Сергей Козлов: "Костю Еременко вытаскивал из КПЗ"
РАЗГОВОР ПО ПЯТНИЦАМ
Мы сидели в полутемном зале гостиничного ресторана. Все говорило за то, что бывших банкиров не бывает. Порученцы подносили ему то один телефон с неотложной беседой, то другой. Мы наблюдали за обычным днем бизнесмена Козлова – понимая, почему и сам он вышел из передряг 90-х бодряком, и команда "Дина" на плаву до сих пор. Не сгинув подобно "Асмаралу".
БАГАЖНИК
Сергей КОЗЛОВ
Родился 27 февраля 1961 года в Москве.
Основатель и президент Императорского спортивного клуба "Дина" с 1991 года.
Под его руководством клуб стал 9-кратным чемпионом России (1993-2000, 2014), 7-кратным обладателем Кубка России (1992-1993, 1995-1999),
Межконтинентального кубка (1997) и 3-кратным победителем Турнира европейских чемпионов (1995, 1997, 1999).
– Вы не только владелец "Дины", еще и серьезный бизнесмен. Так что давайте поговорим о деньгах.
– А давайте.
– Сколько времени у вас отнимает бизнес, сколько – клуб?
– Бизнес – первично. Футбол был, есть и будет есть. Чтоб ел, да в срок прикладываю огромные усилия. Второй год всем клубам тяжело.
– В бизнесе дела ваши хороши?
– Да кто сегодня скажет, что дела его хороши?!
– Некоторые уверяли – "нас не коснулось".
– Это от лукавого, поверьте. Кризис всех затронул. Солидные компании отказываются от "социалки", благотворительных программ. Оглянитесь по сторонам – отзывают лицензии у крупнейших банков, где люди крутили миллиардами! Банковская система трещит по швам!
– В чем-то ваша семья ужалась?
– В дом подешевле не переехали. Из условного "Перекрестка" в "Пятерочку" не переместились, реже ходить в кино не стали… Впрочем, и раньше-то не очень ходили. Честно вам скажу – никогда не стремился к роскоши!
– Егор Титов как-то сообщил: "Моей семье в месяц нужно шесть тысяч долларов".
– У меня – сопоставимо.
– Живете за городом?
– В районе Троицка. Там, где команда играет. Детям необходим простор. Хоть я коренной москвич, обожаю свой город. Но сегодня не представляю, как можно вернуться в квартиру.
– Вы пережили в бизнесе то ли пятый, то ли четвертый кризис. Сейчас уже ничего не страшно?
– Больше тревожит, в какой стране будут жить мои дети. Глядя на все, что творится в обществе. Куда мы идем? Сколько зла вокруг, сколько негатива! Стараюсь ограждать близких от этого. Газеты меньше читаю. Новости по телевизору почти не смотрю.
– Последняя передача, которая вас захватила по-настоящему?
– Сюжет про Сергея Абрамова на "Матч ТВ". Все-таки футболист "Дины" – было интересно, как ведет себя в кадре. В новых обстоятельствах. Он же недавно в Москве, на любого этот город давит. Ритм другой.
– Абрамов в интервью сказал про Алемао, который у вас играет: "Моя мама на три года моложе, чем он". Мы стали считать…
– Напрасно. Сережа пошутил. В футболе постоянно "травят" на тему возраста.
– Ваш прогноз – когда кризис закончится?
– В нем столько политики, что перестают действовать объективные экономические законы. Все формулы отказывают. Напоминает Советский Союз: "Давайте ужмемся, но поможем Африке…"
– Вы бывали в ситуации, когда могли потерять всё?
– Не раз! Хотя что такое – "всё"? Для меня это семья, дети. Деньги – не основной элемент, которым живу. Если говорить об экономике, в 1994-м было очень туго. В 1998-м – тем более. Многие улетали вниз, я не исключение. Середина нулевых – сложнейшая!
– Самый обидный удар, который вы пропустили?
– В жизни пропустил удар – а в бизнесе… Я руководил "Новым русским банком". Люди, с которыми его создавали, постепенно уходили. У Александра Титкина, бывшего министра промышленности, обнаружили опухоль мозга. Вскоре умер. Еще одного уважаемого человека, крупного строителя Реваза Мардалишвили застрелили в подъезде. Последствия дефолта 1998-го тянулись долго, и в 2005-м банк пришлось ликвидировать.
– Убийство имело отношение к вашему банку?
– Никакого.
– Но вы усилили собственную охрану?
– Я и так в 90-е ходил с охраной. Как все. Завел после конкретного эпизода.
– Расскажите.
– Делили банк, в котором я работал. Не "Новый русский", другой. Подтянулись к этому вопросу разные группировки.
– На вас тоже напали в подъезде?
– Прямо на пороге ресторана, шел обедать. Хотели припугнуть, не убить. Иначе мы бы сегодня не разговаривали.
– Сильно поколотили?
– Нет, обошлось без переломов. Парни кинулись в машину, растворились.
– Их нашли?
– Да, всех. Заказчика привезли в багажнике.
– Вы наверняка за несколько секунд до нападения почувствовали – сейчас что-то произойдет…
– Ничего я не чувствовал. Иду себе по улице, внезапно нагоняют сзади – и сразу удар. Ну да, стояли на углу какие-то ребята. Мало ли? На каждого же не обернешься. Потом разбирались – за что? Докопались: передел банка. Надо было меня подвинуть. Обычная жизнь 90-х. Даже мелкий экономический конфликт порой решался с помощью оружия. Люди часто не понимали, за что, с какой стороны пришла угроза. Это и мой случай – никто подумать не мог на человека, который заказал.
– Чем он занимался?
– Рядовой бизнесмен. Ну, были интересы в банке. Почему скатился до таких методов? Впрочем, в 90-е образ человека был каким угодно – а методы одни и те же. Иногда ногами забивали до смерти. Стрелять необязательно – можно под видом "хулиганки" все сделать. Так засадить ногой в голову, что не выйдешь из комы.
КОСТЯ
– Когда у вас появился первый миллион долларов?
– Году в 1993-м. Но у меня и тогда не было ощущения богатства. Сейчас тоже нет. Богатство – если можешь не ходить на работу вообще. Тратить время лишь на то, что приносит удовольствие. А я ежедневно вкалываю с утра до вечера. К денежным знакам всегда относился спокойно. Меня это не грело, я скромный человек. Вертолеты мне ни к чему.
