Дискотека

Мы ходили около огромной матрешки в холле Олимпийского комитета. Дожидались Артура Бетербиева, заглянувшего ненадолго в Москву. Выдающегося боксера. Из-за которого страна вставала в 6 утра, желая увидеть бой с украинцем Александром Гвоздиком.

Бетербиев колоритный! Соперника могло бы и от одного взгляда парализовать. Смотрится люто. Да и в ринге невероятный. Ни малейшей усталости к десятому раунду. Ну как упустить такого человека?

...А вот кто-то ходит рядом, шапочка надвинута до бровей. Только глаза смешливые. То ли он, то ли нет.

— Артур? — оторопели мы.

— Ага, — отозвался. Улыбнулся широко-широко. Протянул руку, стольких отправившую к докторам.

— Съездил вот в Барвиху на Comedy Club, пригласили друзья...

— Бывали раньше?

— Нет.

— Ну и как вам Comedy?

— Вроде нормально шутят, но... Не мое! Я их сразу предупредил — обидеть боксера может каждый. Не каждый успеет извиниться. Так прежде, чем что-то сделать, стали извиняться. Впрочем, я не разочарован, не подумайте! Просто такой человек — даже на дискотеки никогда не ходил.

— Вы и нас заранее извините, Артур.

— Давайте, без проблем... Все-таки мы, боксеры, люди особенные. Ямки на дороге объезжаем вот так (показывает головой уход от удара).

— Про дискотеки. Неужели ни разу не были?

— Нет.

— Вы же в Москве жили.

— Да, тренировался в училище олимпийского резерва. Каждую пятницу — дискотека. В столовой ребята сдвигали все в один угол, освобождали площадку, включали музыку. Но я не танцевал.

— Заходили посмотреть?

— Изредка. Чаще на вахте сидел.

— Москва вас тяготит?

— Да вы что? Я здесь как дома! В Москве мне очень нравится. Все равно, где останавливаться — у друзей или в отеле. На улицах начали узнавать, подходят: «Вы Артур Бетербиев?» Нет, отвечаю. Ошиблись. Меня это смущает. Неловко себя чувствую.

— Не радует популярность?

— Я к ней и не стремлюсь. У меня другие цели в жизни. Деньги тоже сроду не были на первом месте. Зато безумно хотелось стать олимпийским чемпионом. Выиграть чемпионат мира. Перешел в профессионалы — хочу собрать титулы. К чему мне популярность? Я люблю свободу. Чтоб никто не дергал за рукав. Если на тебя в метро кидаются люди — что в этом приятного?

— Миллион подписчиков в Instagram вам не нужен?

— Абсолютно не интересует.

— Но в Instagram присутствуете.

— Когда перешел в профессионалы, меня попросили завести Facebook, он в Канаде популярнее. Потом и до Instagram руки дошли.

— Сами ведете?

— Мне помогают. Хотя пытаюсь сам. Но перед боями туда не захожу. Как и в WatsApp. Ни с кем не общаюсь.

— За неделю до поединка?

— Могу и за месяц. Кто-то напишет гадость — а тебя замкнет. Запросто может на бой повлиять! Ну и зачем мне это? Вы же видите мою концентрацию. Люди говорят: «О, ты заходишь в ринг с таким лицом. До дрожи!»

— Это правда.

— Отвечаю — ничего не делаю специально. Все мои задачи вокруг соперника. Надо решить!

— Перед боем с Гвоздиком от одного вашего вида уделаться можно было.

— Стараюсь никогда не шутить с соперником. Как бить человека, которому подмигиваешь, хлопаешь по плечу? Мы же в ринге! Это серьезное дело! Как война!

— С вами пытались шутить на ринге?

— Есть и боксеры, и тренеры, которые пытаются тебя задобрить. Сбить боевой настрой. Со мной не случалось, но говорили: прямо в ринге соперник начал расспрашивать про семью...

— «Как жена?»

— Да-да. «Как жена? Как дети?» Слово — это оружие! Парень сказал: «Меня такие вопросы расслабили, утратил концентрацию».

— Все понятно.

— Вот поэтому у меня стоит щит. Никто не пробьется!

— Самая памятная дуэль взглядов?

— Я стараюсь не моргать, смотреть в глаза. У меня с детьми «дуэль взглядов» бывает. На них тренируюсь.

— Результат?

— Пока выигрываю. Одна дочка дольше всех держится.

— У вас четверо детей?

— Да, Ахмат, Амира, София и Акрам.

— Пятого как назовете?

— Ха... Пока не решил!

— А будет пятый?

— Посмотрим. Я не знал про этих четверых, что они будут. Как шло — так и шло.

— Мы не договорили про дуэль взглядов. Часто чувствуете уже на ней, что человек вас боится?

— Вот с Гвоздиком встретились в Лас-Вегасе перед боем Тайсона Фьюри. Многим показалось, что Гвоздик дуэль взглядов проиграл. Конечно, на ус я это намотал. Но забыл сразу!

— Почему?

— Не дал этому проникнуть в себя. Может, он специально все устраивал. Типа «я слабый, я сдался». А выйдет в ринг — сделает все что может и не может.

— Показалось — даже там он вас слишком уважал.

— Ничего хорошего от него я не чувствовал. Для меня Гвоздик был как враг. Вот после поговорили, поблагодарил его. Он настоящий мужчина — согласился на бой. Рискнул.

— Кажется, за десять раундов вы не вымахались вообще. Еще десять выдержали бы.

— У меня такое же ощущение! Как раз в десятом показалось, что сейчас только начинаю. Запас был большой.

Гвоздик

— Как провели вечер после победы над Гвоздиком?

— Приехал в гостиницу — в холле встретил друзей из Канады, Америки. Посидели. Затем увидел съемочную группу от нашей федерации бокса. Готовят про меня документальный фильм. Рванули к памятнику Рокки Бальбоа. Поснимали там. Ночь! Красота!

