Сергей Капков: "Хороший нападающий всегда негодяй", - сказал Гус"

РАЗГОВОР ПО ПЯТНИЦАМ

Он был одной из самых влиятельных и загадочных фигур в нашем футболе.

Проводил на засекреченной квартире в Лондоне переговоры с Гусом Хиддинком и привозил его в Москву. Был правой рукой Романа Абрамовича, курируя футбольные интересы миллиардера в России. До этого помогая тому же Абрамовичу на Чукотке.

Сергей Капков мог бы стать президентом РФС. Но вместо этого стал директором парка Горького.

Сейчас он руководит Департаментом культуры Москвы. При этом остается вице-президентом РФС.

И, конечно, не забыл ничего из недавнего прошлого.

МУТКО

– Карьера у вас цветастая. Сорока нет – а должности были невероятные. Собственная сегодняшняя жизнь нравится?

– Да. Я люблю что-то менять. Мне везет на такие проекты.

– Вот мы поговорим, разойдемся – чем займетесь?

– Приедут специалисты из Дании по поводу велодорожек в Москве. Они и проектировать умеют, и обладают ноу-хау резинового покрытия. Хочу посмотреть, подойдет ли городу.

– Вы велосипед освоили?

– Предпочитаю гулять пешком. Что не мешает строить велосипедные дорожки.

– Колосков обмолвился, что к футболу вы охладели, в РФС почти не заглядываете…

– Это правда. Когда меня приглашают на заседания исполкома, хожу. Но чаще – нет, потому что на основной работе дел столько, что суток не хватает. К тому же сейчас РФС обсуждает многое постфактум, а я люблю работать на перспективу. Меня Мутко называл "вице-президент" по развитию. А сегодня я развития не вижу.

– Как думаете, чья была идея – доверить весь наш футбол Фурсенко?

– Я не думаю, я знаю. Идея его бывших работодателей.

– На его месте в РФС могли оказаться вы.

– Когда регионы стали предлагать мою кандидатуру, Фурсенко уже дали обязательства на самом высоком уровне. Забрать их назад было невозможно. Я встречался с большими начальниками, которые сказали, что это некорректно. Попросили меня Фурсенко помочь. Но пробыл он в футболе недолго, помочь толком не успели.

– Если б вы сидели в Кремле и вас спросили: "Кому руководить российским футболом?" – чью фамилию назвали бы?

– Я бы не постеснялся поэкспериментировать и устроить прозрачные выборы. А уже потом новый президент РФС должен налаживать контакты с Кремлем, потому что без поддержки на государственном уровне все равно ничего не добьешься.

– Схема, которую вы нарисовали, – утопия?

– Нет. Но на это нужно время. Если сохранить все, как есть, и проголосовать – выберут Толстых. При ином раскладе возможны варианты. Вдруг какой-нибудь солидный бизнесмен, как когда-то Потанин, пожелает баллотироваться? Или Галицкий решит заняться российским футболом? Дальше он сам войдет в коалицию с Колосковым, Капковым, "Газпромом", Министерством спорта…

Ведь как было у Мутко? Он поднял волну, которая вынесла его в итоге на пост министра спорта. Сначала-то Мутко казался не лучшим президентом РФС, правда? Но все познается в сравнении. И нынче на фоне преемников он выглядит едва ли не идеальным.

ХИДДИНК

– Почему Фурсенко мечтал доверить сборную не Хиддинку, а Адвокату?

– Считал, что его успех в "Зените" – заслуга Адвоката.

– В 2006-м вы рассматривали для сборной кандидатуры обоих тренеров. Дик был в три раза дешевле. Это справедливо?

– Конечно. В "Зените" он получал другие деньги. А в сборной требовал зарплату, как у Хиддинка. Понимая, что находится вне конкуренции. Заработал даже больше.

– Почему?

– Напутали с налогами.

– Что не умел такого Дик, что умеет Гус?

– Мотивировать команду. Я хотел у ребят выведать тайну, за счет чего в матче с Англией Хиддинк все перевернул. А никто не говорил. Наконец, поделился кто-то из ЦСКА: "Гус в перерыве сказал: Уровень команд разный. Но у вас будет 20 минут, чтоб забить". И Павлюченко забил два гола в те самые 20 минут! Вот это Хиддинк умел!

По складу мозгов он близок к Моуринью. "Шахматисты". На игру есть такие-то фигуры. Смотрит: ага, нет ферзя. Но существует вариант, когда можно выиграть и без него. Ходит, размышляет, курит сигару. Придумывает комбинации.

