский, селекционер, отправились. Все нет и нет. Утром тоже.

— Что такое?

— А это водитель боится мне на глаза показаться. Машину отняли!

— Где?

— Да в Лужниках. Я поражен: «Кто осмелился?!» Протягивает мне телефон, сразу звоню — и не выбирая выражений: «Это Авалу! Ты что, сука, себе позволяешь? Если в течение часа автомобиля не будет — лично приеду. Вам не поздоровится».

— Немного простодушно. Зато доходчиво.

— Не выпускали их из-за того, что Даев в машине. «Торпедо» хотело его у себя оставить.

— «Мерседес» у вас был?

— Нет, «Тойота». Отправил тех же людей за автомобилем — отдали. Еще вставил им: «Надо было сразу мне звонить! Балбесы!»

— Если бы не вернули автомобиль, что было бы дальше?

— Большой скандал был бы. Хе-хе. Почти война.

Откаты

— Как у Барановского дела, чем занят?

— Директор школы на Мичуринском проспекте.

— Хороший человек?

— Выдающийся организатор!

— Вот это характеристика.

— Он же не только «Крыльями» руководил — в то же время занимал пост вице-губернатора Самарской области. Свой банк у него был.

— Что Барановский умеет как никто?

— Из мусора делать деньги.

— Нам бы такому научиться.

— А вот найдите его и спросите: как это? Я и сам мечтаю научиться! Именно Барановский познакомил меня с Титовым, губернатором. Как-то отправили в Колумбию. Ни один агент не решался туда сунуться!

— Отчаянный вы человек. Кого-то привезли?

— Двух футболистов — Эскобара и Кинтеро. Со мной в Колумбию прилетели Оборин и Шашков. Посмотрели по сторонам — и скорее назад.

— В Самару?

— Ну да. А мне в команде «Депортес Толима», вице-чемпионе Колумбии, впаривали правого защитника. Пригляделся — фуфло. Давайте кого-нибудь другого, отвечаю. Стал смотреть их матчи — да полно отличных футболистов! Причем готовых ехать куда угодно!

— Остались тогда в Колумбии один?

— Да. А меня ничем не напугать. Я ж и в Северную Корею летал. В Колумбии у президента клуба жена — мэр Боготы. Начали чудить. Сначала просят 150 тысяч за Эскобара, потом 300. Вдруг словно с цепи сорвались — за того футболиста, которому цена была вчера 150, выставляют миллион. За другого — два миллиона. Я возмутился. До драки дошло! Вот после этого Оборин с Шашковым в Россию свинтили. А я остался.

— Но футболистов взяли?

— Сколько просили, столько и пришлось отдать. Барановский тянул — а цена росла.

— Неужели стоили этих денег?

— Да. Привез колумбийцев, сразу повел на Красную площадь. Июль, красота. Они шапки-ушанки увидели, глаза загорелись. Купил им. Так на них все девчонки с площади накинулись — фотографироваться! Говорю: «Видите? Вас уже узнали!»

— Еще какие были пожелания?

— Кинтеро просил рыбалку и катер. Я у одного болельщика взял напрокат яхту, сказал: «Это командная». Потом новый контракт не подписывали. Говорили: «Если ты уйдешь — мы тоже». Там Гаджиев воду мутил. Все сделал, чтобы случилось так: он уходит — и футбол в Самаре умирает.

— У вас с Гаджиевым сразу отношения не сложились?

— Я его поймал на том, как контракт Гусина пробивал. У меня друг из Мариуполя спрашивает: «Вы сколько платите Гусину? В Киеве он 10 тысяч долларов получал».

— Гусин? В Киеве? 10 тысяч?!

— Да! В Самаре ему назначили 17 тысяч. Потом Барановский поднял до 35 тысяч евро. Я всегда у него в кабинете оформлял контракты. Вот сижу в кресле, сам Барановский прилетел вечерним рейсом. А я — утренним. Занимаюсь контрактами. Внезапно произносит: «Я Гусину повысил зарплату». Первая мысль — шутит!

— Почему?

— Потому что для Гусина и 17 было много. Ясно же. Отвечаю: «Ладно, Петрович, заканчивай подкалывать...» — «Нет, я серьезно!» — «Как же ты мог без меня сделать? Это мой фронт работ! Ты знаешь, сколько он в Киеве получал? Не знаешь! Тогда зачем?» — «Я так решил». Даю ему трубку: «Звони, пусть порвут контракт».

— Позвонил?

— Да. Разорвали эту бумагу. Осталось у Гусина 17.

— Гаджиев как воспринял?

— Я с ним вообще старался не контачить. Хотя на базе у нас номера были рядом. Он пытался наладить отношения: «Давай вино возьмем, посидим...» — но я ни в какую.

— С самого начала?

— Да.

— Почему?

— Потому что он сидел на контрактах игроков.

— На откатах?

— Да.

— С каждого имел свой процент?

— Да! Меня это бесило. Я чужие деньги не считаю. Но к доходам игроков тренер никак не может прикасаться.

— Вот это новости. Для нас Гаджи Муслимович — честнейший человек.

— Все всплыло, когда я взглянул на ведомость. Ковба, Булыга — футболисты ниже среднего. Откуда у них такие цифры?!

— Какие?