— Еще и такая победа. Представляем ваше настроение.

— Я в эту ночь даже не прилег. В 4 утра вернулся в отель, быстренько собрал вещи — и в аэропорт. Параллельно отвечал на SMS-ки, которые валились и валились... Поздравляли и поздравляли...

— Догадывались, какой ажиотаж вокруг вашего боя в России?

— Нет. Меня не волновало, что говорили букмекеры, какие котировки. Потом понятно стало: да, Первый канал транслировал! На улицах узнают! Но я вообще не поменялся от этого. Что делал — то и делаю.

— Какая-то мелочь из боя с Гвоздиком отложилась в памяти? Как шли к рингу, например?

— Нет. Когда-то видел фильм: психолог посоветовал ребенку прятать свои страхи в выдуманные шкатулки. И он все переборол. Просто собралось много шкатулок. Вот так же и у меня. Ерунду прячу в шкатулки.

— Ну и какую сейчас спрятали?

— На бой чемпион всегда выходит последним. А меня отправили первым!

— Взбесило?

— И я, и моя команда должны были дернуться. Но мы сделали вид, будто не заметили.

— Для вас и впрямь это имело значение?

— Нет. Главное — как я выйду с ринга.

— Профессионал всегда чувствует момент, когда приходит осознание — «он мой». Когда это дошло до вас с Гвоздиком?

— Окончательно — в девятом раунде. Но еще в шестом я спокойно работал, на секунду присмотрелся — а Гвоздик дышит вот так: уф-фф, уф-фф...

— Как лошадь?

— Вот! Тяжело! Шестой раунд — а он уже устал. Значит, удары в корпус измотали. Но я сразу выбросил эти мысли из головы. А перед девятым раундом сел в свой угол, тренер склонился: «Артур, сейчас надо заканчивать бой». Важнейшая подсказка!

— Сами не понимали?

— Сам бы я мог ничего не форсировать. Пройти еще два-три раунда. Но меня разбудили, взбудоражили! Заработал активнее.

— А после выяснилось — к тому моменту по судейским запискам Гвоздик вел.

— Я узнал об этом после боя.

— Как такое возможно — если бой в одну калитку?!

— Я тоже не понял. Судейский беспредел. С менеджерами, промоутером говорили на эту тему. Обещают разобраться.

— Если б Гвоздик остался на ногах, его бы признали победителем?

— Даже думать об этом не хочу! (Смеется.) Рефери дважды проигнорировал нокдаун, который стоило бы засчитать. Попадание, Гвоздик падает — и ничего...

— Позже бой пересматривали?

— Неоднократно.

— Что-то новое обнаружили?

— Я самокритичный. К этой победе отнесся так же. Казалось, многие вещи мог получше исполнить. Потом смотрю — да вроде все неплохо. Ошибки есть, но общая картина — очень хорошая. Выполнил элементы, над которыми работали.

Суд

— Жаль, поздновато вы добрались до боев такого уровня.

— Все происходит так, как предопределено свыше. Да, задержался в любителях. Мечтал выиграть Олимпиаду. А после Игр в Лондоне собирался завязать с боксом вообще.

— Почему?

— Коррупция достала!

— Долго приходили в себя?

— Между окончанием Олимпиады и первой моей тренировкой прошло семь месяцев. Морально был выпотрошен. Дальше предложения из Канады, Германии, Америки...

— Самыми настойчивыми были канадцы?

— Да. Сначала повезли просто посмотреть. Ладно, поехал, познакомился с тренером Марком Рэмси. Он рассказал, что следил за мной с 2007-го, с чемпионата мира в Чикаго. Сложились такие отношения, что работаем по сей день.

— Раз допекла коррупция в любительском боксе, тем более должны были скорее ринуться в профессионалы — а не завязывать вовсе.

— У меня была травмирована рука, прооперировали. Потом новая операция, на гландах. Мне не то что в профессионалы — никакого бокса не хотелось!

— Если б ушли, чем бы сейчас занимались?

— Может, тренировал бы. Говорят, у меня получилось бы.

— Тренер по боксу в Хасавюрте зарабатывает тысяч 50?

— Да вы что?! Меньше.

— Ну и как кормить четверых детей?

— Не представляю. Но мне много денег для счастья не надо. Если б назвал цифры, на которые живу сейчас, народ удивился бы: «Что-то скромно». Важно, чтоб все по контракту исполнялось. Тогда я спокоен. Готовлюсь к бою.

— С этим вопросом у вас были сложности.

— Вот именно. Куча денег на суды с первым промоутером, почти год тренировался без боев. А семью-то нужно содержать! Сегодня получаю раза в четыре больше, чем тогда. Но самое главное — выполняются все условия контракта. Официально мы с тем промоутером, Иво Мишелем, добровольно разошлись. Не имею права говорить о нем плохо.

— С кем вы теперь?

— Компания Top Rank, которая организовывала бои Мохаммеда Али. Все отлажено идеально.

— Вы и с женщиной-промоутером Анной Рева судились.

— Она не промоутер. Менеджер.

— С ней-то почему?

— Это в первую очередь не профессионал. До меня боксерами не занималась. Вот представьте: человек приходит в какую-то сферу, начинает работать... Сколько ошибок совершает по пути? Сколько проблем сваливается? А мне исполнилось 28!

— На ошибки не было времени?

— В том-то и дело. Мне нужны были конкретные люди.

— Что ж заключили с ней контракт?

— Знала мой чеченский менталитет. Все было обставлено как бескорыстная помощь. «Ей ничего не надо». В итоге контракт оказался подписан чуть ли не на десять лет!

— Ого.

— Такое разве бывает? Десять лет! А добивали бытовые моменты.

