«На ЧМ-2010 Баньоли заставил игроков сдать матч». Разговор по пятницам про закулисье волейбола

Не так часто прикасаемся к волейболу — но всякий раз, пообщавшись с человеком из этого мира, думаем: почему? Надо чаще!

Последний раз задумались, встретившись с великолепным Сергеем Тетюхиным. А теперь вот снова — когда познакомились с одним из самых влиятельных в российском волейболе людей Романом Станиславовым.

Много лет он был генеральным менеджером мужской сборной России — в том числе на победной Олимпиаде в Лондоне. В качестве генерального директора новосибирского «Локомотива» сенсационно привел клуб к победе в Лиге чемпионов. А еще руководил оргкомитетом по проведению ЧМ-2022 в России. Отобранного в последний момент. Что для нашего героя — большая-большая боль.

Космос

Мы сидим в самом сердце Москвы. Здесь доживает последние дни офис оргкомитета чемпионата мира по волейболу, так и не состоявшегося в России.

— Какой вид! — кивает в сторону окошка Станиславов. — Это Сретенский монастырь. А рядом здание... Сами знаете, какое здание.

— Силовые структуры. Назовем так.

— Вот-вот. Спонсоры приезжали, говорили — такое соседство тебя хранит. Суммы были огромные. Ответственность тоже.

— Деньги уже не вернуть?

— Мы подали иск на компенсацию. Достаточно большой. Потрачено-то сколько было! Понятно, что ФИВБ выдвинула ответный иск, на судей серьезное давление... Моя мечта, чтобы один из ближайших чемпионатов мира передали России. Это было бы великолепное решение. Справедливое. И тогда мы простили бы все долги.

— Оргкомитет по проведению чемпионата мира вы возглавляли четыре года. Самая яркая идея, которая пришла в голову при подготовке?

— Про все не расскажу. Может, еще будет возможность воплотить... Ну, например, такая задумка. После первого этапа из всех шести городов 24 команды чартерами одновременно прилетают в Москву!

— Ох, красота.

— В одном терминале Шереметьева должны были встретиться капитаны, президенты федераций, руководители стран, министры. Устроили бы пресс-подходы, автограф-сессии, журналистов было бы огромное количество.

— Для всех остальных терминал был бы закрыт? Работал бы только на волейбол?

— Конечно! Настоящее волейбольное братание!

— Досадно, что не сложилось.

— Еще была идея с отправлением волейбольного мяча в космос.

— Когда теперь полетит.

— Да полететь-то все равно полетел, но уже простой мячик. Без символики турнира. 22 февраля 2022 года мы были в Звездном городке, передавали мяч космонавтам, фотографировались на фоне Центра подготовки. Мяч был еще с эмблемой.

— Когда он отправился на орбиту?

— 25 февраля. Эмблему уже замазали.

— Зачем? К чему приурочивать-то?

— Мне объяснили — к столетию волейбола. Но я уже не особо отслеживал.

— Можно понять.

— Да много было любопытных фишек. Мы себе ставили задачу провести лучший чемпионат мира в истории.

— Когда объявили, что его в России не будет?

— 26 февраля. В мой день рождения! Вот как совпало, а? Сначала не верилось. Потом все это сменилось на хорошую злость. Сжались кулаки. Захотелось вернуться на коне. Стало стыдно расслабляться! Тем более зная, что чувствуют ребята в окопах.

— Мы что-то пропустили в вашей биографии?

— Мой младший брат сейчас там.

— В зоне СВО?

— Да. Вовка, которому я в детстве всегда фофаны отвешивал. Отец звал его Шнурок.

— Почему?

— Потому что куда я — туда и он. Как шнурок за ботинком.

— Сколько лет брату?

— 32. Год назад мобилизовали. Сейчас уже лейтенант. Руководит людьми в артиллерии на Запорожском направлении.

— В сентябре в Брюсселе прошел конгресс Европейской конфедерации волейбола. Вы с Александром Яременко присутствовали там впервые за полтора года. Как вас встретили?

— Пять стран отказались находиться с нами в зале. Пытались сделать все, чтобы нас оттуда демонстративно попросили. Мы с Александром Михайловичем сразу вспомнили «12 стульев»: «Таких ударов великий комбинатор не испытывал давно». Ха-ха! К счастью, остались надежные товарищи. Публично они старались избегать рукопожатия и общения, но украдкой предупреждали: «Что-то готовится».

— Удалось вас выдворить?

— Как я понял, наши недоброжелатели хотели создать коалицию с большинством голосов. Потом поняли: количество не набирается. Они прилетели в Брюссель — но не явились ни на гала-ужин, ни на обеды. Сами себе в ногу выстрелили.

— Легко угадать пять стран, которые были против нас. Но все же?

— Прибалтика, Украина, Польша.

— У нас сильные позиции в международном волейболе?

— Не то слово! Что в европейском, что в мировом. Были интегрированы во все комиссии. Поэтому нашей федерации из всех игровых будет наиболее безболезненно и легко вернуться. Вижу, что там люди готовы и ждут.

«Химия»

— С февраля 2022-го вы как руководитель клуба работаете в сложных условиях. Последний случай, когда аплодировали себе самому?

— Пригласить иностранца в Россию — уже небольшая победа для любой команды. Как и возможность элементарно перечислить ему деньги.

— В «Локомотиве» из легионеров только болгары. Тренерский штаб во главе с Пламеном Константиновым плюс доигровщик Атанасов.

— А в прошлом сезоне играли канадец Перрин и серб Лубурич.

— Это с ними были сложности в расчетах?

— В том числе. Надо и платить, и убеждать. Сербы с болгарами востребованы в волейболе. У них всегда есть предложения из Турции и Италии. Но уговаривать удавалось так, что люди приезжали к нам с семьями. У Лубурича в Новосибирске сын родился, Иваном назвали. Настоящий сибиряк.

— Жена тоже из Сербии?

— Да. Когда сын чуть подрос, на матчи с ним приходила. Сидел в наушниках от шума, за папу болел.

— Что ж летом Лубурич в «Фенербахче» укатил?

— Мы очень хотели сохранить тандем Казаченков — Лубурич. Сильнейшее сочетание. Много разговаривали. В конце концов Дражен произнес: «Роман, я с большим уважением отношусь к клубу, но дело не в деньгах. Родители у меня старенькие, они в Сербии. Мечтают почаще видеть внука. А из Стамбула прямой рейс, час лететь».

— Ясно.

— Что тут ответишь? Действительно, не в деньгах дело!

— Услышав слово «Новосибирск», отказываются многие?

— Ни разу не слышал, чтобы кто-то отказался из-за расстояний или по политическим мотивам. Со словами: «Ой, вы русские, да еще Сибирь...» Все иностранцы, которые прошли через наш клуб, создали потрясающую репутацию.

— «В Новосибирске не обманывают»?

— Да! Ни обмана, ни долгов. Выплачиваем все до копейки. 16 лет назад мы подписали Эктора Сото и Уильяма Придди. В дальнейшем кто только не приезжал. Миллер, Ли, Санчес, Экши, Грозер, Нильссон, прекрасный наш швед, с которым выиграли Лигу чемпионов, словак Дивиш, которому оформили российский паспорт...

— Имена в волейбольном смысле могучие.

— Вот Грозер с Пламеном Константиновым расстался не очень хорошо, но все равно — если кто-то спрашивает про Новосибирск, отвечает: «Езжай, там вопросов не будет!»

— Почему не очень хорошо расстались?

— Тот случай заставил меня понять: контракт — это важно. Но если волейболист играть не хочет, никакие бумаги не помогут. Нет «химии» — все, конец! Пламен триумфально отработал в «Локомотиве» первый год, завоевали бронзу. Перед следующим сезоном подписали Грозера. Он уже играл в Китае, его начали забывать. И тут чемпионат Европы в Польше. Где со сборной Германии неожиданно доходит до финала!

— Вот это поворот.

— В финале сборная России еле-еле одолела немцев — 3:2. Грозер практически в одиночку против нас бился. Уже имея подписанный контракт с «Локомотивом». Фурор на Европе поднял на парня цену раза в три! Всеми забытый Грозер вдруг превратился в серебряного призера, который едва не остановил Россию. Тут же его захотели итальянцы. Тем более у него девушка из Италии, тоже волейболистка.

— Привезли бы и ее в Новосибирск.

— Куда там! В октябре Грозер прилетел к нам — и было ему очень грустно. Мы этот момент немножко не поняли. Радовались, что взяли такого игрока.

— За вменяемую сумму.

— В том-то и дело! А Грозер уже жил с сознанием, что может те же деньги — если не больше — получать в Италии рядом со своей подругой. Все накапливалось.