— У Ковбы 30 тысяч долларов, у Булыги — 25. Оба не соответствовали этим зарплатам! У Самары со времен «волжской защепки» проклятие какое-то — все время деньги воруют.

— О том, что надо отстегивать главному тренеру, футболисты вас проинформировали?

— Между собой переговаривались. А мне перед каждой встречей с Гаджиевым губернатор говорил: «Авалу, надо корректно!» В смысле чтобы до рукоприкладства не дошло.

— Ладили с губернатором?

— Во время матча он всегда сажал меня возле себя — вместо Барановского.

— Почему?

— А Барановский в футболе не разбирается. Титов никогда его ни Александром, ни Петровичем не называл. Исключительно по фамилии. Говорил: «Барановский, иди отсюда. Авалу, садись, ты футбол знаешь...»

— Что вы знаете — сомнений никаких.

— Как-то в январе спрашивает меня: «Кто будет чемпионом?» — «По моему раскладу, Константин Алексеевич, — «Зенит». Он запомнил. Точно, становится!

— Барановскому докладывали об «откатах»?

— Конечно.

— Он что?

— Поначалу не верил! Только-только нас назначили, игра с «Тереком». Сижу в Москве в ресторане, привозят мне дипломат: «Надо сдать игру». — «Заберите. Я с вами не просто играть, я с вами драться буду!» Не думали, что откажусь!

— А дальше?

— Что делает Гаджиев? Позволяет «Тереку» выкупить у «Крыльев» Кингстона — и быстро-быстро заявить. Усиливает соперника! Уже выходит против нас!

— Вы, ответственный за все трансферы, были не в курсе?

— Меня даже не уведомили. Я прилетел в Самару и узнал. За три дня, что меня не было, успели провернуть. Причем игру все равно продали. Сделка состоялась.

— Коромана в том матче вроде бы удалили?

— Да. А на следующий день было вот что. Беру из Самары билет на утренний рейс, в 9.15. Барановский летит им же. Вместе приезжаем в аэропорт, идем через VIP. Видим — сидят рядом Гаджи Муслимович и все руководство «Терека» во главе с Алхановым! Гаджиев замечает нас — не знает, куда деваться. Поворачиваюсь к Барановскому: «Что, Петрович? Вот тебе факт!»

Авалу Шамханов. Фото Алексей Иванов
Авалу Шамханов. Фото Алексей Иванов

Гаджиев

— В тогдашних интервью вы говорили про историю в Ярославле — мол, уже по составу поняли, что «Крылья» будут отдавать.

— Да. Гаджиев мутил как мог.

— Но громыхнуло во Владивостоке. Когда вы появились перед командой прямо перед матчем и пообещали вывезти в лес всякого, кто будет сдавать?

— Было.

— Вот и расскажите.

— Барановский во Владивосток не полетел. Хотя обычно выездные матчи не пропускал. Оказывается, «Крылья» должны были отдавать. Там две раздевалки рядом, между ними коридор. Массажная тут же. Туда Ковба с Дохояном нырнули. Я дал понять, что все знаю про матч: «Гаджи Муслимович, это что? Большой скандал будет, если сдадите!»

— В лес-то обещали увезти?

— Гаджиев потом в интервью говорил, будто я и Барановского в лес таскаю. Ха-ха! В Самаре до аэропорта далеко — действительно, через лес надо ехать.

— Так что во Владивостоке?

— Я собрал ребят во главе с Дохояном: «Смотрите! Если вы это сделаете — будут серьезные проблемы!» Но они все равно сдали. Я кипиш устроил приличный.

— С Гаджиевым разругались окончательно?

— Я ему по башке двинул.

— Прямо ударили?

— Да. Я уже не выдержал! Как можно такими вещами заниматься? Еще и других заставлять?

— Что в итоге?

— Летим назад, в Иркутске дозаправка. Игроки разбрелись. Смотрю со стороны — это уже не команда, а черт знает что. Настолько явно все сделали, что смотреть противно... Все эти Дохояны — люди Гаджиева. Спрашивал его: «Дохоян — что за футболист?! Зачем он нужен? В год проводит десять матчей, не больше...» Подлости было очень много.

— До леса не дошло?

— Не-е (смеется). Мне и возить не надо было. В Тольятти были ребята, да и в Самаре тоже. Свободно решали вопрос.

— С Гаджиевым разговаривать перестали?

— С ним разговаривать — та еще радость! Знаете, как он общается?

— Как?

— Садится во время разговора боком. На тебя не смотрит никогда. Задашь вопрос — молчит по пять минут. Думаешь: может, заснул? Как-то в Самаре собрал Гаджиев восемь журналистов. Не думал, что я тоже появлюсь. А я появился!

— Надо думать, не для того, чтобы слушать?

— Вижу — Гаджиев с ними разговаривает, как удав с кроликами. Всех гипнотизирует! Тут появляюсь и сразу — Гаджиеву, при всех: «Кто разрешил продавать Кингстона?!» В открытую!

— Реакция Гаджи Муслимовича?

— Произносит: «Сейчас». Скоро приду, мол. Уходит. 20 минут прождали — так и не вернулся. Поворачиваюсь к журналистам: «Вы — стадо баранов! Думаете, футбол умрет без Гаджиева? Он был в Самаре до него — и будет после! Что вы позволяете делать с командой? Вы же должны доносить правду!»

