Вячеслав Добрынин: "Жирков одной ногой был в "Динамо"
РАЗГОВОР ПО ПЯТНИЦАМ
Композитор и певец Вячеслав Добрынин - болельщик страстный. Своему "Динамо" предан много лет. Будете в Химках, поднимите глаза. Отыщите самую почетную из VIP-лож. Знайте - он там.
Когда-то он был Вячеславом Антоновым. Но входить с такой фамилией на советскую эстраду, где один Антонов уже собирал залы, смысла не имело. И Вячеслав Григорьевич стал Добрыниным.
- А если б не Добрыниным - то кем? - поинтересовались мы. - Какие варианты рассматривали?
- Какие? - задумался он. - Наверное, стал бы Динамкиным. Или Динамовцем. Звучит?
* * *
- Лещенко нам говорил: "С тех пор, как "Динамо" перебралось в Химки, я ходить на игры прекратил". А вам расстояния - не помеха?
- Дело не в расстоянии. В Петровский парк ноги сами несли. Можно сказать, дом родной. Химки - это новейшая история и совсем другое "Динамо". К тому же Лева занятой человек, времени не хватает. А я бываю практически на каждом матче.
Раньше была тесная связь у футболистов и артистов. В Лужниках устраивали концертные программы "Спорт и искусство", мы вместе выступали. С Леоновым, Хазановым, Лещенко и Мартыновым приезжали на динамовскую базу, общались с командой. Я садился за новогорский рояль, пел свою песню: "Динамо" - это класс, "Динамо" - это сила…" Но сейчас все иначе. Игроки, тренеры так часто меняют клубы, что не успеваешь следить. Навалом легионеров, которым творчество Лещенко или Добрынина до лампочки.
- Не говоря уж про творчество Леонова.
- Мое знакомство с Евгением Палычем произошло как раз благодаря "Динамо". А годы спустя мы пересеклись в кино. Я автор музыки к фильму "Американский дедушка", где Леонов снимался. Это его последняя роль. На съемки я приехал со своим ансамблем, чтобы записать несколько песен. Леонов увидел меня и предложил сыграть маленькую роль - сутенера. "В титрах так и будет написано: сутенер - Вячеслав Добрынин?" - ужаснулся я. "Ладно, назовем тебя Сэмом", - улыбнулся он.
- Песня "Динамо" - это класс, "Динамо" - это сила…" написана на заказ?
- Персональный - Сан Саныча Севидова. Я очень его любил, как и все вокруг. Он был замечательный! Песня звучала на стадионе после каждой победы "Динамо". Потом для команды наступили тяжелые времена, поводов включать ее было мало. В какой-то момент традиция умерла. Зато в 2008-м, когда "Динамо" выиграло бронзу, медали футболистам вручали под нее.
Впервые эту песню исполнили "Самоцветы" во главе с Юрой Маликовым, тоже динамовским поклонником. Когда я познакомился с Юрой, он уже был уважаемым человеком. Передовик производства.
- Какого еще производства?
- Музыкального. Член профкома Москонцерта. Его как передовика послали в Японию. Оттуда он привез шикарные колонки, усилитель. Мы о таких и не мечтали. Репетировали ночами в таксомоторном парке на самодельных гитарах, нам выделяли комнатку. И мы балдели. Слушали вражеские голоса. Чем больше про "Битлз" гадостей писалось, тем сильнее хотелось на них походить. Я до сих пор с битлами душой и телом.
- Не прошло?
- Леннон соединил серьезную музыку и легкую - в этой середине и есть гениальность. Однажды и наша песня с Леонидом Дербеневым - "Все, что в жизни есть у меня" - угодила в западный хит-парад. В предместье Парижа на международной ярмарке услышал ее продюсер из ФРГ. Связался с Министерством культуры, добился согласия на использование, перезаписал на английском языке - и пошла она гулять по Европе. Правда, мы как авторы ни копейки не получили.
- В ФРГ, наверное, стали бы миллионером.
