Михаил Насибов: арбузы для Буденного

РАЗГОВОР ПО ПЯТНИЦАМ

В его жизни две страсти – футбол и лошади.

Массажистом сборной Михаил Насибов, сын легендарного жокея, съездил на пять чемпионатов мира. С 2004-го работает и в ЦСКА.

Перед его глазами прошли поколения игроков от Блохина до Акинфеева. Тренеров – от Лобановского до Капелло. Во что верится с трудом, глядя на моложавого Насибова. Как не верится и в то, что сегодня ему исполняется 60. Такие люди – всегда молоды.

МОРГ

Встретились мы на ипподроме, – прямо под окнами того дома, в котором маршал Буденный подарил квартиру жокею Насибову.

– Кто сейчас там живет?

– Сестра. Еще Буденный "Волгу" подарил. 1966 года выпуска, черный пикап. Таких по стране в частном владении было три – у отца, Юрия Никулина и Белоусовой с Протопоповым.

– Ваша – сгнила?

– Стоит! Собираюсь реставрировать. Мне нижегородский вице-губернатор Сватковский обещал помочь. При заводе специальное ателье – машину любого года превратят в новенькую.

– Вы с Буденным общались?

– Впервые увидел его в четыре года. Потрепал меня по голове: "Мишенька, сколько тебе лет?" А я с испугу не мог и слова вымолвить. Лишь пальчиками показал – четыре. Мы с отцом часто ездили к Буденному на дачу. Он обожал кубанские арбузы. Отцу их привозили в коневозке, которую посылали в Москву за травмированными лошадьми. Сложим в "Волгу" штук двадцать отборнейших арбузов – и в путь. Буденный радостно встречает: "О, Коля приехал!"

– К какому разговору с отцом возвращаетесь памятью?

– Недавно вспоминал, как в 1990-м на чемпионате мира сборная проиграла румынам. На следующее утро звоню отцу. Слышу: "Пускай Лобановский ребят вывезет на пляж. Чтобы отвлеклись от футбола. У них в глазах жизни нет". И правда, в тот момент были перегруженные. Жизни точно не было. У Лобановского всегда так: вытаскивая стартовую игру на зубах, постепенно выходили на другой уровень.

– Отец истязал себя диетами?

– При росте 171 весил 53 килограмма. Вся еда – кефир, укроп, огурец. После скачек мог поесть клубники. Это что – в 60-х один ирландский жокей уже не в состоянии был гонять вес. Оставались лишние три килограмма. Так он удалил ненужные для скачек мышцы!

– Завершив в 37 лет карьеру, отец хоть отъелся?

– Да. Но набрал немного. Для спортсмена здесь главное – вытерпеть первый год, дать организму перестроиться. А то Саша Чивадзе закончил – и тут же поправился килограммов на двадцать. Грузинам в этом смысле тяжело. Столы ломятся, на каждом шагу – рог с вином.

– Самый большой рог, который осилили вы?

– Я не специалист по рогам. Я – по копытам…

– Мы читали, покорять Москву ваш отец приехал с курицей. Потому что привык с утра выпивать сырое яйцо.

– Это для книжки сочинили. Не было курицы. Папу с ней не представляю – он брезгливый, чистоплотный. Стаканы дома обдавал кипятком! Вообще моя мечта – снять о нем фильм. Показать беспризорникам, как можно выбраться. Судьба-то невероятная.

Родился в богатой семье на границе Азербайджана и Грузии. Советская власть туда добралась поздно – но как пришла, дел наворотила. Все отняли, при детях расстреляли отца. Год спустя умерла мать. Трое мальчишек остались сиротами. Жилья нет. Нашли родственников, а те собак спустили. Начались скитания.

– Отец рассказывал вам о том времени?

– Фильмы про беспризорников смотрели? Вот так он и жил. Старший его брат потом погиб на фронте, форсируя Дон. Средний в бурю вышел из дома, упал тополь – прямо на голову. А отца спасло чудо.

– Когда?

– В 12 лет. Эпидемия тифа. Решили, что умер, оттащили в морг, положили на подоконник. Женщина искала там сына в штабелях покойников – и внезапно отец шевельнулся. Забрала, выходила… Когда папа стал выступать за ВВС у Василия Сталина, хорошо зарабатывать – каждый месяц отсылал ей приличный перевод. Инкогнито. Она, думаю, предполагала, от кого деньги.