— Что корреспонденты?

— Были ошарашены. Особенно тем, как я с Гаджиевым разговаривал. Продолжаю: «Вы мужики или нет? Этот шнырь вас просто загипнотизировал!» Вот так начал говорить. Хотя губернатор меня увещевал: «Только корректно, Авалу, только корректно...»

— Губернатору нравился Гаджиев?

— Вот здесь я понять Титова не мог. Что он в него вцепился? Зачем держал? Титов в футболе разбирался отлично, сам мог работать с командой. А про Гаджиева ему сказал: «Если еще раз сядет ко мне боком и будет молчать по пять минут, я ему так дам, что больше не встанет. Со мной такая манера не пройдет!»

— Ушли из клуба вы и Гаджиев одновременно. Со скандалом.

— Гаджиев хотел от меня избавиться — не получилось. А когда его сняли, я сказал Барановскому: «Петрович, облегчу тебе положение, можешь меня тоже убрать». Не знаю, оценил он или нет. Но я такой ход сделал. Надо было тренера найти — Барановский спрашивает: «У тебя есть кандидат?» — «Есть!»

— Привезли Оборина?

— Да. После этого отошел от команды. Мы с Серегой играли за юношескую сборную когда-то. Он на год старше. В «Амкаре» с президентом был в отличных отношениях, местный, в денежном плане обходился недорого. Семью его знал хорошо. А потом вдруг Оборин на секретарше женился.

— В «Амкаре» он держался бодро, а в «Крыльях» что-то скис.

— Стартовал-то в Самаре неплохо. Его магия сгубила.

— Вы о чем?

— Держит при себе шамана.

— Что ни новость — то праздник.

— Смотрю — все время трется рядом. Говорю: «Серега, ты что херней занимаешься? Давай-ка посерьезнее!»

— Тот входил в штаб?

— Да. Всюду ездил за командой.

— Чудны дела твои, Господи.

— Серега в такие вещи верил. А ребята видят — главный тренер во всем слушает шамана. Крайне негативно воспринимали.

Легионеры

— Были в тех «Крыльях» яркие герои — вроде камерунца Бранко.

— Гаджиев дает три дня выходных — Бранко, наш олимпийский чемпион, возвращается через 10-12. У него бизнес в Германии. Зато отдавался на каждой тренировке — ни себя не щадил, ни других! Вставлял будь здоров — словно в последний раз!

— Главное скажите — губернатору нравился?

— Очень. Меня нахваливал: «Молодец, Авалу, такого футболиста привез!» Бранко знал русский язык. Я предупреждал и Гаджиева, и ребят — вы аккуратнее, не оскорбляйте его. Все-таки парень поиграл в «Шиннике», многое понимает. А они не верили. Так кто про него плохое скажет — просто убивал в подкатах. В отместку — ох, дубасил!

— Ну и правильно.

— Мне Муджири как-то сказал: «Мы тут ставки делаем...» — «Что за ставки?» — «Через сколько вернется Бранко». Я поразился — не подозревал об этом!

— Быстро бы закрыли вопрос?

— Гаджиев мне ни слова не говорил. Встречаю Бранко: «Имей в виду, на сколько часов задержишься, столько тысяч выложишь. Тысяча долларов — час. Понял?» Кивает. Знал — со мной не пошутишь.

— Опаздывал после этого?

— Ни разу!

— Да вы педагог.

— Вообще-то парень эрудированный, грамотный. С ЦСКА в Москве играем, ведем 1:0. Заводит мячик в угол и усаживается на него. Прямо во время матча.

— Помним тот эпизод.

— Карвалью подбежал — как ввалил ему! Оба получили красные. У нас все разладилось — сыграли вничью. После матча встречаю Газзаева: «Валера, ты видел? Мы с приседаниями играем!» А он рвет и мечет!

— Зачем Бранко уселся на мяч?

— Так слушайте дальше! Все еще в раздевалке, Бранко возле автобуса. Подхожу: «Вот ты ***** [дурак]!» — «А вы мне покажите, где в регламенте написано, что нельзя этого делать?» И ведь прав!

— Играл в ваших «Крыльях» Топич.

— Был такой.

— Рассказывал — вы ему угрожали.

— Да этого Топича я в Самару купил!

— Одно другому не мешает.

— А история какая? Взял его «на флажке». Барановский деньги не давал. Но интуиция мне подсказала — надо брать. Позвонил Вовке Буту в Дортмунд, расспросил. До закрытия трансферного окна 15 минут, я на двух телефонах — на одной линии Сергей Куликов из РФС, на другой Барановский. Уговариваю: «Если не заиграет — я его сам же потом за эти деньги продам!» Наконец дает отмашку: «Покупай!»

— Цена?

— 300 тысяч евро. Думаю: три-то года просто так в бундеслиге держать не будут!

— Логично. Что смущало?

— Почти не забивал.

— Этот минус остальные мог перевесить.

— Потому и говорю — чистая интуиция. Поможет! Топич быстро освоил русский, с Муджири подружился...

— Тоже яркий парень.

— Исполнительный, мастеровитый. Дали бы ему больше шансов в «Локомотиве» — заиграл бы! Одна беда — пореже надо было в Грузию отпускать.

— И Муджири возвращался через 12 дней?