— В конце концов рвануло?

— Возможно, Грозер как профессионал должен был перетерпеть год. Или сразу сказать: «Я не буду в «Локомотиве» играть — делайте со мной что хотите». Это было бы честнее. Не тянулось бы до февраля — когда мы все проиграли в плей-офф.

— Сколько вы платили Грозеру?

— Около полумиллиона долларов в год. Меньше, чем он получал в Китае. Но ему хотелось вернуться в Европу. А мы к тому же после третьего места получили право играть в Лиге чемпионов.

— Чему вас научила эта история?

— Она сильно нас сблизила с Пламеном. Вот между нами как между директором и тренером настоящая «химия». Стало ясно — плоды приносит только полное доверие. Тогда ведь был большой соблазн Пламена не поддержать.

— Приняв сторону игрока?

— Конечно. Теперь понимаю: это должно быть в настольной книге спортивного менеджера — если взял тренера, поддерживай его до конца. Мне непонятно, когда от тренера легко избавляются. Выглядит, будто свои грехи перекладывают на него.

— В футболе и хоккее это в порядке вещей.

— Да. Но если увольняешь тренера — значит, ты ошибся, не он!

— Вот почему в Новосибирске тренеры работают по семь лет.

— Что с Пламеном, что с Андреем Воронковым, его предшественником, было много моментов прямо на грани. Но мы честно смотрели друг другу в глаза. Однажды в разговоре с Константиновым произнес: «Как почувствуешь, что в «Локомотиве» себя исчерпал, — приди и скажи».

— Что ответил?

— «Хорошо! Если ты поймешь в отношении меня что-то такое — тоже говори сразу. Мы останемся друзьями». У меня и с Воронковым до сих пор прекрасные отношения.

Пламен

— С Грозером-то чем закончилось?

— Под него Константинов попросил взять турка Экши. Казалось, будет шикарная связка в Лиге чемпионов. Вдруг накануне плей-офф звонок от Пламена: «Грозера отправляй куда хочешь. Взамен — любого другого. Даже если никого нет — отправляй!» Основную боевую единицу!

— Грозер что, валял дурака?

— Придумывал миллион отговорок. Любой повод — чтобы уехать на выходные из команды.

— В Европу?

— Ну да. Было несколько некрасивых ситуаций. Если уж устраиваешь себе выходные — возвращайся готовым. А он-то приезжал «разобранным»!

— Команда смотрит.

— Да. Ты и коллектив теряешь! Как объяснишь другим ребятам, которые пашут?

— Грозер хотел из России свалить?

— Не думаю. Он же потом доигрывал в Белгороде, мы сделали в итоге трансфер. На нас с Пламеном смотрели как на сумасшедших!

— Кто?

— Да все. Даже собственное руководство.

— Никто не понимал, почему отдаете такого игрока?

— Да. Сами белгородцы понять не могли, в чем подвох. Брали-то мы на замену Жигалова. Неплохой игрок — но не Грозер. Сначала хотели выменять из «Белогорья» Бакуна. Не срослось. Я Пламену передаю, тот: «Кто у них второй?» — «Жигалов». — «Бери его!»

— Вот это разговор.

— Я поражен: «Ты серьезно?» — «Рома, кто угодно!» Второй раз звоню Хтею, Шипулину. Те совсем насторожились: в чем причина-то?

— Вы честно все рассказали? Или что-то утаили?

— Ничего не утаивал! Парень был абсолютно здоров. Приехал — и как конь там играл. Что уж они «Кузбассу» проиграли с Грозером в составе — это их вопрос.

— Договориться с ним было невозможно?

— Я попытался их соединить. Но знаю Пламена.

— Если решил — то все?

— Он эмоциональный человек, может что-то наговорить сгоряча. Но есть моменты, когда спокойно смотрит в глаза и произносит: «Нет». Это совсем другая история. Ты понимаешь, что его ломать нельзя. Пламен — товар штучный.

— Большая фигура в мире волейбола?

— Вот бывают невероятно одаренные от природы люди. Например, Женя Митьков, чья майка висит у нас во дворце. Никто не мог объяснить, как он играл. Первый либеро в сборной России. Уникальный дар принимать. Чувство мяча!

— Пламен такой же?

— Да. Там вообще семья очень интересная. Старший брат — великий тенор в Софии. Это моя мечта — чтобы когда-нибудь приехал в Новосибирск, исполнил а капелла перед матчем гимн России. А другой брат тем временем руководил бы командой. Пламен — уникум!

— Проиллюстрируйте.

— Идет тренировка, силовая подача. Реально вваливают, просто выносят наших принимающих. Пламен хмурится, сам встает на прием. Говорит ассистенту: «Ты связующий». Принимает идеально — и спрашивает: «Что сложного?!»

— Произвело впечатление?

— Колоссальное. Потом говорю: «Пламен, больше так не делай. Ты же людей уничтожил, они волейбол бросят!» Два мужика под полтинник без разминки встают — и исполняют лучше действующих! Как это?!

— Волейболист был выдающийся?

— Да. Маленький пример. В Новосибирске грек по имени Лазарос открыл ресторан. Он и хозяин, и шеф-повар. После знакомства с Пламеном отозвал меня в сторонку, шепнул: «Похоже, этот парень меня разводит...» — «Почему?» — «Сказал, что играл в Греции за шесть клубов, включая «Панатинаикос», «Олимпиакос» и «Ираклис».

— Что такого?

— Немыслимо! Они главные конкуренты! То же самое, если футболист в течение трех лет сыграет за «Спартак», ЦСКА и «Зенит»! А Пламен сезон-2001/02 провел в «Ираклисе», следующий — в «Олимпиакосе», еще через год перешел в «Пао». С каждым из этих клубов становился чемпионом.

— Героический человек.

— Рассказывал мне: «На первых порах было тяжело. С трибун свистели, забрасывали монетами. Но когда мы брали титул, фанаты обо всем забывали, сразу становился для них любимцем».

— Сколько у Пламена языков?

— Шесть. Кроме родного — русский, английский, греческий, итальянский и французский. Он человек мира. Поэтому в прошлом году мы разрешили ему совмещать два поста — в клубе и сборной Болгарии.

— Если бы Россию не отлучили от еврокубков, в сборную его бы не отпустили?

— Думаю, тогда бы он сам не согласился. Налетался бы за клубный сезон. А так вижу — Пламену не хватает международного волейбола, общения с коллегами, игроками. Образовался вакуум, который надо заполнить.

Саммелвуо

— Как вообще возникла кандидатура Пламена?

— О, это интересная история. Начну издалека. Когда 16 лет назад я перебрался в Новосибирск, у «Локомотива» было много спонсоров из Кемерова. В какой-то момент они решили создать в своем городе волейбольный клуб.

— «Кузбасс»?

— Ну да. Его сразу включили в высшую лигу А. Мы тесно сотрудничали, так и сдружились. Весной 2016-го говорю Михаилу Федяеву, владельцу «Кузбасса»: «С Воронковым расстаемся. Лечу в Европу за тренером». В ответ: «И нам привези. Я тоже хочу иностранца. В этом вопросе полностью тебе доверяю».

— Куда отправились?

— В Польшу на финал Лиги чемпионов. К тому времени уже был главой комиссии по еврокубкам ЕКВ. Помню, с разницей в полчаса назначил две встречи — с Пламеном и Туомасом Саммелвуо. Рассуждал так: кто мне больше понравится, возьму в «Локомотив». А второго рекомендую в «Кузбасс».

— Что ж, логично.

— Многие уже подзабыли, что Саммелвуо как тренер начинал в Новосибирске. Пришел-то к нам еще игроком. Затем серьезная травма, операция, восстановление. Когда стало ясно, что придется заканчивать, перевели Туомаса в молодежную команду на должность играющего тренера.

— Там он не задержался.

— Вскоре говорит: «Рома, мне предлагают возглавить сборную Финляндии. Что думаешь?» — «Конечно, соглашайся!» Уехал. И вот четыре года спустя новая встреча.

— Как все прошло?

— Показываю список игроков: «Эти из «Локомотива» уходят. У этих действующие контракты. Есть молодежь. Летом одного-двух добавишь на свое усмотрение». Туомас кивает: «Я готов! Ребят знаю, с ними можно бороться за высокие места».

— Оптимистично.

— Но я-то этих волейболистов тоже знаю! И у меня сомнения в их потенциале. Ладно, сажусь с Пламеном. Даю такой же список — слышу категоричное: «Парочка игроков еще неплохие. Остальные не для больших задач...» Четко расписывает их плюсы и минусы. Я подумал и выбрал Пламена.

— Главный аргумент?