– Неужели у вас не было "Роллс-Ройса"?
– Нет. Хотя мог позволить. Если б не футбол, мог бы позволить еще больше. Но потребность у меня в футболе, а не в яхтах или самолетах.
– Казино вас не трогает?
– Ноль эмоций. Равнодушно проиграю сто долларов и ухожу. Казино придумано для того, чтоб забрать у тебя деньги. А не отдать. Видел, как трагично складывается жизнь игроманов. Я знал очень серьезных бизнесменов, которых заводила рулетка. Им проигрывать было в кайф. А меня заводит футбол.
– Подсчитывали – сколько вложили за эти годы в мини?
– Другие подсчитывали.
– Огласите цифру, пожалуйста.
– Когда-то с "Диной" обыгрывали весь мир. На банкетах присутствовали высокопоставленные болельщики. В 2000-м поднялся полковник налоговой полиции: "Хочу выпить за Сергея. По нашим сведениям, он потратил уже 30 миллионов долларов на мини-футбол. А не вывез их за границу…" Не знаю, правда ли это.
– Вернуть бы всё – пустили бы эти деньги на футбол?
– Да, но построил бы дворец, была такая задумка. Валерий Шанцев выделил землю, и тут август 1998-го, дефолт. "Дине" в основном помогал он и Александр Беляев, префект Южного округа.
– Собирались строить в Чертаново?
– Да. Сегодня спортивные дворцы, совмещенные с торговыми центрами, прекрасно видны как экономическая модель. Тогда инвесторов найти не удалось. Постановление правительства Москвы о строительстве действует три года. В 2001-м вопрос сошел на нет. А потом Шанцев уехал в Нижний Новгород.
– Рекордные контракты в мини?
– "Динамо" в свое время на легионеров денег не жалело. Ведомости не изучал, но в курсе, что в Испании у них официально было 20-25 тысяч евро в месяц. Едва ли приехали в России меньше, чем на 30 тысяч. За "Норникель" играл бразилец Вандер Кариока, один из лучших "столбов" мира! Как говорили, в клубе ему выдавали зарплату чуть ли не на полгода вперед.
– Миллионных гонораров в мини нет?
– Возможно, сейчас у Фалькао в Бразилии. Совокупный доход с рекламными контрактами. Там он на всех плакатах наравне со звездами большого футбола.
– В 90-е самым высокооплачиваемым игроком России был Константин Еременко?
– Конечно. Зарплата – 11 тысяч долларов, плюс премиальные. Остальные зарабатывали в "Дине" от 2 до 5 тысяч долларов.
– Люди из большого футбола тогда ездили на "девятках".
– А Константин Викторович – на Volvo. Я все делал, чтоб ребята могли сосредоточиться на игре. От прелестей 90-х годов были защищены. С криминалом не сталкивались, никто не заходил к ним в раздевалку, не грозил пистолетом, не предлагал вернуть часть того, что получили…
– Помните, когда впервые услышали это имя – Константин Еременко?
– Я поддерживал сборную, которая в манеже Чертаново готовилась к турниру. Вот там ранней весной увидел Константина.
– Глазом эту фигуру сразу выхватили?
– Да вряд ли. 1990 год – у меня и мыслей не было о создании "Дины". Стал партнером федерации футбола. Поехал на турнир, дали поиграть за сборную.
– Чтоб вы не разочаровались?
– Не так примитивно. Кое-что с мячом делать умел. Главное – меня хотели увлечь этим процессом, вы правы…
– Увозили вы Еременко из Днепропетровска после детективной истории.
– Он побыл в дубле "Днепра", рассорился с главным тренером Леонидом Колтуном. Отправили в ссылку – играл в Бишкеке, Павлодаре. А в перерывах – в мини, за "Механизатор", была в Днепропетровске такая команда. "Дина" возникла в августе 1991-го – Еременко в составе не было. В сентябре у него и Олега Солодовника приключился в Днепропетровске конфликт…
– Это мы знаем. Поколотили администратора.
– Да, выгнали их из команды – и оказались оба в Москве. Никаких трансферов не существовало, достался нам 20-летний Еременко бесплатно. Костя выделялся. Но в первом чемпионате, который он полностью отыграл за "Механизатор", лучшим бомбардиром стал Саша Верижников.
– Это Верижников вынужден был продать автомобиль, чтоб сборная поучаствовала в каком-то турнире на Канарах?
– Нет, наш вице-президент Рафик Али-Заде. Продал 99-ю модель "Жигулей". А я – трехкомнатную квартиру у Третьяковской галереи. Даже не для того, чтоб команда слетала на Канарские острова – просто пережить тот период.
– Поселились в съемной?
– Нет, это была пустая "трешка". Купил когда-то.
– Такие квартиры в 90-е уходили за 25 тысяч долларов.
– За столько, кажется, и продал. Апрель 1995-го, сезон заканчивался. Вдруг приглашение на Кубок чемпионов. Решение о проведении турниров тогда принималось за месяц до начала. Визы, билеты – за свой счет. А в бюджет ничего не заложено!
– В каком-то интервью Еременко обронил – случалось вам и скандалить.
– Скандалить?! Когда он был футболистом, мы вообще не ссорились. Хотя на место ставить его приходилось. Костя верховодства не признавал. С ним было сложно и партнерам, и тренерам, и судьям. Кроме меня, повлиять на Еременко не мог никто.
– Самый живописный пример, когда ставили на место?
– Он дал очень некорректное интервью. Высказался в адрес руководителей клуба, людей, которые значительно старше. Преподнес так – весь мир вертится вокруг Еременко. Я собрал команду, заставил Костю при всех извиниться. И подарил ему книжку с баснями Крылова: "Почитай, здесь много полезных вещей".
– Как воспринял?
– Тяжело. Но это был водораздел. Я сказал: либо извиняешься, и работаем дальше, либо немедленно расстаемся.
– Вы действительно были готовы распрощаться?
– Да. Ситуация была жесткая. Я бы закончился как руководитель, команда стала бы неуправляемой.
– На какую басню Косте следовало обратить особенное внимание?
– В тот момент – "Слон и моська".
– Прежде футболистам книжки дарили?
– Косте – регулярно. Старался просвещать. Байрон, Драйзер, Джеймс Олдридж… Знаю – он читал.