— Нет, вовремя. Но с лишними килограммами — то шесть, то восемь. Много хинкали кушал. И ему говорил: «Лично буду за твоим весом следить! Сколько наел — на столько штрафую».

— Разругались-то с Топичем из-за чего?

— У него контракт заканчивался — хотел, чтобы продлили. Еще и деньги подняли. Тогда Махач Гаджиев забивать начал почти в каждом матче. А Топич вообще перестал. Идем от поля, говорю: «Вот Махач молодец! Пять матчей — четыре гола...» Вдруг Топич голос подает!

— Очень интересно.

— Произносит: «А я что?» — «А ты посмотри в свою графу...» — «Я что, мало сделал?!» — «Да когда ты забивал в последний раз — вспомни! За те голы все получил. А сейчас будешь зарабатывать столько, сколько забиваешь...» Скостил ему зарплату!

— Кому такое понравится.

— «Я, — говорит, — играть не буду». «Хочешь — играй, — отвечаю. — Хочешь — не играй... За первый круг у тебя два мяча. За это тебе платить?»

— На сколько скостили?

— Он получал 39 тысяч долларов в месяц. Десятку ему срезал. Да не было уже у Топича тяги играть в Самаре, вот и все. Перегорел. А сгоревшее нельзя заново зажечь.

— В «Кубань» его пытались пристроить.

— Почему он отказался от «Кубани», я так и не понял. Не я переговоры вел. Несколько раз менялись условия. В «Балтику» он хотел, куда-то еще...

— Доигрывал в Самаре с урезанной зарплатой?

— Естественно. А куда он денется? Под конец с Асильдаровым подрался.

— Кто только не дрался с Асильдаровым.

— Вообще-то Шамиль — очень спокойный парень... А драки иногда команде даже на пользу идут. Чтобы футболисты не спали!

Валерий Газзаев, Александр Стельмах, Авалу Шамханов. Фото из личного архива Авалу Шамханова
Валерий Газзаев, Александр Стельмах, Авалу Шамханов. Фото из личного архива Авалу Шамханова

Пхеньян

— Так как вы в Северную Корею ездили?

— Туда Барановский отправил. Будешь, говорит, руководителем делегации. Мог бы и сам полететь, но у него был завал по работе в правительстве области. А я-то не знал, что в Северную Корею лечу! Разговор просто о Корее шел!

— Думали про Южную?

— А про какую же?!

— Когда поняли?

— Добрались до Пекина, там пересадка. Был уверен — на сеульский рейс, а садимся на другой. В Пхеньян! Толкаю Тетрадзе в бок: «Мы куда?!»

— Вдвоем были?

— Еще Арнольд Эпштейн, пресс-атташе. С биноклем. Прилетаем — в аэропорту телефоны и компьютеры забирают. Обещают вернуть на обратном пути.

— Бинокль не изъяли?

— Нет, с биноклем ознакомились — оставили. В КНДР два стадиона — вмещают по 120 тысяч!

— Там-то есть на что посмотреть. Может, и не зря бинокль везли.

— С Тетрадзе сидим на футболе, Омари хмуро: «Да ну, ничего нет. Одна ерунда». «Подожди, — отвечаю. — Быть такого не может, чтобы все слабые». Вдруг словно прояснение — вот, говорю, 19-й номер!

— Толковый?

— Да не то слово. Тетрадзе вглядывается: «Вроде да». Пальцем указываю, а мужичок рядом, пожилой кореец, кивает головой. Доволен! Думаю: кто такой?

— Кто?

— Оказывается, это он в 1966 году забил Италии на чемпионате мира, и корейцы выиграли. Национальный герой — вроде Гагарина! Говорю ему: «Приглашаю вас в гостиницу, посидим». Тот бледнеет: «Нам в гостиницу нельзя». Нельзя так нельзя — подарил ему вымпел и бутылку водки.

— Хоть так.

— Какие у корейцев массовые маршировки — это что-то! Ходит вся страна строем — впереди девочки, позади пацаны. Одеты одинаково. На углу регулировщица — два часа тарабанит как заведенная. А машин очень мало. Все казенные, своей ни у кого нет. Вообще Пхеньян — печальное зрелище. Но дисциплина феноменальная. Старшему в глаза смотреть не имеешь права. Стоишь навытяжку.

— Мавзолей видели?

— Да, нас отвели. Золотой памятник Ким Ир Сену. Потом в магазин заглядываем. Думаем — надо бы чаевые дать, народ бедноватый. Достаем бумажки по 5 долларов, 10... Протягиваешь — шарахаются! Будто руку обожгло!

— Так что с футболистом, который вам приглянулся?

— После матча говорим — вот этот понравился. Человек из клуба сразу в бумаги сунулся: «Его хотел какой-то «Реал» из Мадрида».

— Юмор по-корейски?

— В самом деле не знал, что за «Реал». Откуда? Никакой информации о европейском футболе! Я тоже думал, что шутит, рассмеялся. А он факс «Реала» показывает. В Мадрид его не отпустили, а в Самару — пожалуйста. Говорю по-русски: «Когда еще будет случай у «Реала» футболиста ******** [украсть]?». Так и была решена судьба этого Цоя.

— Но отправили не одного?

— Человека из КГБ приставили, чтобы сопровождал. Типа переводчик. Жил с Цоем на базе. Еще и деньги у него отбирал. Тот в свободное время и не думал за ворота базы высовываться. Так и сидел в комнате.