- У Тухманова, Антонова, Шаинского и у меня почти с каждой песней такая история. Звучали повсюду. Сегодня продюсеры раскручивают певца, который толком ничего не умеет, и зарабатывают на нем. А в СССР продюсеров не было, никто никого не раскручивал. Зато если песня имела успех у публики, ты получал все. Я поражался своим авторским вознаграждениям. Секрет в том, что мои песни исполнялись по всему Союзу, в ресторанах, на танцплощадках. В рапортичке авторского учета это фиксировалось - и ежемесячно набегала солидная сумма.
- Сколько у вас сгорело на книжке в 1991-м?
- 400 тысяч рублей. Позже мне выдали смешную компенсацию - около пяти тысяч. Хватило этого на две рубашки. Впрочем, у некоторых пропало гораздо больше. От таких потерь с ума можно было сойти - спасло то, что профессия в руках…
- Музыка?
- Не только. Я же профессиональный искусствовед, окончил исторический факультет МГУ. Трудился экскурсоводом в Пушкинском музее, Третьяковской галерее. Но там много не заработаешь - параллельно играл на гитаре в разных ансамблях. Когда Советский Союз развалился, начал исполнять свои же песни, ездил на гастроли. На эти деньги можно было жить.
* * *
- Давайте о "Динамо". В Петреску вы верите?
- Честно вам скажу - я надеялся, что команду вновь возглавит Валера Газзаев. Председатель попечительского совета клуба и динамовский болельщик Сергей Степашин обязательно поддержал бы его кандидатуру. У них с давних пор добрые отношения.
- А у вас - с Газзаевым?
- Тем более. Мы друзья. Я Валере обязан. В 1984-м он забил свой сотый гол и вступление в "Клуб Григория Федотова" отмечал в ресторане "Союз". Пригласил и нас с Лещенко. На банкете я встретил свою нынешнюю жену Ирину.
- Она в качестве кого там была?
- Подруги одного футболиста "Динамо".
- Значит, вы увели чужую невесту?
- Меня самого увели… Так вот, о Газзаеве. Насколько мне известно, вопрос о его назначении был фактически решен. Но в последний момент в игру вступили околофутбольные силы, которых смутил авторитет Валеры. Он ведь манипулировать собой не позволит, плясать под чью-то дудку не будет. Я-то знаю.
А Петреску… Он похож на Газзаева. Но очень уж несдержанный. Сперва я подумал - может, это неплохо? Подпустит нашим футболистам в задницу скипидара. Но затем его истеричность стала раздражать. Вот Божович умеет контролировать эмоции - даже если внутри вулкан. Петреску же орет, плюется, машет руками. Его удаляют, дисквалифицируют…
- К концу года вроде успокоился.
- Я тоже заметил. Наверное, Петреску показали фильм "Джентльмены удачи" или сводили в зоопарк к верблюду. Вообразил он себя на месте героя Крамарова - и дал зарок больше не плеваться. А если серьезно, с Петреску в этом плане руководство действительно провело работу. Да и победная серия "Динамо" наверняка подняла настроение.
- Когда вам все стало ясно с Силкиным?
- Главная вина, на мой взгляд, лежит на Воронине. Вот вам роль личности в истории. Неправильно он себя повел. Прошлой весной был не в лучшей форме, и Мисимович вытеснил его из состава, постоянно забивал. А недовольный Воронин затеял бучу.
- То есть?
- Его авторитет был направлен не на позитив в команде, а на негатив. Начальство пошло на поводу у его "значимости". Вспыхнула ковровая революция. Сначала это сказалось на игре "Динамо", а потом на судьбе Силкина. Вместо того чтобы поддержать тренера после неудачного старта, его подтолкнули к пропасти. Он оказался крайним.
Я думаю, Воронина и близких к нему в команде людей руководителям надо было сразу поставить на место. А они душили тренера, диктовали ему свои условия. Он сажает на лавку Воронина с Семшовым, но ему говорят: они, мол, должны играть! Почему? Потому что у них большая зарплата! Или трансферы возьмем…
- Интересная тема.
