Шахруди Дадаханов: «Перед финалом Кубка мы и «Локомотив» дали Левникову по пять тысяч долларов, чтобы судил честно. А он...»
Что только мы не слышали про этого человека! Кто-то уверял, что бывший хозяин ЦСКА в Казахстане. Кто-то с горечью информировал о кончине Шахруди Мусаевича.
А он живет себе возле базы в Ватутинках. Провожает взглядом джипы футболистов сегодняшнего дня. Рад корреспондентскому интересу — давно никто не обращался.
Раз уж мы соскучились друг по другу, путь нам в Подмосковье. Где с удовольствием подметим — с прежних времен Дадаханов не изменился вовсе. Чуть добавилось седины. Но это пустяк. В сравнении с прочими версиями судьбы.
Итак, первое интервью с 2003 года...
Ватутинки
— Не видно вас, не слышно. Чем занимаетесь?
— Да ничем. Сижу дома, воспитываю детей. Настоящей работы пока нет — но я и не стремлюсь. Бизнеса тоже никакого. Выступаю в качестве посредника в строительных делах. Объединяю людей — получаю комиссионные. Хватает, чтобы прокормить семью. Но скоро собираюсь перебраться в Европу.
— А именно?
— В Германии начну большой строительный бизнес. Тянет туда. Обожаю эту страну, Берлин... Двое детей там появились на свет.
— Сколько всего их у вас?
— Пятеро. Старшая дочка сильно болела — отвез в Германию ее и супругу. Долгое время надо было находиться рядом. Вот и родились еще двое.
— Немцы старшую вылечили?
— Она инвалид детства, ДЦП. Остальные здоровы. Живем все вместе. Плюс есть сын от первой жены, уже совсем взрослый.
— ЦСКА вы покинули в 2001-м. С тех пор к футболу отношения не имели?
— Были предложения. Раза три звали и в качестве инвестора, и руководителем. Всем отказывал.
— Почему?
— Я — болельщик ЦСКА. Ну как мне идти в другой клуб? Тогда не представлял! Будем считать — остался верен. Хотя над одним вариантом размышлял долго.
— Какой клуб?
— Московский. Но не «Спартак».
— Живете рядом с базой ЦСКА в Ватутинках. Последний футбольный человек, который заезжал в гости?
— Авалу Шамханов — пару лет назад. Еще общаюсь с Кюри Чачаевым, доктором. В 90-е у нас работал, теперь в «Крыльях». А футболисты ЦСКА у меня на глазах, как и раньше. Пролетают мимо моего дома.
— Значит, с Авалу по-прежнему на связи?
— Да. Это ходячая энциклопедия футбола! Помнит все — на какой минуте забили, в какие ворота, какая погода была... Он сейчас ищет молодые таланты, предлагает в клубы. Живет в Москве.
— На базу ЦСКА бывшему президенту хода нет?
— Почему? Захожу. Меня пускают.
— Зачем?
— В бассейн. Не с футболистами же общаться.
— На матчах бываете?
— Очень тянет. Но выбираюсь редко. Вроде и работой не загружен, мог бы ходить. В прошлом году сидели с товарищем — вдруг вспомнили: сегодня же «Спартак» — ЦСКА! Купили билеты в ложу, где никто дергать не будет.
— Не дергали?
— Кто-то подошел, руку пожал. Кто-то автограф взял. А кто-то заметил — но сделал вид, что не узнал.
— На новом стадионе ЦСКА были?
— Нет. Меня не звали. Пригласили бы — съездил. Пока вижу по телевизору: великолепный стадион, компактный! Может, куплю билет.
Авалу
— В совет директоров футбольного клуба ЦСКА вы вошли в 1997 году. Что увидели?
— Да глаза на лоб полезли. Хотя мы были инвесторами клуба еще до того, как получили должности. А тут стало ясно: делается что-то неправильно. Придется многое исправлять.
— Вы о чем?
— О тренерском штабе. О подходе к футболистам как к личностям.
— Тренировал тогда Павел Садырин.
— Мы быстро поменяли его на Олега Долматова.
— Чем Павел Федорович не устраивал?
— Результаты шли вниз, второй год подряд болтались на 14-м месте — я был убежден, что тренер в такой ситуации обязан подавать в отставку! Должно хватить мужества и энергии!
— Вы были за уход Садырина?
— Да. Все с ним обсудили — он согласился: второй круг начнет другой тренер. Садырин пытался вырулить, но...
— Ребята из того ЦСКА рассказывали — в команде было два лагеря. Москвичи против питерских и примкнувших к ним иногородних. Случалось, всей командой приезжали в Крылатское на шашлыки — а сидели порознь.
— Вот это главная причина отставки Садырина! В команде разброд и шатания, ребят надо сплотить — и что делать мне, если тренер не способен? Даже с Садыриным я старался что-то склеить. Понимая — ничего не выйдет! Игроков нужно встряхнуть. Как удалось пришедшему Долматову моментально всех объединить, для меня до сих пор загадка. Это было чудо!
— Давно знали Долматова?
— К тому моменту — около года. Шамханов нас знакомил, я к Долматову летал в Новороссийск. Когда понял, что в ЦСКА рассыпаются все звенья, сразу вспомнил про Олега Васильевича. Ну и Авалу очень помог. Долматову-то не хватало жесткости.
— А Шамханову?
— Вполне.
— Бывший селекционер ЦСКА Степан Крисевич сказал в интервью: «Шамханов мутил воду. Обвинял всех вокруг в воровстве, а воровал он сам. Получил пятикомнатную квартиру, которую Русланбек Хусаинов, один из владельцев клуба, позже отобрал...»