– Бог вашего отца хранил.

– Не то слово! Ни разу даже пальца не сломал. А падения были ужасные. Как-то в завале ударился копчиком о деревянный забор. Его доставляют в Боткинскую больницу, и там он медленно умирает – полная непроходимость кишечника. Так Василий Сталин обратился к Иосифу Виссарионовичу, тот прислал своего доктора с трехлитровой банкой геля: "Пей, пока влезает". И организм часа через два заработал! Вернулся с того света!

ХЛЫСТ

– Отец был великим жокеем?

– О чем говорить, если его всесоюзные рекорды из 50-х в барьерных скачках до сих пор не побиты? У меня хранятся часы, подаренные Василием Сталиным…

– Мы про них слышали. Удалось починить?

– В Швейцарии мне ответили: ничего с ними не делайте, той фабрики не существует. Поменяешь испорченный маятник на современный – все, уже не эксклюзив. А сын сейчас носит часы Tahoe – Приз Европы 1966 года. Я их тоже отправил в Швейцарию почистить. Там обомлели: "Первый хронограф в истории! До наших дней дожили два экземпляра. Ваш третий..."

– Есть кинохроника с отцовскими скачками?

– У меня были раритетные записи, отдал приятелю, тот не возвращает. Однажды отец из 15 заездов выиграл 13, раз был вторым и раз – последним. Грязь чудовищная. Жокеи приезжали черные – сверкали зубы да глаза. Так отец выбрал тактику: отрывается, грязью остальных завалит и в одиночестве финиширует.

– Ловко.

– В заключительном забеге лошадь ему досталась слабенькая, папа пришел последним. Но весь ипподром аплодировал – он был в абсолютно чистом камзоле! После 15 скачек! Еще вспоминаю, как в 11 лет на этом ипподроме я стоял у круга в кустиках. Отец заметил, показал язык – вывернул хлыст и поддал лошади. Всех обогнал и выиграл. Я был поражен – обычно жокеи не отвлекаются. Ничего не видят. Напряжение-то жуткое!

– Отцовский хлыст сохранился?

– Да. Дубина с металлом внутри. Нынче хлысты совершенно другие, гуманнее. Прежде после забега лошадь дня четыре отходила. Но отец брал хлыст лишь на скачки. К лошади относился, как к ребенку, особенно к кобылам. Те периодически выходили из формы. Он им бородинский хлеб носил, яблочки, арбузы… Поэтому на кобылах завоевал больше всех призов.

– Он много выиграл на Анилине. Феноменальный конь?

– Сначала его брать никто не хотел. На конном заводе делят лошадей. Лучший жокей прошлого сезона выбирает первым. Выбирали-выбирали, остались совсем корявые лошадки. Отец на этого, неказистого, смотрит: что-то в нем есть…

– Такой уж неказистый?

– Передние ноги – иксообразные. Позже французы давали за Анилина столько золота, сколько он весит. 400 кило! Отец советовал – продавайте. А наши начали: "Национальное достояние…" И вскоре угробили достояние.

– Как?

– Отец пришел на вскрытие. До этого ветеринары бурчали, что не следует Анилина возить в третий раз на Приз Европы, у коня сердце слабое. Отец отправился к Буденному, тот решил: "Поступай, как знаешь. Но меня уж не подведи". И отец снова победил!

– Так что показало вскрытие?

– Сердце отличное – размером с ведро, 8 литров. Легкие чистые. А зерна в желудке нет, сплошь травяная мука. Заворот кишок из-за какого-то ворюги.

– Сколько Николай Насибов выиграл для Советского Союза?

– Под два миллиона долларов. По сегодняшнему закону 20 процентов получает жокей, и 20 – тренер. А с 1966 года он был тренером и жокеем одновременно. Представляете, какая сумма набегала?

– На руки давали меньше?

– Гораздо! Хотя по советским меркам – все равно бешеные деньги. На московском ипподроме в кассе ему давали тысяч пять. А жокею, который за ним, – 200 рублей. У меня лежит отцовский партбилет – он ежемесячно платил по 400 – 500 рублей взносов!