– Делился эмоциями?
– Мы обсуждали.
ВЗЛЕТНАЯ
– Руководители клубов 90-х время от времени спасали своих игроков из милиции, вытрезвителей… А вы?
– Как-то вечером звонок: "Анатольич, Еременко в КПЗ!" Жена нашего администратора Гены Стручалина работала в милиции. Приходит и видит такую картину. На Костю хотели уголовное дело завести.
– Что стряслось?
– Костя – эмоциональный, взрывной. Повздорил на дороге. С Балаклавского проспекта по стрелке поворот направо, к Северному Чертаново. Какой-то мужичок там завис. Стрелка включилась – стоит. Костя на Volvo за ним.
– Раскричался?
– Если бы! Выскочил, открыл дверь, принялся выяснять отношения. Не заметил, что сзади в том же потоке патрульная машина. Еременко скрутили, отвезли в отделение. Мужичок заявление на него написал. Рукоприкладство!
Посылаю туда делегацию во главе с вице-президентом "Дины" Валерием Фомичевым. А в отделении уже следователь-дознаватель работает. Потерпевший заявление брать отказывается. Твердит: "Дело принципа! Мне за державу обидно…" Кое-как убедили. Решили полюбовно.
– Шутили в вашей команде тоже ярко?
– Постоянно что-то происходило! Живем в Питере, гостиница "Октябрьская". До поезда несколько часов – Верижников прилег. Заснул. Ребята перевели часы на стене, на его руке, договорились с консьержами. Стоят в куртках, будят его: "Опаздываем!" Бегом на вокзал… Компания у нас была будь здоров.
– Еще из большого футбола. Борис Чухлов, Алексей Степанов.
– Да, эти отличались. Как и Юра Маслаков. Году в 1992-м остановились в маленьком итальянском городке – Агридженто. Старик-хозяин все дремал в кресле-качалке. Так наши ему ноги скотчем примотали к креслу… А Степанову, между прочим, "Дина" обязана своим талисманом!
– То есть?
– Веду сына в школу, вздыхает: "Папа, знаешь, как трудно ребенку без собаки…" Я запомнил. Поехали к друзьям, выбрали щенка добермана. В Югославии рассказываю об этом команде. "Как назвать?" Рядом витрина, расставлены духи. Степанов смотрит: "Да вот же, "Трезор"! Красивое имя!" Эти духи только-только появились. Я проверил – что значит это слово?
– Что?
– По-французски "сокровище". А папу нашего добермана звали Тесоро. "Сокровище" уже по-испански. Потом Трезор стал талисманом клуба.
– В ту пору возили из Москвы фотоаппараты на продажу?
– И фотоаппараты, и часы, и черную икру. По икре у нас специалист был Али-Заде, человек бакинский. Зная на английском две фразы – "май френд" и "хау мач", в любой стране мира находил, кому эта икра нужна. Сдавал оптом.
– Феноменально.
– В 1998-м были на турнире. Вечером накрыли стол, водка, закуска. Подхожу: "Что за праздник-то?" – "Рафик Гусейнович продал тысячную банку икры!" Рассказывал, как с "Нефтчи" в 70-е после окончания чемпионата ездил на товарищеские матчи в Иран, Гану: "Так затаривались, что обратно корабль шел, накренившись на один борт".
– Что везли?
– Туда жемчуг, янтарные ожерелья. Аккордеоны. Назад – ткани. Выходил бешеный навар… Еще одни коммерсантом в "Дине" помимо Рафика Гусейновича был вратарь Игорь Долгарев. Обычно пристраивал фотоаппараты. Как-то Маслаков продал хозяйке итальянской гостиницы свой. Вертит в руках, довольна. Выходит Долгарев: "О, классный фотоаппарат! За сколько купили?" – "120 тысяч лир" – "Я вам за 80 такой же продам…" Хозяйка кинулась к Маслакову, тот бежать.
– У вас играли Валерий Гладилин, Сергей Петренко. Над ним тоже подшучивали?
– В 1991-м поехали на сбор в Словакию, жили в студенческом общежитии. У Гладилина две сумки кроссовок "Адидас". Там они очень ценились.
– Лично продавал?
– Должен был подъехать и забрать кто-то из спартаковцев, игравших в Чехии. Турнир завершился, собираем вещи. Ребята прикололись – Гладилина с его кроссовками заперли в номере! Боже, как Палыч ломился! В окно высунулся – автобус отъезжает. Подумал, наш, начал голосить, дверь высаживать. Та не поддается…
– Выпустили?
– На крики примчалась горничная, открыла. Видеть надо было, какие разборки Палыч устроил. Проводил частное расследование – кто именно его запер. В той же поездке Гена, администратор, говорит Петренко: "Анатольич, пойдем-ка первые в пищеблок". В этой общаге две одинаковые двери – одна в столовую, другая в женский туалет. Гена заходит, руки потирает: "Ну-ка, девочки, что здесь у вас?" А там дама исподнее приспустила. Петренко назад, в коридоре муж ее дожидается. Команда ржет, Анатольич багровыми пятнами идет. Гена еще подначивает: "Ну куда ж ты меня завел?"
– У кого-то из звезд большого футбола в мини не заладилось. Как у вратаря Михаила Бирюкова, например.
– В "Зените" вроде закончил, перспектив никаких. Пришел в мини, у нас финал Кубка СССР в Днепропетровске. От "Металлурга" из Алдана пропустил такие мячи, что сам был в шоке. Проиграли 1:4. Бывший футболист ЦСКА Дубинин ему назабивал. Не ожидал Бирюков, что здесь так мяч летает. Тут его опять в большой футбол позвали – уехал в Финляндию.
– С Виктором Папаевым были истории?
– Он же совершенно непьющий. Обожал играть с командой. Но для этого надо было хорошенько мышцы разогреть. Лежит на столе, его массируют. Заходит наш Рафик Гусейнович: "Э-э, Вить, зачем все это? Знаешь, как шашлык готовят? Мясо в вине замачивают, чтоб мягкое было. Махни стакан белого – и на площадку…"
– Еще встречали тренеров, как Папаев?