— Про квартиру — неправда. Русланбек не давал ее Авалу и не отнимал. Выплатил подъемные, тот купил в Москве жилье. Сколько там было комнат, я не уточнял. Что касается обвинений... Надо у Степана Петровича спрашивать, что имел в виду. Лично у меня к Авалу вопросов нет.
— Магомед Адиев в ЦСКА рассорился с вашим Авалу, перешел в «Анжи». Когда эти команды играли на Песчаной, Шамханов, по словам Магомеда, кричал в раздевалке: «Даю тысячу долларов тому, кто сломает Адиева!»
— Не уверен, что Авалу такое сказал, хотя... Человек он взрывной, порой на эмоциях мог наговорить что угодно.
— Ссоры между вами были?
— Нет. Я вообще по натуре неконфликтный. Жизнь — одна. Зачем разменивать ее на ругань? Если Авалу и обижался на меня, лишь потому, что часто над ним подшучивал.
— О! Ждем историю.
— Пожалуйста. Лом-Али Ибрагимов, у которого офис был в манеже ЦСКА, преподнес мне на день рождения запонки и ремень. С эмблемой УЕФА. Я позвал администратора: «Дуй на почту. Упакуй в коробку, поставь сургучную печать и принеси обратно». Помимо даров я вложил письмо на английском. Татьяну, секретаршу, предупредил: «Шамханов языка не знает. Когда попросит тебя перевести, дашь вот это». Протянул отпечатанный на компьютере текст. По-русски.
— Что в тексте?
— «УЕФА приятно удивлен выступлением ЦСКА в чемпионате России. Закончив первый круг на 14-м месте, команда совершила фантастический рывок, одержала 12 побед подряд и завоевала серебряные медали. Поздравляем! Высылаем подарки руководителям клуба — Русланбеку Хусаинову, Андрею Трубицыну и Шахруди Дадаханову». Посылку положили на стол Шамханову. Он пришел, открыл, письмо отдал Татьяне. Та через пару минут вручила «перевод».
— Что Авалу?
— Захожу следом — на нем лица нет! Казалось, вот-вот инфаркт хватит. Честно, не думал, что настолько близко к сердцу воспримет. Вздыхает: «Представляешь, из УЕФА подарки прислали — так меня даже не упомянули! Ты знаком с Юханссоном, набери ему, выясни, что случилось...»
— А вы?
— Зову Татьяну: «Пиши в УЕФА! Срочно! ЦСКА благодарит за поздравления. Но хотим заострить ваше внимание на несправедливости. Авалу Шамханов, один из наших руководителей, остался без награды. Просим разобраться...» Секретарша глазами хлопает, не понимает, шучу я или нет. А Шамханову говорю: «Авалу, дорогой, сегодня можешь не работать, иди домой».
— Пошел?
— Ага. По пути завернул в офис к Ибрагимову. Душу излить. И услышал от Лом-Али: «Запонки и ремень? С эмблемой УЕФА? Да это я Шаху вчера подарил».
— Боимся предположить, что было дальше.
— Шамханов ворвался в мой кабинет с криком: «Убью!» Счастье, между нами стол был, я успевал маневрировать, одновременно пытаясь унять ярость Авалу: «Кому ты веришь? Тарахтелкину, который нас засуживает? Или мне, другу?! Я ж при тебе письмо Юханссону накатал!» Еле-еле успокоил.
Судьи
— 1998-й, «серебряный» матч в Ярославле. Многие говорили — выиграли его вы в кабинете, а не футболисты на поле.
— Этот матч выиграла команда ЦСКА. А в команду входит и руководство. Образно я сказал?
— Очень. Все понятно.
— Что вам понятно?
— Подстраховались. Чтобы серебряные медали не уплыли.
— Да команда готова была взять серебро! Разгромили в том году «Спартак», если помните. 4:1!
— Цитируем Евгения Варламова: «Нам перед игрой в Ярославле сказали — все будет хорошо».
— Вы хотите спросить — договорняк или нет?
— Да.
— Нет! Договорных матчей не было! Если мы не в силах «Шинник» обыграть — зачем нам серебряные медали? А что касается слов Варламова — так у каждого тренера своя система стимулов. Футболист должен чувствовать уверенность. Значит, Жене надо было сказать именно так.
— В 1998-м на матч против ЦСКА «Спартак» вышел без Титова и Цымбаларя. Оба висели на карточках и в предыдущей игре с «Ростсельмашем», которую судил Ибрагимов, получили по желтой. Спартаковские болельщики уверены, что вы с Лом-Али договорились.
— Как на духу — я ни с кем не договаривался!
— Тогда о другом судье. Сергей Хусаинов заявил, что в 1999-м перед матчем со «Спартаком» вы предлагали ему 50 тысяч долларов. А он попросил 250 — специально назвал неподъемную сумму.
— Читал это интервью в «СЭ». Хусаинов несет какую-то чушь. Цену себе набивает. Для нас в те годы и 250 тысяч долларов были небольшие деньги. Так что при желании могли бы решить вопрос. Причем минуя Хусаинова.
— Есть судья, которому не подадите руки?
— Возможно, Левникову-старшему. На него обида осталась.
— Это что за матч?
— 2000 год, ЦСКА — «Локомотив», финал Кубка. С Валерием Филатовым, президентом «Локомотива» сразу договорились: перед игрой даем Левникову по пять тысяч долларов. Чтобы судил честно. А он...
— Прибил?
— Уже на 12-й минуте удалил Максима Бокова! Фол был, но на красную не тянул. Левников вполне мог ограничиться желтой. Были у него еще ляпы. Мы подали протест, экспертно-судейская комиссия признала нашу правоту, Левникова от работы отстранили.
— Вернул вам пять тысяч?