- Покупают за сумасшедшие деньги Джуджака с Нобоа. А оба весной совершенно потерялись. Не исключено, это тоже повлияло на атмосферу в команде. Возник "синдром Денисова". Кому понравится, что ты годами пашешь, и тут приходит товарищ, получает миллионы, но отдача на поле нулевая. Ну и как тренеру быть? Посадить Джуджака? Начальство в ответ: "Ты обалдел? За него заплатили 20 "лимонов"! Такой обязан играть всегда!" Если честно, Джуджака первое время я просто не переносил. Пас отдать не может, ножки убирает. Да еще прическа…
- Какая?
- Не внушающая уважения. Но в этом сезоне Джуджак разыгрался. Забил четыре, восемь отдал. Молодец! Нобоа тоже оживает. Хотя мог окончательно скиснуть. Было от чего. То на базу заявляются фанаты с грозным ультиматумом, то из леса обстреливают непонятными орудиями…
- Воронин нужен "Динамо"?
- Тот Воронин, который блистал в 2011-м? Конечно! Но я не уверен, что он способен вернуться на прежний уровень. По слухам, динамовское руководство не горит желанием его возвращать. Вот Смолова хотят. Да он сам решил в "Анжи" доиграть сезон. В Смолове, правда, одно смущает.
- Что?
- Как бы в "Динамо" опять не начались танцы и дискотеки с его закадычным приятелем Кокориным. Подруга-то у Смолова сейчас гламурная - Вика Лопырева. А Кокорин только-только стал мужчиной на поле. Он невероятно талантливый. С улыбкой, как у канадского певца Джастина Бибера. Между ними разница три года. Если положить рядом их фотографии в 18 лет - это близнецы. У Бибера скоро концерт в Москве. Афиши по всему городу расклеены. Когда натыкаюсь на них, мне всякий раз чудится, что это Кокорин.
Кстати, если канадец внезапно заболеет и не сможет выступить, Саша легко его на сцене подменит. Приоденется, запустит фонограмму - никто и не заметит.
* * *
- Вам не кажется, что в "Динамо" слишком много начальников?
- Так и есть. От клубной вертикали у любого тренера голова кругом. Он-то один, а рядом полно тех, кто хочет руководить и решать. Работать в "Динамо" должен тренер с железной волей и характером. Это не про Силкина, к которому по-человечески я очень хорошо отношусь.
- Огорчились, что Аршавин летом не до-ехал до "Динамо"?
- Ничуть. Я, как человек музыкальный, не выношу тональности его голоса. Она вызывает у меня приступ додекафонии. Аршавин мне нравился, когда начинал в "Зените". Но его отличает удивительная особенность собирать вокруг себя всякое дерьмо. А что представляет собой нынешний Аршавин, загадка, наверное, для всех.
Вот о ком я сожалею, так это о Жиркове. Юра был одной ногой в "Динамо", пока не вступил в дело Герман Ткаченко. Пообщался с супругой Жиркова - и тот поехал в "Анжи". Ткаченко может договориться с кем угодно. Он сделает все, чтобы комфортно было и жене игрока, и ребенку, и даже бабушке. В "Динамо" такого человека нет.
- Новые имена за прошлый год для себя открыли?
- Сапогов. Статью напоминает молодого Стрельцова. Я подумал - вот бы такого нападающего в "Динамо"! Здоровый, настырный, забивной, чутьишко есть. Но парня быстро занесло. Пошли споры с арбитрами, стычки с игроками. Возьмешь его в команду - и наплачешься. Сапогову надо обломать рога. Силкин на это точно не способен. Вот Газзаев мог бы. Петреску, пожалуй, тоже. Плюнет в него пару раз, и всё. Ха!
- Капелло вам интересен?
- Да! Многие решения Адвоката отдавали вкусовщиной и популизмом. У Капелло этого не чувствую. Мне импонируют его строгость, уверенность в себе. Дисциплину в сборной наладил мгновенно. Он выбирает действительно лучших, не обращая внимания на имена.
- Толстых, который возглавил РФС, - коренной динамовец…
- Он профессионал, наведет в РФС порядок. Лучше быть непримиримым, чем стелиться. Знаете, когда рассуждают об отмене лимита, я всякий раз с ужасом вспоминаю, как лет семь назад приехал на игру с "Москвой". И обнаружил в основном составе "Динамо" 11 легионеров! Счастье, перед матчами тогда не звучал российский гимн.