— Просто доверился интуиции. А Федяеву сказал: «Полагаю, Туомас «Кузбассу» подойдет. Команда у вас только формируется, мне же результат нужен сразу. Поэтому мы берем Пламена». Первые месяцы у Саммелвуо ничего не получалось. Я как мог успокаивал Михаила Юрьевича: «Потерпите, все наладится». И в январе он сделал гениальный ход.

— Какой же?

— Подписал с Туомасом новый контракт! На три года! Волейбольный мир был в шоке. Думали, финн на грани увольнения — и вдруг полный карт-бланш! Вот тогда Саммелвуо и начал формировать команду, которая в 2019-м сенсационно стала чемпионом. Попросил арендовать у казанского «Зенита» Полетаева. Взял Кобзаря, Подлесных, Карпухова. Их еще никто не знал. А из Польши привез Пашицкого, которого в России как центрального блокирующего даже не рассматривали.

— Сколько раз вы успели пожалеть, что поставили не на финскую лошадку, а на болгарскую?

— (После паузы). Легко сказать: «Ну что вы, я всегда в Пламена верил!» Но зачем лукавить? Мысли-то разные закрадывались — в зависимости от результата. Это нормально. И зависть была. Но не черная!

— Белая?

— Да. Я по-доброму завидовал «Кузбассу», который раньше нас взял титул. Восхищался Туомасом, сколотившим чемпионскую команду из ноунеймов. При этом все равно нет уверенности, что в Новосибирске ему бы удалось то же самое. А с Пламеном у нас за семь лет — пять медалей. Включая золото в пандемийный сезон.

— Как восприняли внезапный уход финна в питерский «Зенит»?

— Это была огромная ошибка. Туомас и сам потом признал. Не зря же говорят: капитан покидает корабль последним. А он первым убежал. Бросил команду, ребят, которым предстоял дебют в Лиге чемпионов. Главное, подвел людей, которые в трудной ситуации не отвернулись от него, молодого и ничего не добившегося на тот момент тренера. Наоборот, протянули руку. Да ни в одном европейском чемпионате иностранцу после серии поражений не предложили бы долгосрочный контракт! Сразу бы на выход отправили.

— Сто процентов.

— А в «Кузбассе» верили в Туомаса. К сожалению, он не оценил. Когда время спустя встретились, я высказал ему все в лицо: «Ты не прав. Так не делается. А уж если и решил уйти, надо было приехать в Кемерово, нормально поговорить с руководством. Не по телефону...»

— В Петербурге у Саммелвуо не сложилось. Проиграл с «Зенитом» пять финалов! Карма?

— Не исключено. В первую очередь этим переходом Туомас навредил самому себе.

Клинч

— Константинов часто срывается на судей. По делу?

— Он очень эмоциональный, но справедливый. Сразу перед глазами домашний матч Лиги чемпионов с польской «Заксой», когда арбитр из Латвии нас убивал. Внаглую! В микст-зоне Пламен посвятил ему целый монолог. Закончил так: «Сейчас он вернется в свою страну — и ему там дадут медаль! Потому что в России «порезал» русских».

— Силен.

— Поначалу горячность Пламена напрягала. Как и постоянные апелляции к судьям. Казалось, многовато с ними дискутирует. Узнав Пламена получше, понял — не может он по-другому. Усадить его на стул и заставить молча смотреть игру — просто убить человека. Приходится подстраиваться.

— Еще в чем?

— У меня телефон работает 24 часа в сутки. Если я в Новосибирске, иногда из-за разницы во времени звонки среди ночи раздаются. Ничего страшного, уже привык. Всегда отвечаю. А Пламен в выходной спокойно вырубает мобильник.

— Надолго?

— Порой по полдня не могу дозвониться! Бывают же срочные вопросы — например, трансферные. А тренер вне зоны доступа. Раньше я злился, входили в клинч. Потом осознал — Пламена не переделать. Рано или поздно наступает момент, когда ему требуется перезагрузка. И он отключается. Спит. Смотрит волейбол. Но не матч с участием «Локомотива» или ближайшего соперника, а итальянский чемпионат, болгарский. Для него это лучший отдых.

— Пламен обрусел?

— Да. Восьмой сезон в Новосибирске начинает! Прежде в Сургуте и Нижнем Новгороде тренировал. С его командами было играть архисложно. Всегда что-то придумывал — этим и нравился!

— Понятен выбор.

— Он театрал, и для него матч — как сцена. Какие жесты, какие реплики в адрес судей! А соперника разбирает будто ребус. Это особый кайф — переиграть. После каждого матча перекуриваем, обсуждаем. Недавно говорю: «Пламен, больше всего удивляюсь, что за семь лет в Сибири ты так и не начал выпивать».

— Вообще не прикасается?

— Ни грамма. Знали бы вы, сколько раз мы ему задавали этот вопрос после победных матчей: неужели не пригубишь?

— А он?

— Вот не нравится ему. Даже в игровые времена не пил. Его товарищ, великий Любо Ганев, сейчас президент болгарской федерации. Тоже не терпит алкоголь. В Сибири болельщикам это непросто объяснить, когда подходят где-то в ресторане. Пламен невероятно популярен в городе! Предлагают выпить на каждом шагу.

— Но так с пути и не свернул.

— Я разве что пересадил его с кока-колы на «Черноголовку». Это он принял. По вкусу подобрал себе крюшон. Еще обожает кофе. Ну и дымит как паровоз. Пачки сигарет рассованы по всем карманам, постоянно ищет место, где можно закурить.

Прораб

— За эти семь лет — момент, когда Пламен был особенно близок к уходу?

— Третий его сезон. Берем Бакуна, двукратного чемпиона мира поляка Джизгу, Ивовича в доигровку. А на площадке ничего не клеится! Вот тут мы подрастерялись, скажу честно.

— Кто угодно растерялся бы.

— В середине чемпионата было обидное поражение в Новокуйбышевске 2:3. В январе шли чуть ли не девятыми. Матч дома с «Факелом», где приличная банда. Я слетал в Москву к руководству РЖД — и понятно было, что всё на грани. Возвращаюсь, иду к Пламену. Говорит мне откровенно: «Роман, это ваше решение, принимайте». Но я не собирался его убирать!

— Москва вас услышала?

— В Москве мой аргумент был таким: уволить легко. Первые четыре игры действительно будет лучше. База-то у команды есть. Перемена всегда дает встряску. Но что потом будет лучше — я не гарантирую.

— И?

— Перед матчем вызываю Савина, ветерана, который играл у Пламена еще в Нижнем Новгороде. Говорю: «Сережа, я в раздевалку не буду заходить. Всё перепробовали. Ругали, хвалили, плакали, смеялись. Ты сам собери ребят, потолкуйте без начальников. Сыграйте за Пламена! Если продуете — большой шанс, что его уже не спасу».

— Счет?

— Мы вырвали победу — 3:2. А дальше покатило. До медалей, правда, не доползли, зато на следующий год взяли золото.

— Пламен знал, что вы так за него стояли?

— Думаю, чувствовал. Мы настолько сейчас друг друга понимаем!

— Уже никто в нем не сомневается?

— Что он делает последние три года с командой — это фантастика! Учитывая травмы лидеров и наш скромный бюджет. Мы неизменно на пьедестале — при двух «Зенитах», московском «Динамо», «Белогорье», «Кузбассе»... Я-то знаю возможности! Если хочу игрока из европейской части — какой я по рейтингу?

— Кстати — какой?

— Четвертый-пятый. Разве дам игроку на 25 процентов больше, чем в Казани, Москве или Питере?

— Не дадите?

— Нет. А если ему одному и выкачу такие деньги — команда сломается. Все ж знают, кто сколько получает. В гонке бюджетов мы не участвуем. Еще 16 лет назад я понял — если хотим быть в топе, надо воспитывать своих. Сейчас у нас семь новосибирских парней — и нужно угадать с двумя иностранцами.

- Лет пять назад нам говорили, что самый высокооплачиваемый легионер чемпионата России получает миллион долларов в год.

— Пожалуй, так и есть. Леону столько платили.

— Сегодня цифры изменились?

— Не особо. Но в «Локомотиве» таких контрактов нет.

— Сибирь, морозы, легионеры. Наверняка миллион историй.

— Полно!

— Тогда давайте по порядку.

— База у нас в черте города, но в лесу. В 2016-м рядом была стройка, доделывали тренажерный зал. В Новосибирске в декабре полная темень. А первая тренировка в девять утра. Мы купили Эрика Шоджи. Один из лучших либеро мира, до сих пор играет в сборной США. Гаваец, очень похож на наших восточных друзей.

— Так-так.