– В кино отца приглашали?

– Позвали на съемки во Львов. Говорят: "Будешь жандармом, а революционеры выкинут тебя из седла". Вечером возвращается, смеется: "Выгнали меня. Не сдался, не смогли с лошади сбросить…"

ИГНАШ

– Лошади – умные?

– Очень. Вот случай: в Италии жеребец закончил выступать, и его оставили на племя. Подводят одну невесту, вторую – ноль внимания. Владелец завода в шоке. Почему?! Но вспоминает историю, которую ему рассказали в Аргентине ковбои, или, как их там называют, гаучо. Приказал: закройте жеребца в манеже с самой отвратительной кобылой. Вымажьте ее дерьмом и землей. Чтоб рядом никого не было. Все сделали, в щелочку подсматривают. Конь огляделся по сторонам – и принялся ее любить…

– Как романтично.

– После у коня проблем с невестами не возникало. А в чем секрет? Оказывается, когда он выступал, на тренировках в переходе встречался с невестами. Реагировал, желал познакомиться. Чтоб отбить охоту, пороли хлыстом. У коня отложилось – если рядом невеста, значит, жди порку: "Ах вы, хитрые какие! Привели, а потом бить будете? Не надо мне такую невесту".

– Сразу понимаете, какая лошадь вырастет из жеребенка?

– Достаточно увидеть, как ее на тренировку ведут. Был агент-англичанин, так тот интересную проверку устраивал. Перед тем как купить, заходил в денник. Резко открывал зонт. Если лошадь падала в обморок, металась – не брал.

– Много у вас сейчас лошадей?

– Один – Игнаш. Остальных продал. Не держать же вечно.

– Почему такая кличка?

– Я самого Сережу спросил – как назвать? Тот с улыбкой: "Игнаш".

– Дорогой?

– У лошадей цены нет – есть минимум. Это мясо. И – бесконечность. Если б завтра выставлял на продажу, хорошую машину купил бы. Таких спокойных, как Игнаш, я еще не встречал! Его можно водить без повода – рядом идет, как собака. И на скачках такой же. В бокс заводят, лошади нервничают, все трясется – а он заходит, будто к себе домой.

– Настоящий Игнашевич.

– Да!

– Когда-то Сергей мечтал завести карликовых лошадок. С вами обсуждал?

– Нет. Наверное, это фалабеллы. Лошадь меньше пони, 65 сантиметров в холке. Некоторые их держат дома, специальные памперсы заказывают.

– А Фергюсон скупает скаковых лошадей.

– Он и выступает как агент! Лет десять назад на паях с Джоном Манье, в ту пору основным акционером "Манчестер Юнайтед", у Фергюсона была знаменитая лошадь – Rock of Gibraltar. Контракт записали так: с продажи лошади и призовых – доход пополам. Про случку – ни слова. Конь ушел на покой, и Манье отослал его в Австралию заниматься любовью. А за одну покрытую кобылу полагается от 500 тысяч до миллиона долларов!

– Солидно.

– За сезон способен покрыть до 200 голов. Полгода случка в южном полушарии, полгода – в северном. Догадываетесь, какой барыш? Фергюсон остался без денег, скандалил. Манье грозил выгнать его из клуба. Демонстрации ходили в поддержку Фергюсона.

– На российский ипподром тотализатор вернулся не так давно?

– Года два как. До этого попал под закон, запрещающий казино. Не знаю, как такое могло произойти, – даже Ленин тотализатор не отменял. Скаковое дело невозможно без этих денег, на них оно живет. Между прочим, в СССР за счет скакового тотализатора жили и московские театры, им шли отчисления.

– Известные люди на ипподром заглядывают?

– Арканов у меня был на Кубке Насибова гостем. Ширвиндт ходил на скачки. Но самая занятная история получилась с Игорем Нетто. До конца досмотреть скачки я не успевал, опаздывал на сборы в Новогорск. А отец пометил в программке – кто выиграет, кто останется вторым. Вдруг навстречу Нетто: "Миш, подскажи, на кого ставить?" Я сунул ему программку – там, дескать, все расписано. Вечером дома проверяю – пять заездов совпали! По моим подсчетам, он должен был выиграть около 8 тысяч рублей. Цена "Жигулей".