- В 80-е тренерами "Динамо" побывали Евгений Горянский и Эдуард Малофеев. С ними связаны две истории. О первой рассказал полузащитник Александр Минаев. Устроил Горянский разбор полетов и выдал: "Мне определенно стало известно, что определенные игроки в определенное время определенным способом нарушают определенный режим! Мне это определенно не нравится!"
- Горянский был человеком мягким, интеллигентным. Таких тренеров в нашем футболе единицы. Аркадьев, Качалин, Симонян… Бесков был жесткий, но грубости и мата в команде от него не слышали. Константин Иванович не опускался до этого. Вот и Горянский мог бы на собрании обругать игроков последними словами, как поступили бы многие его коллеги. А он высказался тонко, с юмором, никого не оскорбив и не назвав ни одной фамилии.
- История номер два. По словам нападающего Александра Хапсалиса, Малофеев угощал футболиста шампанским, выпивал с ним десять фужеров, а наутро лишал премиальных за нарушение режима. "Вы же сами угощали!" - поражался игрок. На это следовал ответ: "А я тебя проверял!"
- У каждого - свои причуды. Малофеев проверял игроков на вшивость шампанским. А Бубнов, как говорят болельщики, закладывал товарищей Бескову: "Константин Иванович, ребята в магазин за пивом отправились, но я с ними не пошел. Я на рынке был, фрукты купил. Хотите, покажу?" Сами понимаете, как после этого в команде относились к Бубнову. Бесков, к слову, считал его средним игроком. Зато сегодня Бубнов рассказывает всем, какой он честный. Бьется в истерике у микрофона.
- Из героев предыдущего поколения кто помнится?
- В конце 60-х появился в "Динамо" полузащитник Владимир Ларин. С сумасшедшим по силе ударом.
- Мы слышали, как в одном из матчей, играя уже за вологодское "Динамо", Ларин так засадил со штрафного, что мяч обогнул ворота и расколотил окно в здании местного КГБ.
- А за московское "Динамо" он однажды забил ЦСКА с центра поля. Прямым! Удар был такой силы, что мяч прошил ладони Шмуца и влетел под перекладину. Спросите при случае у Кавазашвили, от Ларина ему тоже доставалось. Если штрафной назначали метрах в двадцати от ворот и к мячу шел Ларин, люди отказывались вставать в "стенку". Либо поворачивались задом. Трибуны хохотали.
- Что ж он в "Динамо" не задержался?
- Пьющий. В команде с ним намучились. Помню, Витя Вотоловский рассказывал: "Сидим в "Советской", к Ларину кто-то подходит с упреками. Дескать, напился, а через пару дней важная игра. Ларин хитро улыбнулся, хлопнул себя по правой ноге: "Не боись. Эта не подведет!" Но жизнь его сложилась трагически. С футболом закончил рано. А в 47 умер.
* * *
- Сами вы, кажется, в баскетбол играли?
- Да, на позиции атакующего защитника. Баскетбол - моя вторая любовь после футбола. В середине 80-х впервые увидел по телевизору кусочек матча "Хьюстон" - "Портленд". Влюбился в Ральфа Сэмпсона! Помните его?
- С трудом.
- Ну что вы! 224 ростом! Выше него в истории НБА двое. Мануте Бол, тощий суданец, и румын Георге Мурешан, оба - 231 (точности ради отметим, что выше были также Славко Враньеш - 230, Шон Брэдли и Яо Мин - по 229, Чак Невитт и Павел Подкользин - по 226. - Прим. "СЭ").
- Чем вас кроме роста сразил Сэмпсон?
- "Хьюстон" проигрывает очко, остается две секунды. Так этот амбалище в прыжке поворачивается, бросает издали - и попадает! Метров с шести! В тот миг я понял, от чего тренер может умереть на лавке. Еще я был без ума от Айзейи Томаса. Это вообще что-то феноменальное. Как он пас отдавал!
- Как?