— Опаздывает, семенит с рюкзачком через эту стройку к раздевалке. Тут его видит прораб — который тоже в районе девяти утра собирает свою бригаду. Начинают на холоде укладывать кирпич. Кричит Эрику: «Ты чего опаздываешь?! А форму где взял? Украл?» Перепуганный Шоджи глазами хлопает: «Нет, нет...» — «Держи вот мастерок! Быстро за работу!»

— Господи.

— Пришлось нам спасать. Высвобождать! Прораб поверить не мог — еще несколько раз заглядывал в зал: действительно ли «таджик» играет?

— Рост его не насторожил?

— Да какой у Шоджи рост? Либеро! Как мы с вами. Плюс идет сгорбившись, шапка на глаза. Хорошо, до кирпичей так и не дошел... Вы про мороз спрашивали?

— Спрашивали.

— Была история и с морозами! Я еще в московском «Динамо» работал. Подписали кубинского доигровщика Белла. Летим чартером в Новый Уренгой — а там минус 42!

— Ох.

— Стюардесса зачем-то объявила. Кубинец сидел рядом с Сергеем Макаровым, известным шутником. Внезапно заинтересовался: «Что она сказала?» Серега обрадованно повторил. Может, еще и дополнил от себя. Заходим в автобус — Белла нет!

— Остался в самолете?

— Да. Сидит, смотрит в заиндевевший иллюминатор. Кидаемся обратно — упирается, хватается за поручни: «Я не пойду! Это смерть!»

— Выковыряли?

— А то!

Санчес

— Душа какого иностранца осталась для вас потемками?

— Крайне непонятная история вышла с Майклом Санчесом. Мама у него русская, папа кубинец. Мы Санчеса помнили по молодежи, такой попрыгунчик... Потом куда-то исчез. Всплыл в Краснодаре. Потренировался — и на парне поставили крест.

Выяснилось, что ему сделали операцию на позвоночнике. Почему и пропал из сборной Кубы. Мы рискнули, выкупили его. Прилетел в Новосибирск. Нам нужен был диагональный. Как раз Павлов от нас ушел в «Динамо». Привели Санчеса на медосмотр. Доктор выходит: «Вы кого взяли? У него шурупы в позвоночнике!»

— Ого. Хуже только шуруп в голове.

— На Кубе действительно шурупами укрепили позвонок. Медицина там потрясающая! Прооперировали не хуже, чем в Италии или Германии. Спрашиваю доктора: «Что он не сможет?» — «Под штангу лучше не садиться...» Я-то знаю Воронкова, это советская школа. Либо ты со всеми толкаешь штангу — либо не в команде. Ладно, придумали для Санчеса что-то щадящее.

— Большой риск для клуба.

— Мы десятый год сотрудничаем с Массимо ди Веттой, одним из лучших остеопатов мира. Периодически выдергиваем его из Италии. Так что в курсе последних медицинских наработок. Аккуратно закачивали Санчесу спину — доказали, что все возможно. Потихоньку стали добавлять веса.

— Прыгал-то он нормально?

— У него был самый высокий прыжок в команде! Другой плюс — российский паспорт. Мы договорились с Кубой, что сделаем Санчесу российское спортивное гражданство. Начал играть, феерить. Я понял — такого парня могут увести. Решил увеличить срок контракта. Да и сумму за разрыв поднять.

— Согласился?

— Да. Приехала его мама, Воронков подарил ей цветы, потом все вместе отправились на ужин в лучший ресторан города. Санчес был счастлив. Говорю: «Майкл, тебя выкидывали отовсюду. Но Андрей Геннадьевич поверил, что можешь. Давай увеличим!» — «Давайте!» Руки пожали. Хотя слухи до меня доходили всякие.

— Пока все хорошо.

— Беру двух иностранцев под Санчеса, Никича и Дивиша. Все, команда сложилась. Вот тут — первый звонок.

— Как выглядят в волейболе «первые звонки»?

— Когда игроки уезжают, обычно сдают служебную квартиру и приносят ключи. Санчес не сдал. Мне показалось, это добрый знак — значит, вернется. Но как-то администраторы засуетились...

— Год-то какой?

— 2012-й, Олимпиада. Я где-то со сборной. Звонок из бухгалтерии: пришли деньги от «Факела». Ровно столько, сколько прописано за разрыв с Санчесом. Сразу понимаю: ключи он просто выбросил. Открываем квартиру — там ужасающий срач. Никому не сказав, свалил из города.

— Вот это человек.

— Я в ступоре. Где сейчас найду русского диагонального? Все разобрано! А два иностранца подписаны.

— Еще и находитесь черт-те где.

— Вот это мне никогда не мешало. В Новосибирске сильная команда менеджеров. Я всегда мог безболезненно заниматься и сборной, и еврокубками, и оргкомитетом. Мне даже важнее было находиться в Европе, где общался с агентами.

— Выкрутились?

— Придумали схему. Перед Никичем извинились. Сказали: «Прости, дружище, нам нужен иностранный диагональный». Милоша забрал Нижний Новгород. Мне до сих пор перед парнем неудобно. Хоть в деньгах он не потерял.

— А вы кого взяли?

— Мне говорят — на рынке есть американец Клейтон Стэнли, олимпийский чемпион. О, думаю, супер! На бумаге наша команда выглядит хоть куда. А в сентябре приходит информация, что Стэнли в сборной не играет, сделал какую-то операцию и вообще с волейболом завязал.

— Ну и карусель у вас.

— Агенты не могут его найти. Улетел куда-то на Гавайи — никому не отвечает. Непонятно, вернется или нет. Как вам старт сезона?

— Невероятно.

— Воронков в шоке. Я опять иду к агентам: «Ребята, выручайте». Очень здорово нам тогда помогли. Говорят: «Есть Нильссон, леворукий...»

— Толковый?

— Я видел его за «Ираклис» в Лиге чемпионов. Мне казалось — далеко не Санчес или Стэнли. Другой уровень! Но деваться некуда. Особенно запомнился в те дни звонок из РЖД. От кураторов. Спрашивают: «Дружок, у тебя все нормально? Как собираешься играть?»

— А вы?

— Отвечаю: «Санчеса мы профукали. Стэнли не будет. Зато нашли замену!» — «Кто?» — «Нильссон, швед».

— Что услышали?

— Дословно: «Ты что, ***, в хоккей собрался играть?! Какой швед?» Он прилетает, говорю: «Маркус, извини, но Стэнли в любой момент может появиться. Поэтому продлеваем с тобой соглашение каждый месяц». — «Не вопрос!»

— Ну и правила у вас в волейболе.

— Отыграл весь сезон. В тот год мы выиграли Лигу чемпионов! А швед стал MVP!

— Сколько вам заплатили за Санчеса? В футболе цифра могла дойти до 15 миллионов долларов.

— Нам заплатили 15 миллионов рублей.

— Вы не могли прописать больше?

— Когда брал его, 15 миллионов казались приличной суммой. Да и думали мы не о миллионах, а о том, сможем ли вообще игрока восстановить. В его уходе было много юридических зацепок, Санчес нарушил некоторые пункты контракта. Мы из принципа вгрызлись в эту ситуацию. Так что в «Факеле» он так и не заиграл.

— Куда делся?

— Уехал в Катар, оттуда в Корею... Российское гражданство делать не стал.

— Но вы же виделись?

— Виделись. Сразу глазки опускал. Знаете, сколько таких игроков? Теперь спокойно отношусь.

Елка

— А противоположные случаи — кто из волейболистов поражал порядочностью?

— Ой, много хороших ребят! Сережа Тетюхин, Вадик Хамутцких, Сеня Полтавский...

— При вас Полтавский в нетрезвом виде заехал на Красную площадь?

— При мне была история, когда Зоран Гайич исключил его из сборной за бутылку пива. Зашел кто-то из тренеров в комнату — а у Сени пиво стоит. Слово за слово: «Убери!» — «Не уберу...» Донесли Зорану. Тот, не особо разбираясь, принял самое жесткое решение. В воспитательных целях.

— Где это было?

— В Италии. Шла Мировая лига. Вернулся Полтавский в сборную уже при Алекно. Сеня вроде и разгильдяй, но настолько светлый парень... Были разные инциденты, бесконечно тратил на машины. Но первая серьезная покупка — квартира. Перевез родителей из Одессы. Вот это его характеризует. Папа с мамой так и живут в поселке рядом с Новогорском.

— Чем сейчас занимается?

— Недавно в Москве выхожу из дома, гляжу — Сеня стоит! Располнел немножко, но ни с кем не спутаешь. Он в каком-то строительном бизнесе, один из совладельцев. У него три дочки, такой трепетный отец.

— Про автомобиль-то на Красной площади слышали?