— Смеетесь? Конечно, нет!
— После матча заглянули в судейскую?
— Нет. Я в раздевалку «Локомотива» зашел, поздравил с победой игроков, Семина, Филатова. В ЦСКА на меня тогда многие ополчились. Мол, какие поздравления сопернику, когда такое судейство?
— Что отвечали?
— Нужно уметь проигрывать. Работа Левникова — это уже наш с ним вопрос, при чем здесь «Локомотив»? Раз он победил, значит, был сильнее. Ну а мы, получается, что-то упустили.
— Самый золотой по характеру человек, которого встретили в футболе?
— (После паузы.) Пожалуй, Фейзудин Эрзиманов.
— Судья?!
— Да, очень хороший мужик. Спокойный, порядочный, всегда профессионально выполнял свою работу. А из футболистов по человеческим качествам мне особенно импонировали Володя Кулик и Максим Боков.
— Разочарования были?
— Году в 1999-м собирались взять в аренду то ли серба, то ли хорвата. Этот парень явился ко мне в кабинет, стал рассказывать, какой он великолепный футболист, какую пользу готов принести ЦСКА. Смотрю — у него в кармане рубашки пачка сигарет! Говорю: «Эй, ты бы хоть сигареты спрятал, прежде чем к президенту заходить». Он сник, быстро попрощался. Больше его не видел.
— С Шустиковым намучались?
— Сергей любил выпить, из-за этого возникали проблемы. Но разбирался с ним Шамханов, я не лез. Кончилось тем, что Кюри Чачаев Шустикова «зашил».
— Из милиции своих игроков приходилось вытаскивать?
— Бог миловал. Вот болельщикам ЦСКА на выездных матчах помогал. В Раменском ОМОН после игры устроил зачистку. Сначала ребят избивали, затем в наручниках повалили на землю, травили собаками. Я кинулся к командиру ОМОНа: «Вы что творите?! Это же дети! Пацанам 15-17 лет — как можно спускать на них собак?!»
— А он?
— Сквозь зубы: «Сейчас и тебя уложим рядом». Я сжал кулаки: «Попробуй. Две челюсти вашим точно сломаю, потом делайте со мной что хотите». Тут прибежал заместитель руководителя службы безопасности Московской области, мы переговорили, и болельщиков отпустили. А на «Петровском» ОМОН зашел сверху на армейский сектор, начал прижимать фанатов к металлической решетке, отделяющей поле от трибун. Мы с Мутко сразу туда рванули.
— Виталий Леонтьевич в то время был президентом «Зенита».
— Да. Я встал между омоновцами и болельщиками. Крикнул: «Стойте! Решетка уже прогнулась. Еще чуть-чуть — и рухнет, люди повалятся, будет давка...» ОМОН отступил, ума хватило.
«Мольде»
— На игру с «Мольде» вы ездили?
— Разумеется.
— Что это было?
— Пафос игроков. С 14-го места запрыгнули на второе. Что нам «Мольде»? Еще и дома норвежцев легко победили, 2:0. Там реально команда рыбаков, любители. Сыграй мы так, как в своем чемпионате — от них щепки полетели бы!
— Вот сидите вы в ложе. Когда осознали — дело плохо?
— Пропускаем первый мяч. Смотрю на поле — игры нет. В этот момент удаляют Марека Холли. Что проиграем — стало очевидно. Но чтобы 0:4?! Помню тот матч, будто вчера был!
— Пересматривали?
— Никогда. Обходил его и в разговорах с Долматовым. Решил — пусть сам анализирует. После игры накрыло такое опустошение, что в раздевалку я не пошел. Команду увидел уже в аэропорту.
— Сами футболисты рассказывали — вечером с горя выпили в гостинице все, что было.
— Я тоже весь мини-бар прикончил. Но со своей компанией. Даже не с Долматовым. Он отправился с командой разбираться.
— Перед той игрой ЦСКА зачем-то полетел в Англию на товарищеский матч с «Дерби Каунти».
— У команды опыта международных игр не было вообще. А тут — спарринг с сильным соперником. Еще клюнули на то, что «Дерби» оплачивал наш перелет и в Англию, и в Норвегию. Я бы и сегодня от этого варианта не отказывался. Не понимаю — чем такой матч мог помешать?
— В следующем раунде ждала «Мальорка». Не факт, что прошли бы.
— Тот ЦСКА мог обыграть кого угодно. Мы были уверены — не только окажемся в Лиге чемпионов, но и выйдем из группы. Вся наша финансовая схема была заточена под это. Потеряли 10 миллионов долларов.
— Игроки ЦСКА попали на колоссальные штрафы. Ваша идея?
— Учредителей. Но я поддержал.
— Почему?
— Потому что играли отвратительно! А я когда-то мальчишкой пришел в дзюдо — и привык выкладываться. Не пижонить. Если пижонишь — будешь наказан. Мы считали, что этими штрафами команду перевоспитаем. Нам нужна была крепкая встряска, а не деньги!
— Вы объявляли команде?
— Уже в Москве объявил Трубицын. Поначалу никакой реакции от футболистов не было. Проглотили, ни один не спорил, не орал: «Верните мои деньги!» Революционеров не нашлось. Понимали — провинились.
— Вы и сейчас полагаете, что правильно сделали?
— Не знаю. Двойственные чувства. Сегодня усомнился бы — стоит ли так жестко... Можно было ограничиться другими суммами.
— Новосадов потерял 54 тысячи долларов, Семак — 44, Варламов — 30. Для 1999 года — огромные деньги.
— Да. Но они же могли их заработать? Так почему не заработали? Не захотели!
— По словам игроков — как раз-таки заработали. Это были премиальные за 1998-й.