- Стоит увалень. Томас приближается, бьет в пол перед ним, мяч перелетает через голову. Тот не успевает среагировать. В Америке я часто бывал на баскетболе и хоккее.
- Какая из лиг производит на нашего человека более сильное впечатление - НБА или НХЛ?
- НБА. Хорошего хоккея я насмотрелся здесь, наш-то поинтереснее. Там в основном толкотня. В борт вбивают.
- С Харламовым были знакомы?
- Не близко. Я давно дружу с Сашей Мальцевым. Его покойная жена Сусанна была примой кордебалета в театре Эстрады, где я писал музыку к нескольким спектаклям. С Мальцевым они когда-то на пляже познакомились. Саша там сидел на сборах, а Сусанна отдыхала.
- Говорят, еще раньше у Мальцева случился роман с Софи Лорен.
- Да, все об этом твердят. Софи Лорен была в Москве, ее привели на хоккей. Смотрит - клюшки, лед, шум-гам. А она итальянка, ей всякий кипеш нравится. Саша назабивал, после матча их познакомили. Парень высокий, симпатичный. А уж что дальше было - знает лишь Мальцев. Но подробностей не дождешься. Такая у него натура.
- Друзья в баскетболе у вас есть?
- Иван Едешко. Еще Стас Еремин ко мне приходил. Сидели и смотрели баскетбол - а Стас рассказывал, показывал…
- Про НБА?
- И про наших. Про Александра Белова, который забил решающий мяч американцам в Мюнхене. А умер в 26. У него была редкая болезнь - саркома сердца. Проблемы со здоровьем врожденные. А как определить? Открыть грудь и располосовать человека? Достать сердце - и посмотреть? На рентгене ничего не видно.
Так я про Едешко не договорил. Ваню обожаю, удивительный человек. Обаяние! Доброта! Позитив! Есть люди - вампиры. А Ваня от меня ничего не забирает, я такого не чувствую. У нас прежде было место встречи - дом отдыха ЦК ВЛКСМ "Елочка".
- Занятно.
- Это под Звенигородом. Ваня у меня и на свадьбе был. Как-то привез мне из Штатов видеомагнитофон. Назывался National и открывался, как крышка гроба. В Москве видеомагнитофонов тогда не было. Ко мне многие приходили смотреть фильмы. Кассеты выпрашивали. Я жил на улице Новаторов. В одном доме с Таней Веденеевой и Ирой Понаровской, с ней всегда был рядом юный Сосо Павлиашвили. Возьмет у меня пять кассет - потом три возвращает. Остальные, наверное, в Грузию отсылал.
* * *
- С Едешко в баскетбол хоть раз играли?
- Да, в "Елочке". Это 1978-й, кажется. Накануне мы крепко поддавали. Все, говорю. Еще по одной - и завязываем. Едешко на меня глядит круглыми глазами.
- Устал?
- Спрашиваю: "Тебе плохо?" - "Нет. Но больше не могу". Оставил его в покое, сам пошел выпивать с физруком. А наутро мы с Ваней, проспавшись, вдвоем играли против пятерых мужиков. Мне, правда, дыхалки не хватало. И руки болели. Я же пианист - выбьешь палец, и все. Сиди без работы. По-этому я только бросал. Никаких проходов. Весь дом отдыха на нас смотрел!
- Немудрено. Но чтоб вы такого гиганта перепили - что-то тут нечисто.
- Это и странно. Во мне было 78 кг, в Едешко - 120. Количество употребляемого распределяется по законам метаболизма. Но спросите самого Ивана, он подтвердит. Хотя это все равно, что напоить штангиста Алексеева...
- Мы пробовали. Не вышло.
- Он весил 200 кг! Ел, говорят, восемь первых и пять вторых. И все мало.
- Рассказы Едешко про знаменитые три секунды с каждым годом обрастали новыми подробностями?
- Историю про три секунды все слушали, открыв рот. Едешко говорил, мяч нужно было закладывать прямо в кольцо - а Белов забил от щита. Думал, пока будет прыгать, время закончится. А бросок все равно засчитают - даже если попадет после сирены… У Вани голос низкий, как у протодиакона. В "Елочке" он выходил на сцену - и мне подпевал.