– Трезвенникам в футболе тяжело. Помню, когда я был менеджером сборной, а Саша Рымко – главным тренером, от РФС руководителем делегации с нами поехал Юрий Нырков, знаменитый генерал из "команды лейтенантов". В его стареньком портфельчике лежали три бутылки водки, бутербродики, складной стаканчик. Пока самолет разгонялся, быстренько успевал разлить и произнести тост: "Ну, взлетная!" Плеснул Саше, который сидел рядом. Тот замахал руками: "Что вы, я не пью!" Нырков усмехнулся: "Не пьешь? В сборной работать не будешь…"
– К разговору о напитках. Зачем в мини-футболе игроки натирают подошву колой?
– В каждом виде спорта маленькие хитрости. Гандболисты, чтоб мяч к руке прилипал, смазывают его канифолью. У нас, если скользкий пол, около скамейки кладут тряпку, выливают колу. Немножко потоптался – и на площадку. Сцепление сразу становится лучше.
– Почему кола, а не тархун?
– Так повелось. Думаю, подойдет любая газировка, где много сахара. Сейчас-то почти везде залы нормальные, хорошее покрытие. А раньше играли в маленьких, тесных, с протекающей крышей. В Ростове подставляли ведро в перерыве, чтоб не было лужи!
– Самый экстремальный выезд?
– Норильск. То из-за нелетной погоды на два дня застрянем в аэропорту. То по размытой дороге до города добираемся на вахтовом "КАМАЗе". Или вот случай. Летим на спаренный тур. Середина марта, в Москве плюс десять, солнышко. Ранним утром к месту сбора подъезжает Али-Заде. В тоненьком элегантном плаще. Говорю: "Рафик Гусейнович, ты знаешь, что в Норильске минус 40?!"
– А он?
– Обомлел. Но домой возвращаться – скверная примета. Так полетел. Перед выходом на трап нацепили ушанку, шею замотали шарфом. Аэропорт еще старенький – бытовка, продуваемая со всех сторон. Чудом Рафик Гусейнович ничего не отморозил. А "Дина" оба матча выиграла.
РАСПИСКА
– Степанов, как и Еременко, умер от сердца совсем молодым.
– У Лешки вообще проблем не было! После "Дины" работал спортивным директором "Тюмени". На вокзале поднял тяжелый чемодан, упал и умер. Тромб оторвался. Ежегодно участвуем в турнире памяти Степанова. Ветераны "Зенита" играют с ветеранами "Дины".
– На площадке Еременко прихватывало?
– Отклонения в работе сердца были. С 1996-го – нарушение ритма.
– Вам об этом докладывали?
– Разумеется, после каждого медосмотра. Эти изменения – часть профессии спортсмена. Даже не сбои, а специфика работы сердечной мышцы. Но у Кости переходило в опасную форму. После чемпионата Европы-1999 пошло по нарастающей. Учащенное дыхание, повышенная потливость – признаки проблем с сердцем. Мы купили дефибриллятор, Костю врачи начали не допускать к соревнованиям.
– Дефибриллятор понадобился?
– Нет. В 2000-м в Бакулевском центре Косте подтвердили – играть нельзя. А потом невероятная история.
– ???
– Мой товарищ инвестировал в науку. Вспомнил про знакомого доктора, который придумал аппарат, воздействующий электромагнитными импульсами на кору головного мозга. Включаются внутренние резервы организма. Проводил опыты в Склифе, но развернуться не дали. Уехал в Грецию. Исцелил этим аппаратом жену какого-то политика. У той начиналась гангрена.
– Через мозг – гангрену?!
– Да. Решили отправить Костю в Грецию. Все равно стенка миокарда изношена так, что без всякого футбола предполагали возможность инфаркта.
– Поехал?
– Прошел у этого Кулибина курс, вернулся – вновь на обследование в Бакулевский центр. Там ахнули: "Такого не бывает – чтоб стенка миокарда утолщалась!" Тот человек просил, чтоб Костя приезжал каждые полгода. Тогда результат гарантировал. Но Еременко съездил раза два. Его допустили, и сезон 2000-го стал последним в карьере.
– Он же расписку давал.
– Как раз после Греции, до сих пор хранится в архиве клуба: "Иду на риск сознательно…" Но расписка не освобождает от уголовной ответственности ни врача, ни руководителя клуба. Если что-то случится. Мы решили, что надо заканчивать. Костя же был уверен – всё специально подстроили, чтоб убрать его из мини-футбола.
– Это он вам говорил?
– Разным людям. Был обижен: "Я здоров, а меня зачехлили…"
– Полагаете, не осознавал, насколько болен?
– Осознал позже – когда лечился в Германии, еще где-то. Были обмороки в матчах ветеранов, его откачивали. Но это уже стиль жизни – всегда надеешься, что пронесет! Надо поддерживать контакты, знакомства. У кого-то это строится вокруг бани. А здесь – вокруг футбольного поля.
– Вы упомянули чудо-доктора. В 90-е рядом с клубами крутились всякие экстрасенсы, колдуны…
– Это правда.
– К вам обращались?
– Да постоянно. Особенно, когда стали играть с бразильцами. Указывали: "Видите, бродит по залу их человек? Экстрасенс. Нам нужно порчу снимать…" Один раз воспользовались.
– Вот это новость.
– Первый Межконтинентальный кубок "Дина" выиграла, второй – нет. Явились экстрасенсы, снова: "Видите, ходит? Это вопрос с энергетикой…" А тот действительно ходил. Может, просто так. Но мы пригласили женщину, которая пыталась "зарядить" наших ребят. С каждым беседовала индивидуально.
– И что?
– Все равно проиграли. При драматических обстоятельствах. После первого тайма горим 1:3, а побеждать надо в два мяча. Сижу в студии с Сергеем Ческидовым прямо у площадки. Спрашивает: "Что делать?" Отвечаю: сейчас три забьем, и будем думать. Так и случилось – забили три, а на четвертый нас не хватило.
– Поверили тогда, что вся эта парапсихология – серьезная штука?
– Точно знаю, потустороннее в нашем мире присутствует. Есть факты. Необязательно смотреть "Битву экстрасенсов". Вот, например, чемпионат мира в Гватемале. Обыгрываем Аргентину, уступаем Египту. Расклад такой, что наша судьба зависит от матча между ними. Мы везде возили с собой икону Казанской Божьей матери. После первого тайма я ушел в раздевалку, к этой иконе. Молился.
– И?