– Вы-то у Гуса спрашивали, как вычислил те 20 минут?

– Спрашивал. Он улыбался: "Это моя работа". Без конкретики. Мы много с ним разговаривали. Я как советский человек ему советовал: с командой надо жестче, запирать, не пускать жен. Хиддинк качал головой: "Я им не нянька, они профессионалы. Хороший нападающий всегда негодяй…" Это был конфликт идеологий! Гус не сомневался, что их воспитает. В стратегическом плане он был прав. Если забыть про кальяны.

– Как вы узнали про кальянную историю?

– Алексей Пиманов рассказал на следующий день после случившегося. Сначала слух прошел, затем выяснилось, что есть видео.

– С игроками обсуждали?

– Это не моя работа.

– Но вы уже поняли, что будет в Мариборе?

– Послушайте, это вообще никак не связано!

– Почему же проиграли?

– У ребят сдали нервы. Вспомните, как вели себя на поле в том матче.

– Прежде чем привезти Хиддинка в Россию, вы изучили его со всех сторон. Что настораживало?

– Его лайфстайл. Гус повторял, что готов заниматься в России всем. Включая детский футбол: "Я – "Роллс-Ройс" или самолет бизнес-авиации. Куда скажете, туда полечу. Нагружайте меня!" Поначалу-то мотался по всей стране. А потом чувствует – нагружать его не собираются. Он немолод, уважительно относится к своему времени. Если нет дел в России – едет в Голландию, Африку или куда угодно.

– Значит, Гус – не лентяй?

– Нет! Хотя все считали, что это – леность. Мы наняли дорогого человека. Или используешь его, или нет. Просто сидеть на стуле он не станет.

– Утомительно капучино потягивать в "Хайятте". Под сигару.

– Был забавный эпизод – на глаза Виталию Леонтьевичу попал счет на 24 капучино. Он не понимал – откуда 24 чашки?!

– Действительно, странно.

– А я объяснил: вот вы, Виталий Леонтьевич, ко мне приходите, я вас угощаю. Все записываю на свой номер. Хиддинк также записывал. К нему журналисты явились – он может позволить угостить их кофе. Пусть и за счет РФС. Это часть его райдера, он мегазвезда.

– Но у Виталия Леонтьевича реально портилось настроение?

– Да!

– Приедет еще Хиддинк в Россию тренировать?

– Полагаю, он завершит карьеру, захочет пожить в свое удовольствие. Регулярная работа в клубе уже точно не для него. В "Анжи"-то не получилось.

– Сильно он был разочарован?

– Уходя из "Анжи", прислал мне письмо по электронной почте. Там не было ни строчки о разочарованиях. Благодарил, прощался.

– Говорят, в "Анжи" он резко сдал. Постарел.

– Хиддинку надо дружить. В любой стране он входил в национальный истеблишмент. Сегодня на приеме, завтра еще где-то. Он – персона! Мне в Москве говорил: "Сергей, пригласи меня, пожалуйста, в ресторан. Но не в "Пушкин", я сто раз там был". И я водил – то в "Мост", то в "Узбекистан". Чтоб у человека хоть какой-то маршрут появился вокруг "Хайятта". Гус жаждал общения.

Он пожилой человек, у него своя трагедия с первой женой. Сейчас новая, молодая. Как-то я присутствовал при его телевизионном интервью. Задают стандартный вопрос: какое событие за год стало самым ярким? Чемпионат Европы только отыграли. Внезапно Хиддинк произносит: "В отпуске я был в Африке. Мы четыре дня следили за пантерами. Наконец я увидел одну, ее глаза. Это – самое яркое мое впечатление". Вот он – глубокий профессионализм.

– В чем, простите?

– Насколько человек делит жизнь и футбол.

– Рядом с таким человеком и женщина должна быть исключительная.

– Элизабет трогательно заботится о Гусе. Все проверяет – какими самолетами он летает, что ест… РФС предлагал Гусу на выбор огромное количество отелей. Элизабет лично все объехала. Добралась до "Хайятта", встретилась с генеральным менеджером: "У вас будет жить великий Гус Хиддинк, дайте скидку 30 процентов". И получила. Скажу так: и Элизабет, и сам Хиддинк понимают, какая он звезда.

– Вам не показалось, что для своего возраста и состояния Гус слишком трепетно относится к деньгам?

– Чисто голландская черта характера. Держит в голове миллион мелочей – про налоги, парковки. Это даже вызывает уважение.