- Что именно?
- Особенно ему нравилась песня "Качается вагон, стучат колеса глухо". Спел кусочек - все аплодируют. Я залезал на стул рядом с ним, становился выше Едешко. Народ ликовал. После песни совсем по-другому про великий пас рассказывалось. Эх, вспомнили "Елочку" - сколько ж там было смешного…
- Например?
- Передовиков туда присылали со всего Союза. Как правило, девок. Передовая звеньевая. Или вытащила из воды дитя. Они могли на море путевку получить, но море им было неинтересно. А вот в Москву из Благовещенска - это да! Экскурсии, Ленин, ГУМ. Да еще мы рядом, развязные столичные ребята.
Я в "Елочку" поэтов подтянул - приезжали Дербенев, Пляцковский, Шаферан, Рябинин. В Москве они сидели по кабинетам. А я им вместо банальных литературных встреч - такое! Зал на 800 мест! На небольшой эстрадке садился за рояль, минут двадцать наигрывал попурри из собственных песен. Как Элтон Джон. Я пою - поэты выходят и кланяются. "А эта песня на стихи Леонида Дербенева. Вот он, великий..."
- Представляем, каким успехом там пользовались.
- Жуть! Сидим как-то с Мишей Пляцковским около рояля, что-то сочиняем. Появляются девчонки. "Автограф? Ну, держите". Оказалось, из Воронежа. Говорю: "Воронежские - это ж лучшие. Ансамбль такой есть, "Воронежские девчата"…"
- Подружились?
- Спрашиваю: выпить хотите? Усадили их. А на столе у нас колбаса, виноград и бананы. Те отщипнули по виноградинке. Говорю: какое вино будете? У них паника…
- Почему?
- Впервые в жизни - выбор! Одна решается: "Портвейна нет? Вот портвешку мы бы хлопнули". Протягиваю ей банан. Она смотрит во все глаза и спрашивает: "Как его есть?" Это 1979 год!
- Ничего себе.
- Ни разу, говорят, не ели. Вы нас извините, мы такие темные. Я начал чистить: "Это вам, не напоминает что-то эротическое?" Вижу - не знают слово "эротическое". Про "секс" вообще молчу. Одна попробовала банан - скривилась: "Мне не нравится, на картошку похож". Пляцковский смеется. Спрашиваю: "Ананас вы ели?" - "А что это?" - "Пупырчатая штука…" Все, говорю. Завтра приходите сюда же - будет ананас.
А день спустя девчонки где-то набрали малины. Мы их бананами угощали - а они нас вот так. Пляцковский заглядывает в лукошко: "Ягода-малина…" Я в тон: "Нас к себе манила". И вдруг чувствую - хорошая получилась строчка. А к вечеру и песня родилась.
- Вы еще к шахматам не равнодушны. Самый известный человек, с которым сидели за доской?
- Гроссмейстер Сережа Долматов. Аркаша Арканов, чемпион дома литераторов. Однажды мы с устным выпуском газеты "Труд" ездили на Смоленскую атомную станцию. Мне с Дербеневым передали просьбу от отдела пропаганды ЦК - про эту станцию написать песню. Ну и поехали.
Потом в "Труде" заметка вышла: "Мы стоим на атомной станции, которая дарит людям свет и тепло. Только что закончилась экскурсия. Мы стоим и представляем, как под нами бушует котел…" А под нами действительно был реактор. Мы перепугались. Не знали, что делать. Кто-то посоветовал махнуть грамм по 150 водки. Нейтрализовать радиацию.
- Помогает?
- Лучше всего помогает пуркарское вино, которое производят в Молдавии. Такое до сих пор посылают королеве Елизавете. У нее бзик - выгоняет стронций.
- Едешко на атомную станцию с собой не повезли?
- Нет, зато с нами был Михаил Таль. Я влюбился в этого странного, раскосого человека. От него веяло таким интеллектом! Миша там давал сеанс на пятидесяти досках. Ни одной ничьей! А Долматов всех нас вслепую обыграл прямо в автобусе, пока из Москвы ехали. Никто с ним до двадцатого хода не дотянул. Тогда понял - насколько же я мелкий и ничтожный.