— Нет. Но зная Сеню — допускаю. Я вам другую историю могу рассказать!

— Надеемся, не уступит той, про либеро на стройке.

— 2001 год, работаю в клубе «МГТУ-Лужники». Был у нас доигровщик Петя Максимов. Талантливый, но недисциплинированный. На носу матч Лиги чемпионов с французами, приходит доктор: «Петя не может тренироваться, у него интоксикация организма...» — «Что случилось?» Оказывается, сделал себе наколку во всю руку. Пошло заражение!

— О ужас!

— Идем к Пете: «Ну как же так? Лига чемпионов, мы на тебя рассчитывали!» Он лежит на кровати. Чуть приподнимается на локотки и умирающим голосом: «Я еще раскрашивать буду...»

— Смешно.

— Я представляю, что у вас за рубрика и какие истории вы любите.

— Вы делаете нас счастливыми.

— Поэтому вспомню-ка еще одну. Любо Ганев — огромный, милейший человек. Когда приезжает к нам в Новосибирск, слушаю его рассказы — угораю. Вот это бы все написать — будет бестселлер!

— Итак?

— Поехал со сборной Болгарии куда-то в горы. Тренер был возрастной, методика старая. Сплошная беготня. А Ганев терпеть не мог кроссы. Решил над тренером подшутить. Тот обожал теннис. Отыскал там заброшенный корт, заставил его почистить, нанести разметку. За несколько дней восстановили.

У Любо здоровье бычье. Ночью после отбоя отправился в лес, выкопал елку. Притащил ее на корт, вырыл в центре яму. Воткнул. Будто там и росла.

— Какая фантазия.

— Лег спать. А тренер накануне договорился, что из города приедет спарринг-партнер. Наутро идут они к корту, помахивая ракетками. Видят могучую ель. Представляете изумление?

— Как не представить.

— Тут и Любо подошел. Вздохнул: «Эх, не судьба. А так хотелось сыграть...»

— Этот человек просто обязан стать героем «Разговора по пятницам».

— Чтобы вы укрепились в этом умозаключении, вот вам еще история. В Италии он жил на четвертом этаже. Часто ломался лифт. У Ганева две тренировки в день. Чтобы не подниматься, не тратить лишнюю энергию, снял номер на первом этаже гостиницы, расположенной прямо напротив дома. Как вам Любо?

— Великолепен.

— Живем в европейском городке, отель в 200 метрах от зала. Что делает Ганев? Заказывает такси. Мы смотрим с недоумением — а он: «А-а! Если есть возможность проехать — зачем идти?» Заказывая крошечную чашечку кофе, всыпает в нее шесть ложек сахара. Колом стоит. А с Пламеном называют друг друга важно — «коллега». Еще тембр их надо знать.

Алекно

— Как у Алекно с юмором?

— О, сразу вспоминается 2012-й, Лондон, моя первая Олимпиада. Жили мы в одном номере. Я прихватил из Москвы джентльменский набор — бородинский хлеб, селедку, шпроты, сало, водку, коньяк и рижский бальзам. Наши ветераны подсказали, как пронести алкоголь в Олимпийскую деревню.

— Ну и как же?

— Только в общем потоке. Когда заселяется вся команда, отсутствует жесткий досмотр на КПП. Завернул бутылку в спортивную форму, запихнул поглубже в чемодан — и порядок.

— В пакете не пронесешь?

— В Лондоне не пускали, точно знаю. Вот в Рио было уже не так строго. Учитывая, что спиртное предназначалось для тренерского штаба и мужской, и женской сборных, мои запасы были символическими. На всю-то Олимпиаду!

— Хватило?

— Даже осталось. После победного финала отдал игрокам две бутылки, сало, шпроты. Пацаны все это смели. А рядом с нами жила женская сборная. Тренировал ее Серега Овчинников, царствие небесное. Каждый вечер мы выходили на балкон перекурить.

— Алекно с собой брали?

— Нет. Володя пораньше ложился. Обычно перед сном, чтобы стресс снять, махнем по 50 грамм, он укладывается, а я на балкон. Овчинникову надо было выговориться. Потом возвращаюсь, рюмочку тихонько хлопну — и спать.

— Прямо ритуал.

— Ага. Володя храпит словно трактор — хрен заснешь. Так что алкоголь для меня был как снотворное. Бутылки стояли в шкафу. Однажды захожу в номер. Темень. На соседней кровати привычная «гора», накрытая одеялом. Крадусь к шкафчику, размышляя, что сегодня налить — коньячок, водочку, бальзамчик? Открываю дверцу, и тут с медвежьим рыком выскакивает Владимир Романович. Сказать, что я испугался, — ничего не сказать. Чуть инфаркт не получил. А он еще и напихал.

— Вам-то за что?

— «Ты почему так долго?! У меня уже ноги затекли!» Представляете, Алекно почти полчаса там просидел! Как только поместился — при своих-то габаритах?

— Мастер сюрпризов.

— В другой раз отличился в Хиросиме, когда к Кубку мира готовились. С местной командой провели товарищеский матч. Дальше общее фото на память. В центре площадки все вперемешку стоят. Перед Алекно один из японских игроков. Так в последнюю секунду Владимир Романович берет и снимает с него трусы!

— Какой затейник.

— У меня в телефоне видео сохранилось. Вот, смотрите. А как он Ярослава Смакотнина, нашего доктора, разыграл?

— Там же, в Японии?

— В Москве, в зале на улице Лавочкина. Тот на балконе с кем-то болтал. Алекно увидел, подмигнул игрокам. Через несколько секунд рухнул, сымитировал обморок. Тут же крики: «Врача! Врача!» Ярослав сначала едва с балкона не сиганул. Но успел сообразить, какие могут быть последствия. Когда прибежал, Алекно уже поднялся — и на него: «Ты почему меня не слушаешь? Я же сказал, будь рядом с командой!»

— С таким тренером не соскучишься.

— Смакотнин — изумительный доктор. Чтобы определить характер травмы, ему не нужен рентген. Достаточно руками пощупать колено или голеностоп. Диагноз ставит безошибочно. Но разгильдяй редкий. Вот Алекно его и воспитывал.

Был еще на сборе в Анапе случай. Ярослав палец на руке сломал, загипсовали. У команды тяжелейшая двухчасовая тренировка. Специальная «пушка» стреляет мячами, в зале духота, все взмыленные, на нервах.

Только Смакотнин сидит с безмятежной улыбкой в сторонке, попивая водичку. Алекно хмуро: «Доктор, ну что расселся? Давай собирай мячи! Помогай!» Тот со вздохом поднимается и, пробегая мимо Романыча, выдает: «Даже на войне врачей под пушки не ставили!»

— Какой Алекно в ярости?

— Расскажу историю. Правда, без фамилий. Казанский «Зенит», который тренирует Алекно, встречается с одним из клубов суперлиги. В разгар матча два игрока через сетку поспорили. Обычно это чем заканчивается? После игры пожали руки и разошлись. Но здесь неожиданно получилось продолжение. Завелись, выскочили в коридор. Драка.

— Кто кого?

— Казанскому больше досталось. Алекно увидел — и с кулаками на обидчика. Тот в раздевалку, Романыч следом. Слава богу, до мордобоя не дошло. Растащили. Но поступок абсолютно в духе Алекно. За своих любому глотку порвет!

— Два года назад он приостановил тренерскую карьеру, объяснил это выгоранием. Как думаете, вернется?

— Алекно надо по-настоящему заинтересовать. Ему нужен вызов. Амбициозный проект. А просто тренировать... Ну, смысл? В волейболе выиграл уже все! Олимпийское золото, десять чемпионатов России. Даже Лигу чемпионов — пять раз! При таком количестве трофеев сложно найти мотивацию.

— Вы Овчинникова упомянули. Есть версия — что подтолкнуло его к самоубийству через две недели после лондонской Олимпиады?

— Извините, ребята, это не для прессы. Единственное, что могу сказать, — у Сергея, удивительно светлого человека, тогда был сложный период. Как в личном плане, так и в профессиональном. Нас-то перед Олимпиадой никто не причислял к фаворитам. А вот на женскую сборную ставили все. Команда была очень сильная. И вдруг поражение в четвертьфинале от Бразилии...

Финал

— Алекно долго не мог себя заставить пересмотреть олимпийский финал. Вы тоже?

— В федерации волейбола есть музей. Там, на втором этаже, принимаем гостей, людей из наблюдательного совета. Все время крутятся ролики лучших матчей сборной. Часто мелькают и отрывки из финала. Но чтобы от начала до конца, целиком — ни разу!

— Нервов не хватит?