– Когда вышел, счет был 3:3. Нас устраивает. Остаются две секунды, аргентинский вратарь выбрасывает мяч на чужую половину. Там его подхватывает форвард египтян, обводит троих – и я понимаю, что забыли включить секундомер. Заработал, когда парень был метрах в семи от ворот. Сейчас будет гол! Замахивается, бьет – вратарь из "девятки" вытаскивает мяч. Чудо! Я абсолютно убежден – это проявление Божественной силы. Были и житейские ситуации – когда только Бог мог помочь. И помогал.
– Самая "пограничная"?
– Тогда все переплелось – здоровье, работа, команда. Люди, на поддержку которых надеялся, от меня отказались. Те, кто был против, решили не дожимать. Посчитали, все уже сделано. Вдруг чудо!
– Какое?
– В последний момент у человека, от которого зависел вопрос, проснулась совесть. Должен был принять решение в их пользу, а принял – в мою. Вспоминать неприятно, лучше о другом.
Моему сыну Никите 7 лет. Супруга очень тяжело его носила. Когда плацента опустилась и закрыла родовой выход, нас предупредили – не отъезжать дальше, чем на 20 минут от клиники. Не дай Бог, кровотечение – погибнет и ребенок, и мама.
– Какой ужас.
– Верующие люди подсказали – есть на Кипре чудотворная икона Божьей матери. По преданию, написана на досках того самого стола, за которым проходила Тайная вечеря. Мы в самолет.
– Отчаянно.
– Отдали судьбу в руки провидения. Поднялись в Киккский монастырь, просили Божьей помощи. В Москве жена снова пошла к врачу. Та руками всплеснула: "Фантастика! Плацента сама вернулась на место!". Ирина без проблем родила, потом еще двоих.
ИЗОЛЯТОР
– Став политическим деятелем, Еременко все сделал, чтоб привести вас к банкротству. Футбольный мир был поражен. А вы?
– Каждый выбирает свой путь… Незадолго до кончины встретились с Костей. Начали контактировать потому, что наш игрок Фукин переходил в "Динамо". Еременко выразил сожаление по поводу всего произошедшего между нами.
– Неужели?
– Да, было. Время спустя на похоронах папа Кости отвел меня в сторону и прямо у гроба, на глазах у всех, попросил прощения за сына.
– Что ответили?
– Бог его призвал, и у меня нет вопросов. Господь прощает – а уж мы тем паче.
– Зная Еременко, предполагали, что может затаить такую на вас обиду?
– Нет. Для меня это была крайне неожиданная реакция. Но Костя считал, что его специально убрали из мини-футбола. Хоть остался коммерческим директором клуба… Стоит ли продолжать?
– Это громадная часть вашей жизни.
– Все, что было со мной, проецировалось на команду. И ответ на вопрос, что творилось с "Диной" с 2004-го по 2010-й.
– Команда могла прекратить существование?
– Запросто.
– По слухам, Еременко вступил с вами в конфликт из-за долгов.
– Последствия кризиса 1998-го ощущались несколько лет. Везде были задержки по премиальным. Все игроки "Дины" оказались в такой ситуации, не только Еременко. Но постепенно я разобрался. Так что дело не в этом.
– А в чем?
– Могу лишь гадать, что двигало Константином. Наверное, желание самоутвердиться в роли руководителя клуба. Еременко – гордый, не привык уступать. Ни на площадке, ни в жизни. Такие люди во всем хотят быть первыми.
– Когда-то Вячеслав Колосков нам рассказывал: если б не прислушался к мягкому совету Дмитрия Медведева уйти в отставку, сел бы в тюрьму. Вы тоже прошли по грани?
– Я и провел некоторое время в изоляторе.
– Фраза "у человека проснулась совесть" – о Еременко?
– Нет. В тот момент решал судья. Выбирали меру пресечения. Следствие может длиться год, три, пять… Важно, где находится человек, который участвует в процедурах как подозреваемый или обвиняемый. Либо приезжает из дома, либо к нему приходит следователь. В изолятор. Судья мог отправить меня туда надолго – но вопреки указанию поступил по совести.
– Чем кончилось?
– В начале 2009-го выдали документы, что нет состава преступления. Мытарства тянулись шесть лет. Вот сколько мог проторчать в изоляторе. Такое бывало, это ж не секрет: человека закрывают, потом выпускают и оказывается, что сажали напрасно. Значит, у него хватило денег и связей пройти этот путь. А кого-то закрывают – отдает все, что есть. Но оттуда уже не выходит. Как со мной было бы, не представляю.
– В глубине души понимали, что до худшего не дойдет?
– Нет.
– Не сомневались в обратном?
– Тоже нет. Жил в этой ситуации, и все. Каждый день в стрессе, на нервах.
– Как сердце выдержало?
– Это промысел Божий. Только так… Но давным-давно отпустило. Если б вы не пытали вопросами, я б и не вспомнил. Стараюсь не разговаривать на эту тему, к ней не возвращаться. Смысл?
ГОСУДАРЫНЯ
– Как пришло в голову обратиться к княгине Марии Владимировне Романовой с просьбой назвать клуб императорским?
– Друзья мои, очень вас прошу – пишите "Ее Императорское Высочество", "Великая княгиня" с большой буквы. Так положено по этикету.
– Этикет для нас свят. Обещаем.
– Я человек любознательный, всегда интересовался историей. В том числе Королевского клуба из Мадрида. В простонародье – "Реала". Сначала это был обычный футбольный клуб, но в 1920-м король Испании взял его под свое покровительство, присвоил титул. А в царской России Великий князь Дмитрий Павлович, двоюродный брат Николая II, стоял у истоков олимпийского движения. Сам выступал на Играх-1912 в соревнованиях по конному спорту. Мои предки по материнской линии – столбовые дворяне, служили российскому престолу. Вот я и посчитал возможным накануне 20-летия "Дины" написать прошение государыне.
– Ответ долго ждали?
– Десять месяцев. Весной 2012-го вышел указ: "В год столетия Олимпийских игр, в которых участвовал мой августейший дед, даю высочайшее согласие на то, чтобы "Дина" стала императорским спортивным клубом…" В Минюсте от государыни потребовали нотариальное заверение и приняли указ как официальный документ.
– Ого.
– После изменений в свидетельстве о регистрации полное название "Дины" звучит так: "Императорский спортивный клуб под высочайшим покровительством Ее Императорского Высочества, главы Российского императорского дома, Великой княгини Марии Владимировны Романовой".