— Бросьте. За 1998-й и победную серию с ними рассчитались. Иначе началась бы буза. Это были совершенно разные финансовые потоки.
— Долматов со штрафами согласился?
— Если промолчал — значит, был «за».
— Олег Васильевич тоже был оштрафован?
— Оштрафовали всех — Долматова, Шамханова, меня...
— Вам полагались премиальные?
— Да. Я потерял порядка 100 тысяч долларов.
— Команда после этого собиралась бойкотировать матч со «Спартаком».
— А что ж вышли играть? Не договорились?
— Обратились к Долматову: «Вы с нами, Олег Васильевич?» Тот ответил: «Если выйдите на игру — с вами. Нет — против вас». Поняли, что тренер не поддержал.
— Вот и весь бунт.
— Зато Семак отказался от капитанской повязки.
— Если б такие лидеры, как Семак, собрались и пришли к нам — может, мы мнение поменяли бы. Достаточно было сказать: «При таких условиях играть не будем» — чтобы начали искать выход. Но этого не случилось! Некоторым футболистам мы штрафы простили. А про Семака и отказа от повязки мне сообщил Долматов. Я пожал плечами: «Назначайте другого капитана». Олег Васильевич выбрал Варламова. Тоже один из лидеров — что по интеллекту, что по бойцовским качествам.
— С Семаком ситуацию обсуждали?
— Нет. Если б начал — в команде могло возникнуть двоевластие. Как раз то, от чего ушли. Игроки будут бегать ко мне, жаловаться. Зачем мешать Долматову проводить свою линию?
Деньги
— Это же вы заполучили Семака для ЦСКА?
— Да. Нудно, тоскливо и долго торговался с Аль-Халиди — в итоге отдал баснословные для того времени деньги. 800 тысяч долларов! Однокомнатная квартира на Ленинском проспекте стоила «десятку».
— Просил сколько?
— Заломил больше миллиона. Можно было плюнуть на эту сделку — но чем больше мы смотрели на Семака, тем лучше понимали: надо срочно брать! При любом раскладе!
— Кто в том ЦСКА был самым высокооплачиваемым игроком?
— Семак.
— У Шустикова, вернувшегося из Испании, зарплата была 10 тысяч долларов в месяц. У Семака — 15?
— Может, и побольше.
— Когда Варламов перешел в ЦСКА из «КАМАЗа», ему дали 110 тысяч долларов. 50 — подъемные, 60 — на покупку трехкомнатной квартиры. Для вас подобные цифры были в порядке вещей?
— Да. Не мы придумали эти правила игры. Так работали все российские клубы, которые боролись за медали.
— Если верить Крисевичу, футболисты ЦСКА ежемесячно получали в конверте по 100 тысяч долларов. От Русланбека Хусаинова. Правда, тот приговаривал: «Проиграете завтра — отправлю в горы, с Басаевым воевать».
— Какие 100 тысяч, о чем вы?! Тогда в нашем футболе таких зарплат близко не было! Если Хусаинов иногда и выдавал игрокам что-то в конвертах, то от себя лично. Тысяч 20-25 — максимум. А вот про горы и Басаева ввернуть мог, допускаю. Наверное, хотел завести ребят, дополнительно стимулировать.
— Метод спорный.
— В реальности Хусаинов никакого отношения к Басаеву не имел. Обычный коммерсант, создавал рынки на территории ЦСКА. К спорту был абсолютно равнодушен. Как и Трубицын. Это я убедил их вложиться в футбольный клуб, стать акционерами.
— Вещевой рынок приносил настолько большой доход?
— Да. У нас даже вход был платный! По сравнению с другими московскими рынками наш считался элитным и самым безопасным. Мы отсекали бандитов, «щипачей», «форточников».
— Как вычисляли?
— Была хорошая служба охраны. Когда в 2000 году нас стали прессовать, фискальные органы чуть ли не ежедневно приезжали с проверками. По 40 человек! Хотели закрыть рынок, но не могли подкопаться — нарушения отсутствовали, документы в норме. Другое дело, работать уже было невыносимо, начались финансовые потери. Нас трясли, как грушу! В конце концов весь бизнес решили продать.
— До этого еще дойдем. Кроме «Мольде» — самое обидное поражение?
— В Дании от «Виборга».
— В Кубке УЕФА?
— Да. 0:0 в Москве и 0:1 там. Меня прямо из аэропорта вызвали к министру обороны Игорю Сергееву. Он спросил: «Сынок, почему проиграли?»
— Кстати — почему?
— Рассказал министру, как прилетели в этот крохотный городок. Посмеивались, пока не доехали до арены. А там — семь шикарных полей. Целая индустрия! У ЦСКА же основной состав через день тренировался на гарюхе. Второе поле в Архангельском просто бороновали, дикая трава на нем росла. На самой базе условия ужасные, один туалет на этаже. И на Песчаной горе-стадиончик, который мы с Мамиашвили, начальником «большого» ЦСКА, туда-сюда дергали.
— Переезд в Ватутинки тогда не рассматривался?
— Это позже всплыла тема. Построили там новую базу.
— Переехал туда ЦСКА при Гинере.
— Да. Но все сделали мы! А в Архангельском уже и базы-то никакой нет, сравняли с землей.
— С Мамиашвили конфликтовали, хоть знаете друг друга сто лет.
— Да мы и сейчас дружим. В конечном счете Миша согласился с тем, что я говорил. Но всегда повторял: «Оставь ты этот футбол, давай назад в борьбу...»
— Футбол не признавал?
— В том-то и дело! Я тоже считал, занимаясь борьбой, что футболисты — чуть ли не люди второго сорта. Морду набить не могут, уши не сломаны. Но пришел в футбол и стал их понимать. А Миша — не понимал и понимать не собирался.