БОРЩ

– Лобановский в каких обстоятельствах вспоминается?

– Ему нравилось, когда на тренировках шла рубка. Считал, что в "квадратах" надо не вальяжничать, а играть всерьез. Как в официальном матче. Потому и щитки заставлял надевать. Помню, на чемпионате мира-1986 в "квадрате" Заваров дважды так подкатился под Блохина, что тот закричал: "С ума сошел?!" А Лобановский и бровью не повел: "Олег, он не виноват! Это ты мяч передерживаешь. Играем дальше…"

Порядок любил во всем. Если футболист выходил на тренировку в грязной майке, мятых, нестиранных трусах – Лобановский штрафовал сразу. А ведь тогда игроки сами стирали форму. И бутсы у киевлян всегда были в идеальном состоянии. Каждый носил в сумочке гуталинчик, щеточку, бархоточку – обувь-то еще кожаная была.

– С кем из тренеров сборной вам было тяжелее всего?

– Ни с кем. Честно. Я вырос в семье спортсмена, тренера – и строгостью меня не удивишь. Со всеми находил общий язык. К примеру, пугали меня Бесковым. Он, мол, жесткий, вредный, просто демон. А впечатления у меня о Константине Ивановиче – чудесные. Даже по фамилии ни разу не назвал! Только Миша или Мишенька.

В добром расположении духа Бесков предпочитал сигары. В 1994-м он работал в московском "Динамо". А я в Новогорске дачу снимал – и, гуляя с собакой, временами заворачивал к концу тренировки. Угощал сигарками, которые мне с Кубы привозил товарищ. Бесков закуривал, трепал мою собачку по кличке Тайсон.

– Что за порода?

– Керри-блю-терьер. После того как "Динамо" выиграло Кубок России, прихожу на базу. Футболисты на поле. Бесков машет рукой: "Иди сюда с Тайсоном". Спрашивает: "Что твой пес умеет?" Говорю: "Тайсон, покажи, как ребята победу отпраздновали?" Пес на спину улегся и начал покачиваться. Бесков улыбнулся: "Точно! Именно так и отметили!"

– Почему на чемпионатах мира вам поручали варить борщ для сборной?

– Такое было дважды – в 1982-м и 1994-м. За исключением Мексики-1986, поваров на турниры с собой не брали. В какой-то момент на чужбине устаешь от местной кухни, хочется чего-нибудь родного. Вот и баловал ребят. В Испании чан наготовил – три дня ели. На четвертый испанцы заинтересовались и с тарелками потянулись. А руководитель нашей делегации Валентин Сыч, уминая борщ, приговаривал: "Пока я жив – будешь в сборной!"

– Что еще помимо массажа входит в ваши обязанности?

– Разбудить игроков.

– Как же на Euro-1996, улетая домой, забыли растормошить Бесчастных? На самолет он успел благодаря тому, что задержали рейс.

– А в 1996-м я к сборной отношения не имел. Тогда главным был Романцев, он своих людей привел. При мне футболистов никогда не забывали. Если трубку кто-то не снимает, обязательно пойду в номер. Буду стучать, пока не откроет. О, случай вспомнил! Однажды Малофеев 2 января собрал команду в Новогорске. В 8 утра с массажистом Олегом Соколовым обходим базу, поднимаем ребят. За окнами темень. Тенгиз Сулаквелидзе зевает: "На хаш зовете?" В Грузии же традиция – после новогодних застолий все чуть свет приходят кушать хаш.

– Грузины – такие непосредственные…

– Сулаквелидзе, как и Рамаз Шенгелия, – из Кутаиси. Они дружили. Как-то спросил: "На машине из Кутаиси в Тбилиси за сколько добираетесь?" Шенгелия пожал плечами: "Часа за два". – "А ты, Сулик?" За него, давясь от смеха, ответил Рамаз: "А он за рейсовым автобусом едет". Тенгиз водить еще толком не умел. А в Аргентине я над Ахалкаци пошутил.

– Как?

– Поселили нас на базе сборной. Охранял ее мужик с карабином – вылитый грузин! Я долго учил его фразе: "Рогорахар, биджо!"

– Это что?