АБРАМОВИЧ

– Что из эры Хиддинка вам особенно смешно вспоминать?

– Мне кажется, это было наивное время. Без дураков. РФС тогда не соответствовал требованиям сборной. О чем говорить, если там в бюджете не закладывали премиальные на победу с Англией! Не верили, что по силам ее одолеть. После матча чуть ли не паника поднялась – где взять деньги?! Аршавин и другие футболисты над этим посмеивались.

А когда в четвертьфинале прошли голландцев и люди высыпали на Тверскую с флагами, Дума на ближайшем заседании специально принимала законопроект, разрешающий использовать государственную символику в массовых праздничных гуляньях!

Вообще всех не покидало ощущение, что мы позвали волшебника. Гус твердил: "Я не волшебник, это – системная работа. В 90-миллионной Германии в четыре раза больше детей занимаются футболом, чем в России. Надо своих звезд растить…" Но все зациклились на слове "волшебство". Хиддинк как будто говорил: я, конечно, приготовлю вкусный стейк. Но давайте научу вас землю копать, какой травой коров кормить, как за ними ухаживать. А в ответ: да мы разберемся, ты мясо маринуй и не отвлекайся…

– Кто был неформальным лидером в той сборной?

– Акинфеев. Парень серьезный, с характером. Игроки к нему прислушивались. Тот же Аршавин – человек настроения. Давно заметил – футболистам легче вести разговор, когда собираются бандой. Сразу чувствуют себя смелее. По одиночке же – закрытые ребята.

– Приходилось Аршавина на место ставить?

– Виталию Леонтьевичу удавалось не всегда. Но у Гуса такие номера не проходят. Он способен поговорить с игроком так, что тот становится шелковым. Причем в корректной форме, без крика и угроз. Это у Корнеева иногда в диалогах с игроками матерок проскакивал.

– Правда, что Дзагоев в свое время едва не очутился в "Челси"?

– Да. Он же воспитанник академии Коноплева, которой управлял НАФ (фонд "Национальная академия футбола". – Прим. "СЭ") Но, может, и к лучшему, что Дзагоев остался в ЦСКА. Вырос в классного игрока. Рано или поздно наверняка уедет в европейский клуб.

– А какова судьба той академии?

– Передали на баланс Самарской области, которая теперь ее финансирует. Тревоги за академию нет – губернатор Меркушкин любит футбол.

– Мы вычитали, что НАФ вложил в развитие российского футбола около 3 миллиардов рублей. Бесполезные траты случались?

– Есть то, что мы не дожали, – обучение детских тренеров. Но тут нам никто не помогал. Типично российская черта – нежелание слышать что-то новое. Мол, да я и так все знаю. Это касается не только тренеров, учителей. Я вот в парке Горького говорю сотруднику: "Во всем мире стригут траву, чтобы люди могли сидеть на газонах". А он пожимает плечами: "Сергей Александрович, я здесь 32 года служу – мы никогда так не делали…"

– Роман Абрамович еще имеет отношение к российскому футболу?

– Нет. Но если будет амбициозный проект, то подключится и он, и Усманов, и другие крупные бизнесмены. Мутко в этом смысле умеет увлечь. Так родилась программа "Подарим детям стадион", в рамках которой НАФ построил более 100 полей по всей стране. То же самое сделал "Газпром", фонд Сергея Иванова. Люди хотят ассоциироваться с чем-то интересным, а не просто выкидывать деньги на ветер.

– В ярости Абрамовича видели?

– Ни разу. Это не про него. Роман Аркадьевич человек спокойный, неконфликтный, скромный.

– Он из тех миллионеров, которые носят часы за 80 долларов?

– За 64 евро. Электронные часы в пластиковом корпусе. Спортивная модель.

– На знаменитой яхте Абрамовича бывали?

– Да. И на яхте Усманова тоже. У меня в голове не укладывается, как все это плавает. Прихожу, словно в музей посмотреть – разве что бахилы надевать не заставляют.

– Чем запомнился Моуринью?

– Мы как-то обедали в клубе. Вижу – стоит гигантский холодильник с самыми вредными напитками. Кола и прочее. Нам-то нельзя, не то что футболистам. Показываю: "Это зачем?" А Моуринью с трепетом в голосе: "Они же взрослые люди! Если уберем – ограничим их личную свободу. Но каждый из них в курсе, что это вредно. Футболист "Челси" – как машина "Феррари", в которую нельзя заливать плохой бензин".

– И не пьют?

– Ни один. После матча смотрю: все идут из раздевалки к женам, а в руках минералка или пиво.