– Как обращаетесь к ней?
– Государыня. Либо – Ваше Высочество. По имени-отчеству при мне никто не называл.
– Говорят, дама довольно чопорная.
– Да вы что! Наоборот! Всякий раз поражаюсь ее скромности, демократичности, простоте в общении.
– Не в джинсах же встречает вас?
– Нет, конечно. В платье. Но жесткого дресс-кода на аудиенциях или званных обедах не существует.
– Вы и на обедах бывали?
– Пару раз. Мой товарищ – член канцелярии Российского императорского дома Романовых. Как-то от него узнал, что у спонсоров, которые занимались организацией визита Марии Владимировны в Москву, возникли проблемы с размещением. Я обратился к директору одной из гостиниц, ей предоставили президентский номер.
– Бесплатно?
– Да. Потом Мария Владимировна дала обед, меня тоже пригласила. Так и познакомились. А номер с тех пор всегда в ее распоряжении.
– Живет она в Мадриде?
– Да, там резиденция Российского императорского дома. Впрочем, "резиденция" – это громко. Маленький офис. К сожалению, Мария Владимировна не обладает статусом, как Хуан Карлос или Елизавета II, ее сестра.
– Сестра?!
– Она и Елизавета – праправнучки королевы Виктории. Я – не убежденный монархист, как чемпион мира по шахматам Борис Спасский. Но не вижу ничего плохого, что в некоторых странах сохраняется институт монархии. Больше – как дань истории, традициям.
– С сыном Марии Владимировны знакомы?
– Да. Великому князю Георгию Романову 34 года, работал в "Норильском никеле" советником Стржалковского. Сейчас вернулся в Испанию.
– Что за орденом вас наградила Мария Владимировна?
– Святой Анны III степени. Он же дает право на личное дворянство. Поэтому вместе с орденом представители канцелярии Российского императорского дома вручили дворянскую грамоту.
– Для вас это важно?
– Только с точки зрения памяти – бабушки и мамы. Вот для них действительно было бы важно. Бабушка из старинного дворянского рода Лыкошиных, троюродная сестра мамы Кирилла Лаврова. У нас в седьмом поколении один пращур. Кирилл Юрьевич частенько заглядывал на мини-футбол, общались. Но и не подозревали, что мы родственники.
– Значит, Лавров – ваш троюродный дядя?
– Совершенно верно. Об этом факте бабушка почему-то умолчала. В советские времена дворянское происхождение не афишировали, но кое-что рассказывала. Правда, говорить ей было сложно. Она, как и дедушка, – глухонемая.
– От рождения?
– Нет. В младенчестве уронила кормилица, получила травму головы. С дедом похожая история – дома года в три выпал из окна второго этажа. Поскольку бабушка дворянского сословия, родители дали ей прекрасное образование. Окончила в Петербурге императорское училище глухонемых. После революции уехала в Ржев, преподавала в школе для глухонемых. Познакомилась с дедом, который там учился. Он был на двенадцать лет младше, из крестьянской семьи.
– Если бабушка глухонемая – как разговаривала?
– В отличие от деда, который остался неграмотным, она умела читать, писать. Голоса своего не слышала, речь гортанная, специфическая. Да еще наполненная старорежимными словечками – "осьмушка", "егоза", "супостат"… Нужно было привыкнуть. Я понимал все. К тому же с детства читал по губам, освоил язык жестов. Когда шел выпуск новостей, садился у телевизора, выполнял роль сурдопереводчика.
– И сегодня смогли бы?
– Нет, конечно. Помню алфавит на пальцах да какие-то жесты. Давно не практиковался. Бабушка скончалась тридцать лет назад, дедушка – еще раньше.
– У мамы были проблем со слухом?
– Нет. Ни у меня, ни у моих детей. Это же не генетическое, а приобретенное.
ДИНА
– Детей у вас, кажется, шестеро?
– Роман с Тимофеем – от первого брака. Даниил, Никита, Георгий и Иван, который родился в январе, – от второго.
– Шесть мальчиков!
– Был и седьмой, Кирилл. Умер в 1989-м, в пять месяцев. Во сне остановилось дыхание.
– Кошмар.
– Есть термин – СВДС. Синдром внезапной детской смерти. В зоне риска те, кто рождается в парах, у которых резус-конфликт. У меня первая положительная группа крови. У Дины, бывшей супруги, – третья отрицательная. Как и у Ирины, нынешней жены. Теперь научились бороться с СДВС, на эту тему полно статей. Женщинам во время беременности и сразу после родов колют гамма-глобулин. Ребенку – тоже, иначе возникает внутриутробная гемолитическая желтуха. В 1989-м не было ни препаратов, ни рекомендаций. Дина подошла к кроватке – Кирилл не дышит… Потом в Соловьевке лежала, в клинике неврозов.
– Это ваш первый ребенок?
– Нет, Ромке уже было пять лет. Спустя четыре года родился Тимофей.
– С Диной в конце 90-х развелись. Как сложилась ее судьба?
– Все в порядке. Живет в Анталии, вышла замуж за турка. Дети со мной.
– Почему?
– Одно дело – переезд в Великобританию, Германию, Швейцарию. Но Турция – страна своеобразная. Ромке тогда стукнуло пятнадцать, Тимофею – шесть. Решили, что в Москве им будет лучше.
– Как управлялись в одиночку? Нянек набрали?
– Нет. Мама помогала. Затем появилась Ирина. Обычно мужчина берет женщину с детьми. А тут наоборот.
– Где познакомились?
– Интересная история. Друзья затащили в "Метелицу". Заметил двух девушек за столиком. С одной зацепились взглядами, пригласил на танец. Выяснил, что зовут Ирина, приехала на лето в гости из Херсона к старшей сестре. Гуляя по Арбату, зашли в ночной клуб. Вскоре начали собираться, я за ними. Телефончик хотел взять. Сестра расшумелась: "Ира, ты что?! Не вздумай! Это такое место…"
– Дала?
– Шепнула номер. А я подарил ей смешную плюшевую обезьянку, которая продавалась в соседнем киоске. Недели через полторы случайно встретился с сестрой.
– Опять в "Метелице"?