— К слову, уши у вас не борцовские.
— Я был единственный человек в сборной СССР, у кого не сломаны уши!
— Э-э-э...
— Сам поражаюсь, почему так. Может, потому, что маленькие? Только сейчас разрослись. У того же Мамиашвили не уши, а пельмени. Не в самом могучем весе боролся. А вот у Карелина с ушами порядок. Еще попробуй, дотянись.
Долматов
— Исчезновение жены Долматова — главная тайна тех лет.
— Загадочная история. Настоящая трагедия. В первую очередь для Долматова, но и мы страдали не меньше. Я все связи подключил. Министр обороны Сергеев дал солдат — прочесывали ближайшие леса. До сих пор гадаю: может, мы не всё сделали? Могли еще что-то? Не знаю. Нет ответа.
— Человек как сквозь землю провалился?
— Да. Никаких концов. Я даже водолазов нанимал.
— Ого.
— На Водном стадионе базировался водолазный клуб, я всех поднял. В реке возле Малаховки обшарили дно, нашли две угнанные машины. В лесу наткнулись на свежую могилу — ага, думаем, вот она, разгадка...
— Кошмар. Раскопали?
— Выяснилось, местный мужичок похоронил собаку. Не поверили, стали копать. Действительно — собака.
— Жили Долматовы в частном доме?
— Олег Васильевич с женой — да, в Малаховке. Сын в своей квартире. В тот день Наталья осталась одна, собиралась на Ваганьково, где дочка похоронена. Все приготовила. Через день я побывал в этом доме вместе с работниками уголовного розыска.
— Что увидели?
— Какие-то коробочки, ленты для цветов, которые планировала взять на кладбище. Вроде сложены аккуратно — но некоторые коробки так и остались открытыми. То, что Олег Васильевич заработал в «Черноморце» и ЦСКА, жена хранила в тайнике. Знали о нем лишь Долматов и она. Заглянул туда, возвращается: «Денег нет». Всё вынесли. Сумма большая.
— Разговоры были — могла уйти в монастырь.
— Версий каких только не было. Но в эту не верю. Я же с Натальей общался.
— Не тот человек, чтобы пойти по монастырям?
— Очень добрая, отзывчивая женщина, при этом волевая. В голове не укладывается, что сама все бросила и ушла в монастырь. Да и не такая уж верующая была.
— Долматова трагедия подкосила?
— Опустились руки. Не мог собраться. Прекрасно его понимаю. Какое-то время продолжал жить в этом же доме. Чтобы открыть дверь, если Наталья вернется. Потом снял квартиру.
— Сейчас дело закрыто?
— Думаю, да. Как «висяк». А у Долматова новая семья, дочка растет.
— В какой момент поняли, что тренера надо менять — и Олег Васильевич уже не помощник?
— Да видели, что ему нужна пауза. Но кого брать? Вариантов не было! Решили вернуть Садырина. А тот, к сожалению, опять не помог. Не потянул. Хотя команду получил сбалансированную и готовую. Не ту, что была в 1997-м.
— Долматову намекали — «пора»?
— Ждали, пока сам созреет.
— Казалось, Долматов войдет в один ряд с Романцевым и Садыриным. Станет большим тренером на годы.
— Пропажа Натальи его надломила. Потерял хватку, что ли. Искры в глазах уже не было, все это съедало изнутри. Но две медали с ЦСКА — тоже крутое достижение! Должна была и чемпионская команда случиться. Карты легли не так — сначала история с женой, затем чеченская война...
— Кто произнес фамилию «Садырин»?
— Николай Степанов. Тогдашний генеральный директор. Он дружил с Садыриным.
— Как Степанов в ЦСКА попал?
— Работал с нами еще с Алма-Аты. Товарищ по бизнесу. Решили поставить его генеральным директором — требовался надежный человек с русской фамилией. Чтобы не слишком привлекал внимание. Нас уже начали теснить со всех сторон.
Грачев
— Когда поняли, что с Садыриным промахнулись?
— Когда сломал шейку бедра. Причем дело не в его падении с лестницы на базе в Архангельском, а в болезни. Вот тогда подумал — кажется, мы ошиблись. Имею в виду обычную профпригодность. Садырин болен! ЦСКА не повезло даже в этом. А уволить его я не мог.
— Почему?
— Все бы сказали: «Выгнал больного человека вместо того, чтобы поддержать». Но Садырин очень старался! Мы с Павлом Грачевым как-то прилетели на сбор в Турцию, так Садырин с костылями вскакивал со стульчика, бежал быстрее футболистов! Мчался на поле!
— Грачев-то как там очутился?
— Мы дружили семьями. Я предложил Грачеву стать председателем нашего попечительского совета — он с радостью согласился. Министром обороны к тому времени уже не был.
— Ладили?
— Это был солдат! Настоящий солдат! Понимал, что такое служба и что такое родина. А в политике, как мне казалось, вообще не разбирался. Чуждо ему было.
— Вы — чеченец. Дружите семьями с Грачевым, который собирался брать Грозный силами одного парашютно-десантного полка.
— Между нами запретных тем не было, говорили обо всем. О войне в Чечне — часами. А про ту фразу мне сказал — сформулировано было иначе. Но телевидение смонтировало вот так. Единственный человек наверху, который был против войны — это Грачев! Он считал, армия не готова. Павел Сергеевич прошел Афган, в разных передрягах побывал, что-то понимал.
— С родственниками у вас напряжения не возникло из-за этой дружбы?
— Были вопросы.
— И что?