– С каким человеком из мира спорта общаться для вас – праздник?

– С Андреем Шевченко. Всегда интересно с Александром Дюковым. У него свой взгляд на футбол, стратегию развития "Зенита". Почему с президентами футбольных клубов сложно дискутировать? Они друг друга не очень любят, да и сводится все чаще к тому, на какой минуте судья назначил левый пенальти либо не заметил офсайд. Но я же не психоаналитик, от таких разговоров устаю.

– Шевченко проклинал себя за уход в "Челси"?

– Почему?! Футбольная карьера приближалась к финишу. В "Милане" Андрей всего достиг. Мог поиграть там еще пару лет, а дальше – что? Костюмы рекламировать? Ресторан открыть? Выучиться на тренера? Он не связывал дальнейшую жизнь с Италией, собирался возвращаться на Украину. А переход в "Челси" – это очередной вызов. Приток адреналина. Возможность вновь громко заявить о себе.

– Что же помешало?

– Травмы. В Милане к Шевченко до сих пор относятся с громадным уважением. Он же "любимый футболист Берлускони". Есть у Андрея талант – нравиться всем владельцам клубов, за которые играет.

– Как удается?

– Шевченко – добрый, открытый, непосредственный. Рассказывал, как из Киева сало Берлускони возил. А тот угощал его своим салом, которое по особому рецепту делала мать Берлускони. Однажды мы с Андреем сидели в московском ресторане. Он увидел в зале Хворостовского и Соткилаву. Лично с ними не был знаком. Встал, подошел, поздоровался, пожал им руки. И вернулся за стол. Он хорошо воспитан, напрочь лишен пафоса.

– Тот же Дюков в сознательном возрасте нанял тренера по боксу и начал с ним серьезно заниматься. Каким поступком вы удивили близких?

– Тем, что добровольно покинул Госдуму, сложил полномочия депутата и ушел работать в парк Горького. Даже сын и дочь восприняли это настороженно. Подумали, папа впал в детство.

КИЛИМАНДЖАРО

– Самая смелая идея, которая вас посетила в Департаменте культуры – но которую носите внутри? Еще не афишировали?

– Раз отвечаю – считайте, уже афиширую. Планируем единый стандарт культуры для школьников и детей Москвы. Их миллион сто.

– Это как?

– Хочу, чтоб каждый московский школьник два раза в год посещал театр и столько же – музей. Бесплатно. Возможно, город профинансирует. Меня сейчас коллеги по культуре проклянут, но эта история мало отличается от спорта. От массовости – к рекордам. Москве есть чем гордиться, здесь есть "спорт высших достижений" – Гнесинское училище, Большой театр, МХАТ. И есть – культура здорового образа жизни. Я конкурирую за ваше свободное время. Его не так много – из-за работы, пробок, желания отдохнуть с друзьями…

– Сколько спектаклей в месяц посещаете?

– Когда приступил к работе в департаменте – у меня было по 18 – 20 спектаклей в месяц. Голова шла кругом от количества информации и надрыва, свойственного русскому репертуарному театру. Позже изменил график. Понял, что в театр с собой лучше брать товарищей не из этой отрасли. И обсуждать с ними.

– Любой спектакль досматриваете до конца?

– Конечно. Если не понравилось и уйду – будет вызов людям, которые это делали. Не могу себе такое позволить, к сожалению. Вот из кино недавно ушел. Фильм был американский.

– Главная фишка, придуманная лично вами в парке Горького?

– Искусственный каток, который стал самым большим в мире, 18 тысяч квадратных метров. Никто не реализовывал проект в таком масштабе. Выяснилось, что каток – гигантский конструктор. Пригласили австрийцев, те смущались: "Вы уверены? Это же какой объем!" Собирали полтора месяца.

– Цена вопроса?

– 7 миллионов евро.

– Что вы очень хотели сделать в парке Горького – но не успели?

– То, что я не успел там, сделал на посту руководителя департамента. Парк – наше подведомственное учреждение, и мы совместно решаем, каким ему быть. Концепцию его развития на ближайшие годы разработала команда архитекторов из LDA Design, которые проектировали Олимпийский парк в Лондоне. Теперь поэтапно будем реализовывать.

– Вокруг культуры проходимцев хватает…

– …Как и вокруг футбола. Ха!

– Кому из них удалось добраться до вашего кабинета?