— Кажется, платили корейцу смешные деньги. Меньше всех в команде.

— Тысячу долларов. А взяли бесплатно.

— В команду-то вписался?

— Не сразу. За дубль долго играл.

— Сидел на базе — даже девчонку не просил?

— А как попросит, если русского не знает? Не передавать же через комитетчика? Живут в одном номере! Хотя, может, пацаны и водили Цоя куда-то. Этого добра в Самаре хватало. В команде были мастера по женской части.

— Кто особенно?

— Тетрадзе.

— Кстати! Омари действительно угрожал пистолетом Бранко?

— Было. Потом локти кусал. Он же Гаджиева поддерживал, как «шестерка» при нем был. Время спустя все понял. Если бы Бранко с Тетрадзе схватились, думаю, бедного Омари в узелок завязали бы. Вот и пришлось доставать пистолет.

— Значит, Тетрадзе разочаровался в Гаджиеве?

— Еще как! Ко мне подошел: «Ты не зря говорил...»

— Что за пистолет-то?

— Травмат.

— Выстрелить мог?

— Едва ли. Просто резануться хотел. Чтобы стрелять — дух надо иметь!

— И?

— Нет у Тетрадзе такого духа.

Бут

— Кто из футболистов профессионализмом поражал?

— Мэттью Бут. Я самарским ребятам говорю: «Берите с него пример. Смотрите, как тренируется, как зарядку делает, даже как бутсы шнурует. А еще Достоевского читает, Чехова...» — «А эти где играли?»

— Серьезно?

— Да! В «Крыльях» жены игроков сидели на одной трибуне, я каждую знал. Супруга Мэттью — самая скромная, мулаточка такая. Ребенок замечательный.

— Леилтона в Самаре застали?

— А как же?!

— Вот уж кто профи так профи. На Невском прямо в урну начал мочиться — на глазах у полиции.

­- Я этого не видел — но в команде рассказывали, смеялись. Вот что у человека в голове? Попробовал бы он при мне такое выкинуть! Вел себя — тише некуда! Прекрасный левый защитник, технарь. Правда, пухленький. Весил, как Новосадов.

— Еще Андрей Канчельскис у вас доигрывал за 10 тысяч долларов в месяц.

— Да, да! Вы и такое помните?

— Как не помнить.

— Видно было — мастер большой. Но в прошлом. У него прежде все на скорости держалось — а тут от нее уже ничего не осталось. Нет козыря! Как использовать? Отправили на правый фланг обороны.

— В московском «Динамо» Канчельскиса пьянством попрекали.

— У нас пивка мог пригубить, но поддатым я Канчельскиса никогда не видел. Пиво в Самаре отличное — что ж не выпить? Это потом, говорят у Андрея пошли срывы. Не у нас.

— Пьянство футболистов часто становилось и вашей проблемой?

— В ЦСКА с доктором Кюри Чачаевым ездили «зашивать» Шустикова. У нашего Кюри это было обязанностью — раз Сережа постоянно срывался. Зато какой это был игрочище! Мы еще раньше хотели его пригласить в ЦСКА. Играл в «Расинге», но как раз тогда за Сережей следили люди из «Валенсии». В Москву приезжал человек, расспрашивал. Ну и забрали.

— Не провел, правда, за «Валенсию» ни одного матча.

— Но забрать-то забрали. А я уж договорился, что тот вернется, бросит пить... Славный парень, добрый!

— Вы привозили игроков со всего света. Худший трансфер?

— Худшего не было! Ха!

— Приятно слышать. Лучший?

— Мэттью Бут. Он уехал в Ростов — мы ему должны остались 400 тысяч долларов. С нами даже разговаривать не хотел, ни одному слову Гаджиева уже не верил. А я мечтал Бута вернуть.

— Как?

— Вот вопрос. В «Ростове» рулил Иван Саввиди. Удивительный человек! Разбогател в России, а когда на Евро-2008 наши с греками играли — болел за Грецию. Ловлю его проездом в Москве, садимся в кафе на Тверской. Рассказывает: «Я своим могу платить 10 тысяч — зато вовремя!» «Подожди», — говорю. Начинаю убалтывать...

— Все получилось, кажется?

— Да! Он гасит долг перед Бутом, тот возвращается в «Крылья». Потом при следующей продаже Саввиди еще и заработал. С самим Мэттью мне помогал общаться феноменальный переводчик. Работал в Самаре, 15 языков знает. ГРУ специально с нами оговаривало — в любой момент могут его отозвать на задание.

Приключения

— Родились вы в Казахстане. Родню туда сослали?

— Да. 23 февраля 1944 года — самый холодный ветер гуляет по степям! Лютый! А знаете, как отправляли? Женщин и мужчин в товарняках. Женщины не могли в туалет пойти, стеснялись при чужих мужчинах. Умирали от этого, мочевые пузыри лопались...

— Кошмар.

— Мой дед лично в Джамбуле хоронил все национальности. Люди истощены были, умирали. Его-то выслали в 1936-м.

— В каком году вы вернулись в Грозный?

— В 1967-м. Семья возвращалась частями. А окончательно уехал из Чечни в 1992-м.