— Когда объяснил, кто такой Грачев, все изменилось. Относились к Павлу Сергеевичу даже лучше, чем ко мне. Чеченцы уважают воинов! Как правило, солдат не трогали. А Грачев просто выполнял приказ. Отправили брать Грозный — взял под козырек. Никого не интересовало, сколько при этом народа ляжет.
— Часто встречались?
— Иногда два раза в день. Охотились вместе на кабана, лося, утку. Стрелял он четко. Азартный человек! Когда начались чеченские события, меня в ЦСКА стали плющить со всех сторон. Приходилось зарабатывать деньги и одновременно защищать свое честное имя. Слава богу, были те, кто осознавал — мы к военным делам не имеем отношения. Среднее звено пыталось нас удавить, но люди выше понимали: мы зарабатываем 100 рублей — из которых 95 несем в футбол.
— У вашего племянника были проблемы.
— Это меня таким образом пытались запугать. Чтобы подал в отставку.
— Племянника взяли с наркотиками?
— Ему гранату подложили!
— В машину?
— Нет. Жил с девчонкой — так явились к нему домой, якобы нашли кассеты с расстрелами русских солдат в Чечне, фальшивые доллары и гранату. Дали два года.
— Весь срок отсидел?
— Естественно.
— Вы уверены, что ему все это подбросили?
— Да я знаю! Потому что ко мне пришли и сказали: «Если подаешь в отставку — твоих родственников не трогаем». Раз до меня самого добраться не получалось, решили зайти с той стороны. Бомбить родню. Я же во время войны вывез из Грозного в Москву 76 человек!
— Господи. Сколько?!
— 76. Чтобы никаким образом их война не коснулась. Дяди, тети, племянники...
— Целый поезд наняли?
— Нет. Добирались-то они сами. А я снял им 12 квартир возле Речного вокзала.
— Кто-то из родственников в Чечне пострадал?
— Когда случился теракт в здании правительства, погибли двоюродные братья. Грузовик, начиненный взрывчаткой, въехал в дом. Еще Ахмат-Хаджи Кадыров был при власти. Как раз у него один из моих братьев работал заместителем. Другой — замминистра ЖКХ. И племянник погиб, был там же водителем. В их родовом селе Автуры сейчас есть улица братьев Дадахановых. Назвали в 2002 году.
Гинер
— Когда на вас пошел накат, пытались выяснить, кто за этим стоит?
— Разумеется. Нельзя сказать, что был конкретный человек, который управлял бы процессом. Наслоилось стечение обстоятельств, в том числе чеченская война. Возможно, повлияло и то, что я всегда выступал против Колоскова, активно поддерживал Толстых. На мой взгляд, клубам были ближе его идеи, а не Вячеслава Ивановича.
— По слухам, первым претендентом на покупку ЦСКА был «Аэрофлот».
— Нет-нет, Гинер изначально заявился, и все. Переговоры шли только с ним. Но без моего участия.
— Это почему же?
— Я был маленьким акционером. Кроме того, нужно было заниматься повседневной работой в клубе. А за переговоры отвечали Хусаинов и Трубицын.
— Где-то вычитали, что у вас было 49 процентов акций футбольного клуба.
— Гораздо меньше. Остальное — у Хусаинова и Трубицына.
— А у Шевалье Нусуева — весьма колоритной фигуры тех времен?
— Он не был ни акционером, ни спонсором клуба. Все, что связывало его с ЦСКА — рынок, на котором торговал парфюмерией. Мы дружили. Шевалье тоже дзюдоист, когда-то вместе тренировались. Очень хороший парень с трагичной судьбой.
— В 2005-м расстреляли на выходе из собственного ресторана.
— Да. Ни убийц, ни заказчиков не нашли. За пару лет до этого пережил покушение. В подъезде подложили бомбу то ли в почтовый ящик, то ли в электрощиток. Повезло — взрыв прогремел раньше, Шевалье не пострадал. В газетах писали, что это наши разборки. Но в бизнесе у нас не было точек соприкосновения! Я не мешал Шевалье, он — мне.
— Сам-то Нусуев это понимал?
— Конечно. На следующий день приехал в мой офис: «Знаешь, меня хотели убить. Говорят, что ты». И захохотал.
— Была у Шевалье слабость — поддерживал финансово молодых спортсменов, если те указывали его своим тренером. В итоге среди воспитанников Нусуева более 60 чемпионов мира и 25 призеров Олимпийских игр по дзюдо, вольной борьбе, греко-римской, самбо, боксу.
— Уже в 20 лет получил звание заслуженного тренера! Как-то после очередного чемпионата мира провозгласил с пафосом: «Выиграли мои ученики...» Я не сдержался: «Шевалье, да какие ученики? Кого ты тренируешь? Не смеши». Он обиделся страшно, месяца три со мной не разговаривал. Больше я так не шутил. Шевалье действительно помогал спортсменам. Покупал квартиры, машины, оплачивал сборы, поездки на соревнования. Государство-то в 90-е на спорт махнуло рукой.
— Так когда же вы с Гинером познакомились?
— К концу переговоров о смене владельца. В тот момент мне казалось, человек просто купил дорогую игрушку. Изменилось отношение к Гинеру, когда увидел, что он живет футболом, развивает клуб, построил замечательный стадион. Меня как болельщика ЦСКА это не может не радовать.
— Гинер въехал в ваш кабинет?
— Да, в армейском манеже на втором этаже. Там сидел, пока стадион не достроили.
— Когда вещи из кабинета забирали, в горле стоял комок?
— Я даже прослезился. Аккуратно сложил в коробку подарки, фотографии, плакаты, погрузил в машину, отвез домой. Один снимок до сих пор висит. Наша «серебряная» команда образца 1998-го. Там все — игроки, тренерский штаб и руководство.