— Последняя капля?

— Мне пришло серьезное предложение. Анна месяц про него даже не сообщала! Устраивала какие-то варианты, удобные исключительно для себя. Хотя менеджер — это человек, который все должен делать для боксера. Будет хорошо ему — станет хорошо и тебе. А у нее наоборот. Иду на бой, а в голове висят вопросы.

— Тогда было предложение о бое?

— Нет. Предлагали контракт.

— Она уверяла — вложила в вас 400 тысяч долларов.

— Неправда!

— Не вкладывала?

— Суд в Канаде серьезный, она все предъявила. Меня обязали выплатить ей 100 тысяч долларов.

— Из своего кармана отдали?

— Естественно. Самое интересное — ровно за год до суда я предлагал ей 150 тысяч долларов, чтоб закончить наши отношения. Не взяла!

— Представляем ее расстройство.

— До сих пор со мной судится.

— Изводят эти мысли?

— Помогало, что постоянно находился в работе. Если б жил судами — было бы тяжелее.

— Зато с Мишелем все завершилось.

— У него не оставалось шансов выиграть. За меня уже был Эл Хейман, есть такая фигура в профессиональном боксе. Никто не знает, реальный это человек или вымышленный персонаж. Судами занимался Top Rank. Я ни копейки Мишелю не выплатил. Даже за бой с Энрико Келлингом. Сказал: «Не отдам». Этот Мишель два раза меня продал!

— Каким образом?

— Хейману и Top Rank. В любом случае остался в плюсе!

— Совет молодым боксерам — как выбирать менеджера?

— Смотреть, сколько лет он легально работает. Это очень важно! Я уверен, должен быть в договоре один пункт. Допустим, через пару лет ты набираешь рейтинг. Получаешь предложение интереснее от другого промоутера. Если твой не повторяет те условия — можешь уйти без компенсаций.

— Разумно.

— Это честно! Еще надо сохранять с промоутером хорошие отношения. Но часто не получается. Ты ему не веришь, и сразу вся работала отравляется.

— Если б вы остались с этой Анной — вас бы «раздели» как Тайсона?

— Скорее всего. Вот она говорит, что 400 тысяч на меня потратила. Смешно же! Когда я беру в долг — обязательно возвращаю. Если не отдал, у меня это каждый день сидит в голове.

— Когда последний раз в долг брали?

— Шли суды, счета заморозили. Занял у друга 50 тысяч долларов. Потом потихоньку вернул.

Усик

— Вы говорили о коррупции. Имеете в виду Лондон-2012?

— Обе мои Олимпиады! И чемпионат мира в Чикаго, где в финале с узбеком Атоевым засудили! Счет еще показывали на экране. Я бью, нокдаун, человек падает. На экране очко отдается сопернику!

— С ума сойти.

— Я в шоке! Ладно, спорные очки, с ними все ясно. Но вот это — что?! Не коррупция?

— Сейчас так же?

— Если ты хорошо подготовлен, уже больше шансов решить все в обход судей. Дилетанты не видят мелочи. А я сразу понимаю — ага, тебе не дают вблизи работать, разнимают. Кто это заметит?

— Самый чудной рефери на вашей памяти?

— Лысый, смуглый... Работал на моих боях с Александром Усиком. На чемпионате мира в Баку и на Олимпиаде в Лондоне. В Баку засчитал удар, попавший по корпусу, как зашедший за спину. Два очка у меня снял!

— А в Лондоне?

— В первом раунде я сделал все! Выложился! Слышу: «Счет 3:3». Как? Близко такого не может быть! Хоть пол-очка, но я выиграл. Сажусь после второго: «Минус три». Откуда? При самом предвзятом судействе можно было только ничью Усику натянуть.

— Были у вас с судьями разговоры после боя?

— Нет. Мне рассказали, как Роя Джонса засудили в финале сеульской Олимпиады. Он же проиграл корейцу.

— Знаменитая история.

— Так Рой и сопернику врезал, и рефери. После чего ушел в профессионалы.

— Сейчас все в восторге от Усика. А вы, кажется, критично к нему относитесь.

— Да нет, не критично. Он стал популярным. Кто к чему стремится! Наверное, ему нужно было вот это. Усик хороший боксер, достойный. Но между нами бокс. Мы же о нем говорим?

— Разумеется.

— Так вот по боксу у меня есть к Усику вопросы. Что на Олимпиаде, что на чемпионате мира. Когда был шанс его вызвать — я вызвал! Усик был абсолютным чемпионом, я — чемпионом мира IBF. Мне в тот момент предложили два контракта. Практически одинаковые. Один от Top Rank, второй — от Эдди Хирна, английского промоутера, который ведет дела Усика.

— Любопытно.

— Хирну отвечаю: «Если гарантируешь бой с Усиком — иду к тебе, подписываем». Они взяли неделю на обдумывание — и отказались.

— Как думаете — почему?

— Может, им неинтересно было. Это же риск!

— Как и для вас.

— Как и для меня. Я шел на этот шаг, не чувствуя себя супербоксером. Или суперменом. Не было такого! Просто хотел попробовать. А сейчас тема закрыта. Отказались — ну и ладно. Усик как раз уходил в абсолютную категорию. Может, потому бой и не случился.

— Вы хоть раз говорили с соперником — как Рой Джонс в Сеуле?

— С Усиком боксировали на Олимпиаде. В категории 81 кг я у него выиграл в Калининграде, здесь уже встречались в 91. Я весил 84 килограмма, а ему приходилось гонять. Сказал после боя: «О, Артур, давай дружить».

— А вы?

— Нет, отвечаю, с соперниками не дружу.

— Надо же.

— Ну какая дружба с соперником? Он же тебя будет бить!

— Что Усик?

— Отстранился, отошел.

— В боксерском мире у вас друзей нет?