— Там было колоритно — «Эрзу» играет с «Тереком». В «Эрзу» президент Дудаев, в «Тереке» — Басаев. На трибунах все с автоматами, каждый гол отмечают выстрелами в воздух. Игроку матча дарят гранатомет «Муха».

— Слышал про это. Но у меня история своя. Булат Чагаев создал концерн «Трейд». Ездил я на микроавтобусе с двумя флагами — советским и американским. Говорит мне: «Сгоняешь в Ташкент? Там два способных парня». Лечу!

— Что за парни?

— Кечинов и Шацких-младший, Максим. Его я 15-летним взял в интернат на контракт...

— Сколько полагалось по контракту 15-летнему?

— 20 долларов. Но интереснее был другой парень!

— В Ташкенте был кто-то интереснее Кечинова?

— Старший брат Максима Шацких — Олег. Гениальный футболист! В жизни хлюпик, маленького росточка, а на поле преображался. Стартовая скорость сумасшедшая. В каждой игре один на один выходил раз по пять. Потом вдруг мне ни слова не сказал — в Киев уехал.

— Но у вас длинные руки?

— Дай-ка, думаю, встречусь с его родителями. Приезжаю — они пьяные. Мать еще что-то соображает, а отец никакой. Говорю: «Вы сына должны вернуть. Иначе последствия будут плохие».

— Удалось?

— Подключились Алишер Усманов с Булатом Чагаевым. Все-таки дошло — вернулся. А за Кечиновым Тарханов приехал, в «Спартак» увез. Мать Кечинова, помню, стоит, плачет. Подхожу: «Что за слезы?! Это ж «Спартак»! Все лучше, чем сидеть в Ташкенте...» Думаю, если бы Олег Шацких попал в «Спартак», они выиграли бы Лигу чемпионов.

— Настолько сильнее Максима?

— Максим по сравнению с ним — телега!

— С Басаевым, Дудаевым вы были знакомы?

— Нет. Но Дудаева видел.

— Где?

— На параде. В 1994-м мы с «Черноморцем» не испугались, приехали в Грозный на матч с «Эрзу». Даже Догузова, нашего лидера, привезли. Хотя Долматов распорядился: «Альберта брать не надо». Все-таки через Ингушетию едем. А он осетин! Из Цхинвала.

— Через Ингушетию осетина было не провезти?

— Говорю Долматову: «Васильич, я вопрос решу». Взял иномарку — такая кляча... Встретил на границе со стороны Моздока. Это бывшая территория Чечни. Забрал Догузова, а команда добиралась автобусом. Около номера Альберта в Грозном ставил охранника на ночь. На обратном пути начались приключения.

— Это какие же?

— Алаш Солтаев сейчас федерацию футбола возглавляет, а тогда был администратором «Эрзу». Говорит: «Я вас провожу». — «Да зачем? Я здесь все дороги знаю. У тебя выходной, не надо на нас тратить». Следующий матч во Владикавказе с «Автодором».

— Ну и поехали.

— Да. Пост, ингуши стоят. Наш водитель, добрый заика, пошел с документами в будку. Чувствую — двое сначала на чеченском говорят, потом на ингушский перешли. Иду за водителем следом, по лестнице наверх. Что-то про путевку толкуют: «Неправильная». — «Да правильная...»

— Не в путевке ведь дело?

— Догузов сидел у окна — он и так маленький, а тут вообще сполз вниз. Вмешиваюсь: «Что случилось?» — «Там три осетина...» Ответили мне — и продолжают между собой на ингушском. А я-то понимаю, если медленно разговор ведут. Ингуши в Казахстане были. Кстати, погибли бы, если бы чеченцы им не помогали.

— Так что с осетинами?

— У меня волосы дыбом от ярости! Перегораживаю дверь: «Там не три! Там их десять! Но выйдите через эту дверь только через мой труп».

— Ого.

— Принципиально — все на чеченском. Они р-раз — тоже на чеченский перешли. Заднюю включили. Беру у них из рук путевку, водителю: «Витя, пошли!» Но я с огнем играл.

— Что могли сделать?

— Что угодно. Военная обстановка. Но я уже не соображал, что творю. Не выпустил бы их из этой будки.

— Ваша квартира в Грозном уцелела?

— Полностью разрушена. Она в самом центре была. Рядом с Дворцом правительства. Когда дудаевские парады начались, я пешком ходил смотреть. А сейчас на этом месте «Тауэр» строят — самый высокий дом в Европе!

— В «Ахмате» вам работу предлагали?

— Ахмат-хаджи Кадыров звал. Приобнял: «Будем вместе трудиться». Но я не хотел. Ответил: «Чем смогу — помогу. Но официально занимать должность — нет». Он отошел. Сразу ко мне подскочили другие люди: «Что ты ему сказал?» — «А вы кто такие?! Может, заставите меня? Попробуйте!» Они по возрасту младше меня. Вообще в Чечню сейчас разве что на похороны езжу. А на свадьбы — нет. Свадьбы и без меня обойдутся.

— Квартира у вас там есть?

— Нет. Только в Москве, Новороссийске и Ташкенте.

— Кто-то из близких в войну погиб?

— Племянник и двоюродный брат. Воевали за свободу!

— В горы ушли?

— Они боролись за справедливость. Не за деньги или что-то вроде. Это газават.