— К разговору о подарках. Как-то болельщики ЦСКА вручили Гинеру пулемет «Максим», тот в кабинете поставил. Чем вас фанаты удивляли?
— Необычных подарков не припоминаю. Пулемет точно не дарили — и слава богу! А то бы меня сразу в подвалы Лефортова упекли. Был бы бутафорский пулемет, все равно бы приобщили к делу.
— Вы говорили, Русланбеку Хусаинову подкинули пистолет. Как это было?
— «Место встречи изменить нельзя» смотрели? Эпизод с Жегловым и Кирпичом помните? Здесь то же самое. Только не кошелек, а пистолет.
— Где Хусаинова повязали?
— На улице, когда вышел из дома. Охранника, который с ним был, оттерли. К Русланбеку подошли двое. Один взял за руки, второй засунул в карман пистолет. Отвели домой, провели обыск, зафиксировали изъятие оружия, возбудили уголовное дело. Но вскоре закрыли, когда выяснилось, что этот пистолет в других уголовных делах фигурирует. Хусаинов понял — пора валить. И транзитом через Украину отбыл во Францию. А я написал рапорт министру обороны Сергееву. Предупредил и Павла Грачева: «Наркотики не употребляю, оружия у меня нет. Если что-то из этого обнаружат в моих карманах, знайте — подбросили». Когда возникали острые моменты, Грачев всегда был рядом.
— Что за моменты?
— В разгар чеченской войны как было? Тормозит гаишник, рядом вторая машина. Оперативное сопровождение. Вот этих людей я и опасался. Когда проверкой документов не ограничивалось, начинался досмотр автомобиля, придирки, тут же набирал Грачеву. Либо Сергееву. Чтобы были в курсе, если у меня «случайно» найдут наркоту или пистолет.
— Ходили с охраной?
— Около года. Понятно, она не спасет, если за тобой охотится профессиональный киллер. А вот на улице от дураков защитить может. Обо мне ведь в газетах сочиняли такое, что волосы становились дыбом. Дескать, мы и войну в Чечне развязали, и боевиков финансируем...
— Были ситуации, когда благодарили судьбу за то, что у вас появилась охрана?
— Ни разу. А избавился от нее, как только продали клуб.
Схема
— О том, что вы спонсируете террористов, писала газета «Версия».
— А еще, что я убил Зию Бажаева и Артема Боровика, расстрелял в Чечне Сергиево-Посадский ОМОН... Никто не задумывался, что с тем же Бажаевым мы в бизнесе вообще не пересекались. Он не лез в наши дела, мы — в его. Ну и какой «конфликт интересов»? Те, кто заказывал эти статьи, действовали по принципу Геббельса: «Чтобы в ложь поверили, она должна быть чудовищной». Я тогда прямо заявил: «Если хоть в чем-то виноват — сажайте в тюрьму. Если нет — оставьте в покое». Уверяю, и меня, и наш бизнес разглядывали через микроскоп. Могли бы к чему-то прицепиться — посадили бы.
— Выступил против вас и бывший министр МВД Анатолий Куликов. Обвинил в том, что каждую неделю вы посылали деньги чеченским боевикам. Это уже другой уровень, не газета «Версия».
— Почему же он не привел конкретных доказательств? Почему не задержал самолет с деньгами? Не знаю, чем Куликов руководствовался... (После паузы.) Я вам расскажу, какая схема была 20 лет назад. В Чечне человек докладывает — мол, взяли вчера боевика, он сообщил: «Нашему движению помогал Шах из Москвы. Владелец ЦСКА». Создается оперативная группа, которая для выяснения обстоятельств направляется в Москву. Дальше многое зависит от того, куда эта группа попадет, под чье влияние. Если есть заинтересованные лица, они говорят: «Берем его в разработку». Устанавливают прослушку, отслеживают твои перемещения. Фиксируется все-все-все...
— Сколько вы пережили уголовных дел?
— Одно-единственное. Обвиняли в том, что финансируем боевиков. Понимаете... В те времена в стране была такая политика, что к чеченцу приходил оперуполномоченный уголовного розыска и говорил: «Ваха, ассалам-алейкум. Есть приказ тебя посадить. Вот патроны, наркотики и оружие. Выбирай. Мы знаем, что ты не виноват. Но мой совет — возьми патроны, будет легче отмазаться». Ваха брал патроны, попадал за решетку. А тот писал рапорт: «Прошу поощрить мою группу, которая задержала Ваху с патронами...»
— Поощряли?
— Обязательно! Премией или очередной звездочкой. А Ваха поступал к следователю, который говорил: «Посадить тебя в любом случае надо. Я напишу, что из трех патронов один испорченный, остальные — настоящие. Возьми на себя. Дадут два года». Ваха соглашался.
— И?
— Следователь направлял дело в суд, тоже получал звездочку. Но! И его, и оперуполномоченного уже не волновало, что теперь будет с этим делом. Оба свою работу выполнили, дальше не их зона ответственности. А суда. Который мог закрыть Ваху на два года. А мог оправдать, вернуть на доследование. От нюансов зависело.
— Так что с вашим уголовным делом?
— Рассыпалось. Когда суд на доследование вернул.
— Как жена и дети все это выдержали?
— Когда наезды усилились, семью отправил в Германию. А то жена каждое утро провожала на работу со слезами на глазах: «Ты на войну идешь...» Жили мы тогда в Ватутинках. Квартира была в двухэтажном кирпичном домике, где раньше при воинской части располагался отдел кадров. Потом перегородки сломали, сделали ремонт — получились квартиры. В двух шагах от армейской базы. Так ее директор в какой-то момент повадился ко мне омоновцев вызывать. Едва я за порог, он к телефону: «Приезжайте срочно! В доме возле базы ЦСКА засели чеченские боевики...» Бойцы тут как тут.