— Среди соперников — точно нет. Сейчас, когда любительский бокс позади, общаюсь с ребятами. Но это не дружба. Мы коллеги.

— В Пекине вас тоже обидно засудили?

— Там был беспредел. Чжан Сяопин валялся по рингу, несколько раз падал. Но за весь бой мне дали два очка! Этот китаец так и стал олимпийским чемпионом. После Игр-2008 я быстро вернулся в бокс — чтоб как раз с ним поквитаться.

— Был шанс?

— В Москве проводили рейтинговый Кубок мира. Должны были приехать Сяопин и Атоев, с которым меня в Чикаго засудили. Но китайца не дождался. Его вообще больше не видели ни на одном турнире.

— Атоев-то доехал?

— Да. Я выиграл с нокдауном. Это для меня галочка была. Потом снова победил его досрочно в Варшаве. А тем судьям всегда хотелось сказать — представьте, что ваш сын или брат живет Олимпиадой. Только о ней и думает. А его легко отбрасывают в сторону. Потому что не вписывается в чьи-то планы. Испытайте то, что испытал я!

— Плакали?

— Кажется, нет. Зато видел, как рыдала мама. Близким-то больнее! Вот в этот момент мне совсем тяжело становилось.

— Хоть раз слеза у вас покатилась после поражения?

— Не помню.

Али

— Николай Валуев нам рассказывал: «Лампочку» мне не встряхивали ни разу". У вас бывало?

— Бывало!

— Последний случай?

— Да вот бой с Каллумом Джонсоном. Первая моя защита. Возможно, они специально готовили этот интересный удар. Вижу — идет, прикрываю рукой челюсть. А он выходит чуть со стороны. Прямо в подбородок. Не ожидал!

— Упали?

— Не на спину, а на руку. Мне отсчитали нокдаун.

— Ощущения?

— Полный сюрприз! Я легковато к Джонсону стал относиться в том бою. Счастье, что все-таки видел удар, вскочил мгновенно. Кому-то показалось — меня повело, когда шел.

— Это не так?

— Нет. Просто был сильно разочарован. Голова не кружилась. Вот с того момента я начал боксировать всерьез. Еще тренер прикрикнул: «Да покажи красивый бокс! Ты же выше по уровню!» После Джонсон ничего не мог противопоставить.

— От какого собственного удара получили особенное удовольствие?

— Одним ударом я редко решал. Помню, боксировал с Билли Бэйли, здорово поймал его встречным. Он упал, бой остановили.

— Сергею Ковалеву, чтоб вас охарактеризовать, хватило двух слов: «Ударник, рубака».

— Недавно Тедди Атлас, тренер Гвоздика, тоже на этом акцент делал: «Бьющий, физический сильный»... Меня обижает.

— В самом деле?

— Они думают, у меня одна «физика». А мне в боксе нравится интеллект. Когда в ринге чувствуется ум, мысль — вот это цепляет. Я сам стараюсь так боксировать.

— Пример интеллектуального боксера для вас?

— Мохаммед Али. Нравится, как Канело боксирует. Видна мысль. Интересные защитные действия.

— А из наших?

— Костя Цзю. Хороший! Не просто бьющий колхозник.

— Вы смотрите на Энди Руиса. О чем думаете? «Как можно себя настолько запустить»?

— Почему?! Внешность — не главное! Если тебе комфортно в таком теле — какие проблемы? Обладал бы я комплекцией Руиса — наверное, не смог бы боксировать. А он с детства щекастый.

— Как полагаете, с первым боем против Энтони Джошуа все чисто?

— Думаю, да. Просто форс-мажор для Джошуа. Ему несколько раз меняли соперников, наконец выбрали самого безобидного. И Джошуа не настроился.

— Бой видели?

— Нет. Я занимаюсь боксом, но не из тех фанатов, кто смотрит все бои подряд.

— Значит, на боксерских шоу вас не встретишь?

— Очень редко хожу. Вот с Умаром Кремлевым (генеральным секретарем федерации бокса России. — Прим. «СЭ») собирались в Саудовскую Аравию на второй бой Джошуа — Руис, однако в последний момент планы поменялись. Так что через пару дней возвращаюсь в Канаду.

— Допустим, вы можете посетить любой поединок из прошлого. На какой отправились бы с огромным удовольствием?

— На бой Мохаммеда Али. С Джорджем Форманом, например. Или с... Тоже черный, с левой бил здорово, уже умер...

— Джо Фрезер?

— Точно. Хотелось бы прочувствовать эту ауру. Тогда бокс был жестче. Намного! На ринг выходили в перчатках, набитых конским волосом. Нынешние совсем другие.

— Смотрели в YouTube записи старых боев?

— Конечно. На мой взгляд, сегодняшние тяжеловесы по уровню мастерства до боксеров той эпохи недотягивают. Разве можно сравнить Мохаммеда Али и Джошуа? Энтони вообще на культуриста похож.

— Среди ваших соперников кто-нибудь телосложением поражал?

— Когда еще в училище тренировался, проходил турнир в Московской области. Увидел парня — во-о-от такая «рама»! Укладывал соперников на раз-два. В четвертом бою мы встретились.

— И что?

— Я его уложил. Похожая история приключилась и на чемпионате России в Самаре. В первом раунде долго раскачивался, пропустил два прямых, судья открыл счет. Я не упал, но удары прошли четкие. Мне было 18 лет. Сопернику — чуть больше. Потом узнал, что он от груди 160 килограммов жмет!

— Силен.

— Да, крепкий парень. Но во втором раунде подсдал, и я выиграл досрочно.

Отец

— Вы рано поняли, что такое смерть.