– По-грузински – как дела, дружище? Наконец охранник освоил. Показал на Ахалкаци: "Скажешь ему, когда мимо пойдет". Так и поступил. Услыхав родную речь, Нодар Парсаданович всплеснул руками: "Вай мэ! Сакартвело?!" Охранника едва не расцеловал. А тот молчит, других-то слов не знает. Увидев меня, Ахалкаци все понял. Воскликнул: "Вах, до чего ж на грузина похож!"

ЧУЧЕЛО

– Михаила Шаца спросили: "Встречались вам футболисты без чувства юмора?" Он назвал Горлуковича. Разделяете мысль?

– Да что вы! У Горлуковича классное чувство юмора! Когда он заключил контракт с дортмундской "Боруссией", Дасаев его подколол: "Серега, как удалось? Приехал из белорусской землянки, год в "Локомотиве" покантовался – и в такой клуб попал!" Горлукович не растерялся: "Г-инат, только чег-ез каждодневный, непосильный тг-уд можно достичь таких высот…" С Горлуковичем связана еще масса комичных эпизодов, но это не для газеты.

– Жаль.

– Давайте про Ваню Яремчука расскажу. Тренируется сборная на маленьком стадиончике в Лос-Анджелесе. Трибун нет, прямо от поля начинается частная территория. Никаких заборов. Мяч порой туда улетал. Яремчук побежал за ним и обнаружил возле огородика пугало. В шляпе, рубашке, джинсах. Застыл, пораженный. Потом говорил: "В Америке даже чучело одето лучше, чем мы!"

– Из нынешнего поколения номер один по части юмора – Вася Березуцкий?

– Пожалуй. Парень раскрепощенный. Были они с братом в программе Урганта, который поинтересовался: "Как вас различать-то?" Василий ответил: "Кто красивее – тот Вася". При этом характер у него железный. Последний матч против "Крыльев" отыграл, несмотря на сильнейшую простуду. Все тренеры сборной – от Хиддинка до Капелло – отмечали надежность игроков ЦСКА: "Настоящие воины!"

– Баскетболист Сергей Белов массаж не признавал. Говорят, Аршавин такой же?

– Нет, просто делает у Сергея Колесникова из "Зенита". Кстати, был бы я на месте Аршавина во время той беседы в холле варшавской гостиницы, – применил бы физическую силу.

– К депутату?

– Да к кому угодно! Я стоял неподалеку, все слышал. Андрей обратился к этому нетрезвому человеку на "вы" – и получилось, будто имеет в виду всех вокруг: "Это ваши проблемы". А мы что, не хотели выйти из группы?!

– Аршавин – хороший человек?

– Отличный! Один из лучших капитанов на моей памяти. Порядочный, к персоналу относится внимательно. Всегда за нас заступится. По-моему, люди к Аршавину несправедливы.

– Примером целеустремленности вы называли Игоря Колыванова. Разорвав крестообразные связки, он по 6 часов вкалывал в тренажерном зале. А случай номер два?

– Акинфеев. Это подвиг – вернуться на свой уровень после двух "крестов"!

– Сомнения были?

– Нет. Игоря же давно знаю – он не сдастся никогда. Характер потрясающий. Вот я рассказывал вам про Аршавина. Готов то же самое повторить про Акинфеева. Честный, духовитый, говорит все в лицо.

– Судя по тому, как мяч выбивает, – у Акинфеева мышцы уникальные?

– Игорь вообще уникальный. Стал вратарем уже в четыре года! Что касается удара, то видели бы вы, как он на тренировках заряжает. "Тебе в игре штрафные бить нужно", – сказал я Игорю. Но он считает – это неприлично. Вратарь должен мячи ловить и ни на что не отвлекаться.

– Кого из футболистов отличал особенно высокий болевой порог?

– Володю Бессонова. По умению терпеть ему нет равных! На испанском чемпионате мира был разрыв мышцы верхней поверхности бедра. Дотрагиваешься до этого места – и палец проваливается. Поднимаясь с кровати, Бессонов даже не мог опереться на левую ногу.

– Как же он играл?!

– На уколах, в набедреннике. Боец!

ШЕЙХ

– Чьи мышцы вспоминаете с содроганием?