- Это почему?
- Вот я - композитор. Люблю футбол, баскетбол, знаю НБА. Свое "Динамо". Но так соображать - чтоб играть вслепую?! Когда Фишер умер, надо было его препарировать. Вынуть мозг, изучать, как устроен. Вспомнил - еще с Гатой Камским меня знакомили…
- Странный парень?
- Странный. У них папа все решал. Шахматисты все такие повернутые, буки. Личной жизни ни у кого нет. Половина из них не женаты - и не потому, что гомосексуалисты. Настолько в себе, до аутизма. Хотя Таль пользовался фантастическим успехом у женщин. Как-то тянулись на его ум, обаяние.
* * *
- Самый удивительный ваш концерт?
- 1987 год. Тогда было каналов пять на нашем телевидении. А мой концерт показали в 21.30 по первой программе. Как мне рассказали, смотрели 160 миллионов человек. Сегодня самые рейтинговые передачи - 40 миллионов… Все билетерши, уборщицы, побросавшие швабры, танцевали прямо в зале под "Бабушек-старушек". Камеры их снимали.
А я пою и про себя камеры считаю. Если четыре - весь этот балаган вырежут, иначе я в кадр не влезу. Гляжу - ого, шесть. Мы с Едешко тогда замутили фокус. Заранее придумали. Кричу со сцены: "Что еще спеть?" И тут бас Едешко: "Синий туман" давай!"
- Это пошло в эфир?
- Да. Ваня потом знакомым говорил: "Видели меня по телевизору? Я "Синий туман" громче всех просил…" Целая история приключилась с этим концертом. Запись дали часа на два с половиной. А в тот же день в Москве проходила Всесоюзная партийная конференция. Съехались люди со всей страны. Закончили поздно, вернулись в свои гостиницы, включили телевизор - и застали лишь окончание концерта. Заинтересовались, что же это было. Кто-то позвонил в аппарат Горбачева, оттуда - председателю Гостелерадио Аксенову. Попросили повторить концерт для делегатов конференции.
Это уникальный случай на советском телевидении - чтоб программу показали спустя три дня в то же самое время! Наутро я стал суперзвездой. Через неделю в Минске собрал на стадионе 50 тысяч зрителей.
- Здорово.
- А вот предшественник Аксенова - Лапин - меня и Юру Антонова на дух не переносил. Дорога на телевидение и радио была для нас закрыта, в Союз композиторов не принимали. Считалось, что наши песни - пошлые, ресторанные, несут низкую культуру. Особенно недолюбливал нас Никита Богословский. Талантливый композитор, но страшно вредный тип. Он названивал Лапину, рассказывал, какие мы отщепенцы, зарабатываем бешеные деньги, нас нельзя пускать в эфир. Прежде чем песня выйдет на пластинке, ее должен утвердить худсовет. А там заседают "носки"…
- Какие носки?!
- Да нет. Я о тех, у кого фамилия заканчивается на "ский" - тот же Богословский, Иорданский, Колмановский, Матусовский. В худсовете таких почему-то было немало. Они постоянно рубили молодых. О чем говорить, если, например, мою песню "Все, что в жизни есть у меня" не пропускали двенадцать раз!
- Богословский, кстати, обожал всех разыгрывать. Над вами тоже шутил?
- Бог миловал. Знаю, что однажды он чуть жену до инфаркта не довел. Жили они в высотке на Котельнической. Дом ремонтировали, висело несколько люлек для маляров. Одному из них Богословский дал денег и уговорил подняться на свой 12-й этаж. Только предупредил: "Стой рядом, чтоб я не упал". Люльку подвесили так, что висела она чуть ниже подоконника и из кухни была не видна. Жена там что-то готовила, окно было приоткрыто. Богословский распахнул его и крикнул: "Привет, любимая!" А та оп - и в обморок.
- Сильно.
- Я тоже люблю шутки. Но не жестокие. Юмор должен доставлять радость людям - как и футбол…