Найденов

— Мы разговаривали с Александром Шикуновым. Тот вспомнил матч «Терек» — «Ростсельмаш» в середине 80-х. После которого у него остался шрам.

— Не у него шрам — у меня! Вон, над бровью! А он нос сломал. Причем с поля не ушел, доиграл матч.

— Нос ему исправляли в клинике за пять тысяч евро.

— Мы-то в борьбе за мяч случайно столкнулись. А Александр Маркаров из Махачкалы в такой манере действовал постоянно. Многим носы переломал!

— Это что ж за манера?

— Маркаров 185 сантиметров ростом. Но очень хитрый. Шел на верховой мяч — и прикладывался на защитника. Просто ложился. За счет этого у всех и выигрывал на «втором этаже». Ну и бил, конечно, здорово. «Ротору» с линии штрафной вколотил — головой!

— Шикунов рассказывал не только про нос за пять тысяч евро.

— Еще про что?

— Как болельщики «Терека» после того матча сожгли новый автобус «Ростсельмаша».

— Не помню! Что врезалось в память, так это какой-то немыслимый автобус «Асмарала» с надписью то ли «хитачи», то ли «митачи». Ребята в городе куролесили, а мы говорили — в гостях можно и поскромнее себя вести. Но чтобы камень в их автобус швырнуть? Да никогда! А Гаврилова увидели — обо всем забыли!

— А что Гаврилов?

— Ему 46 лет было. Наши болельщики его после игры до автобуса донесли на руках!

— Ни один чужой автобус булыжниками не забрасывали?

— Махачкалинское «Динамо» закидали. Я их до площади Минутка провожал. Чуть в меня не попали.

— Из-за фокусов Маркарова?

— Нет. Был у них нападающий Садаев. Кулаком нашего вратаря ударил. Кто будет терпеть?

— Вы же играли в Новороссийске у Найденова?

— О да!

— Историй мешок?

— Два мешка. Это еще половина выветрилась. Звал меня «борец за правду». Когда на установке 13 человек называл, все рукой рты прикрывали.

— Смех прятали?

— Ну да. А я из-за шифоньера выглядываю...

— Что за шифоньером делали?

— Прятался — Арсен если вдруг расчувствуется, целовать начинает. Прямо в губы. А я этого терпеть не мог. Так вот высовываюсь, Найденов меня видит: «Что-то сказать хочешь, борец за правду?» — «Двое лишних в составе». — «Да что ты рассказываешь?! Я что, не знаю, кого выпускать?» Перечисляю тех, кого он назвал. Арсен подбоченится: «Так я ж пошутил!»

— Забавный человек.

— Он же, прежде чем тренером стать, работал парикмахером.

— Одно это прекрасно.

— Ну и терминология была из парикмахерского ремесла — на установке учил защитников: «Открылся клиент? Обслужите!» Играл у нас Шептицкий, еврей из Пицунды. Росточком с самого Арсена. Меня-то Найденов побаивался трогать, а этому доставалось после каждого матча. Но вот однажды хотел похвалить. Потрепал по плечу: «Сынок, ты сыграл неплохо, неплохо...» Тот расцвел.

— Но было продолжение?

— «Не плохо... А ***** [ужасно]!»

Евгений Гинер и Авалу Шамханов. Фото Алексей Иванов
Евгений Гинер и Авалу Шамханов. Фото Алексей Иванов

Казаки

— У вас были ситуации, когда по грани прошли?

— Да всю жизнь иду по грани. Как живой до сих пор? Я всегда молитвы читал. Но поражаюсь: до чего Аллах милостив! Такое пройти!

— Самая опасная ситуация, из которой выбрались?

— Да сотни. Везде приключения находил. Поехал за Асильдаровым в Хасавюрт — и то нашел!

— Интересно.

— Он сам хасавюртовский. А там чеченцы живут. Поэтому Долматов меня отправил: «Посмотри, попробуй забрать парня». Брат на «Ниве» меня довез — и тут буденновские события. А я в дороге — ничего не знаю!

— Забрали Асильдарова?

— Поговорил с его дядькой — тот сразу начал: «Нужна трехкомнатная квартира, 100 тысяч долларов...» В первой лиге никто такого не дал бы. Я рассмеялся ему в лицо: «Ну и пусть в Хасавюрте играет!» Обратно уже своим ходом. Доезжаю до Кизляра, сажусь на рейсовый автобус. До Минвод. Тащимся через Ставропольский край, как раз Буденновск на пути.

— Вот это да.

— Но у меня-то все в порядке — прописка новороссийская, командировку отметил. Чего бояться? Доехали до Буденновска, сумку оставил в автобусе — вышел минералки купить. Прямо у ларька и накрыл меня патруль. Подошли казаки: «Нохчи?»

— Это что значит?

— «Чеченец?» — «Да». — «Все, ты приехал...» А я знать не знаю, что творится в городе прямо в эту минуту! Автобус вот-вот отъедет. Пошли, говорят, в отделение. Сую им паспорт: «Вот, посмотрите, позвоните в Новороссийск. Там скажут, где работаю». Слушать не хотят. «Тебе ****** [конец]!» Вижу — никаких вариантов.

— Что такого — отвели бы в отделение, разобрались.

— Сто процентов — ни до какого отделения мы не дошли бы. Шлепнули бы и сбросили в ближайший овраг. Там это в секунду делалось.

