«Стадион орал: «Панова на поле!» Бышовец выпускать не хотел, но приходилось. Против воли». «Покорителю французов» — 50

Саше Панову 50 лет — и как бы ни сложилась его судьба дальше, он навсегда останется ярчайшей фигурой нашей с вами истории. Фигурой, вышедшей за рамки футбола.

Есть люди, чье величие арифметикой не поверяется. Вот Пека Дементьев. Это про него Лев Кассиль начал свой рассказ: «Пека был очень знаменит».

Пека не попал в «клуб Федотова», забив какое-то смехотворное количество голов. В списке «33 лучших» Пека мелькнул разок — да и то под вторым номером. Если память не изменяет.

Но Пека — фигура, легенда! Больше чем футболист!

Или Сергей Сергеевич Сальников, чье столетие отмечается так красочно. С массовым посещением десятого участка Кунцевского кладбища. Вы знаете, что великий статистик Константин Есенин величайшим своим достижением считал придуманный для Сальникова гол — и прочих знатоков статистики просил правду не афишировать?

«Все любят пушистых и покладистых. А я был борзым парнем — с такими никто не хочет работать». Истории Александра Панова

Гол голом, ерунда. Какой статистик не грешил? Но этот гол стал... Впрочем, вот вам кусочек из интервью Акселя Вартаняна — про то, как в его тбилисской квартире побывал Есенин:

— Когда Константин Сергеевич гостил у меня в Тбилиси, произнес: «А вы знаете, я Сальникову сделал сотый гол!»

— Это как?

— Вот и я поразился: «Как, Константин Сергеевич, вы «могли сделать»? Он же забивал не с ваших передач!» — «Понимаете, я отыскал момент — то ли Сальников ударил, то ли рикошет, то ли защитник в свои ворота... Но Сальников-то участвовал — я ему и приписал!»

— Какая разница — 120 голов у Сальникова или 121 для «клуба Федотова»?

— В том-то и дело, что у Сальникова было 99! Без этой приписки он в «клуб Федотова» вообще не попадал — играть он к тому моменту закончил. Но как красиво сделано — оцените! Есенин — молодец!

Даже эта чудесная история замечательно вплелась во все были и небылицы про Сальникова. Многие, его видевшие, называют Сергея Сергеевича лучшим в истории советского футбола. Сильнее Нетто, Стрельцова и кого угодно еще.

Десайи

Саша Панов из таких, легендарных. Когда никакого значения не имеет, сколько забито за жизнь. Вот вообще никакого.

За Александром тянется длинный-длинный состав баек. Начинаешь расспрашивать — и почти все оказываются правдой.

Перед тем самым матчем с французами, который прославил Панова на всю Европу, стояли в подтрибунном тоннеле две сборные. Наша — и французы. Каждый из этих темнокожих выше собственного вратаря Бартеза, затылками подпирают потолок.

Один из них — кажется, Марсель Десайи — принял нашего Сашу с его 165 сантиметрами росточка за дитя. Нащупал руку. Крайне удивился, когда Панов ладошку раздраженно выдернул.

Все это оказалось правдой. Не помню, расспросил ли я об этом лично Марселя Десайи, встретившись с ним в Йоханнесбурге, или подтвердил кто-то другой. Но факт — все это было. А Десайи, кстати, оказался в плечах даже шире Горлуковича. Это что-то непостижимое...

Фото Александр Вильф, архив «СЭ»

500 рублей

Сегодняшний Панов ушел с радаров напрочь. Что-то не позирует больше в спартаковском шарфе. Не озадачивает дозвонившихся репортеров странной просьбой: «Вы мне 500 рублей переводите на телефон — я вам даю интервью».

Все это напоминает анекдот про Раскольникова: «Что ж вы за 20 копеек старушку убили?» — «Пять старушек, Порфирий Петрович, — вот вам и рубль...»

Десять интервью в день — вот вам пять тысяч. Жить можно.

Сегодняшний Панов так и не удостоил ответом бывалого корреспондента Кружкова, желавшего сделать его героем рубрики «15 к 1». Хоть коллега специально под этот замысел отложил 500 рублей с пенс... Простите, с зарплаты.

Я вспоминаю себя — и все становится на места. Год назад перед 50-летием мне тоже хотелось зарыться в песок. Уехать в Йоханнесбург. Отключить все телефоны — не соблазняясь 500 рублями.

Так что Сашу я во многом понимаю...

«В 90-е чуть не умер от передозировки. Уже посинел, перестал дышать...» Страшная история от экс-футболиста сборной

Машина

Его жизнь — нагромождение немыслимых историй. Он мог стать знаменем «Зенита», любимцем фанатов. Сам «Зенит» все для этого сделал — позволив Саше закончить карьеру в Питере.

Но закончив как футболист, Панов сделал вдруг немыслимый финт. Проинформировав о любви к «Спартаку». Сам окончательно переехал в Москву.

Чуть ли не четверть века Саша Панов ездил на длинной-длинной BMW. Ну, видно было — почти музейный экспонат. Абсолютный винтаж, вот-вот уйдет на радугу естественным образом. Просто остановится и откажется ехать дальше.