– Был в молодежке Слава Медведь. Вроде не крупный, но мышцы – бетон. Смущался, напрягался. А я умолял: "Расслабься!" У Гены Литовченко тоже мышцы как камень. Или Боря Поздняков. Подходил: "Мишань, пошли лом погнем…" Но все это ерунда по сравнению с Василием Алексеевым.

– И до него руки дошли?

– Ну да, в Подольске. После окончания курсов меня направили к штангистам. Алексеева час сорок мял на столе. Весь взмок. Тяжелее было разве что с Катей Максимовой.

– Балериной?!

– Я приходил к футболисту в ЦИТО. А там лежал муж Кати – Владимир Васильев. Попросил: "Помассируй, у нее спина болит". Маленькая, элегантная. Быстренько разделась, массирую – слышу: "Можете посильнее? А еще сильнее?" У меня пальцы наизнанку выворачиваются. Ничего себе, думаю, балетные!

– Больше с балетными не сталкивались?

– Нет. Сталкивался с борцами. На чемпионате мира в Мексике я был один на две команды – "вольников" и "классиков".

– Уставали?

– Безумно! До полуночи делаешь массаж, а в 6 утра взвешивание. К этому времени надо уже принести борцам из ресторана бульон или морс.

– Сгонка веса – тема неисчерпаемая.

– Меня поразило, что некоторые борцы, если было лишних грамм 100 – 150, шли на улицу и отплевывались.

– Неужели помогало?

– В такой ситуации каждый грамм на счету. А со слюной по чуть-чуть, но уходит.

– Как у борцов с юмором?

– Порядок. Когда в Цахкадзоре готовились к чемпионату мира, вечерами ходили на источник. К нему вела лесная тропинка. Я подбил братьев Белоглазовых пугануть кого-нибудь из ребят. Местные рассказывали, возле источника видели когда-то медведя. Днем мы в команде об этом напомнили – чтоб настрой у людей был соответствующий. А как стемнело, устроились в засаде.

– Успешно?

– Идут три борца кавказца, говорят на своем языке. Белоглазовы начинают ветки ломать, а я – громко-громко рычу. Медведя изображаю. Спустя пару секунд слышим топот по тропинке. Эти трое так бежали, что перепрыгивали друг через друга, когда из них кто-то падал, джинсы изорвали. Вскоре они вручили мне графин и предложили: "Если ты такой смелый, сгоняй ночью к источнику, принеси воды". – "Легко!"

– А футболистов – разыгрывали?

– В Кувейте было забавно. 1980 год, прилетели с молодежкой, которую возглавлял Валентин Николаев. Ассистировали ему Юрий Кабан с Алексеем Парамоновым. Переводчиком взяли журналиста Геннадия Радчука. Сидят в гостинице и ждут второй час шейха, с которым должны договориться о товарищеском матче. Тот опаздывает. И я решил выдать за шейха Евстафия Пехлеваниди.

– Ему же тогда лет 20 было.

– Зато усы носил, небритый. Облачил Стасика в простыню, заколол булавкой. На голову натянул белую майку, а сверху шлангом от насоса обмотал. Получился черный ободок. Типичный араб. Подвел его к двери: "Главное, не ржать!" Захожу в номер к Николаеву, тот с Кабаном в шахматы играет. "Валентин Александрович, шейх пожаловал". Они вскочили, замерли по стойке смирно, велели позвать Радчука. Тот принялся расспрашивать по-английски. Стасик брови сдвинул, глаза выпучил, усами шевелит…

– Прекрасная картина.

– А Парамонов в стороне стоял. Смотрел-смотрел – и согнулся пополам от хохота. Указал на ноги Пехлеваниди. Мы вроде все учли – кроме обуви. На Стасике были советские кроссовки. По ним вычислил, что не шейх.

– Пехлеваниди теперь в Греции живет.

– Да, тренирует детишек. Когда ЦСКА в еврокубках с ПАОК играл, он специально приехал на матч, чтоб со мной повидаться. Классный был форвард. Росточка небольшого, но прыгучий! Взмывал и словно зависал в воздухе. Много головой забивал. Плюс колотушка сумасшедшая, ножищи-то огромные. Народ в "стенке" цепенел, когда Пехлеваниди шел к мячу.

– Что ж звездой не стал?