– Когда в 12.00 объявили о моем назначении, в департамент приехала вице-мэр Людмила Швецова, меня официально представили. А потом у входа видим человек двадцать. Чудаковато одетых – тренировочные брюки, пиджак, под ним майка, шея обмотана шарфом.

– Кто такие?

– Деятели культуры. Услыхали обо мне по радио, облачились кто во что горазд – и примчались. Им же нужны новые уши. Голосят наперебой: "Сергей Александрович, примите, у меня гениальная идея! Прошлые власти не давали ее реализовать!"

– Кстати! Последняя встреча с гением в вашей жизни?

– Позавчера был на балете в Большом театре, где на сцене любой – гений. В тот же день общался с Марком Захаровым. Беседуешь с ним и чувствуешь – перед тобой целая эпоха. И Галина Волчек не перестает удивлять меня желанием творить, создавать спектакли. "Современник" готовит премьеру "Золушки", музыку для которой пишет Земфира.

– Чарли Чаплин, бессмысленно проведя два часа с Махатмой Ганди, изрек: "Большие люди, как планеты, не созданы для близких встреч…" Какая встреча разочаровала вас?

– Такое бывает нередко, я уже привык. Телевизионный образ политиков, артистов, музыкантов обманчив. В личном общении, как правило, они другие. Но если все совпадает – это находка, и тогда завязываются дружеские отношения. Так было с Александром Градским, Олегом Табаковым.

– Вы сказали – любите ходить пешком. Места выбираете необычные?

– Хожу действительно много. Вчера с Сергеем Семеновичем (Собяниным. – Прим. "СЭ") прошлись по Пятницкой… Но это работа. А для себя – дошел, к примеру, до Килиманджаро.

– Это сколько же идти?

– Недели две карабкались по сложному маршруту. И еще было любопытное путешествие – неделя в израильской пустыне. Тоже пешком. Готовишь на костре. Что там, что на Килиманджаро начинаешь жить по солнцу. Оно закатилось – ты ложишься спать. Просыпаешься за двадцать минут до восхода. С товарищами по экспедиции говоришь мало – молчишь, сконцентрирован на себе. Организм перестраивается, и тебе интереснее с собой, чем с соседом.

– Главное, таким же молчуном не вернуться в Москву. Народ не поймет.

– Когда все заканчивается, ты долго обсуждаешь. Но в тот момент ловишь какую-то свою волну. На Килиманджаро каждый день кажется очень тяжелым. Думаешь – завтра точно будет легче. Не верится, что все настолько тяжелое может повториться.

– И что?

– А завтра – еще труднее. Выходишь ночью, температура минус пятнадцать. Вроде бы осталось чуть-чуть – и выясняется, что все эти десять дней пройдены ради штурмового лагеря. Оттуда до вершины добираются не все. Зато картина там фантастическая. Высота – 5895 метров. Облака под тобой, и солнце утром из них будто выползает. Из таких экспедиций возвращаешься другим человеком, что-то в тебе ломается…

– И в чем вы стали другим?

– Спокойнее, добрее. Умнее воспринимаешь любую ситуацию. Понимаешь, что у тебя хватит сил ее пережить и исправить – если бить в одну точку. Там проблема-то не в физических нагрузках. А в монотонности: ты проснулся, кое-как умылся, поел, выпил что-то горячее и идешь. Час, два, семь. Все время вверх. Ты сто раз вспотел, пять раз замерз, но продолжаешь идти. Мучаешься вопросом – зачем? А кислорода все меньше…

– Уже решили, каким будет следующее испытание?

– Если дадут отпуск в мае – поеду в Гималаи. Бутан, Тибет.

– Компания у вас меняется?

– Есть костяк экстремалов. Но всегда кто-то новый присоединяется. Желающий проверить себя.

ЧУКОТКА

– Что невероятного произошло с вами на Чукотке?

– Когда впервые прилетел туда, мне было 24 года. Я увидел настоящую тундру. Низкое небо, бескрайний горизонт. Из Москвы уезжаешь летом – и попадаешь в осень. Сегодня тундра зеленая, а на следующий день уже красная. Потом – желтая. Там шутят: "В этом году лето было хорошее, но короткое. Я два дня на работе провел, его не застал".

Первые три месяца все интересно: в яранге пожить, пойти на рыбалку с удочкой и наловить несколько мешков. Корюшка клюет так, что рука устает таскать. Но привыкаешь и к этому. Или ты принимаешь северную жизнь, или нет. Или "затягивает" Север – или "не затягивает".

– Вас затянул?

– Если уж проработал шесть лет…

– Еда экзотическая?