— Дело в другом. Конечно, самый эпохальный матч... Но клубная жизнь настолько быстрая! Не успеваешь с собственными детьми общаться, язык учить. Та же Лига чемпионов многое вытесняет в памяти. Последние пять розыгрышей на Олимпиаде я могу восстановить. Понимаю для себя профессиональные нюансы — почему мы уступали. Как ошибались в подаче. В чем у Бразилии был перевес на блоке.

— Конец третьей партии. Счет 19:22. О чем думали на трибуне?

— Есть рецепт, чтобы не сойти с ума.

— Ой, научите!

— Перестаньте следить за счетом. Следите за игрой! Это мне Станислав Шевченко и Александр Яременко подсказали. Я научился! Про счет забываю — а думаю: как мы будем держать прием? Как сыграет на блоке соперник? Мусэрский пошел на подачу — он готов? Не готов? Резенде давит на второго судью — как будет реагировать ФИВБ? Погружаюсь в детали!

— В какой момент поверили, что все-таки выиграем?

— Когда в пятой партии набрали 14-е очко. Мусэрский коснулся сетки, мы с Шевченко бросились к площадке, перепрыгнули через заборчик. Полиция не успела нас перехватить. В последнюю секунду притормозили. Стояли за игроками, поняв, что мяч отменили.

— Представляем вашу злость на судью.

— О да! Хотя отменил правильно. Это единственное его толковое решение — Мусэрский реально в сетку залез. Но в остальном... Когда после финала бразилец Ари Граса прилетел в Москву, ему показывали пятую партию — там минимум четыре ошибки венгерского арбитра!

— Признал?

- А как не признаешь? В сентябре 2012-го на конгрессе в Анахайме Грасу избрали президентом ФИВБ. Первый тур выиграл с перевесом в один голос. Поверьте, Россия много сделала для его победы. Тогда же он дал обещание Николаю Патрушеву: «Чтобы исключить ошибки арбитров, сделаем видеоповторы». Выполнил! Сегодня невозможно такое судейство, как в лондонском финале. Прежде просто голову отрывали командам — и не проверишь, никак! Сейчас — извините.

— Вы как-то говорили: главная ошибка бразильцев в финале — выпустили в конце третьей партии Жибу. Абсолютно уверенные, что победа у них в кармане. Вся игра сломалась.

— Так и было!

— Что утратил великий, но чуть состарившийся Жиба?

— Не в утратах дело. На таком моменте многие спотыкаются. Есть понятие — «команда катит». Не трогай, не надо улучшать! Жиба тогда мог все. Но он «холодный». Ты его выпускаешь в третьей партии. Если помните, сразу же был сложный доигровочный мяч — и Жиба не рискнул, атаковал не так агрессивно, как мог бы Данте, которого он заменил.

— Понятно.

— Если бы я издавал книжку для спортивного менеджера, это было бы одно из главных правил: не улучшай, когда «катит»!

— Еще какие правила там были бы?

— Если тебе тренер говорит «я все знаю» — сразу заканчивай с ним. Разрывай контракт. Невозможно в волейболе все знать!

- Слышали от тренера такое?

- Неоднократно! Особенно это в ходу у тренеров советской школы — «чему мне учиться? Все знаю!» А потом встречаешься с Баньоли, Гайичем, Алекно и видишь: учатся постоянно. Впитывают. Волейбол — высокоинтеллектуальная игра. Это будто командные шахматы. Кто-то из гроссмейстеров скажет: «Я в шахматах знаю все»?

— Едва ли.

— Ни в одном виде спорта нет такой завязки на командные действия, как у нас. В футболе, хоккее, гандболе многое можно сделать в одиночку. В волейболе должны сыграть три человека. Нет хорошего связующего — никакой нападающий тебе не поможет. Мяч до него не доведут... Вот и в финале Олимпиады у тебя команда «катит». Зачем что-то менять?

— Не выпустили бы Жибу — Бразилия дотянула бы до победы?

— Кто это сейчас скажет? Вот так все сошлось! Но спортивный бог есть — я в который раз убеждаюсь.

Сдача

— Самый яркий случай, когда убеждались прежде?

— Приехал к нам итальянец Баньоли. Сколько тренировал — Россию так и не понял. В 2010-м на чемпионате мира у нас была уникальная по силе команда, разносили всех. Просто наш турнир. Соперники от нас бежали, никто не хотел с Россией играть!

— Даже бразильцы?

— Они ставили нападающего пасовать — лишь бы на нас не выйти! Народ свистел.

— Умышленно проигрывали?

— Да. Чтобы по сетке не попасть на Россию. Но мы-то зачем ввязались в эти игры?

— С подачи Баньоли?

— А с чьей же? Он классный тренер, но русский менталитет не понял. Мы не итальянцы — совсем другие! Русские и сербы без трудностей не могут, нас надо прижать к стенке, чтобы начали выигрывать.

— Ну и что вышло?

— Перед матчем с Испанией Шевченко как президент федерации взял на себя ответственность — а я передал: «Даниэле, надо выигрывать». Тот отвечает: «Ты понимаешь, что при таком раскладе выходим на Кубу и Бразилию, а проиграв — на Сербию и Аргентину?» «Все понимаем, — отвечаю я. — Попадем в группу смерти — и будем биться, ничего страшного!»

— Договорились?

— Мне казалось — договорились. Я зашел в раздевалку перед игрой, посмотрел в глаза и Баньоли, и ребятам. Первые две партии выносили испанцев. А потом начали чудить.

— Специально?

— Да. Я знаю волейболистов, которые поддержали в этой идее Даниэле, они до сих пор играют, уважаемые люди. Знаю, кто не поддержал. Но вот сейчас перед стенами Сретенского монастыря могу сказать: спортивный бог есть! Вернул в секунду — причем так, что все поняли, за что!

— Каким образом?

— Получили сербов — и проиграли. Никола Грбич на пресс-конференции сказал Баньоли: «Ты хотел сербов в группу? На!»

— А Даниэле?

— Он до последнего считал, что прав. Я был очень злой, мы ругались, спорили.

— Итальянец фактически заставил игроков сдать матч?

— Да.

— Они же могли на это не пойти?

— Могли.

— Ну и чем руководствовались, когда соглашались?

— Он им объяснил: зачем биться в закрытую дверь? Можно же обойти! Потом я разговаривал с людьми, которые поддержали Баньоли. Знаете, что говорили?

— Что?

— «Мы первые были против». Поняли, что это было неправильно. Но уже после сербов. Не проскочили! Я точно знаю: если ты все отдал — тебе воздастся. Как только начал шельмовать — получишь в ответ.

— Баньоли после чемпионата мира сразу уволили?

— Конечно. Хотя нашим игрокам он дал многое. Сколько занимался с Сергеем Гранкиным, Юркой Бережко. Тренер-то хороший! Просто не понял, что нельзя с нами так!

Лужа

— Последний волейболист, восхитивший вас мужеством?

— Ромка Мартынюк.

— Что за история?

— Прошлый «Финал шести», где мы сенсационно заняли второе место. В полуфинале встретились с казанским «Зенитом», у которого ни одного поражения. Вдруг побеждаем 3:0! Перед тем финалом Мартынюк надорвал мениск и боковую связку. Нога не сгибалась. Мы понимали — человек, наверное, не сможет.

— Неужели смог?

— Воскликнул: «Я выйду!» Будет время — пересмотрите отрывки тех матчей. Увидите: парень прыгает на одной ноге! Но отыграл от начала до конца. Был признан лучшим либеро. Потом сделал сложнейшую операцию.

— Кстати, знакомая история.

— Совершенно верно — 2012-й, Олимпиада, Саша Волков!

— Вы же были рядом?

— Да, всё на моих глазах. После матча группового этапа остались посмотреть соперников. Алекно спрашивает: «Саня, как нога?» — «Опухла». Дальше самое интересное.

— Что?

— Владимир Романович пересаживается к доктору. Тот вполголоса: «Могу сказать как врач — если он продолжит играть, останется инвалидом». Так Волков, все зная, заявил: «Буду!» Разве не уникально?

— Еще как уникально.

— Как он настрадался с этим коленом, через какие операции прошел... Помог то ли серб, то ли хорват из футбольного мира, занимается физподготовкой. Сказал Волкову: «Хочешь еще поиграть? Тогда каждый день в течение часа должен делать вот такие упражнения по статике, по укреплению мышц».

— Закачивать их, чтобы держали колено?

— Да. После Олимпиады Волков десять сезонов отыграл на высоком уровне. Вот представьте, какой это труд.

— Та сборная — что-то потрясающее.

— Вообще ни одного «пассажира»! Невероятный сплав! А ведь никто не знает, как все начиналось.

— А вы расскажите.