– Нет-нет. Днем, на Арбате. Возле банка, с которым мы сотрудничали. А она работала рядом, в парикмахерской. Проявил военную хитрость, проводил ее до дома, узнал адрес. Потому что, когда звонил, женский голос отвечал: "Не туда попали…" Телефон-то был правильный. Но трубку, как оказалось, снимала сестра.
– Не одобряла ухаживаний?
– Ну да. Ночной клуб, подвыпившая компания взрослых мужиков… А Ирине – девятнадцать. Вдруг испортят девочку? Жил я в Чертаново, они – на Юго-Западной. По дороге домой заезжал периодически. Стоял у подъезда, ждал. И однажды вечером увидел Ирину.
– Представляем картину: выходите из "Мерседеса"…
– "Мерседес" был в стороне – чтоб не привлекать внимания. Первое время Ирина понятия не имела, кто я, чем занимаюсь.
– Осмысленно скрывали?
– Да нет, хватало других тем для разговора. Узнала, когда привел ее в Лужники на Межконтинентальный кубок. Была под впечатлением.
– Еще у вас дети будут?
– Как Бог даст. Жене – тридцать семь, мечтала о девочке. Не получилось.
– Задумывались хоть на секунду после развода – а не переименовать ли клуб?
– Нет! "Дина" – это уже мировой бренд! С женой название связано лишь отчасти. Найдите мои интервью 90-х годов – я и тогда об этом говорил. Все совпало. Имя. В переводе с греческого дина – "сила", с арабского – "вера". Плюс составляющее моего любимого клуба "Динамо".
– Ясно.
– Да, существовало предприятие "Дина", изначально связанное с именем жены. Но если б она была Фрося, Клава или Галя – команду бы так никогда не назвал. Кстати, в 2001-м на базе "Дины" мне предлагали создать "Динамо".
– Кто?
– Эдуард Куницын, курировал "большое" "Динамо" по линии КГБ. Говорит: "Я – динамовец, ты – динамовец, развелся…" Я был категоричен: "Нет!" Через год мини-футбольное "Динамо" появилось при участии Еременко и поддержке нового министра МВД Грызлова.
ПАПУАС
– Вы окончили институт народного хозяйства и университет МВД. Было б вам сегодня восемнадцать лет – куда бы пошли учиться?
– Ха! В восемнадцать учиться не хотел. Гонял в футбол на первенство ЗИЛа за команду автоагрегатного завода с бывшими игроками "Торпедо" – Зарапиным, Дегтяревым, Савченко.
– Вы о Юрии Сергеевиче Савченко?
– Да. На заводе он был инструктором по спорту, параллельно судил высшую лигу. Позже стал арбитром ФИФА. Юрий Сергеевич относился ко мне с теплотой, рекомендовал то в саратовский "Сокол", то в "Красную Пресню", то в дубль московского "Динамо". Тем временем от военкомата направили в автошколу. Водил ГАЗ-52, получил права. 13 мая 1979-го призвали в армию. Вот так закончился футбол.
– Где служили?
– Обещали, что буду в спортроте, оттуда переведут в динамовский дубль. Вместо этого загремел в Отарскую учебку в двухстах километрах от Алма-Аты. Приезжаю и слышу: "Несколько месяцев назад Китай объявил войну Вьетнаму. Отныне мы на военном положении. Вас ждет ускоренный курс молодого бойца…" 20 мая – присяга, 26-го уже пошел с автоматом в боевое охранение. За две недели московский мальчик-футболист превратился в солдата.
– А дальше?
– Всех, кто не был комсомольцем, скопом приняли в ВЛКСМ. Меня в том числе. После чего написали заявление: "В случае ввода советских войск в Китай, просим отправить нас добровольцами". И это в первый месяц службы!
– С Китаем утряслось. В отличие от Афганистана.
– Наши туда вошли в декабре 1979-го. Отарская учебка практически полностью работала на Афган. Я очутился в Панфиловской дивизии, это Киргизия, поселок Курдай. С гражданки выдергивали местных ребят 25-26 лет, которые если и служили, то поварами. Или в стройбате. К войне были абсолютно неподготовлены. А их в афганское пекло. Как пушечное мясо. Многие обратно возвращались в закрытых гробах.
– Видели эти гробы?
– Да, все шло через нас. "Груз 200". Страшная картина… Заканчивал службу под Солнечногорском, курсы "Выстрел".
– Там полегче было?
– Еще бы! Стишок помню:
"Да, неожидан был удар, когда попал служить в Отар.
Здесь горы, сопки и пески, здесь люди гибнут от тоски.
Здесь нет лесов, полей и рек.
Зачем живет здесь человек?"
– Мило.
– В Отаре и Курдае летом в казарме температура достигала тридцати восьми градусов! На солнце – все шестьдесят! Загорел так, что полгода не мог отмыться. Черный был, как папуас. Каждое утро двенадцатикилометровый марш-бросок по степи при полном обмундировании до танкодрома. На обратном пути фляжка уже пустая. Бежишь еле-еле, дурея от жажды и усталости. Внезапно натыкаешься на лужицу, полную мошкары. Опускаешь голову, зажмуриваешься и пьешь. С большущим удовольствием!
– Ох.
– В другой раз на сомнительное озерцо набрели. Рванули с сопки, скидывая на ходу танковые комбинезоны, шлемофоны. Нырнули. Комвзвода орет: "Нельзя! Тут урановые рудники!" А нам по барабану…
– Ни разу не отравились?
– Обошлось. Но язву желудка в армии заработал. То ли из-за того, что пил всякую дрянь. То ли из-за того, что кормили одной капустой. В двух вариациях. Если с водой – первое. Если без – второе.
– Чему армия научила?
– Танк водить. Стрелять из автомата. "Коли штыком, прикладом бей…" А еще – дерьмо из унитазов убирать руками и поясным ремешком чистить краники на писсуарах.
– Рядом Чуйская долина. Легкие наркотики в тех краях считаются пустяком.
– Душанбинские ребята жевали насвай. Травкой баловались. Я тоже попробовал. Не "вкурился". Когда смотрел "Девятую роту", вспоминал свою учебку: "Сколько совпадений!"
– Например?
– Подъем в четыре утра. После марш-бросков и вождения – занятие по материальной части танка. Если кто-то клевал носом, командир взвода, старший лейтенант Мазницын, лупил по голове толстой указкой. Называл ее "рычаг для поднятия боевой и политической подготовки". А в танке на броне сидел механик-инструктор. Если наезжаешь на "мину", сразу кирзовым сапогом по затылку.