Представьте же мое удивление — и шок самого Панова — когда эту BMW угнали! Вы представляете?

Сильнее я был поражен, когда у легендарного ветерана «Динамо» Владимира Кесарева прямо от подъезда увели бывалый УАЗ-«Патриот».

— Э-э-э, не надо удивляться! — открыл мне глаза Кесарев. — Эти машины для сельской местности самые ходовые. А общество «Динамо», как узнало, сразу мне подарило корейский джип. Вот он, глядите.

Но кому понадобилась BMW в стиле ретро — не представляю до сих пор...

Георгий Ярцев.

Фото Татьяна Дорогутина, архив «СЭ»

Ярцев

Панов оказывался в московском «Торпедо» и играл довольно неплохо. До самого момента, пока не принял команду Георгий Ярцев. Сотрудничество оказалось недолгим. Как говорили — до первого построения.

— Панов! Ты чего руки в карманах держишь? — разъярился внезапно Георгий Александрович. — Яйца чешешь? Вон отсюда!

Так Панов расстался с «Торпедо». Мне казалось, все это какая-то байка. До встречи с Георгием Александровичем. Почему-то Ярцев выбрал нас с Кружковым, чтоб выговориться.

Спросили и про этот случай.

Ярцев даже приподнялся на стуле, раздавил сигарету в пепельнице:

— Об этом человеке вообще не будем говорить!

Так же мгновенно успокоившись, закурил снова, швырнул зажигалку вдоль стола и все-все выложил.

— Панов — человек-радио. Рот вообще не закрывался. Обсуждает все с утра до позднего вечера: какие деревья растут в Турции, почему это цветет, а это нет... И все это во время поездки на игру.

— Кто-то рассказывал, что Панова выгнали с тренировки за то, что руки в карманах держал.

— И семечки грыз. Это при Ярцеве-то. Я поначалу подумал, что в дурдом попал. Выходим на первую тренировку, здороваемся. Стоит Панов: одна рука в кармане, другой шелуху сплевывает. Я присмотрелся: может, жвачка? Нет, семечки. А я стою перед ним — и объясняю задачу на сезон. Посмотрел-посмотрел, потом не выдержал: «Пошел отсюда!» Потом на тренировке чуть не устроил драку с Дасаевым — о чем говорить?

Я сидел и смеялся про себя. Хотелось бы мне посмотреть на драку Панова с Дасаевым. Я даже представить пытаюсь — но не получается. Это какой-то сон при температуре 39.

«Романцев протянул контракт — я ответил: «Не могу, в Питере не поймут». Как Панов играл против «Спартака»

Крестовский

Я до сих пор вспоминаю, как приехал к нему в 2003 году — всей стране известный Панов играл за питерское «Динамо».

Теплая, сухая осень. Крестовский остров. Я шел, гоняя ботинком красноватые листья. Вокруг было так пустынно, так странно и хорошо.

Крестовский остров словно декорации «Ленфильма» — вдруг меж деревьев проступает какая-то усадьба, довольно известные футболисты в холле. Панова нет — но вот-вот ожидается.

Я вышел на крыльцо — тут-то Саша и подъехал. На той самой BMW, которая уже в 2003-м была не свежа.

За день до этого Панов забивал «Соколу». А с трибун смотрели на все это человек четыреста.

Играло то «Динамо» на «Петровском», как и «Зенит». А с речки Ждановки тянуло Арктикой.

Заметку я назвал «Будущее прекрасно».

Хотя совершенно не был в этом уверен...

Александр Панов.

Фото Александр Вильф, архив «СЭ»

Карточка

Я рассказывал Панову, как постучался не так давно в махачкалинской гостинице «Приморская» в номер на третьем этаже. Жили в котором два знаменитых футболиста — Каха Цхададзе и Омари Тетрадзе. У одного в недавнем прошлом был «Айнтрахт» и «Манчестер Сити», у другого — «Рома».

Грустный Омари, на чьей тумбочке лежал томик Пушкина с закладкой, произнес внезапно:

— Я обязательно вернусь в сборную России!

Я не совсем готов был такое услышать — и даже поперхнулся слюной.

Тон Тетрадзе не подразумевал возражений. Пришлось делать вид, что верю.

А вот сейчас я предложил Панову повторить эти слова.

Саша, за плечами которого остался и «Сент-Этьен», и московское «Динамо», усмехнулся:

— Повторять не буду. Но я стремлюсь туда вернуться. Вы не представляете, какие это эмоции. В играх за сборную я выворачивался наизнанку, это все видели.

— Вот поэтому стоит вам выйти на Невском из машины — сразу толпа вокруг.

— Да никакой толпы не будет, о чем вы... Сейчас у народа столько проблем! Что им до Панова? Кто узнает — сразу получает карточку с автографом. Вон у меня их сколько. Можете и вы взять.

Я, конечно же, взял. Где-то лежит.

«Для французов я был «мистер никто». Играл в «Зените», средней команде». Легендарная победа сборной России над действующими чемпионами мира

А тогда продолжал задавать Панову вопросы, которых он ждал. Это чувствовалось.