— Мне было 16, когда погиб отец. Прежде он был против бокса. Хотел, чтоб я учился. Все изменилось, когда вернулся с юношеского чемпионата мира в Баку. С медалью! Можно сказать, получил его благословение. К нам приходили гости, рассматривали медаль — и отец поймал удовольствие. А через пять дней его не стало.

— Он же был водителем маршрутки?

— Да.

— Как узнали про гибель?

— Пришел человек, назвал его имя: «Такой здесь живет?» — «Да» — «Он в больнице, попал в аварию». Мы сразу кинулись туда. Отец боролся за жизнь до половины восьмого вечера.

— Вы были рядом?

— Неподалеку. Ему ампутировали ногу. Умер от потери крови. Помню, я эту ногу, обмотанную в целлофан, нес в машину. Чтоб отвезти домой.

— Какой кошмар.

— Отец в тот момент еще был живой. Его оперировали, пытались спасти. Ампутация не помогла.

— Судьба человека, который его убил?

— Не знаю. Будь я повзрослее — нашел бы, что с ним сделать. А братья и старшие люди из фамилии пошли на примирение.

— Тот человек был трезвым?

— Кажется, нет. Вышел из дома, сел в неисправную машину. Родители уговаривали: «Не надо!» Он все равно выехал — и устроил вот такое.

— Как же уцелел на легковушке?

— У него была не легковушка. Что-то больше обычного автобуса, с мазовскими колесами. Заднее колесо с железкой вместе отвалилось на ходу — и на встречку. А там мой отец. Нашу машину разнесло.

— «Газель»?

— Нет, о «Газели» он только мечтал, говорил об этом. Ехал на «рафике». Рядом сидел человек, рассказал о последней секунде. Увидев летящее колесо, отец так вывернул руль, чтоб принять удар на себя. Ему зажало ноги. Много времени было упущено — никто из попутных машин не хотел везти в больницу окровавленного человека. Боялись, что запачкает.

— Он в сознании был?

— Да. Пока добрались до центральной больницы из этого Бабаюрта, крови много потерял. Самая жуткая дорога! По одной полосе в каждую сторону. Все летят.

— Хоронили в тот же день?

— На следующий. Мне уже не хотелось заниматься боксом, накрыла депрессия. Тяжелое время. Мы остались без кормильца. И без древнего «рафика», который нас держал на плаву. Через год пригласили в Москву, в училище. Мать настояла, чтоб поехал. Немножко меня это вытянуло. Но просыпался каждое утро, думал — как там отец с матерью? А секунду спустя доходило: отца-то у меня больше нет...

— В вашей жизни тоже была авария.

— В 2009-м перевернулся на машине.

— В Дагестане?

— Да. Ехал по трассе, вдруг на встречку выскочила маршрутка. Я от нее шарахнулся, крутанул руль. Избежал столкновения, но машина стала абсолютно неуправляемой. Сделала сальто, полетела в дерево...

— Говорят, в момент аварии вся жизнь проносится перед глазами.

— Слышал об этом. Но у меня такого не было. Просто мерзкие ощущения. Как на американских горках. Рядом сидел двоюродный брат. Мы были не пристегнуты, бились головами друг о друга. Повезло — обошлось без травм.

— Фантастика.

— Ссадины, синяки и шишки не в счет. Причем случилось все перед чемпионатом мира в Милане.

— Вы же там завоевали золотую медаль.

— Да. Шишки на голове боксировать не мешали.

— Маршрутка-то притормозила?

— Нет. Поехала дальше как ни в чем не бывало. Хотя наш автомобиль восстановлению не подлежал.

— Что за автомобиль?

— «Мерседес». Взял у родственника. Потом деньгами вернул.

— Сколько?

— По старому курсу — в районе 14 тысяч долларов. Для меня это была серьезная сумма, больших денег еще не зарабатывал. Ничего, выкрутился.

Волк

— Расул Мирзаев нам говорил: «Я и не помню, когда в последний раз употреблял алкоголь». А вы помните?

— Я вообще не пробовал. Даже в училище.

— На Новый год чем чокаетесь?

— Водичку пью. Или квас.

— Последний случай, когда вам пытались плеснуть?

— Это я совсем молоденький был. На каком-то мероприятии налили — я обратил внимание, бутылка необычная. Понюхал — ужасный запах! Отставил стаканчик.

— Что-то кроме веры мешает прикоснуться?

— Только вера! У того, кто пригубил алкоголь, по Исламу в течение сорока дней не принимаются молитвы. Если умрет — то нехорошим человеком. Это же страшно! Как можно умереть в ослушании Аллаха?

— Каждый мусульманин должен совершить хадж. В вашей жизни он будет?

— Уже был. В 2009 году. Побывал и в Мекке, и в Медине. Ощущения непередаваемые, словами трудно описать. Это надо пережить.

— Какая еда исключена из вашего рациона?

— Свинину не ем.

— Это понятно. Еще?

— К жирному стараюсь не притрагиваться. К семечкам. В детстве любил погрызть, а потом узнал, что они на дыхалку влияют. Сразу сказал себе: «Стоп, больше никаких семечек». Переехав в Канаду, взял диетолога. Тот все проверил: «Ты и так правильно питаешься». Каша, говядина, овощи.

— Помните бой с Сергеем Ковалевым в Якутске на чемпионате России-2007?

— Разумеется. Сначала предыстория. Той весной, пожив в Магнитогорске на какой-то базе, где было очень холодно, я заболел. Отит среднего уха, плюс кашель такой, что кровь шла из носа. Кололи антибиотики. Лишь за 12 дней до турнира приступил к тренировкам. Моим основным соперником считался Евгений Макаренко.

— Двукратный чемпион мира, капитан сборной.