— Обратите внимание, в федерации волейбола — никаких скандалов. Ни судейских, ни агентских. Есть вопрос? Собрались, глаза в глаза посмотрели — все решили. Это благодаря Николаю Патрушеву, председателю наблюдательного совета ВФВ. Не так просто Ари Граса и Александар Боричич приезжали в Москву перед выборами, консультировались, заручались поддержкой России.

— К чему вы это?

— К тому, что Станислав Шевченко зубами вырвал от ФИВБ wild card на Кубок мира. Мы не должны были туда ехать!

— А если бы не поехали?

— То и не было бы, скорее всего, никакого Лондона. Вот смотрите: Европу мы провалили, на Кубок мира не попадаем. Прошли бы через отбор? Сомневаюсь! Сумасшедшая сетка, вакансий очень мало. Но были две wild card. Одну уже получила Польша. Чтобы вторую отдали тому же континенту — это нонсенс, никогда не бывало!

— Шевченко как-то добыл?

— Для меня это волшебство. Необъяснимая вещь. Как он звонил, какие слова произносил, как мы все переживали... Вскочили в последний вагон. Триумфально выиграли Кубок мира — и отправились в Лондон.

— Олимпийскую победу отметили с размахом?

— Нет. Я рано лег спать. Как и Алекно. Так измучились за день! Наутро просыпаемся, Володя говорит: «Иди собирай орлов. Посмотри, кто живой».

- Что увидели?

— Кто-то вообще не ложился. Кто-то лег минут пять назад и удивлялся: зачем его будят? Кто-то отмечал бронзу с баскетболистами. Кто-то купался в озере, кто-то подрался с испанцами. Что вы хотите — олимпийские чемпионы!

- Кто с испанцами подрался?

— Да ерунда. На дискотеке были испанские баскетболисты, ну и зацепились. Наши тоже парни горячие.

— Кто победил?

— Как будто вы не знаете — в таких потасовках, толпа на толпу, обычно победителей нет. Заканчивается все быстро.

- Максим Михайлов давал обещание: если станет олимпийским чемпионом, окунется в какую-то лужу.

— Исполнил!

— Что за лужа?

— Неподалеку от Олимпийской деревни нашел небольшой овражек. Не скажу, что вода там была совсем грязная, но точно не для купания.

— Медаль вам полагалась?

— Самое смешное — даже тренерам не полагалась! Правило Олимпийских игр — строго 12 медалей.

— Боже, какая несправедливость.

— Вообще-то не разрешают делать дубликаты. Но мы сделали. Вручили уже всем причастным. Тренерам, персоналу. Но оригинальных медалей всего 12.

— Олимпийский чемпион получает четыре миллиона рублей. Вам как генеральному менеджеру сборной выплатили что-то сопоставимое?

— Премия была отличная. Что-то от федерации, что-то от государства. Все по-честному, обиженных не было. Но не четыре миллиона, конечно.

Мусэрский

— Кроме эпизода с лужей — чем еще Михайлов поражал?

— Это звезда мирового волейбола, но ни деньги, ни слава, ни купание в луже Макса не испортили. Как был скромным, порядочным и фантастически трудолюбивым парнем, таким и остался. До сих пор приезжает на тренировку первым и уезжает последним.

— С ума сойти.

— Говорят, профессионализм определяется количеством времени, которое спортсмен тратит на разминку и заминку. Ведь до тренировки мышцы надо разогреть, а после — расслабить. Многие только с возрастом начинают это понимать. А Михайлов с юности такой. Как робот — в хорошем смысле.

— Про Тетюхина нам тоже говорили: «Скромный-скромный».

— Серега хоть и легенда, но не меняется. А еще ему очень повезло с женой. Я же вижу, как он все время рвется домой. Наталья — большая умничка. Воспитала троих сыновей. Мужа всячески поддерживает. Удивительно, насколько четко понимает, что и когда ему нужно. Про их отношения можно кино снимать.

— Надо же.

— Если существуют идеальные семьи, это как раз Тетюхины. У них полная гармония. Думаю, в ней и секрет ярчайшей карьеры Сергея. Как говорится, за спиной любого успешного мужчины стоит сильная и мудрая женщина.

— Почему весной 2019-го вас убрали с поста генерального менеджера сборной и назначили Тетюхина?

— Потому что я возглавил оргкомитет по проведению чемпионата мира. Совмещать эти должности нереально.

— Мусэрский по прозвищу Малыш — что за парень?

— Дима — отдельная история. Знаете, как сами волейболисты шутят? «Ребята с ростом 212-215 ближе к космосу. Не пытайтесь их понять, всегда на своей волне».

— Спасибо, учтем.

— Что у Мусэрского, что у Макса Сапожкова, самого высокого волейболиста России (220 сантиметров. - Прим. «СЭ»), другая психология. Они вечно в центре внимания, то и дело сталкиваются с бытовыми неудобствами. Все это отражается на характере. Отсюда защитная реакция. Которую многие ошибочно принимают за надменность и агрессию. На самом деле такие люди очень ранимые. Вы даже предположить не можете, до какой степени!

— Когда вы особенно убедились в ранимости Мусэрского?

— На Олимпиаде в Лондоне. После некоторых матчей у него просто опускались руки. Из-за того, что не получалась подача. Вся команда уже в автобусе — Димы нет. Иду в раздевалку и вижу: сидит огромный человек, в глазах глубокая печаль. Переживает страшно! Не напоказ — в полном одиночестве. Но Алекно подобрал к нему ключик. Знал, когда жестко поговорить, а когда лучше не трогать.

— Как же Мусэрский в Австрии перед полуфиналом чемпионата Европы забыл в гостинице форму?

— Сгребал в сумку экипировку из кучи, на номер не взглянул. А майка оказалась соседа по комнате — то ли Ильиных, то ли Жигалова. В раздевалке вытаскивает: «Ой, не моя...»

— А дальше?

— Выручил Хтей, у которого была запасная. Под номером 4. У Димы — 13-й. Тарас не растерялся, быстренько пластырем прилепил единичку, и Мусэрский хоть на разминку вышел. Но играть в этой майке, конечно, не мог. Наш администратор помчался в отель.

— На такси?

— На метро. Так быстрее. Вечер, Вена, пробки. Вернулся к концу первой партии. Мы ее проиграли. Как и матч — в пяти сетах. Кстати, тогда и подвисли с Олимпиадой в Лондоне. Потому что на Кубок мира, где проходил олимпийский отбор, попадали только финалисты чемпионата Европы. Wild card спасла.

Спиридонов

— Забытая майка — самая необычная проблема, которую вам как менеджеру пришлось разруливать?

— Да всякое бывало. Вот в Новосибирске случай. Наш волейболист встречается с девушкой. Приглашает на матч. Вдруг смотрит — ее какой-то мужик клеит!

— Прямо во время матча?

— Ага. Зрителей мало, барышня красивая. Одна. Увидел — подсел, завел разговор, туда-сюда. А наш-то парень знает, на каком месте она сидит. Бросает туда взгляд, замечает рядом мужика и...

— И?

— Напрягся! Занервничал! Сразу стал хуже играть. Ему надо мяч принимать, а он на трибуну таращится. Ни я, ни тренер не можем ничего понять — что стряслось? Почему отвлекается? Все прояснилось уже после матча. С того момента у жен и подруг игроков — отдельный сектор. Куда посторонний не попадет.

— Вы разных волейболистов повидали. Спиридонов — самый неуправляемый?

— Нет. Он, конечно, своеобразный. Не заставляет себя любить. Не пытается встроиться в систему. Иногда выходит за рамки приличия. Но точно не подлец. Спиридонова надо принимать таким, какой есть. Со всеми тараканами.

— Блестящий совет.

— Есть уникальные личности вроде Тетюхина или Михайлова. У которых огромный талант сочетается с трудолюбием и дисциплиной. Это редкость.

— Спиридонов ненавидит поляков. Разделяете убеждения?

— Скажем так — я Лешу понимаю. В 2014-м в Польше провели чемпионат мира. Так нам в майках с надписью «Россия» ходить по улице не советовали. По стране передвигались на автобусе, который постоянно сопровождала охрана. Трибуны тоже встречали не слишком дружелюбно.

— Спиридонов в интервью был не столь толерантен. Цитируем: «Каждый матч весь зал освистывал нас, орали: «Русские собаки!» Он даже плюнул в местного депутата.

— Было. Ребята старались не обращать внимания на то, что творится в зале. Но когда мы в пяти партиях проиграли Польше и не попали в полуфинал, Спиридонов не сдержался. С тех пор в соцсетях поляков и хейтит, и троллит. В основном из-за этого у него и сложился скандальный образ.