— Кассету с «французским» матчем часто ставите?

— Нет. Последний раз смотрел очень давно. Я к прошлой жизни почти не возвращаюсь. Осталось в душе тепло — но я живу другим веком. Ощущение, что это была полоса сплошных удач. Достиг своим трудом. Эх, славная штука — молодость...

Я поддакивал изо всех сил — конечно же, самое интересное впереди. Сколько всего ждет.

Спрашивал угодливо — зная ответ:

— Вы ведь наверняка не чувствуете, что по сравнению с 1999 годом стали слабее?

— В том-то и дело — не чувствую! Бегать медленнее не стал. Бить слабее — тоже.

— Почему тогда все было здорово — а сегодня вы даже не в высшей лиге?

— Годы были молодые, наверное. Задор!

Машины

Прошло время — Саша Панов встретил нас на московской окраине, сели в каком-то кафе. В ту пору его интервью еще не оценивалось в 500 рублей на телефон. Напротив — рад бы пообщаться.

Рассказывал про свою веселую юность. Полную не самых здоровых увлечений.

Все рассказы про колпинские озорства Саши оказались правдой. Я поражался — как ему вообще удалось доиграться до таких высот? Если в какой-то момент свернул совсем не туда.

Но Бог его, очевидно, хранил. Но все равно это было странно — настолько ленинградский парень рассказывает нам, как любит Москву. Кивал в сторону окна. Предлагая нам, москвичам по рождению, разделить эту любовь, почувствовать по-настоящему.

Нам стало вдруг интересно — кто его друзья в футбольном мире?

— Близких друзей нет, — ответил Панов. — Только товарищи.

— Так кто?

— В футболе близкие друзья редко встречаются, сегодня играешь здесь, завтра — в другом месте. Например, из «Зенита» ни с кем сейчас не общаюсь. Разве что с Бородиным, который принадлежит этой команде. Прежде дружили с Малафеевым, года три прожили в одной комнате. Он был четвертым вратарем. А сейчас — величина в Петербурге.

— Бородин в ту пору котировался повыше?

— Однозначно. Но Малафеев работал ужас как — приходил в номер и падал на кровать, еле дышал.

— Еще на вашей памяти кто-то столько же работал?

— Березовский. Тоже был в глухом запасе, когда я пришел в «Зенит».

— Уже зарабатывая приличные деньги, Малафеев продолжал ездить на «Ниве».

— Так какие дороги были в Петербурге? А кто-то вообще машину не водил — как Костя Зырянов в «Торпедо», например...

— Но это не ваша история.

— У меня всегда были отличные машины. До сих пор жив первый автомобиль, «тройка» BMW. Жена на нем ездит. Столько лет, а как новенькая. Пробег всего тысяч сорок. Эта машина меня все время ждала, словно верная супруга. Больше стояла, чем ездила. Только успевал аккумуляторы менять.

Аршавин в «Спартаке», травля Быстрова, атака на Панова. История вражды «Зенита» с красно-белыми

Саша снова подтвердил, что старые матчи не смотрит. Даже добавил:

— Да у меня их и нет. Валялись какие-то кассеты, а кассетный видик только у родителей. Надо будет на диски эти записи перегнать. В родительской квартире у меня большая подборка матчей, иногда смотрю. Размышляю: возьмись за «Зенит» Морозов уже тогда, моя судьба сложилась бы поинтереснее. Потенциал был огромный.

— Только никого это не интересовало?

— Садырину я был не нужен, шансов не давал. Даже Бышовцу не очень-то показался, я все-таки был маленький такой мальчик. А ему хотелось нападающего вроде Поповича.

— На тестах вы были — номер один?

— Наверняка.

— А номер два?

— Максимюк. В каких-то моментах он даже побыстрее был. Несся как самолет. А игрока во мне Бышовец увидел только в момент, когда в сборную пригласили. До этого только тренировался, почти не играл. У меня внутри все горело! Особенно когда стадион начинал орать: «Панова на поле!»

— А Бышовец?

— Бышовец меня выпускать не хотел — но приходилось. Против воли.

— Когда смотрите голы, которые забивали Бартезу или в финале Кубка, — о чем думаете?

— О том, что голы-то были красивые. Я в высшей лиге забил только один неказистый мяч — за «Торпедо». Играли с «Локомотивом», с ленточки добил. Чаще случались неимоверные удары головой.

— Бывало, что перепрыгивали двухметровых?

— О, сразу вспоминаю эпизод — играли с «Ураланом», счет был 1:1. Оставалось играть минут пять. Подача с фланга, высокий Горшков выпрыгивает — а я взмыл перед ним и головой вколотил мяч! Саня поверить не мог!

— Встречался вам защитник, которого пройти невозможно было?

— Десайи. Это зверь, конечно. Я даже немного разволновался, когда выходил против него за сборную. Стоим под трибунами, четверка французских защитников шла последней. Я рядом, разглядел их хорошо. Все высоченные, мышцы играют... Думаю — как же бороться против таких? Не пройдешь. Игра это и показала.

— То есть?

— А у нас и эпизодов-то, кроме голевых, не было. Очень тяжело пришлось...