— Да. Все мысли были исключительно о нем. Ковалев, только-только заскочивший в нашу категорию, меня вообще не волновал. Да он в тот момент ни на что и не претендовал. Мы встретились в полуфинале. Признаю, недооценил тогда Ковалева, к тому же из-за болезни находился не в оптимальной форме. Но я выиграл. То ли очко, то ли два. А уж в финале выложился полностью, победил Макаренко с разницей в 11 очков! Что касается Ковалева, то в дальнейшем пересекались на сборах в Кисловодске и Чехове, но мне он ничего не предъявлял. Ни разу!

Тайна боя Бетербиев — Ковалев. Кто победил на самом деле. Расследование «СЭ»

— Не говорил, что в Якутске его засудили?

— Нет.

— Зато время спустя расписывал в интервью, как в том бою у вас голова до задницы отлетала. Ваша реакция?

— Ну, конечно, неприятно такое читать. Я бы мог дать ему по башке, но... Если ударю на улице — хоть в Канаде, хоть в России — тут же в полицию заберут. Мне это надо?

— Едва ли.

— Вот поэтому все вопросы с Ковалевым хотел решить самым гуманным образом — в ринге. Делал ему предложение еще до боя с Гвоздиком. Ковалев отказался. Дважды!

— При упоминании вашей фамилии Ковалева встряхивает.

— То же самое мне рассказывал монреальский журналист: «Когда Ковалев о тебе слышит, сразу закипает». Я пожал плечами: «Его проблемы». Если своими разговорами Ковалев пытался раскрутить наш потенциальный бой, ему это удалось. Но сейчас он мне неинтересен. Пояса-то у него уже нет.

— Ну и что.

— Ковалев был моей целью, пока оставался чемпионом. Я мечтал дойти до него, завладеть поясами. Теперь они у другого человека. А для меня на первом месте всегда пояса. На именах не зацикливаюсь.

— Кто вам рассказал, что Ковалева в родном Челябинске звали Лапшой?

— Друг, который узнал об этом из книжки самого Ковалева. Я-то ее не читал.

— Через какие прозвища вы прошли?

— Белый панчер, БТР... А в училище окрестили Волком. Из-за рекламного ролика, где были слова: «Я злой и страшный серый волк, я в поросятах знаю толк».

— Это ж из «Джентльменов удачи».

— Я в курсе. Но и реклама такая была. Фраза прилипла, повторял часто, и ребята стали называть Волком. Хотя в поросятах ничего не смыслю. Ха!

Свадьба

— Виталий Кличко сообщил нам, что с детства мечтал спасти на улице девушку от хулиганов. У вас такое было?

— Нет. Была другая история. В сентябре в Лас-Вегасе провели с Гвоздиком дуэль взглядов. Дальше бой Тайсона Фьюри с Отто Уаллином. Сижу в третьем ряду. Слева бойцы из ММА.

— Наши?

— Нет. Но все равно фамилий не назову. А справа сидит девушка. Внезапно какой-то нетрезвый товарищ начинает на нее наезжать. Я не вмешиваюсь. Думаю — мало ли. Может, семейные разборки. Да и по-английски ругаться не умею. Он еще сильнее распаляется, переходит на крик. Смотрю на бойцов — не реагируют. Делают вид, будто ничего не происходит. А мужик уже в бешенстве. Чувствую — пора вмешаться. Поворачиваюсь: «Рот закрой! Она со мной, понял?!»

— Лицо сделали такое же грозное, как перед Гвоздиком?

— Да. Понимаю, рисковал. Если б мужик кинулся на меня с кулаками, пришлось бы ответить. Но он сразу притих, опустил голову и скрылся в толпе. А девушка прошептала: «Спасибо».

— Однажды в московском метро вы кого-то вырубили.

— Хм. Это кто рассказал?

— Вы же и рассказали. В древнем интервью.

— Было. Единственный случай, когда дрался вне ринга. Правда, девушка ни при чем. В вагоне докопались два студента. Высокие, здоровые, наглые. А мне лет 16, правая рука травмирована, на перевязке. Они на меня матом, подхожу: «Что вам надо?» Молчат. Сажусь на место — опять оскорбляют. Ладно, думаю, выйду с ними на платформу. Там одного ударил. Но не в голову — в корпус.

— А второй?

— Убежал.

— Девчонка-то в Москве у вас была?

— Об этом не будем. У нас такие вещи не обсуждаются.

— А про свадьбу поговорить можем?

— Про свадьбу — пожалуйста.

— Сколько вам стукнуло, когда расписались?

— 24.

— Как невесту подбирали?

— На улице мы не знакомимся. Подойти к девушке, взять телефон, пригласить на свидание — даже сейчас это у нас не приветствуется. Обычно родители сватают, когда дети еще маленькие. А мне двоюродная сестра помогла. Сказала: «Есть хорошая девушка. Встретьтесь, пообщайтесь...» Сначала отношения были на уровне: «Привет» — «Привет». Потом пошло, пошло и...

— ...Переросло в любовь?

— Вот это слово — любовь — мы не употребляем. Не принято.

— Извините.

— В общем, решили пожениться.

— С этой целью вас и знакомили?

— Ну да. Хотя никогда нет стопроцентной уверенности, что все закончится свадьбой. Это же не единственный вариант.

— Отец Хабиба Нурмагомедова рассказывал: «Наша религия допускает иметь четыре жены. Среди моих знакомых таких полно. Может, для Москвы странно. А в Чечне, Ингушетии, Дагестане в порядке вещей».

— Не хочу никого обидеть, но я не сторонник многоженства. Мне бы с одной семьей справиться. Да и вообще... Супруга отдала тебе молодость, растила детей. И вдруг ты приводишь вторую жену, 20-летнюю. Это...

— Предательство?

— Так нельзя говорить. В исламе брать две, три, четыре жены — не грех. Всевышний позволяет. Но для создания второй семьи, на мой взгляд, нужны очень веские причины.

— Например?

— Продолжение рода. А первая жена бесплодна.