– Заставить себя съесть что-то моржовое я так и не смог. Максимум, на что решился, – попробовал кожу кита. Это известный деликатес даже в Норвегии. Похожа на сало, но пахнет рыбой.

– К анекдотам про чукчу теперь иначе относитесь?

– Они все правдивые!

– Неужели?

– Чукчи – наивные, доверчивые. Почему-то вспоминаю анекдот, как чукча встретился с геологом. Тот говорит: "Я начальник геологической партии". Чукча в него выстрелил: "Чукча не дурак, чукча знает, кто начальник партии. Начальник партии – Брежнев…"

– Смешно.

– Смешных вещей там много. Чукчи считали, что Роман Аркадьевич – это один человек, а Роман Абрамович – совсем другой. Такое восприятие мира. Верят в духов. Все уменьшительно-ласкательные имена у чукчей с негативным окрасом…

– Почему?

– Чтоб боги и духи не забрали детей или близких людей. Любимых любимыми не называют. Дров мало – но чукчи мясо варят. Как? Кинули кусок, внешняя часть проварилась. Срезали, жуют. Остальное опять бросили варить. Теряется ощущение времени. Всё, как в той же пустыне: "Сколько туда-то идти?" – "Пять чаёвок…"

– ???

– А в минуты это перевести нереально. И три часа может быть, и сутки. Но дорогой пять раз они пьют чай. Числительных тоже нет. То есть оленей – тьма… Колорит во всем. Взять село Марково. Живут и не чукчи, и не русские. Казачий отряд когда-то заселил чукотскую деревню. Образовалась смесь казаков с чукчами. Это вообще особенный взгляд! Или европейцы, которые стали зверобоями. Добывают кита и моржа по международным квотам. Видят в этом какой-то свой смысл.

– Диковинные штуковины оттуда привозили?

– Моржовые клыки, ухо кита… Кстати, ухо кита очень маленькое. Размером с пепельницу. На нем что-то вырезают. Мелко, терпеливо – и рождается комикс. То же самое – на бивне. Смотрю на резной клык и сказку могу рассказать.

– Месяцами режут?

– Ну да. Это азиатское. Я же говорю, там времени нет! Что такое полярная зима? У меня были случаи, застревал на Чукотке по погоде дней на 45. День нервничаешь, два нервничаешь, три. Потом – отпускает. Понимаешь, какая ты песчинка в масштабе Земли. Вот нет погоды, и все! Просыпаешься, звонишь в аэропорт: вылетел рейс из Москвы? Нет. И снова идешь на работу, забыв про планы.

– К морозу можно привыкнуть?

– Вполне. Если поймешь, что надо поменять образ жизни. Ходить в пуховой куртке, ездить на джипе. Или вездеходе. В Москву приезжают урбанисты, мне говорят: "Русские – поразительные люди. Живут в климате Копенгагена, а на встречи ходят, как итальянцы. В легком костюме". Вице-губернатор Аляски на встречу придет в ботинках Timberland и свитере. А в России диссонанс: мы одеваемся, как европейцы, чувствуем и думаем, как они, но климат-то не тот.

На Чукотке такое не прокатит. В городе Билибино, где живут меньше пяти тысяч человек, температура минус 56. Там все быстро. Забыл шапку – сразу отморозил уши. А когда прилетели в село Лаврентия, произошла авария на ТЭЦ. Пока не дали отопление, мы спали в одежде в здании администрации. В минус 50!

– Вся наша жизнь – маленькие открытия. Последнее ваше?

– Что в слове "счастье" корень – "час". И надолго оно не растянется, каким бы ни был успех.

– На этой неделе – час счастья?

– Прошел международный конкурс, посвященный концепции парка "Зарядье". В финал вышло шесть проектов, у меня был свой фаворит. За этот вариант проголосовали и мои российские коллеги, и зарубежные эксперты, в частности вице-мэр Торонто, мэр Нью-Йорка. Приятно, что мое мнение разделяют столь уважаемые люди.

– Есть правило, которое вы никогда не нарушаете?

– С тех пор как перешел в парк Горького – стараюсь не врать. Уж лучше промолчать.

– Где связь?

– Работа депутата и на хозяйстве – две большие разницы. Здесь не надо давать пустых обещаний. После этого интервью и переговоров с датчанами поеду на встречу с жителями района Бирюлево. Ясно, что ожидания у людей изначально выше моих возможностей. Мы постараемся снизить там социальную напряженность. Но рай на земле им все равно не построим. Поэтому я пообещаю сделать лишь то, что смогу.