— Волейболист-то хороший?

— Да! При Воронкове в сборной как феерил! В тот период мы выиграли чемпионат Европы и Мировую лигу.

— Что ж не позвали Спиридонова в «Локомотив»?

— Для нас это был очень дорогой игрок. Не по карману.

— Так о ком из волейболистов можете сказать — «неуправляемый снаряд»?

— Здесь вне конкуренции Петя Максимов из МГТУ. Парень без тормозов. Сейчас таких игроков уже не встретишь, все профессионалы. 20 лет назад было иначе.

— Не считая татуировки — какой проделкой вас особенно сразил?

— Когда поняли, что с ним каши не сваришь, через Юрия Сапегу нашли для Пети вариант в Италии. Аренда на два месяца, на концовку сезона. Прекрасные финансовые условия. Максимов согласился, все подписал. Решил с друзьями это дело отметить. И пропал. Телефон выключен, дома не появляется. Мне в растерянности звонит президент итальянского клуба: «Где игрок?» — «Я не знаю». — «Как? Вы не можете найти своего игрока?!»

— Ищут пожарные, ищет милиция...

— Вот-вот. Через пару недель приходит как побитая собака. Кается. Все, говорю, поезд ушел. За МГТУ тогда играл Яременко. До этого он много лет провел в Италии, купил «Альфа Ромео», перевез в Москву. Тренировались мы в УСЗ «Дружба», а жили в гостинице на Большой арене. Всё рядом. Однажды Петя подходит к Яременко: «Сань, у меня встреча около метро «Спортивная». Можно твою машину возьму?»

— Дал?

— На свою беду. Потом рассказывает: «Стою на улице, смотрю — Петя пешком идет. Понурый. Извини, говорит, на столб «Альфа Ромео» намотал». Так разогнался, что не успел затормозить.

Чудо

— Понятно, финал Олимпиады — номер один по драматизму. А второй для вас?

— 2013-й, финал Лиги чемпионов. Когда в пяти сетах обыграли итальянский «Кунео».

— Чудо?

— Уф-ф! При всей моей любви к Новосибирску и «Локомотиву» выиграть Лигу чемпионов... Ну, как в космос полететь! Еще повезло, что стали организаторами «Финала четырех». То ли другие претенденты подкачали, то ли просто звезды так сошлись — но турнир отдали нам.

— В Новосибирске тогда не было зала, который бы соответствовал требованиям?

— К сожалению. Поэтому остановились на СКК Блинова в Омске. Тут какой еще плюс? Ты как хозяин освобождаешься от плей-офф. Двух стадий, в которых мы постоянно вылетали. Теперь же гарантировали себе место в полуфинале.

— Где вас ждал казанский «Зенит».

— На тот момент — действующий обладатель титула. Команда, которой мы в течение трех лет проигрывали во всех турнирах. Ну, самый неудобный соперник! За неделю до полуфинала отправились в Нижний Новгород на матч суперлиги с «Губернией». Тренировал ее Пламен. Неожиданно получили по башке.

— Сильно?

— 1:3. Дальше Омск. Специально прилетели за три дня до игры, чтобы привыкнуть к арене, опробовать площадку. Там ведь лед не растапливали. Прямо на него уложили особое покрытие, а сверху терафлекс. Бах — новая напасть!

— Что?

— Попрыгали ребята на жестком льду — и у Дивиша распухло колено, а у Нильссона заклинило спину. На ровном месте две травмы! А это лидеры, замены им нет. Сами понимаете, какое настроение было у меня перед полуфиналом...

— Представляем.

— Начинается матч — горим. 0:1 по сетам, 1:2. Казалось, опять со свистом пролетим. Но тут ребята завелись, включили морально-волевые и две последние партии провели так, что шансов «Зениту» не оставили.

— Оба легионера вышли на уколах?

— Да. Причем Дивиш сразу после возвращения в Новосибирск лег на операцию. А Нильссон в Омске выдал что-то феноменальное. Вдумайтесь: за два дня провел без замен десять партий, набрав в общей сложности 40 очков! На обезболивающих!

— Теперь понятно, почему шведа признали MVP турнира.

— Да и наши ребята отыграли блестяще — Гуцалюк, Вольвич, Бирюков, Жилин, Бутько, Голубев... Здорово сработал и тренерский штаб во главе с Воронковым. «Локомотив» был великолепно готов физически. За счет этого и дожали в финале «Кунео» в пятой партии. Перетерпели. На зубах! Хотя нам противостояла сборная мира!

— Даже так?

— А я вам напомню состав «Кунео». Болгарин Соколов, француз Нгапет, словак Кохут, бельгиец Вийсманс, легендарный серб Грбич... То, что мы грохнули такую банду, а до этого «Зенит» с Михайловым и Андерсоном, — разве не чудо?

Бар

— Вы говорите, чудесные отношения с руководством мирового волейбола. Не встречали никого, настроенного против России?

— Сначала я был членом комиссии по еврокубкам ЕКВ, а моим начальником — Рита Омс, голландка. Потом возглавил эту комиссию, и Рита стала заместителем. Дама в возрасте. Вот она не очень любит Россию.

— Не скрывая?

— Скрывать-то скрывала — но холодок чувствовался. Причем всегда. Хотя на меня это не распространялось. О, историю вспомнил! Собиралась комиссия раз в полгода в стране одного из участников. Как-то приехали в Берлин. Принимал нас Торстен Эндерс, сейчас исполнительный директор ЕКВ. Повел в свой любимый паб. Говорит: «Там много сортов пива».

— Это аргумент.

— Я второй год в этой комиссии, молодой, задорный. Надо мной подшучивали. Еще и английский у меня был тяжеловатый. Не то чтобы обижали — но чуть снисходительно...

— Понимаем.

— Приходим в бар. А я в молодости успел поработать и официантом, и банщиком, и массажистом. Зарабатывать-то надо было! Так что качество бара определяю с одного взгляда.

— Как?

— По уровню напитков. Меня бармены научили.

— Какой был здесь?

— Чисто пивной. Нам рассказывают: «У нас 15 сортов — и сейчас вы попробуете все».

— Ох, как здорово.

— Пиво-то я люблю. Если с друзьями в Сандунах. Три-четыре кружки — не больше! Ну, пятую могу выпить. Шестая уже не полезет.

— А здесь приходится?

— Рита Омс заметила, что я на новый и новый поднос с бокалами смотрю без радости — и спросила: «Роман, тебе не нравится пиво?» — «Нравится, но для меня оно одинаковое. Пиво и пиво». Она заинтересовалась: «Да? А вот для меня любая водка одна и та же на вкус».

— Вот как?

— Чувствую — меня хотят обидеть. Народ притих. Ждут, что отвечу. Говорю: «Нет, Рита. Ошибаешься. Как раз таки водка вся разная!» — «Ты можешь отличить одну водку от другой?» — «Разумеется!»

— В самом деле — можете?

— На уровне «плохая — хорошая», «вкуснее — не вкуснее»... Рита подзывает официанта и заказывают для меня рюмку. Это надо было выдержать. Я уже превращался в дрессированного русского медведя. Говорю: «Один пить не стану! Давайте, поддержите». Ладно, трое мужчин вызвались. Выпили. «Да, — отвечаю. — Неплохая, неплохая...» Рита с таким прищуром: «Понятно». Несут вторую порцию.

— Чтобы сравнили?

— Ну да. А я-то при входе сразу взглядом бывшего бармена оценил ситуацию — водка у них только одного сорта! Бар-то пивной! Значит, снова налили из той же бутылки.

— Что дальше?

— Выпиваю. Качаю головой и после паузы важно произношу: «То же самое!» Все поворачивают голову в сторону официанта — тот кивает: правду, мол, говорит.

— Прямо как в «Черной кошке».

— Ага. Кто-то поражен: «Как это возможно?!»

— Страшно представить, сколько времени вы проводите в самолетах.

— В точку! Еще маме когда-то гадалка сказала: «Твой сын будет много летать». Мне было лет 15, я играл за юношей футбольного «Спартака». Обрадовался — значит, останусь в команде, с ней и буду летать!

— В команде-то в команде.

— Да не в той. Думаю, отечественный футбол ничего не потерял. Не говоря про мировой. Правда, стал чемпионом России среди юношей. Со мной играл Олег Кузьмин, прославившийся потом в «Рубине». Алексей Злыднев в основном составе «Спартака» на скамейке сидел, в «Ростове» поиграл. Он-то считался самым талантливым среди нас. Коренастый, сбитый, злой, в центре все выжигал. Огромный объем работы. Все мы были уверены — у Злыднева точно получится. Да вот не сложилось. Но это уже тема для другого интервью.