— С ней не разведутся — просто возьмут вторую?

— Да. Если сама не пожелает уйти.

— И что — все под одной крышей?

— Некоторые и так умудряются жить. Но чаще жены селятся в разных домах.

— Ваша супруга, пожив в Монреале, такой подход вряд ли одобрит.

— Да любая будет страшно переживать, если муж приведет вторую жену!

— Футболист Джанаев описывал нам нюансы осетинской свадьбы: «Невеста надевает 10-килограммовое национальное платье. Весь вечер стоит, присаживаться не имеет права...» На чеченской свадьбе то же самое?

— Раньше наши невесты по два дня стояли!

— Сидеть вообще нельзя?

— Можно. В обед. Чуть-чуть. Зато платье весит не 10 кило, гораздо меньше.

— Все равно испытание.

— Традиции постепенно меняются. Прежде свадьбу праздновали в доме жениха. Вешали во дворе шатер, накрывали столы, гуляли два дня. Теперь — один. И не дома, а в ресторане или банкетном зале. Там невеста уже не всегда стоит.

— А жених?

— Он сидит в отдельной комнате с близкими друзьями. На людях не показывается. Прячется.

— И вы прятались?

— Конечно.

— А лезгинка?

— На чеченской свадьбе танцуют все, кроме жениха и невесты.

— Любите танцевать?

— Не особо. Что-то показать могу, но до Зубайры Тухугова (бойца ММА. — Прим. «СЭ») мне точно далеко. Вот кто лезгинку исполняет мастерски.

— А вы когда последний раз «что-то показывали»?

— Если прилетаю в Грозный, и у Рамзана Ахматовича (Кадырова. — Прим. «СЭ») хорошее настроение, говорит: «Иди танцевать». Приходится что-то придумывать.

— В Грозном у вас квартира?

— Да.

— А свадьба где была?

— В Хасавюрте.

— Ваш дома сегодня — это Хасавюрт, Грозный или Монреаль?

— Мой дом — Россия!

— Прекрасный ответ. А конкретнее?

— Я — чеченец, который родился в Хасавюрте. Счастлив, что могу поделиться победами с двумя республиками — Дагестаном и Чечней. Ну а в Монреале просто работаю.

— Бувайсар Сайтиев говорил нам, что периодически в милицию попадал. Лишь потому, что чеченец. Вы с предубеждениями сталкивались?

— Помню случай в училище. 2002 год, террористы захватили Театральный центр на Дубровке. А у нас телевизор был только на вахте. Я сидел, смотрел новости. Рядом уборщица. Вредная бабушка. Прямо видно — с нехорошей аурой. В какой-то момент злобно ткнула в экран: «Всех бы чеченцев поубивала!» Я возмутился: «Зачем так говорите? Разве можно под одну гребенку?» Молодой был, горячий. Завязалась перепалка. В итоге нажаловалась на меня директору, но тот, выяснив подробности, оказался на моей стороне.

ММА

— С Хабибом давно знакомы?

— С прошлого года. Виделись в Лужниках на матчевой встрече по боксу сборных России и мира. Поговорили чуть-чуть. Кстати, в Канаде меня часто с Хабибом путают. А еще с Овечкиным.

— Некоторое сходство с Хабибом можно найти. Но с Овечкиным...

— Вот и я поражаюсь, когда в Монреале слышу за спиной: «О, Овечкин, Овечкин!» Запарили!

— Что вам интереснее — ММА или хоккей?

— Честно? Хоккей! С удовольствием хожу на матчи «Монреаля», там можно отвлечься от бокса, разгрузить мозги. В единоборствах с этим сложнее. Вот почему ММА не смотрю. Я и был-то на турнире один раз.

— Когда?

— В ноябре 2015-го. В Лас-Вегасе Макгрегор бился с Жозе Алдо, плюс был какой-то женский бой (Тесия Торрес — Джоселин Джонс-Либаргер. — Прим. «СЭ»).

— Ну и как?

— Я не поклонник женских драк. Зрелище на любителя. Хотя как-то видел бой Холли Холм с Рондой Роузи. Выиграла Холм, за нее и болел. Все-таки многократная чемпионка мира по боксу. А Роузи пришла в ММА из дзюдо.

— Что скажете про Макгрегора?

— Приятель тогда все уши прожужжал: «Крутой боксер! Мастер трэш-тока!» Я решил на Конора живьем посмотреть. Боксерская техника впечатляла. Но когда против него вышел Флойд Мейвезер, тут же стало ясно, что у Макгрегора нет шансов.

— В Канаде вы сдружились с Жоржем Сен-Пьером.

— Познакомились в 2013-м, когда я переехал в Монреаль. В тот момент понятия не имел, что Сен-Пьер — один из сильнейших бойцов в истории ММА. Парень невероятно простой, легкий в общении, отзывчивый. Когда у меня шли суды, здорово помог, свел с нужными людьми. Теперь я тоже с его менеджерами работаю.

— Сен-Пьеру вы вручили пуховик российской сборной.

— Так он фанат России! Это не показуха, Жорж искренне любит нашу страну, интересуется, что здесь происходит. Вот и привожу ему разные сувениры. А он мне футболки, рубашки. У него своя коллекция одежды.

— Какие привычки вам подарила Канада?

— На кофе подсел. Там он очень популярен. В России вообще не пил, даже не тянуло, а в Канаде попробовал — понравилось. Обычно перед тренировкой заезжаю, покупаю стаканчик, по дороге выпиваю.

— По стране на машине путешествуете?

— Да, ездили на озера, на Ниагарский водопад. Когда пересекаем границу с США, всякий раз ловлю себя на мысли, что посты там попроще, чем на границе Дагестана и Чечни.

— Что за автомобиль у вас?

— «Мерседес». Е-класс, объем двигателя 3,5.