– Деды обижали?
– В учебке дедовщины нет. В войсках – присутствует. Много конфликтов на национальной почве. С таджиками, казахами, киргизами. Но и среди нашего, славянского брата, мерзавцев достаточно. Был в части мальчик, который, не выдержав издевательств, покончил с собой. Выпил растворитель в танковом боксе.
– Что ж с ним делали? Избивали?
– Дедовщина – это не про "бьют". Моральное унижение гораздо хуже.
– Когда в армии вам было особенно страшно?
– Однажды чуть инвалидом не стал. Учил молодого танк водить. Поднимался на броню, ноги на гусеничной ленте. Он случайно дернул рычаг, танк поехал. Поражаюсь, как успел выдернуть ноги из сапог и запрыгнуть на броню.
– А сапоги?
– Зажевало. Парню надавал по башке. Был еще эпизод, когда едва не пристрелил начальника караула.
– За что?
– Первый раз поставили охранять в степи танковые боксы. Настропалили, мол, будь начеку, а то часовых убивают…
– Кто?
– Те, кому требуется оружие. Такие случаи были. Начальник караула сам же инструктировал: "Без пароля не подпускай ни своих, ни чужих! Даже меня! Открывай огонь". Но в пять утра зачем-то начал импровизировать.
– Это как?
– Я осоловевший после бессонной ночи, глаза слипаются. Вижу его, спрашиваю, как учили: "Стой, кто идет?" В ответ несется ересь. "Стой, стрелять буду". Опять ересь. Я передергиваю затвор. Еще секунда – и выстрелил бы. Просто на автопилоте.
– Что удержало?
– Выкрикнул он правильные слова. Когда грудью уперся в мой штык. Побледнел и обругал матом.
ПОРТВЕЙН
– В 80-е вы были активным болельщиком московского "Динамо". Пробили "золотой" выезд?
– Нет. В советские времена это было трудновато. В Баку, Тбилиси, Алма-Ату на "собаках" не доедешь. Билеты на самолет мне были не по карману. Сейчас-то проще. В премьер-лиге расстояния поменьше, да и клубы помогают, организовывают туры в города. Мы дальше Ленинграда не забирались.
– Хулиганили?
– Стекла в вагонах не крушили, не буянили. Разве что тошнило иногда – от дешевого портвейна.
– "777"?
– Что вы! "777" – деликатес. У нас был "Агдам", "Солнцедар", "Золотистый", "Алушта"… Или пунш "Чайный" – сладенький, противный.
– Гарик Сукачев пару лет назад решил вспомнить молодость и купил в магазине портвейн "Кавказ". Вас ностальгические нотки посещали?
– Если вы о портвейне, – нет! До сих пор с содроганием вспоминаю его вкус.
– Из каждой поездки возвращались с разбитыми кулаками?
– Нет. Забить "стрелку" за городом, устроить драку стенка на стенку – эта тема стала актуальной ближе к 90-м. Я уже не катался. Работал в банке. Вместе с Анатолием Воробьевым был одним из организаторов Клуба болельщиков "Динамо". Кстати, знаете, с чего началось фанатское движение?
– С чего?
– С вылета "Спартака" в первую лигу. Народ очень активно начал поддерживать команду. "Лужники" готовились к Олимпиаде-80, половину трибун закрыли на реконструкцию. Играли то там, то на стареньком "Локомотиве". По сорок тысяч ходило!
– В первой лиге?
– Да! Бесков поставил такую игру, что я, динамовский болельщик, старался не пропускать домашних матчей "Спартака". Помню игру с "Кузбассом", который в Кемерово разгромил спартачей 4:0, хет-трик сделал Виталий Раздаев. Он и в Москве забил, "Кузбасс" опять выиграл – 2:1… Тогда не было антагонизма между болельщиками. Случались изредка спонтанные столкновения, но милиция тут как тут – все врассыпную. Если кого-то ловили, могли засадить на 15 суток.
– Был у вас такой опыт?
– Бог миловал. За меня Рома, старший сын, собрал всё. И "золотые" выезды, и милицию, и травмы…
– Болельщик "Динамо"?
– Разумеется! В Питер на первый выезд отправился лет в пятнадцать, с дядей. Дальше катался сам. Где-то Ромке прилетело – начал заниматься боксом, посещать тренажерный зал. Со временем превратился в бойца первой линии. Как в фильме "Околофутбола", в три часа ночи мог сорваться по звонку, на разборку с вражескими фанатами.
– И вы отпускали?!
– Я тоже не был пай-мальчиком. Какие-то вещи корректировал, но не связывал по рукам и ногам. Хотя он возвращался домой то в синяках, то с пробитой головой. Терпение лопнуло после драки с фанатами из Казани. Ромку забрали в милицию, судя по всему, дубинкой сломали руку. Я приехал, поговорил со следователем-дознавателем.
– Освободили?
– В пять утра. Я в машине спал возле отделения. Появляется Ромка – побитый, посиневшая рука болтается. Сразу в больницу. Операция, установили титановые пластины. И я психанул. Схватил за шкирку, отвел к знакомому военкому: "Забирайте! Лучше в сапоги, чем ждать, когда его здесь менты прибьют или фанаты…"
– Отслужил?
– Не взяли. "Какая армия, если в руке – железка?!" Дали отсрочку. За это время окончил МГИМО, поступил в юридическую магистратуру, год отработал помощником федерального судьи. Мотался каждый день на метро из Бутова в Перово. Председатель суда – мужик жесткий, воспитывал его. В первый же день заставил бросить курить. А я лет десять с ним безуспешно боролся.
– Учитывая прежний образ жизни сына – не боялись, что подсядет на наркотики?
– Знаю, кое-что пробовал. К счастью, как и я, не "вкурился". Ромка сам рассказывал. У нас всегда были доверительные отношения.
– Вы из тех отцов, которые вечером могут пробежаться по карманам сына?
– Никогда! Ни с Ромой, ни с Тимофеем. Тот из другого теста. В школе учился на одни пятерки, сейчас в академии внешней торговли.
– А Роман?
– Спортивный директор "Дины". Женился, дедом меня сделал. Остепенился. Ну и правильно. Каждому овощу свое время.