— Тогда ходить, пожалуй, не стоило.

— Иду ва-банк — кричу: «Все равно мой маршрут знают. У вас будут проблемы! Дайте хоть сумку взять!» — «Сумка тебе не понадобится...» На крик их командир подошел: «Что такое?» Показываю ему паспорт: «Не знаю, что хотят от меня». Тот на прописку взглянул. Повернулся к своим: «Заканчивайте лютовать! В каждом бандита видите. Отдать ему все!»

— Автобус дождался?

— Да куда там! Уехал, сволочь, с моей сумкой! На такси пришлось догонять. Уже под Минводами настиг. А командиру телефон записал: «Будешь в Новороссийске — звони в любое время. Устрою тебе отдых по высшему классу». Нормальный парень оказался. Если бы не он — все, закончился бы мой путь!

— Думаете, грохнули бы?

— Даже не сомневаюсь.

— Только потому, что вы — чеченец?

— Совершенно верно. Это для них как «с добрым утром» сказать.

Наручники

— За Асильдарова просили 100 тысяч долларов. А сколько за Тчуйсе в Горячем Ключе?

— В три тысячи долларов обошелся. В Новороссийске курировал команду Борис Пупко. Вообще-то он Борис Ханонович, но мы звали Борис Фомич. Добрый дядька. Интеллигентный, человечный. После того как я с делом Епископосяна с помощью наручников справился, мне доверял.

— Ой, как интересно. Но сначала — про Тчуйсе. Как его в колхозе нашли?

— Я знал, что там негры в общаге живут, русский язык учат. Этот Горячий Ключ — неподалеку от базы «Черноморца». На баскетбольной площадке то в футбол играют, то по кольцу бросают. Двое прямо готовые футболисты — Тчуйсе и Коанье.

— Агента у них не было, надо думать?

— Какой-то появился. Я Фомичу говорю: «Надо двоих брать!» — «Денег нет вообще». — «Как нет?!» Бегом в бухгалтерию, проверяю счета — действительно, завалялось три тысячи долларов. Все!

— Тут даже негра из Горячего Ключа не купишь.

— Сую эти три тысячи агенту. Обещаю после еще что-нибудь подкинуть. Но больше он не появился.

— Продали в «Спартак» Тчуйсе за миллион долларов?

— Миллион двести. Продавали уже без меня. Это Есауленко намутил, лапши навешал.

— Наш разговор все жарче. Так что за наручники?

— Игрушечные!

— Ах, вот оно что.

— Епископосяну уже квартиру в Новороссийске дали. А Эдик Саркисов — воспитанник «Черноморца». Вдруг звонок от Долматова за два дня до окончания заявок: «Ты в Москве? За Епископосяна и Саркисова «Арарат» просит 300 тысяч долларов!» А я еще даже не в штате у «Черноморца»! Долматов в крик: «Борис Фомич дает тебе все полномочия начальника команды!» Ну тогда ладно.

— Как решили вопрос?

— Приезжает Роберт, адвокат от «Арарата». Важный: «Я только из Киева, выиграл дело Сукиасяна, правого защитника. 250 тысяч долларов!» Договорились встретиться завтра у Спорткомитета в 11. Подкатываем на двух машинах. Еще ребят взял для подстраховки. Роберта нет и нет. Уже половина двенадцатого — не явился! Иду к выходу — и сталкиваемся в дверях.

— Отчитали?

— Еще как. Пусть чувствует себя виноватым. «Роберт, тебе уже не повезло...» Объясняю: не то что 300 тысяч долларов — вообще ничего не получишь! Один футболист — воспитанник «Черноморца». Другому трехкомнатная квартира нужна. Где вы ему дадите? В Ереване? Он сник, звонит в армянскую федерацию. Потом ко мне поворачивается: «Сколько готовы заплатить?» «С собой у меня, — отвечаю, — 10 тысяч долларов. Еще 10 найду. Все!»

— Он что? Тут-то вам наручники и пригодились?

— Вот именно! Я купил в «Детском мире», лежали в кармане. Накидываю на него — защелкиваются! «Все, мы с тобой не расстанемся, пока не подпишешь». Я знал, что у него и договор, и печать в дипломате.

— Перепугался?

— Не то слово! А я говорю: «Вот тебе червонец — и заканчиваем!»

— Уже 10, а не 20?

— Да. Все подписал. Еще 10 обещал ему как-нибудь потом.

— Вы лучший переговорщик из всех, кого знаем.

— В Новороссийске Пупко меня прямо у входа на стадион встретил: «Как?! Как это возможно — сбить цену почти до «бесплатно»?»

— Наручники-то сняли с человека?

— Не в них же ходит...

Досье «СЭ»
Авалу Шамханов
Родился 17 января 1957 года в Джамбуле (Казахстан).
Полузащитник.
Выступал за «Терек» (1976-1978, 1981-1987, 1990), «Металлург» Днепродзержинск (1979), «Динамо» Махачкала (1979/80), «Цемент» Новороссийск (1988/89), «Урарту» Грозный (1992).
Работал на разных должностях в «Политотделе» Ташкент (1992/93), «Черноморце» Новороссийск (1994 — июнь 1998), ЦСКА (июль 1998 — 2000), «Крыльях Советов» (2005-2007).