— Устраивали шмон?
— Естественно. Хотя в квартире никого, кроме жены, няни и маленьких детей. Ситуация сама по себе неприятная. Но больше всего я боялся, что кто-то из ребятни залезет под кровать, шевельнется — и омоновец не задумываясь откроет огонь. Узнав, что это происки директора базы, зашел к нему и сказал: «Еще раз вызовешь ОМОН, заикнешься про боевиков — башку сверну». Звонки прекратились.
— Хусаинов после истории с пистолетом сбежал за границу. Что мешало вам поступить так же?
— Этот вариант даже не рассматривал. Бросить родственников, которых из Грозного перевез, я не мог. 76 человек! Понимал — кроме меня их никто не защитит. Была и другая причина.
— Какая?
— Побег означал бы, что я виноват. А я хотел доказать, что совесть моя чиста. Для этого должен был находиться на родине.
— Где сейчас родственники?
— Давно вернулись в Чечню. Периодически навещаю, захожу на кладбище, где похоронены отец и мать.
— Среди клубов, которые вас приглашали, был «Ахмат»?
— Нет.
— С Рамзаном Кадыровым знакомы?
— Нет. Вот его отца хорошо знал. Ахмат-Хаджи приезжал ко мне домой, приглашал на работу.
— Кем?
— Должность со спортом не связана. Я отказался. Потому что пацифист. Последователь учения Кунта-Хаджи Кишиева, который отрицал любую войну, убеждал не отвечать злом на зло. Даже кинжал запрещал носить!
— Как интересно.
— Когда министр обороны Сергеев уговаривал меня принять предложение Кадырова-старшего, ответил так же, как вам сейчас: «Не могу. Я пацифист». Игорь Дмитриевич приобнял: «Был бы ты другим, я бы никогда тебя не назвал сыном...»
Компаньоны
— Сколько вы вложили в футбол?
— Много. Очень! Точную цифру называть не хочу.
— Речь, надо думать, о десятках миллионов долларов?
— Ну да.
— При продаже клуба затраты отбили?
— Процентов на 50. Но когда вкладывал в ЦСКА, я и не рассчитывал, что деньги вернутся. В те времена это было нереально.
— За сколько продали клуб?
— Без комментариев.
— Сформулируем иначе — есть ощущение, что ваши компаньоны продешевили?
— Нет. По крайней мере я как один из акционеров получил то, что мне причиталось, и остался доволен.
— Еще вы были вице-президентом федерации дзюдо России.
— И советником у Леонида Тягачева в Олимпийском комитете. В 2004 году закончил свой путь в спорте. Наелся им вот так! Решил — надо нам друг от друга отдохнуть. Но теперь могу вернуться.
— Куда?
— В спорт.
— А точнее?
— В футбол. Зовет один клуб. Скоро все узнаете. Я люблю футбол, меня тянет! Так что на распутье: то ли заниматься бизнесом в Берлине, то ли еще раз зайти в футбол.
— Ваше финансовое состояние позволяет стать инвестором клуба?
— Сегодня таких возможностей у меня уже нет.
— Когда-то мы Сергея Юрана спросили: «Есть у вас миллион долларов?» Он усмехнулся: «Присутствует». Как ответите вы?
— Отсутствует!
— Куда делся?
— Как в анекдоте: «Где деньги?» — «В мешках» — «А где мешки?» — «Под глазами...»
— Вы обнулились?!
— Был и такой момент. Сейчас не бедствую, но ситуация непростая.
— Объясните, что произошло?
— В 2007-м уехал в Алма-Ату, вкладывался в недвижимость, строительство, накупил земли. А дальше кризис, цены упали в семь раз. С тех пор все стоит. Не знаю, когда Всевышний дорогу откроет...
— Что в Казахстан-то понесло?
— После ухода из ЦСКА лет шесть жил в свое удовольствие. Проводил время с детьми, путешествовал по Европе, о бизнесе даже не помышлял. Какой-то период был в Берлине.
— А там что?
— Друзья.
— Немцы?
— Нет, русские эмигранты. Встречались, пили пиво... Но потом отдыхать надоело. Захотелось что-то поменять, заняться бизнесом. Алма-Ату выбрал, поскольку там тоже много друзей. Когда-то служил в тех краях, боролся за Казахстан. В общем, не на пустое место ехал. Ну а в 2012-м вернулся в Москву.
— Как сложилась судьба владельцев того ЦСКА?
— Трубицын, Хусаинов и я ровесники, все родились в 1965-м. Хусаинов после Франции перебрался в Казахстан. Как-то отправился отдыхать в Эмираты, там остановилось сердце. Сделал бы кто-то рядом искусственное дыхание — пришел бы в себя! А все перепугались, ждали «Скорую». Та ехала десять минут — за это время умерло серое вещество мозга. Впал в кому, уже не вытащили.
— Трубицын?
— Жив-здоров. В Москве у него сеть магазинов. Жизнь нас развела, но отношения нормальные. Можно через газету его поздравить?
— С сетью магазинов?
— С днем рождения — в конце января исполнилось 55! От души поздравляю!
— Вам 55 в июле.
— Для мужчины — отличный возраст. Ты уже знаешь, что можно, а что — нельзя. Живешь в гармонии с душой и телом. У меня все хорошо. Видите, друзья не забывают, телефон разрывается... Это прекрасно!
Его мобильник действительно гудел не переставая. Дадаханов взглянул на часы, поднялся:
— Извините, мне пора. Мулла ждет, уже несколько раз звонил. А мулле отказывать нельзя. Было приятно встретиться, пообщаться, вспомнить молодость. Славные были времена!