— Скромненько для выдающегося боксера.

— А мне нравится. За дорогущими моделями не гонюсь. Ни «Феррари», ни «Ламборгини» мне не нужны. А у супруги — семиместный «Фольксваген Атлас». То, что надо, когда в семье четверо детей.

— Вы из тех людей, кто покупает новый айфон на следующий день после выхода?

— Нет! С айфонами я завязал. На шестом ушел от них и уже не вернусь.

— Почему?

— Ломаются часто. Уронил — все, меняй экран. Надоело! Вот был у меня шестой «Самсунг» — забот не знал. Сколько раз падал — работал!

— Сейчас-то, видим, у вас десятый «Самсунг».

— Подарили. А с шестым что я только не делал — сломать так и не смог.

— Последний фильм, который вас захватил?

— «Доктор Сон» по роману Стивена Кинга. Ходил на днях в кино. Кто-то не в восторге, а меня зацепил.

— Есть картина, которую можете пересматривать с любого места?

— «Хэнкок». Веселый боевик с Уиллом Смитом. В 2009-м на чемпионате мира в Милане каждый вечер на ноутбуке врубал. Да и в дальнейшем смотрел много-много раз.

— Уилл Смит — фанат бокса. Знакомы?

— Нет. Я не ищу встреч с актерами, музыкантами. Подойти к тому же Смиту, сделать селфи... Мне это неинтересно.

— Хоть раз подходили к кому-то с просьбой сфотографироваться?

— Если отвечу «нет», подумаете — какой гордый. Но такой потребности действительно не испытываю. Я и соцсети заброшу, когда закончу боксировать.

— Почему?

— Промоутеры попросили завести Instagram ради болельщиков. Сейчас это востребовано, но после завершения карьеры потеряет актуальность. Личную жизнь напоказ выставлять не хочу.

— Для себя наметили сроки, когда покинете ринг?

— Не загадываю. Порой слышу, дескать, возраст, в январе 35 стукнет... Но главное — не цифры в паспорте, а то, как себя чувствую. Я в отличной форме, нагрузки переношу спокойно, как и пять-семь лет назад. Может, даже лучше. С опытом берешь уже не количеством тренировок, а качеством.

— Вам еще и режим позволил сохранить великолепные кондиции к 35 годам.

— Сто процентов! Повидал боксеров, которые и пили, и курили, но на сборах поражали выносливостью. Кроссы бегали наравне со мной. Потом умные люди объяснили — у таких ребят спортивный век недолог.

— Вы никогда не курили?

— Нет-нет, что вы.

— Ваш ближайший соперник уже известен?

— Окончательной ясности пока нет, осталось утрясти детали. Но большая вероятность, что в марте буду боксировать с китайцем Мэном Фаньлуном (обязательным претендентом на чемпионский пояс по версии IBF. — Прим. «СЭ»).

— Где?

— В Монреале. Вот следующий бой хотелось бы провести в России. Выступить перед родной публикой в статусе чемпиона мира — это круто.

Реклама

— Сергею Шнурову в Германии предложили купить бордель. Вас на неожиданные инвестиции подбивали?

— В экзотические проекты втянуть не пытались. Речь шла о более приземленных вещах. Недвижимость, квартиры, доля в строящемся доме... Я все отметаю. Любой бизнес забирает не только деньги, но и энергию. А для меня сейчас на первом месте — бокс. Распыляться не хочу.

— После победы над Гвоздиком засыпали предложениями что-то рекламировать?

— Да мне это все не слишком по душе. Как-то американцы прислали пакеты с одеждой. Говорят: «Поносите. Если понравится — сделаем рекламу». А я и носить-то не успеваю.

— Напрасно. Через десять лет уже не предложат.

— Ну и ладно. Приблизительно из той же оперы история с фирмой, которая выпускает боксерские перчатки. Для нее очень важно, чтоб эти перчатки мне реально понравились. Так и сказали: «Пришлем, попробуйте. Если на ринге в них удобно — подпишем контракт».

— Попробовали?

— Еще нет.

— Значит, рекламных контрактов в вашей жизни пока не было?

— Совершенно верно. Но переживать по этому поводу точно не стоит.

— За последнее время — самое интересное, чему научились?

— Пару лет назад увлекся шашками. Странно, что раньше не играл. Для боксера — полезнейшая вещь! Учишься думать на несколько ходов вперед, просчитывать варианты. Это и на ринге помогает. В России сейчас неделю провел в разъездах, успел сыграть в шашки с самыми разными людьми — победил всех!

— Ничего себе.

— Сам в шоке.

— Помимо бокса и шашек — в чем еще хорошо разбираетесь?

— Машину починить могу, покопаться в моторе. Стартер в «Жигулях», конечно, не поменяю, уже давно с такими штуковинами не сталкивался. А что-нибудь полегче — запросто. Если дома нужно что-то прибить, прикрутить, повесить — мне только в радость. Недавно переехали в новую квартиру, так я сам все кровати собрал.

— Долго возились?

— За несколько часов управился. Время позволяло, взял отвертку и вперед. Прям удовольствие получил.

— Юрий Никулин говорил: «Ненавижу осень, рано вставать и ходить пешком». Три «не люблю» на ваш выбор?

— Для меня проснуться рано — не проблема. Когда первая тренировка в семь часов, с пяти уже на ногах.

— Да вы герой.

— Если б вскакивал в 6.30 и бежал в зал — организм бы еще спал. И толку от такой тренировки? А я не спеша завтракаю, набираюсь бодрости. К семи часам в боевой готовности.

— Ясно.

— Ну а не люблю... Поздно ложиться спать. Обычно в десять вечера уже в кровати. Пюре не люблю, с детства! А еще — когда меня бьют.

— Ну, это мало кому удается.

— Почему? Иногда попадают...