– Играя в "Кайрате", рассчитывать на это было сложно. Мне кажется, и Андреев ярче бы раскрылся, если б уехал из Ростова в Москву или Киев.

– В августе сборной опять лететь в Белфаст, где весной отменили игру из-за кошмарного состояния поля. Самые невыносимые условия, в которых на ваших глазах проходил матч?

– ЦСКА играл в Перми при минус 18! Причем Нецид вышел в трусах – единственный!

– Ничего не отморозил?

– Обошлось. Парень закаленный. А в 1990-м с молодежкой приехали на сбор в Абхазию, когда там два метра снега выпало. Всей командой взяли лопаты – и разгребали. Затем началась тренировка. Сейчас такое невозможно.

– Да уж.

– А тогда – нормально. В гостинице то горячей воды нет, то холодной. Чтоб ночью не околеть, спали в спортивных костюмах и шапочках.

– Нецид трусами вас удивил. А, например, Одиа – чем?

– Историей, как в "Шериф" попал. Агент задурил голову: "Играть в Москве будешь, там Кремль". И вот прилетает Чиди в Киев, сажают его в автобус, везут пять часов, шесть. Не объясняют куда. Так он по Тирасполю после бродил, Кремль искал.

ПИЛОТ

– Среди спортивных массажистов есть легенды?

– Олег Соколов. Мой учитель! Изумительный массажист и в "Интере". Старше меня, знаю его лет сто.

– Еще Эленио Эрреру массировал, наверное.

– Если не Муссолини…

– Общались с Владимиром Ткаченко, слепым массажистом "Шахтера"?

– Нет. Я впотьмах тоже могу работать. И спину любого игрока ЦСКА определю с закрытыми глазами.

– А из сборной Лобановского?

– Мышцы Блохина узнаю – сто процентов. У него – как пластилин, это редкость. Он быстро восстанавливался.

– Всякому доктору приходится в обычной жизни применять врачебные навыки. А массажисту?

– Бывало. Летели со сборной из Дели в Калькутту на турнир. Неожиданно стюардесса попросила Мышалова и меня пройти в кабину к пилоту, который пожаловался на боль в ноге. Наверное, что-то с сосудами. Савелий Евсеевич сделал укол, я – массаж сустава. Полегчало. Предложил нам остаться в кабине и понаблюдать, как ночью происходит посадка. Страшновато, откровенно говоря… А еще, хоть я и не врач, спасал людей от нелепой гибели.

– Каким образом?

– Сыну был годик, кормил его пюрешкой с мясным фаршем. Он плакал, вдохнул – и пошло не в то горло. Начал задыхаться. Я понятия не имел, что делать. Инстинктивно поднял за ноги, перевернул вниз головой и тряс, пока кусок не выскочил. После от врачей узнал, что так и нужно поступать. Правда, взрослого за ноги не поднимешь, но дважды удавалось помочь в похожей ситуации. Поиграли в футбол с ветеранами, в раздевалке мужчина что-то жевал, поскользнулся, упал, ударился лицом. Когда меня подозвали, уже синел. Мигом подняли, тряханули. Задышал. А года два назад в ресторане человек ел суп, подавился – чуть не умер.

– Вы – спасали. А вас?

– Было. В 6 лет. На Кубани купался в пруду с друзьями. Плавать я не умел, держался за автомобильную камеру. Какой-то парень решил ее забрать. Столкнул меня, сам поплыл. А я пошел ко дну. Вдруг р-раз – и вытащили.

– Кто?

– Десятиклассница, которую отправили за нами присматривать. И как она с берега меня разглядела? Народу в пруду было полно, брызги…

– Повезло.

– Мне вообще по жизни везет. Меня окружали великие тренеры, футболисты. Спасибо Никите Симоняну, который пригласил когда-то в молодежную сборную. И, конечно, благодарен судьбе за то, что оказался в ЦСКА. Сколько трофеев выиграл с этой командой!

– Долго еще планируете оставаться в профессии?

– Я в отпуске дня четыре радуюсь, а на пятый организм просит работы. Общения. В 60 у меня та же сила, что и в 40. Возраста не чувствую. Так что пока здоровье есть – буду трудиться. Даже думать не хочу о другом.